— Что мне нужно делать? — спрашивает он.
— Тебе не понравится, — скорчив гримасу, предупреждает Лестрейд.
— Скажи мне.
— Я думаю, тебе следует подождать хотя бы год.
Лестрейд был прав; Шерлоку это не нравится, ни капли.
— Но…
— Выслушай меня, Шерлок. Как я уже говорил, тебе нужно подождать, чтобы ваши отношения на самом деле стали таковыми. Вы вместе всего две недели. Дай-ка мне угадать, вы только и делали, что целовались на диване, как подростки, трахались без удержу в довольно неожиданных местах, а потом бегали за одним или парочкой преступников?
Шерлок кивает, удивленный проницательностью Лестрейда.
— Вот так. Во-первых, вам нужны нормальные отношения; приевшийся секс, ссоры из-за пустяков, периоды, когда вы доводите друг друга до белого каления. Я знаю, вы оба не совсем нормальные, но, Шерлок, семейная жизнь — это тяжелый труд. А у Джона никогда раньше не было романа с мужчиной. Возможно, ты не совсем тот человек, с кем он собирался прожить остаток жизни.
Шерлок вздрагивает.
— Майкрофт сказал точь-в-точь то же самое.
— Мне жаль, — вздыхает Лестрейд. — Если тебе от этого станет легче, то я действительно думаю, что ты и Джон еще долго будете вместе.
Шерлок обдумывает слова Лестрейда, и какое-то время они сидят молча. Новости вовсе не плохие, правда. Ему просто придется подождать немного дольше, чем он предполагал. Джон с его улыбками, чаем, надежными, уверенными руками этого стоит.
Неожиданно Шерлок ощущает острое желание увидеть Джона и резко вскакивает.
— Спасибо, — говорит он и протягивает Лестрейду руку.
Вокруг глаз Лестрейда собираются морщинки, он улыбается и отвечает на рукопожатие.
— Знаешь, я еще ни разу не слышал, чтобы ты так искренне благодарил.
— Не привыкай.
— Сомневаюсь, что смогу когда-нибудь.
Шерлок разворачивается, чтобы уйти, и слышит, как Лестрейд позади него включает телевизор. Он успевает дойти до двери, прежде чем…
— Шерлок.
Он оборачивается.
— Я заберу свой пропуск, спасибо, — Лестрейд даже не отводит от телевизора взгляд.
Шерлок усмехается, достает пропуск из кармана и бросает на кофейный столик.
— Ты делаешь успехи.
*
Их первая настоящая ссора происходит через два с половиной месяца. Шерлок не считает споры из-за появляющихся в холодильнике раз или два в неделю разнообразных частей тел и экспериментов на кухонном столе за настоящую ссору — такое у них случается каждый день.
В этот раз все по-другому. Шесть дней они пропадали на расследовании, по-настоящему кошмарном, потрясшем даже Шерлока, хотя признавать это вслух он не собирается. Когда они заходят в квартиру, оба чувствуют себя вымотанными, хотят есть и находятся на грани срыва.
В этот раз ссора назревает постепенно. В том, как Джон держит плечи и сжимает зубы, видна досада. Вина лежит на обеих сторонах; Шерлок преднамеренно глух, Джон умышленно груб. Поначалу звучит старая песня: как ты можешь быть таким бесчувственным ублюдком, — но вскоре Джон кричит, что Шерлок всегда, всегда принимал его как должное, а Шерлок холодно информирует, что не собирается ничего обсуждать, пока Джон не включит логику.
Все заканчивается грубостями, выкрикиваемыми на повышенных тонах. Шерлок презрительно ухмыляется, и Джон со словами: ради Бога, Шерлок, ты способен думать хоть о ком-то, кроме себя? — уходит.
Достаточно успокоившись, чтобы думать, Шерлок в панике забивается на диван и не встает с него всю ночь. Как его только угораздило все так быстро разрушить? Прошло меньше трех месяцев, а Джона уже нет рядом. Как он только мог это допустить? Наверное, ему не надо было отвечать, ему следовало дать Джону наорать на него, за все извиниться? Исключено, он не мог так поступить; Джон был неправ, он не понимал, а Шерлок просто не имел права позволить всему этому продолжаться. Его поведение, думает он, могло бы быть более доброжелательным, не таким презрительным. Но он был зол, расстроен и не до конца мог контролировать себя.
