— Отпусти меня, Эрик, — и он знал, что только последний дурак сделал бы это, но его рука разжалась…
Звук, как будто кто-то задыхается, доносящийся с другой стороны гостиной, вернул Эрика к реальности.
— Кто здесь? — резко произнес он.
Звук — всхлип, понял он с раздражением и испугом, — повторился, и он раздавался на лестнице к спальням, прямо у полуоткрытой двери, ведущей в гостиную.
Пересекая комнату в три широких шага, Эрик распахнул дверь. На ступеньках сидел светловолосый мальчик с заплаканным лицом. При виде Леншерра он сглотнул и выпрямился, отчаянно моргая и вытирая слезы.
— Ты ранен, мальчик? — спросил Эрик.
— Нет, сэр.
— Тогда почему ты ревешь? И почему до сих пор не в кровати?
Мальчик снова сглотнул, явно пытаясь заговорить, но только снова расплакался.
Назад в Лондон, первым же делом утром, пообещал себе Эрик, прекрасно зная, что это ложь. Он уселся на ступеньку рядом с мальчиком, выжидая, пока тот успокоится.
— Закончил? — спросил он сухо, когда всхлипы прекратились.
Мальчик вытер глаза, заалел, кивнул.
— Скажи мне свое имя и, черт возьми, что с тобой такое?
— Скорпиус Малфой, сэр, — ах, да, ну конечно, он выглядел как настоящий Малфой, несмотря на то, что видеть Малфоя в слезах было крайне странно. — И простите, пожалуйста, простите, сэр, со мной все в порядке. Я просто пойду спать, сэр, простите, что побеспокоил вас.
Он выпрямился с достоинством, лицо стало непроницаемым, и Эрик был впечатлен — даже немного восхищен — его доблестной попыткой держаться и сохранить достоинство.
Эрик понял, что чего-то не хватает в форме мальчика, и почему он так сильно дрожал.
— Где твой шарф, Малфой?
Губа Малфоя снова задрожала.
— Я обыскал все вокруг, сэр… я пытался найти дорогу до Большого Зала, думал, что оставил его на Пиру, но я… не смог, и теперь, когда я думаю, я думаю, что, может быть, оставил его в п-поезде. Сэр, — он сглотнул, лицо сморщилось. — Это был подарок моего отца.
— Успокойся, мальчик, я уверен, что он найдется, — произнес Эрик, прежде чем тот снова успел начать реветь в три ручья. — Спросим утром. Уверен, что ты не первый растяпа, который оставляет что-то важное в поезде. Может быть, где-то там даже есть бюро находок.
— Вы так думаете? — мальчик выглядел таким обнадеженным, что раздражало.
— Ну, если и так, все равно пройдет несколько дней, пока они его отошлют, а тебе он понадобится в этом холодильнике под названием подземелья, особенно если ты непривычен к холоду, — пробормотал Эрик. Он стащил длинный зеленый с серебристым шарф с шеи и укрыл плечи Малфоя. — И я жду, что мне его вернут.
— Да, сэр, спасибо, сэр, — с широко открытыми глазами пробормотал тот, немедленно обматываясь шарфом.
— А теперь в кровать. Думаю, тебе понравится это, свет отключили несколько минут назад, — доставая из кармана шарик, он чуть сжал его, заставляя засветиться мягким зеленым светом. — Оставь себе, у меня еще есть. Так и знал, что мне они понадобятся в этом лабиринте.
— Спасибо, — повторил мальчик.
— Ну, тогда спать. И… Малфой?
— Сэр?
— Ты далеко не пойдешь, если будешь сидеть здесь в углу и хныкать. Впредь ожидаю от тебя более сдержанного поведения, — он хотел произнести это твердо, но получилось даже более сурово, чем он собирался.
— Да, сэр, спасибо, сэр, — мальчик, к его удивлению, широко ему улыбнулся и исчез, взбегая вверх по лестнице в тусклом свете светящегося шарика.
Эрик же заставил себя встать и отправиться в собственную комнату, уже готовый застонать при мысли о том, что до завтра ему еще нужно приготовить учебный план.
Он старался не думать о том, что Чарльз гораздо лучше справился бы с этим, и, кажется, уже в пятисотый раз о том, что он, черт возьми, здесь забыл.
