— Господи, Шерлок, ты меня до инфаркта доведешь тем, как скачешь с одной темы разговора на другую, — говорит Лестрейд. Он стоит, уперев руки в бедра, и пристально смотрит на Шерлока. На его лице — выражение, в котором поровну веселья и злости.
Шерлок ждет с минуту и повторяет вопрос.
— Ну? — требует он.
Лестрейд пожимает плечами.
— Думаю, ты можешь его спросить.
— Но мы вместе уже довольно давно, и для нас обоих все ясно. Я думаю, что… — Шерлок замолкает, как только до него доходят слова Лестрейда. — Подожди. Что?
Лестрейд фыркает, шагает вперед, скрещивает руки на груди. Вот теперь у него на лице написано настоящее веселье.
— Ты меня слышал. Спроси его. Честное слово, поверить не могу, что ты продержался так долго. Я впечатлен.
Шерлок изумленно смотрит на него.
— Ты же мне сам сказал, — осуждающе произносит он.
— Шерлок, когда я говорил про год, я не имел в виду, что он обязательно должен пройти. Господи, мне следовало знать, что ты поймешь меня буквально. Ты, наверно, в голове список составил из всего, о чем я упомянул? И мысленно вычеркиваешь пункты?
Шерлок неловко ерзает в кресле. То, как хорошо за прошедшие годы Лестрейд стал в нем разбираться, неприятно удивило.
— Я только хотел, чтобы ты притормозил, хорошенько все обдумал и немного подождал. Я уверен, что Джон готов; Господи, да он говорит о тебе без умолку. Ему ничего не нужно, кроме тебя, — говорит Лестрейд. — Ненормальный, — через мгновение добавляет он.
На фоне затапливающего его облегчения раздражения Шерлока хватает лишь на то, чтобы наградить Лестрейда небрежным взглядом. Это же замечательно. Он сделает Джону предложение завтрашним вечером. Они выйдут поужинать — в какое-нибудь приятное местечко, где Шерлоку на самом деле придется оплатить счет, а не в одно из тех немногочисленных заведений, в которые они наведываются регулярно. В них-то владелец более чем счастлив угостить Шерлока и его парня. И Шерлок скажет Джону… ну, что-нибудь. Детали он продумает позже.
Тогда Шерлок наконец-то избавится от этого невыносимого отчаяния и сможет нормально работать, а Джон перестанет сомневаться в том, что Шерлоку ничего, кроме него, не нужно.
То, что Лестрейд что-то говорит ему, Шерлок осознает не сразу.
— Что? — раздраженно откликается он.
— У тебя есть план? — спрашивает Лестрейд. Он выглядит совершенно по-детски взволнованным. Шерлок закатывает глаза, хотя у него самого в груди звенит от точно такого же волнения. Он чувствует себя энергичным и всемогущим, словно способен пешком пересечь Лондон.
— Конечно же, у меня есть план. У меня всегда есть план, — раздраженно отвечает он.
Сомнение, читающееся во взгляде Лестрейда, явно несправедливо: разве планы Шерлока хоть раз проваливались?
— Ты мне не веришь?
— Ну, — нерешительно начинает Лестрейд, — не пойми меня неправильно, но тебе точно не хватает…. романтичности.
Шерлок фыркает.
— Да знаю я, знаю, — восклицает Лестрейд, настороженно подняв руки. — Но, в конце концов, предложение руки и сердца должно быть хоть немного романтичным. Я же не предлагаю тебе… не знаю, написать для него стихотворение, положить кольцо в бокал с шампанским или что-то в том же духе.
Лестрейд ловит полный ужаса взгляд Шерлока и смеется.
— Я сказал, не предлагаю. Просто… — он задумывается, — будь с ним честен, насколько вообще можешь.
— Разве это романтично?
Взгляд, которым Лестрейд награждает Шерлока, настолько едкий, что тот почти вздрагивает.
— Шерлок, я знаю, тебе плевать на слова и основы человеческих отношений…
— Эй!
— …но всем совершенно очевидно, какие чувства ты испытываешь к Джону. Я серьезно, у меня в команде новый детектив-констебль, так даже он проехался по этому поводу после того, как ты порвал его в клочья из-за предположения, будто убийство, на которое я позвал тебя две недели назад, на самом деле было самоубийством. Он сказал, что не понимает, как один и тот же человек смог сначала разобрать его по косточкам, а затем смотреть на Джона так, словно хочет завернуть его в папиросную бумагу и поместить под стекло.