Шерлок досадливо зарывается пальцами в волосы. Он не представляет, как можно было всего этого избежать. Тянется за припрятанными в диванных подушках сигаретами, прикуривает одну и глубоко затягивается.
Следует ли ему позвонить Джону? Нет, где бы Джон сейчас ни находился, он, скорее всего, не придет в восторг, если его разбудят. Возможно, он не захочет разговаривать с Шерлоком. И даже если захочет, что Шерлок ему скажет? Что он может сказать, чтобы убедить Джона вернуться, если не в его власти пообещать, что подобное не повторится?
Но рано или поздно Джону придется вернуться; здесь все его вещи. Да и логика подсказывает Шерлоку, что Джон (возможно) не станет съезжать. Но как насчет их… отношений? Скорее всего, Джон захочет, чтобы все прекратилось, вернулось к тому, как было. Он же свято убежден, что Шерлок не способен позаботиться о себе.
Шерлок готовит чай, который так и остается нетронутым, выкуривает непозволительно много сигарет и где-то около шести утра проваливается в тревожный сон.
*
— Шерлок?
Шерлок просыпается медленно, очертания комнаты постепенно проясняются. Судя по солнечному свету, льющемуся сквозь окна, сейчас должно быть около одиннадцати утра. Он садится, потирает ноющую после ночевки в неудобной позе шею и смотрит, как Джон вешает за дверь куртку и оборачивается к Шерлоку лицом.
Спал у Билла на диване, болят плечи, но говорить об этом не хочет. Проспал недолго, не больше трех часов. Ушел от Билла с час назад и все это время бродил неподалеку. Настраивался перед возвращением? Решал, что сказать? Не хватает данных.
В ответ Джон смотрит прямо на него, разобрать его выражение лица невозможно. Шерлок все бы отдал, лишь бы понять, на какие мысли его внешний вид наталкивает Джона.
— Итак, — начинает Шерлок ужасно хриплым голосом.
— Итак, — эхом откликается Джон и пересекает комнату, чтобы сесть на диван. Он пристраивается на противоположном конце, между ними остается добрых три фута. Шерлок чувствует запах кофе, который Джон пил на завтрак (латте, два сахара, брал в том кафе на Нортумберленд-стрит).
Какое-то время они сидят молча, с каждой минутой чувство неловкости все сильнее опутывает их своими тонкими нитями.
— Что ж, — в конце концов, говорит Шерлок, с усилием выталкивая слова наружу, — полагаю, теперь все кончено?
Фраза должна звучать не как вопрос, не так, словно он умоляет.
— Что? — говорит Джон и оборачивается, чтобы как следует рассмотреть Шерлока. Шерлок утыкается взглядом в кофейный столик и призывает все силы, чтобы заставить голос звучать ровно и скучающе.
— Все, — повторяет он и ленивым взмахом руки указывает на пространство между ними, — полагаю, теперь кончено.
Джон издает странный звук, и Шерлок быстро оборачивается, чтобы взглянуть на него; Джон нахмуривается, сжимает губы в тонкую линию. Боже, каким-то образом Шерлок умудрился вытворить что-то еще более неправильное.
— Что? Ты решаешь, что всему конец, после первой же ссоры? — не в силах поверить, спрашивает Джон. — Это взаимоотношения, Шерлок. Ты не можешь принимать односторонние решения!
Теперь Джон смотрит прямо на него, не отрываясь, сжимает руками колени. Сердце Шерлока пускается вскачь: никогда еще он не был до такой степени рад видеть, что Джон злится.
— То есть… — голос, чтоб его, срывается, — выходит, это не конец?
Джон вытаращивается на него. Шерлок почти видит, как у него в голове крутятся колесики, пытаясь угадать, что именно имеет в виду Шерлок. Замечает, как с щелчком они встают на место. Взгляд Джона смягчается, на губах появляется слабая улыбка.
— Боже, иди сюда, ты, ненормальный, — нежно произносит он.
Джон протягивает руку. Шерлок послушно придвигается, и Джон правой рукой обнимает его за талию.
— Мы поссорились, — говорит он тоном, каким что-то втолковывают милому, но не особо сообразительному ребенку. — Любящие друг друга люди иногда ссорятся. Особенно если живут вместе. Это неизбежно. И не значит, что мы расстаемся.