***
— Прорицания, — голос Чарльза доносился до самых дальних углов кабинета, — это искусство предсказания будущего. Перед собой вы видите традиционные инструменты, используемые для этого, — он указал на разложенные на столе предметы. — Чаинки. Хрустальные шары. Карты таро. Астрологические карты. Вы узнаете, как все это использовать. К сожалению, если вы не наделены даром — или не обречены — использовать Предвидение, тогда это все будет для вас абсолютно бесполезными вещами.
Он широко улыбнулся классу, наслаждаясь тем, как на лицах появляется выражение обиды и даже оскорбления. Это был его четвертый год как преподавателя Прорицаний. Его уроки называли непредсказуемыми, поэтому некоторые студенты наблюдали за ним спокойно, в предвкушении, но много было и тех, кто уже заранее ожидал занудный бессмысленный семестр.
— К счастью, — продолжил он, снова приковывая к себе взгляды, — на моих уроках вам не придется сдавать контрольные по теме, можете ли вы увидеть будущее на дне чайной чашки. Если бы было так, только один студент за последние три года с этим бы справился. Вы будете учиться традиционным методами Прорицаний, потому что то, насколько эффективно с ними справляетесь, показывает, развивается ли ваш дар Предвидения, и потому что они помогут развивать вам сосредоточенность — вот это и будет нашей целью. Но наши уроки будут не только ради этого, — он взмахнул палочкой и предметы исчезли со стола. — Даже если у вас нет дара Предвидения, мои дорогие волшебники и волшебницы, предсказание будущего — это не только погружение в шепчущие голоса Вселенной. Это умение слушать свой собственный разум и мир вокруг себя. Это умение совершенствовать свою интуицию, ту форму магии, которую даже магглы всегда пытались использовать. Ваша магия позволит полагаться на интуицию, но только если вы будете оттачивать свои умения. Если вы внимательны, собираете информацию, мысленно все сопоставляете, вы сможете увидеть закономерность событий. Вы сможете понять и предсказать следующее движение в танце.
Еще одно движение палочкой, и над каждым столом появились листки пергамента с пометкой “План”, скользя в руки студентов.
— Развитие внимания, — он резко произносил каждое слово, касаясь пунктов, выписанных на листке палочкой. — Медитация. Распознавание образов, предположения. Символы и интерпретация снов. Язык тела и микровыражения. Критическое мышление. Вы научитесь смотреть на себя, мир и других людей более внимательно и использовать события сегодняшнего дня, чтобы понять, что будет завтра.
Он сделал паузу, позволив некоторым студентам, которые выглядели испуганными, перевести дыхание.
— В дальнейшем, — сказал он, — мы начнем изучать чаинки и таро. Я ожидаю от вас, чтобы вы прочитали главы три и четыре “Предсказаний. Навыки и Ритуалы: Практическое Руководство” Парвати Патил. И ожидаю, что вы немедленно начнете дневник сновидений. Насчет этого множество полезных советов вы найдете в том же учебнике, в главе “Интерпретация Снов”. Если поймете, что не можете вспом…нить… — Чарльз внезапно запнулся.
В конце кабинета стоял Эрик, скрестив руки на груди и с выражением интереса на лице. Оно превратилось в раздражение, когда тот понял, что Чарльз уставился на него. Возможно, потому что остальной класс тоже на него уставился.
— Если не помните своих снов, тогда, черт возьми, что-нибудь выдумайте, — произнес Чарльз. — Урок окончен.
Ученики радостной толпой устремились к выходу, и Чарльзу пришлось самому собирать учебные планы, с помощью палочки заставить исчезнуть чайник, хрустальный шар и карты таро, беспомощно суетясь, пока Эрик шел к его столу.
— Профессор Леншерр, — произнес он, коротко кивнув.
— Не хотел мешать уроку, — сказал тот. — У меня по расписанию перерыв, подумал, что у тебя тоже может быть. Подумал, что как раз подходящее время для разговора.
— Я не думаю, что нам так много надо обсудить, Эрик.
Эрик стиснул зубы, на щеке дернулась мышца, и Чарльз подавил желание дотянуться и дотронуться до нее.
— Не о чем разговаривать, Чарльз? Как насчет того, как ты бросил меня одного на платформе, после того, как пять с половиной лет друг для друга мы были всем, и с тех пор ни единого слова…
— Мы были детьми, Эрик, жизнь была другой, теперь надо относиться к этому по-взрослому. Прошу прощения, — он попытался протиснуться мимо него, но Эрик схватил его за руку и притянул к себе, — близко, слишком близко — если бы он подался хотя бы на дюйм вперед, то…
Они замерли на этом расстоянии, всего на одну длинную, длинную секунду, даже не дыша.