Шерлок потрясенно смотрит на него, и Лестрейд неловко кашляет.
— Да, он немного странный. Даже вроде поэта. Но послушай, — говорит он, возвращаясь к теме разговора, — я уверен, что, Джон, возможно, уже сам обо всем догадывается. Просто иногда хочется, чтобы тебе это сказали, удивили тебя. Понятно?
Мгновение Шерлок просто смотрит на него, а затем слегка кивает.
— Отлично, — торопливо произносит Лестрейд. — Теперь-то ты со мной поедешь?
Взгляд Шерлока становится беспомощным.
— Поеду с тобой куда?
— Господи, тебе и правда нужно просто взять и жениться на нем. Никогда не видел тебя таким рассеянным.
____________________________________________________
От переводчика.
* Гетеронормативность (англ. Heteronormativity) — мировоззрение, при котором гетеросексуальность понимается как социальная норма сексуального поведения человека. При таком понимании рассматривается исключительно бинарное деление человечества на два пола, при котором биологический пол полностью совпадает с социальным полом человека.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Гетеронормативность
** Пригород Лондона
*** Область, ограниченная Большим Лондоном на северо-востоке и Эссексом, представляющая собой древний лес
========== Глава 2 ==========
— …в голове. Просто не укладывается.
— Но почему? Чего здесь такого важного? С какой стати я должен забивать себе голову всякой ерундой, если она не пригодится мне в работе?
Джон, отчасти с досады, отчасти — чтобы сосредоточиться, потирает лоб.
— Я не говорю, что тебе следует помнить все. Конечно же, там полно не имеющей значения чуши. Но так я и не прошу тебя читать «Хэллоу», смотреть реалити-шоу или что-нибудь…
Появление метрдотеля, которому предстоит отвести их к столику, вынуждает Джона замолчать. Шерлок идет за метрдотелем по ресторану — вне всякого сомнения, модному, французскому ресторану, чуть более романтичному, чем те, куда они ходят обычно. Он тщательно выбрал его из списка (присланного Майкрофтом по электронной почте; на письмо Шерлок демонстративно не ответил): нужно было что-то романтичное, но не чересчур — не настолько, чтобы вызвать у Джона подозрения.
Когда их усаживают (они садятся за смежные стороны стола, Джон почти всегда настаивает на этом — ему не нравится сидеть напротив, и Шерлок привык не спорить), Джон возобновляет разговор.
— Но, Шерлок, среди того, что ты предпочитаешь игнорировать или о чем просто ничего не знаешь, есть действительно важные вещи.
— Какие именно?
— Ладно, возьмем, например, литературу. Я до сих пор не могу поверить, что ты не способен назвать ни одной пьесы Шекспира или романа Джейн Остин.
— У меня никогда не возникала в этом необходимость. Я уверен, что знал их когда-то, когда еще учился. Но я не раз говорил тебе, Джон, что у меня нет времени на то, что не относится к моей работе. Я удалил их.
— Это только моя точка зрения, но как, ради всего святого, ты можешь определить, что относится к твоей работе, а что нет? Ты сталкиваешься с таким количеством невероятных преступлений, вернее, ты расследуешь невероятные преступления, так откуда тебе знать, что очередной серийный убийца не станет выбирать себе жертвы, основываясь на том, что… ох, я не знаю, их имена совпадают с именами шекспировских героинь?
— Это статистически крайне маловероятно, Джон.
Джон едва слышно досадливо фыркает, и Шерлоку приходится подавить улыбку. Он даже и представить никогда не мог, что ему настолько будут нравиться вот такие вот разговоры. Шерлок обожает споры с Джоном — не те, когда Джон кричит на него за забытую в холодильнике пустую картонку из-под молока, или когда он сам упрекает Джона в невыносимой медлительности — а настоящие споры, построенные на доказательствах и аргументированных доводах, с помощью которых один пытается убедить другого в своей точке зрения. Они редко удаются, но это не важно.