Испытываемое облегчение (и некоторое недовольство, проскользнувшее в голосе Джона) приводят к тому, что Шерлок не удерживается и спрашивает:
— Не значит?
Джон смеется и притягивает Шерлока еще ближе, так что теперь он плотно прижат к его правому боку. Рука Джона соскальзывает Шерлоку на бедро.
— Нет, — подтверждает он. — Добро пожаловать во взрослую жизнь.
Шерлок в ответ шлепает его по заднице. Джон смеется, обнимает Шерлока за шею, заставляя наклониться для поцелуя. Минуту спустя Джон пытается отстраниться, но Шерлок и слышать об этом не желает, особенно теперь, когда они не расстаются и Джон будет рядом (всегда).
Когда они размыкают объятия, Джон улыбается.
— Боже, на вкус ты просто отвратителен, — мягко говорит он и на мгновение прижимается губами к губам Шерлока. — Сколько сигарет ты выкурил за ночь?
— Полпачки, — признается Шерлок, гадая, не разозлится ли Джон снова. Но Джон только смеется и встает, потянув Шерлока за собой.
— Пошли. Почистишь зубы и переоденешься. А потом мы отправимся на ланч.
Шерлок вздыхает от накатившего чувства облегчения и вслед за Джоном выходит из комнаты. Они пережили свою первую ссору. Джон не злится на него. Шерлок достает из внутреннего кармана пиджака записную книжку и торопливо вычеркивает соответствующий пункт. Похоже, все идет правильно.
*
Шерлок с самого начала знает, какие чувства он испытывает к Джону, но, вот странность, те самые слова звучат, только когда они вместе уже около пяти месяцев.
Это не особенная дата. Шерлок даже не в курсе, какой это день недели. У него уже некоторое время не было расследований — Джон больше пропадал на работе, а Шерлок ставил дома или в Бартсе эксперименты или занимался сайтом. Сегодня Джон оказывается дома раньше обычного. Шерлок улыбается, когда слышит, как Джон громко возится на кухне. В последнее время Джон стал готовить сам, пытаясь отучить их питаться купленной на вынос едой, но, кажется, он просто не способен готовить без того, чтобы жутко громыхать и оставлять после себя кошмарный беспорядок.
Через пятнадцать минут Джон объявляет, что все готово, и Шерлок послушно идет к столу. Он научился определять, когда с Джоном стоит спорить по поводу того, сколько он ест, и сегодняшний день для боевых действий не подходит. К тому же Джон приготовил восхитительные равиоли.
Они пьют красное вино и болтают о пустяках, но единственное, о чем Шерлок может думать, — ему не скучно, просто невероятно. Да он на стены сейчас должен лезть, и Шерлок не сомневается, что через пару дней так, наверное, и будет, но прямо сейчас, честное слово, нет ничего такого, что, по его мнению, могло бы его заинтересовать. Обосновавшееся в груди тепло кажется подозрительно похожим на удовлетворение, но припомнить, чувствовал ли он нечто подобное прежде, у Шерлока не получается.
— Я люблю тебя, — говорит он, перебив Джона на середине фразы. Джон должен знать, это важно.
Джон смотрит на него серьезно и задумчиво. На его губах играет слабая улыбка.
— Я знаю, — просто отвечает он, и разговор возобновляется.
*
Ночью, в постели, Джон трахает его изощренно медленно. Он дожидается, пока Шерлок чуть ли не задохнется, и только тогда дает кончить. Шерлока никогда не удивляло, какой Джон замечательный любовник, но сегодня он был восхитителен, как никогда.
Позже они лежат рядом, совершенно обессиленные, в неясном переплетении рук и ног.
— Я тоже люблю тебя, — говорит Джон.
Шерлок переворачивается, ложится на бок, подпирает голову правой рукой. Внимательно смотрит на Джона, на то, как его грудь поднимается и опадает чуть быстрее, чем обычно, пока дыхание не выравнивается. Волосы Джона снова подстрижены по-военному коротко, и Шерлок никак не решит, какая прическа ему нравится больше. На его взгляд, эта смотрится лучше. Она хорошо сочетается с незаметной для окружающих твердостью характера Джона, но и зарываться пальцами в длинные волосы Шерлок любит тоже.