— Осторожнее, Эрик, — пробормотал Чарльз с ледяной насмешкой в голосе. — Кто-нибудь может увидеть. Мы оба знаем, как тебя это бесит.
Эрик отступил на шаг, уже открыв было рот, но Чарльз вырвал руку и почти сбежал из кабинета.
***
Возвращаясь в свой кабинет, Эрик едва ли замечал что-либо вокруг себя, чувствуя, что его тошнит, трясет, и он покраснел, совсем как при лихорадке. Первое — из-за разочарования и злости, ничего удивительного, но румянец на щеках, возможно, из-за чувства стыда, но он не признавался в этом самому себе.
В кабинете Зельеварения, к счастью, еще было пусто… нет, кто-то шарился в шкафу, стоящем в дальнем конце класса. Эрик позволил ярости прозвучать в голосе, когда громко поинтересовался:
— И чем это вы занимаетесь?
Профессор Шоу дернулся от неожиданности, вздергивая бровь, когда посмотрел на Эрика.
— Просто пришел спросить, как твой первый день, мой мальчик.
— Директор, — выдохнул Эрик успокоено, потирая лоб. — Прошу прощения, сэр, я подумал, что вы студент, и ищете ингредиенты для любовного зелья или еще какой-нибудь бессмыслицы.
— Да, разумеется. Приношу свои извинения. Не мог удержаться от соблазна посмотреть, как ты справляешься, — он обвел рукой кабинет, уставленный пузырьками, банками и бочонками с аккуратными ярлычками, надписанными его почерком. — Так что, здесь уже три класса побывали? И как прошло?
— Два класса. И было… неплохо, сегодня же первый день. Трудно сказать.
Он сдерживался, чтобы не вздрогнуть от воспоминания об их взглядах — или пугающих, или заинтересованных, но, по большей части, совсем не впечатленных, и все с нетерпением ждали только того, что он ошибется. И за сегодня ему предстояло выдержать еще три раунда.
— Трудно сказать? Вовсе нет, Эрик. Это довольно просто. Ты контролировал класс или они контролировали тебя? Это все, что на самом деле важно.
— Я могу контролировать моих учеников, профессор, — сухо произнес Эрик, и Шоу рассмеялся. У Эрика по спине побежали мурашки. Шоу был великим человеком, великим волшебником, и он всем был ему обязан, но он забыл, как неуютно бывает находиться рядом с ним.
— Конечно, можешь. Я готов держать пари, что ты уже составил представление о том, кто из студентов будет проблемой, кто чего-то да стоит, кто будет абсолютно бесполезным… ага, у тебя это на лице написано. Поделись со мной.
— Юный Малфой кажется неглупым, — признался Эрик. Тот был сегодня на втором уроке, и одним из нескольких, кто ничего не разлил. — Он слушает, по крайней мере.
— Да, превосходная семья, Малфои, — произнес Шоу, кивнув. — Прекрасная чистая кровь, и это видно. Какие-нибудь проблемы из-за магглорожденных?
— Не… проблемы, сэр. Они, по большей части, подходят под категорию “абсолютно бесполезных”, что вы упомянули, — Эрик вздохнул, в голосе прозвучало разочарование. — Не могут отличить бочонка от котла, по большей части… Полагаю, они еще научатся, но я уже знаю, что это будет той еще морокой, когда придется нагонять остальных.
— Ох, не смейте, профессор Леншерр, — радостно произнес Шоу. — “Нагонять” они будут сами, ваша задача позаботиться о тех, кто из себя что-то представляет. Не мечите бисер перед свиньями.
Эрик не знал, что на это ответить. Магглорожденные могли учиться, он видел это — Чарльз был магглорожденным — и если это и было мучительно тяжело, это же часть и предназначение учебного процесса? Но споры с Шоу редко были плодотворными и никогда — хорошей идеей. Он согласился, холодно сказав:
— Да, сэр.
— Я подумал, что ты можешь присоединиться ко мне и выпить вечером. Немного развеяться.
— С радостью, сэр.
— Отлично. Тогда увидимся на обеде, — хлопнув Эрика по плечу, он удалился.