Со временем Джон стал спорить гораздо лучше. В первые дни их знакомства он по большей части мог лишь недоверчиво таращиться на Шерлока, не в силах осознать, что тот на самом деле так думает (Шерлок до сих пор живо помнит разговор о Солнечной системе; восклицание Джона «Но это же Солнечная система!», по его мнению, к особо впечатляющим аргументам не относилось). Это были не споры, а бесконечная жестикуляция и застывшее на лице удивление, но теперь слова Шерлока уже не поражают Джона до такой степени. Джон вроде как научился наблюдать (не так хорошо, как Шерлок, но гораздо лучше среднего), понял, как противостоять Шерлоку. Он научился не выходить из себя и отстаивать свое мнение четко и последовательно. Освоил искусство быстрого парирования и уравновешенной защиты от встречных выпадов. Изредка он по-прежнему срывается, но в большинстве случаев это вызвано тем, что Шерлок сознательно его доводит, только чтобы посмотреть на реакцию.
Их споры — любовная игра на уровне мыслей, и она нравится Шерлоку почти так же, как и сам секс.
Джон качает головой, хмурит лоб:
— Ты прекрасно понимаешь, что я не об этом.
— Тогда о чем?
— Я имел в виду, что ты не можешь знать заранее, какие сведения тебе потребуются для расследования. Ты выучил химию и анатомию, зазубрил каждую улицу и переулок в Лондоне. Ты разбираешься в пятнах крови и видах оружия, метеорологических картах и схемах движения транспорта. Одного взгляда на грязь, налипшую на мою обувь, тебе достаточно, чтобы точно сказать, каким маршрутом я добирался до дома, — Джон делает паузу, явно пытаясь сформулировать следующую мысль.
— Мне кажется, что, по крайней мере, общие представления о литературе и философии, например, могут оказаться крайне полезными. Я не говорю, что твои познания в этой области должны быть энциклопедическими… но, скажем, хотя бы минимум того, что известно каждому вчерашнему школьнику.
О, да. Его Джон великолепен.
— Зачем? Я могу обратиться к эксперту…
Подходит официант, прерывая Шерлока на середине фразы, вручает меню и вежливо замирает в ожидании. Шерлок заказывает вино — Теттинжер Ноктюрн Сек, любимое шампанское Джона, слишком дорогое по сравнению с тем, что они берут обычно — и решительным жестом отсылает официанта прочь. Джон приподнимает брови, но ничего не говорит. Шерлок, не обращая внимания на выражение лица Джона, пытается возобновить беседу.
— Да, как я говорил, я обращусь к эксперту. Если у меня нет должных знаний в конкретной области, я с радостью прислушаюсь к мнению профессионала. Помнишь, в прошлом году мы сотрудничали с доктором Картером, судебно-медицинским антропологом? Что мне мешает, в случае необходимости, точно так же пригласить эксперта по театральному искусству пятнадцатого или философии конца девятнадцатого столетия?
Джон хмурится. Он бездумно теребил салфетку, сворачивая и разворачивая ее, но сейчас его руки замирают. Шерлок подавляет страстное желание перегнуться через стол и дотронуться до него.
А затем Джон широко, чуть лукаво улыбается.
— Это ты так прислушиваешься к словам эксперта? Шерлок, ты же заявил, что не понимаешь, как он смог окончить университет, не говоря уж о докторантуре.
— Я с готовностью признаю, что в своей сфере знаний он осведомлен лучше, — фыркает Шерлок, — но я не в состоянии молча терпеть ту ужасающую чушь, которую он нес, когда попытался рассуждать о моей. И ты уходишь от темы.
Шерлок наклоняется вперед, упирается локтями в стол, сжимает ладони. Ожидая ответа, он с жадностью всматривается в Джона.
— Что ж, ладно. Вот мое мнение, — начинает Джон. Сияющими глазами он смотрит прямо на Шерлока. — Ты достаточно осведомлен в анатомии, криминальной истории Лондона и ножевых ранениях, чтобы обнаружить связь между тремя трупами и делом 1938 года о Стоквеллском Душителе*. Основываясь на этих данных, ты предложил Лестрейду вызвать доктора Картера.
Шерлок кивает и жестом предлагает Джону продолжать.
— Прежде чем дальше приводить примеры, допустим, что серийный убийца, которого ты…
— Мы, — перебивает Шерлок и видит, как Джон прячет улыбку.