Темно-синие глаза Джона распахнуты, взгляд направлен в потолок. У Джона задумчивый вид, и Шерлоку нестерпимо хочется узнать его мысли. Но спросить он не успевает. Джон переводит взгляд на него, улыбается, и Шерлок не может не улыбнуться в ответ.
Он наклоняется к Джону, прижимается губами к груди.
— Я знаю, — отвечает он.
Джон смеется и тянет Шерлока на себя, вынуждая лечь сверху.
*
Вот теперь стало тяжело.
Шерлок поставил себе цель — один год, и обычно поступал так, как решил. Но чем больше времени проходит, тем меньше он видит причин ждать. Они прошли через все, о чем упоминал Лестрейд. У них были ссоры, настоящие ссоры, и примирения. Они трахались по инерции и доводили друг друга до белого каления (не сказать, чтобы и раньше, до того, как они стали парой, такого не было). Шерлок уже и припомнить по-настоящему не может, каково не жить вместе с Джоном. Это так естественно, так просто, неизменный фон, на котором разворачивается его — их — жизнь.
Но теперь все иначе. Дело не в желании заклеймить Джона как принадлежащего исключительно ему, если оно вообще когда-нибудь существовало. Всякий, кто видит их вместе, немедленно понимает, как обстоят дела. Шерлок доверяет Джону безоговорочно, он знает, что Джон никогда не станет его обманывать. Но… иногда, когда накатывают напряжение и досада, когда он вновь случайно причиняет Джону боль, когда он опять забивает холодильник всякой дрянью, ему хочется что-нибудь подарить Джону. Он знает, что Джон не сомневается в его любви, но еще он знает, что он беспокоится о том, как удержать интерес Шерлока. Шерлок совершенно не представляет, как сказать Джону, что ему никогда не бывает с ним скучно, что дело вовсе не в этом. Он не умеет говорить красивые слова, а “я тебя люблю” не передает всего, что ему нужно.
Шерлоку хочется гарантировать Джону все, что в его силах, особенно если принять во внимание, какую нелепую и опасную жизнь они ведут.
А еще это в высшей степени практично.
*
— Добрый день, Шерлок, — влетев в дверь, бодро приветствует Лестрейд.
Шерлок сидит в кресле, нежно поглаживая скрипку (с неизменно довольной улыбкой на лице, по словам Джона). Наклоняет голову в ответ.
— Джона нет?
— Очевидно.
— Как вы поживаете?
Шерлок вздыхает. После того, как он обратился к Лестрейду за советом по поводу свадьбы с Джоном, тот стал проявлять повышенный интерес к их жизни. Он спрашивал о ней постоянно, и то, что Шерлок регулярно отшивал его, казалось, совершенно Лестрейду не мешало.
— Хорошо, — свысока бросает Шерлок. Сегодня он склонен обсуждать Джона еще меньше обычного. Которую неделю Шерлока не отпускало отчаяние, он ужасно близок к срыву и не в состоянии гарантировать, что будет, если он не выдержит.
Лестрейд смотрит так, словно собирается продолжить допрос, но, возможно, что-то замечает в позе Шерлока, потому что слегка приподнимает плечи, чтобы пожать ими, но обрывает себя на середине жеста.
— У меня кое-что есть для тебя. Обнаружены два тела, в Эппинг Форест***. Ты приедешь?
Хотя… может быть, ему стоит снова поговорить с Лестрейдом. В первый раз он был более-менее полезен. Возможно, он что-нибудь посоветует, и тогда Шерлок сможет все еще раз обдумать. Может быть, когда Шерлок выскажет Лестрейду свои доводы, тот признает, что вполне приемлемо, если Шерлок предложит Джону пожениться прямо сейчас, пусть даже прошло всего лишь девять месяцев и несколько дней.
— Шерлок?
— М-м-м, — отвечает Шерлок и наугад дергает струны. Стоит ли ему его спрашивать?
— Шерлок!
Что ж, вреда от этого быть не может.
— Я могу его попросить? — решившись, внезапно спрашивает он.
— Ты можешь… Что? — Лестрейд выглядит совершенно сбитым с толку.
— Могу я теперь попросить Джона жениться на мне? Прошло достаточно времени? Я помню, ты говорил про год, а сейчас только девять месяцев, но я, честно, понятия не имею, смогу ли ждать дольше.
Голос Шерлока звучит на грани отчаяния. Он снова чуть ли не до боли прижимает пальцы к струнам скрипки.