Не в силах удержаться от того, чтобы немного покрасоваться, Шерлок делает заказ на чистейшем французском. Он выбирает сuisse de canard confit, coeur de salade frisee et pommes sautees au thym для Джона (сам Шерлок утку на дух не переносит, но знает, что Джону она нравится) и a dorade grillée façon bouillabaisse et legumes niçois confits для себя** (хотя он подозревает, что этот буйабес не будет идти ни в какое сравнение с тем, что готовила его бабушка).
Официант только приподнимает бровь, быстро записывает заказ и забирает папки с меню. Шерлок оглядывается, пытаясь заставить руки прекратить чуть заметно подрагивать. Смешно: он знает, что ему нужно сказать, он знает, что чувствует, и знает, что чувствует Джон. Он на 98,7 % уверен, что Джон ответит согласием, а если этого не случится, то тому есть чертовски весомая причина. В том, что он так переживает, нет никакой логики.
Тем не менее, как и во многих других случаях, относящихся к Джону, логика здесь появляется только для того, чтобы немедленно умыть руки.
— Джон, — начинает он, наклоняясь ближе, и Джон чуть придвигает руку, проводит указательным пальцем по запястью Шерлока. Шерлок неуверенно втягивает воздух и продолжает: — я уверен, тебя ничуть не удивит, если я скажу, что ужасно люблю тебя.
Джон потрясенно замирает, а затем смеется и наклоняется к Шерлоку еще ближе, проводит рукой по его ноге.
— Шерлок, поверь, для меня это всегда поразительно. Я даже не возражаю против слова «ужасно».
— Это ужасно, — бормочет Шерлок. — Я… не могу без тебя. Я привык к независимости. А ты забрал ее.
Сообразив, что именно он только что сказал, и что сообщать человеку, которому ты пытаешься сделать предложение, будто любить его — крайне неудобное занятие, не совсем правильно, Шерлок предпринимает отчаянную попытку исправить ситуацию:
— Это вовсе не значит, что мне, ох… не нравится, что ты постоянно рядом. Нравится, ты же знаешь, очень нравится. Я люблю, когда ты рядом. Ты готовишь чай и не злишься из-за всех тех незначительных штуковин, а еще ты великолепно стреляешь и всегда накладываешь мне швы, когда…
Шерлок замолкает. До него доходит, что он почти угодил в новую ловушку.
— Не то чтобы я любил тебя, потому что ты полезен, я имел в виду вовсе не это, я просто…
Прижавшиеся к его губам губы Джона заставляют его замолчать. Рука Джона соскальзывает с его запястья, обхватывает шею. Шерлок с благодарностью отвечает на поцелуй, радуясь, что его неуклюжие изъявления оказываются прерваны.
— Я люблю тебя, — снова произносит он, едва они прерываются. Эти слова надежные, знакомые, испортить их нет ни единого шанса. Шерлок не открывает глаза, желая лишь поскорее все высказать. — И я думаю, что для нас не составляет секрета, то есть, я был бы счастлив, если…
— О Боже, Сара.
В голове Шерлока воцаряется абсолютная тишина.
Что?
Ощущения такие, словно на него вылили ушат ледяной, моментально парализующей воды. Нет, нет, он совершенно не представляет, зачем Джону понадобилось это? Для чего ему произносить имя своей бывшей подружки прямо в губы Шерлоку, когда Шерлок пытается сделать ему предложение?
— Ч-что? — удается ему выдавить из себя.
Джон чуть отстраняется, смотрит поверх плеча Шерлока в сторону входа в ресторан.
— Там Сара, — бормочет он и кивает в сторону двери. — С парнем.
Шерлок оборачивается. При виде хорошо знакомой фигуры, что может принадлежать только Саре, его затапливает облегчение, которое немедленно сменяется злостью.
Сара быстро их замечает, улыбаясь, направляется к ним. За ней идет ее парень, высокий стройный мужчина с темными глазами и сногсшибательным подбородком.
— О Боже, она идет сюда, — произносит Джон, всем своим видом являя образец неясной паники. Шерлок не знает, вызвана ли такая реакция естественным отвращением ко вполне способной возникнуть неловкости или же ее причины более… сложны. Он на все сто убежден, что Джон любит его, что он счастлив рядом с ним, но ведь это же не исключает возможности, что у Джона до сих пор сохранились к Саре какие-то чувства?
Джон, словно услышав мысли Шерлока, левой рукой берет его за правую руку, на миг сжимает ладонь, чуть заметно улыбается и только тогда поднимается из-за стола, чтобы поздороваться с Сарой и ее приятелем.
— Джон, Шерлок, как же здорово встретиться с вами, — восклицает Сара. На ее лице играет широкая искренняя улыбка. Сара протягивает Шерлоку руку, тот пожимает ее, стараясь справиться максимально быстро.