Ученики появились через пару минут, отвлекая Эрика на себя, и только на середине лекции о приготовлении эликсиров, зельях, заготовках и настойках, он вдруг понял, что из шкафа, возле которого был Шоу, пропали три флакона.
***
— Проснись, Чарли, пора ужинать, — пропела Рейвен, появившись в дверях его кабинета.
Чарльз подпрыгнул, рассыпав бумаги.
— Что? Вовсе нет, я не спал, я только… — он посмотрел на свои маггловские часы. — О. Все-таки спал, или же у меня провалы в памяти, а это совсем не хорошо… Прости, Рейвен, что?
Она покачала головой.
— Мозг точен, как часы, вот это мой брат. Идем на обед.
Чарльз сглотнул.
— О, я попрошу кого-нибудь из домовых эльфов принести мне что-нибудь позже, у меня действительно много дел…
— Тебе не помешает немного воздуха, Чарльз, ты это понимаешь. Идем, — выражение лица Рейвен стало более серьезным. — Не беспокойся. Я не позволю ему снова сидеть рядом с тобой.
— Обещаешь? — пробормотал Чарльз, чувствуя себя нелепо.
— Обещаю. Пойдем, пока не появился первый курс.
Чарльз поднялся, собирая разбросанные бумаги, обматывая вокруг шеи шарф Рэйвенкло — в Большом Зале могло быть холодно — и, наконец, позволил Рейвен утянуть себя в коридор, держась за ее руку.
— Он пытался поговорить со мной сегодня, — негромко сказал Чарльз.
— И?
— Я его послал, — Чарльз сглотнул, вспоминая слишком близко, еще один дюйм… — Но собираюсь… В смысле, так не должно быть, у нас целый год впереди, мы вынуждены будем есть вместе, работать вместе, мы должны хотя бы разговаривать друг с другом.
— К сожалению, да, — вздохнула Рейвен.
— И прошло десять лет, в конце концов. Может быть, сейчас он другой человек. Да я тоже изменился.
Рейвен фыркнула.
— О, неужели? Как?
— Ну, я… Я сильнее, более уверен в себе. У меня больше нет панических атак во время экзаменов.
— Только потому что ты принимаешь их, а не сдаешь.
Она права, мрачно признался он себе, хотя в прошлом году был неприятный момент… Неважно, неважно.
— Я говорю о том, что за десять лет многое изменится. Возможно, он больше не…
— Не ханжа и не использует других людей?
— Он никогда никем не пользовался, Рейвен.
— Ты рассказал мне все, Чарльз, не думаю, что что-то…
— Нет, Рейвен, — он остановился посреди коридора, повернувшись к ней, дергая рукой, пытаясь помочь себе жестами. — Он никогда не… да, я все это сказал, но это не значит, что… Он не использовал меня, Рейвен. Кем бы он ни был… Таким он не был, Рейвен, это всего лишь… просто…
— Конечно, — произнесла Рейвен, и явная жалость в ее взгляде заставила его лицо вспыхнуть. — Ты знал его лучше, Чарльз… Если ты говоришь, значит, что так оно и есть.
Ответ Чарльза потонул во внезапном истеричном вопле, эхом отразившимся от стен.
Выхватив палочки, они побежали на звук, Чарльз уже лихорадочно соображал, как защитить и Рейвен, и кричащего ученика, что бы ни было угрозой, как защитить всех остальных.
В запутанном лабиринте, каким был Хогвартс, им понадобилось несколько минут, чтобы понять, откуда исходит звук; этот кто-то уже не кричал, а хныкал. Чарльз отчаянно надеялся, что это хороший знак.
Наконец, завернув за угол, они увидели пухлую светловолосую девочку, — Хаффлпафф, первокурсница, подумал Чарльз — плачущую, съежившуюся у стены, и вторую, темноволосую, наклонившуюся к ней и шепчущую какие-то успокаивающие слова подруге, и одновременно свирепо глядящую на единственного взрослого рядом — Эрика Леншерра.
— … абсолютно бессмысленно, но ведь это в порядке вещей с самых первых лет, но, мои поздравления, кажется, кто-то установил новую планку, — разглагольствовал Эрик, сжимая в кулаке палочку. — Думаю, большего ожидать от магглорожденных и не следовало бы — предполагаю, вы магглорожденная, поскольку никто из детей из волшебных семей, имея голову на плечах, не устроил бы истерику при виде картины. Ох, возьми себя в руки, девочка, она не причинит тебе вреда!