— …серийный убийца, которого мы разыскиваем, выбирает в качестве жертв тех, чьи имена совпадают с именами шекспировских героинь. Беатриче, Джульетта, Корделия и так далее. Если бы ты в общих чертах представлял себе творчество Шекспира, ты бы сумел обнаружить систему. Но тебе не обязательно обладать таким объемом знаний, чтобы предугадать следующую жертву, для этого ты можешь обратиться к эксперту.
Оказавшись в тупике, Шерлок с мгновение молчит. Это восхитительно парадоксальное чувство; он ненавидит проигрывать споры, но любит смотреть на то, как Джон вот так вот думает.
— Хорошо, я готов признать твою правоту, в определенной степени, — в конце концов, говорит он. — Хотя, должен сказать, такая ситуация никогда прежде не возникала. Я занимаюсь расследованиями почти восемь лет, и у меня еще ни разу не было повода сожалеть о своих знаниях фундаментальной философии или современной политики…
— … о, даже не начинай при мне о политике. Поверить не могу, что ты действительно думаешь, будто она совершенно не важна, особенно если учесть твое последнее расследование…
— …однако рядом со мной всегда есть ты. Даже если случится невероятное и нам выпадет преследовать убийцу, страдающего экстравагантной склонностью к уничтожению реальных двойников выдуманных персонажей, я всегда смогу рассчитывать на то, что ты восполнишь пробелы в моих знаниях.
Джон выглядит польщенным, его губы изгибаются в умопомрачительной полуулыбке, но он отрицательно качает головой.
— Мой мозг не работает так, как твой, Шерлок, и ты не раз потрудился указать мне на это. Ты же на самом деле не можешь думать, будто я обнаружу взаимосвязи, увижу важность какого-то факта просто потому, что больше знаю о… ох, о поп-культуре, политике или чем-то подобном.
— В том, как работает твой мозг, нет ничего неправильного, — совершенно искренне возражает Шерлок. Каким-то невероятным образом мысли Джона совпадают с его собственными — Джон обладает невероятной способностью произносить вслух самое необходимое, отчего в голове Шерлока все сразу встает на место. Шерлок не перестает восхищаться этим талантом, но он почти боится, что если начнет анализировать нечто до такой степени непредсказуемое более тщательно, оно растает, словно дым.
Теперь Джон улыбается по-настоящему. Он чуть наклоняет голову, облизывает губы и вновь поднимает глаза на Шерлока.
— А сейчас ты лестью пытаешься вынудить меня с тобой согласиться? — поддразнивает Джон. Он наклоняется ближе к Шерлоку, их лежащие на столе руки соприкасаются.
Внезапно Шерлок начинает нервничать, все разработанные на этот вечер планы разом возникают перед ним. Он более-менее забыл о них, захваченный беседой с Джоном, но сейчас эти планы — все, о чем он в состоянии думать. Шерлок приказывает себе успокоиться.
Он подготовился к тому, что собирается сказать, по крайней мере, в общих чертах. Шерлоку не хочется, чтобы его слова звучали неестественно, словно они — часть написанного сценария. Поэтому он заставил себя не повторять их до бесконечности раньше времени, пусть ему и свойственно такое поведение. Предполагается, что все будет романтично, но Шерлок не уверен, насколько хорошо он справится с этой задачей. У него были смутные мысли опробовать все сначала на Лестрейде, но он решил, что не стоит. В конце концов, он взрослый человек, не говоря уж о том, что гений, и способен, черт возьми, прекрасно разобраться со всем самостоятельно.
Джон, мы вместе уже девять с половиной месяцев, возможно, для обычных людей этот срок не такой уж и долгий, но так ведь понятие «обычный» никогда нельзя было…
Стоит ему открыть рот, чтобы заговорить, как появляется официант. Он приносит бутылку вина и замирает рядом, чтобы принять заказ. Шерлок одновременно облегченно и досадливо вздыхает и берет меню. Он абсолютно уверен, что не сумеет заставить себя проглотить ни кусочка, сейчас это ощущается даже явственнее, чем когда у него расследование, но если Шерлок не попытается хотя бы сделать вид, что ест, Джон точно примется читать ему нотации. А у Шерлока нет ни малейшего желания объясняться сегодняшним вечером на столь специфическую тему.