— Взаимно, — тепло отвечает Джон, целует Сару в щеку.
— А вы ужинаете?
Шерлок закатывает глаза, но Джон вежливо подтверждает ее предположение. Не сказать, чтобы он отвечал с особым жаром — так Джон никогда и не был чересчур эмоционален. Впрочем, дружелюбия у него не отнять. Шерлок мрачно взирает на то, как Джон и Сара обмениваются обычными ничего не значащими фразами.
— Господи, как грубо вышло. Простите, это Марк, — говорит Сара, когда в разговоре возникает первая пауза. Она протягивает руку назад, дотрагивается до плеча терпеливо стоящего позади нее мужчины.
— Марк, это доктор Джон Ватсон, а это Шерлок Холмс, — произносит она и по очереди указывает на каждого из них. Шерлок задумывается, знает ли она, что они с Джоном теперь вместе. Ну, разумеется, знает, вот только правильно ли понимает это вместе? Он не думает, что кто-нибудь мог ей рассказать, но, принимая во внимание то, как близко они склонились друг к другу, а также довольно романтичную обстановку в ресторане, она просто не могла не связать все воедино и прийти к определенному выводу.
— Очень рад знакомству, — любезно произносит Марк, здоровается за руку с Джоном, затем с Шерлоком. Для такого худого человека у него крепкое пожатие. Шерлок ничего не может с собой поделать:
— Вы врач, работаете в педиатрии, судя по манжетам рубашки. По вашему костюму и часам можно сказать, что вам хорошо платят, поэтому я делаю вывод, что вы детский хирург. То, как вы пожимаете руку, подтверждает это. Недавно вы сильно похудели. Вы добились этого, занимаясь бегом и… теннисом, судя по тому, как вы массируете ваше правое плечо. К этому вас подтолкнуло расставание с женой. Времени прошло не так уж и много, потому что светлая полоска кожи, оставшаяся от обручального кольца, пропала не полностью. Дайте подумать, она бросила вас из-за…
— Шерлок, — тихо, но настойчиво произносит Джон. От того, что Джон все еще думает, будто должен мешать Шерлоку ставить людей в неудобное положение, ставить в неудобное положение его, немножко больно. Это похоже на то, будто они вернулись в своих отношениях далеко в прошлое.
Марк с секунду таращится на него, а затем моргает и разражается смехом.
— Просто поразительно. Все абсолютно верно. Конечно же, я столько о вас слышал, но Сара подтвердит, что я и половине из того, что она о вас рассказывала, не верил.
— Ты рассказывала обо мне? — пораженно спрашивает Шерлок у Сары. Его никогда не оставляло ощущение, что он ей не нравится. Он помнит слова Лестрейда о том, что ты для него всегда на первом месте, и не может не испытать некоторое самодовольство.
— Конечно, рассказывала, — закатив глаза, подтверждает она. — За все время нашего знакомства меня трижды похищали, и я провела в больнице в общей сложности шестнадцать дней, правда, большинство из них просидела в приемном покое.
Говоря все это, она бросает беглый взгляд на Джона, выглядящего до смешного виноватым: словно во всех тех случаях, когда он попадал в больницу, не был целиком и полностью виновен Шерлок.
Ненадолго воцаряется неловкое молчание, которое прерывает официант, пришедший показать Саре и Марку их столик. При взгляде на него Шерлок испытывает жуткое облегчение — появляется надежда, что теперь вечер вернется на круги своя.
— …или же, — продолжает официант, — свободен еще этот столик, — он указывает на стол по соседству с тем, что занимают Шерлок и Джон. — Если вы желаете присоединиться к вашим друзьям.
Шерлок в ужасе уставляется на идиота. Джон улыбается, смотрит на Сару. Она улыбается в ответ, и они одновременно произносят:
— Было бы просто замечательно.
Ужин превращается в пытку.
Шерлок не умеет проводить время, по крайней мере, в привычном для остальных смысле, в компании кого-то другого, кроме Джона. Ему не нравится это. Он не получает никакого удовольствия от неизменной болтовни о политике, кино и спорте, которые в различных соотношениях всегда присутствуют в разговорах, ведущихся во время ужина. Он не испытывает никакого удовольствия от необходимости находиться рядом с людьми, которые ему не нравятся. Если бы Джон не сидел так спокойно, положив руку Шерлоку на колено, Шерлок, несомненно, отпустил бы в сторону соседей куда больше четырех колких замечаний.
Пока же он говорит крайне мало, предоставив Джону и Саре поддерживать беседу. Марк, оказавшийся вполне дружелюбным человеком, не прочь присоединиться к их оживленному разговору. На Шерлока же по очереди накатывают то раздражение, то скука, то досада. Он знает, что Джон в курсе того, что он чувствует: он не спускает с Шерлока глаз и мягкими круговыми движениями поглаживает его ногу. Единственное, что их до сих пор удерживает здесь, — проклятая вежливость Джона.
А еще Шерлока через край переполняет бешеный собственнический инстинкт, и чем дольше тянется ужин, тем мощнее он становится. Шерлок подавляет порыв притянуть Джона ближе и, лишь затем, чтобы видела Сара, прильнуть к нему в затяжном поцелуе. Должно же быть ясно, должно быть ослепительно очевидно, что у него и Джона здесь свидание. Но в этом он не уверен, а так хочется, чтобы не осталось никаких двусмысленностей. Свидание Сары и Марка явно уже четвертое или пятое по счету, но у них до сих пор еще не было секса — их отношения вовсе не серьезны, по крайней мере, пока. Саре необходимо прямо сейчас понять, что Джон принадлежит Шерлоку и что у Шерлока нет ни малейшего намерения отдавать его кому-либо.
К тому времени, когда приносят десерт, у Шерлока голова идет кругом. Чтобы попытаться отвлечься, он принимается наблюдать за своими соседями. Но здесь слишком много людей, слишком много данных, вокруг слишком шумно, свет слишком яркий, а он уже выпил три бокала шампанского и вот уже три часа, как воюет с самим собой, и теперь в любую минуту, едва кто-нибудь откроет рот, чтобы заговорить о чем угодно, он готов взорваться и совершить нечто такое, что Джон точно не одобрит, и тогда этот вечер, который уже и так испорчен настолько, что ничего не исправить, обернется полнейшим провалом в совсем другом смысле, и…
Рука Джона невесомо ложится на его ладонь, и Шерлок рывком выныривает из своих мыслей. Джон даже не смотрит на него. Поглаживая руку Шерлока, он продолжает поддерживать разговор. Настроение Шерлока моментально взлетает вверх. Да, он, как и раньше, хотел бы оказаться как можно дальше отсюда, но сейчас терпеть становится проще.
Когда в разговоре возникает очередная пауза, Джон переводит взгляд на Шерлока.
— Домой, — произносит он, улыбнувшись уголком рта. Шерлок благодарно кивает.
— Что ж, мы вас оставляем, — объявляет Джон, отодвигая в сторону наполовину съеденное крем-брюле и подзывая официанта. — Было здорово с тобой пересечься, Сара.
Сара смотрит на них с совершенно непроницаемым выражением лица, но все же кивает.
— И с тобой, Джон. Я рада, что у тебя все хорошо. У вас обоих, — многозначительно добавляет она, — все хорошо.
Джон улыбается, поняв, что она имела в виду, и кивает. Она что-то карябает на салфетке и протягивает ее Джону.
— Мой новый номер, — поясняет она. — Набери как-нибудь. Было бы здорово посидеть как следует. Если просто захочешь поболтать, или по какой другой причине.
— Хорошо, — отвечает Джон и опускает записку в карман. Шерлоку больше всего на свете хочется выхватить салфетку из кармана Джона и разодрать ее в клочья, но он сохраняет беспристрастное выражение лица.
Он оплачивает счет, Джон опять целует Сару в щеку, пожимает руку Марку и желает им доброй ночи. Шерлок кивает им, и они уходят.
*
В такси, когда они едут домой, Шерлок приваливается к Джону: он чувствует себя слишком уставшим для любых других действий.
— Шерлок?
— М-м-м?
— До того… до того, как появилась Сара, у меня сложилось впечатление, будто ты хотел что-то сказать.
Шерлок сильнее зарывается лицом в шею Джону, утыкается носом в его ключицу. Ничего не отвечает.
Джон обнимает Шерлока за плечи, и за всю оставшуюся до дома дорогу они не произносят ни слова.
*
Вера Шерлока в то, что вечер просто не может стать еще хуже, рушится, как только они с Джоном приезжают домой.
Он почти падает на Джона, обхватывает рукой его шею и с силой к нему прижимается, пытаясь сделать так, чтобы площадь соприкосновения их тел была настолько велика, насколько позволяет вертикальное положение. Не поддающаяся логике потребность в физическом контакте и то чувство успокоения, которое она приносит, не устают его удивлять. Под смех Джона, вызванный сковывающей любые движения неповоротливостью Шерлока, они неуклюже вваливаются в гостиную.
Открывшаяся картина заставляет их застыть на месте: в кресле Джона сидит Майкрофт и спокойно изучает газету.
Смех Джона немедленно стихает. Шерлок, чья голова и так уже раскалывается от боли, с откровенной яростью уставляется на старшего брата, но тот просто сворачивает газету и встает.
Первым приходит в себя Джон, высвобождается из объятий Шерлока, делает шаг вперед, чтобы пожать Майкрофту руку.
— Добрый вечер, — здоровается Джон. То, как ровно звучит его голос, определенно заслуживает восхищения.
Майкрофт едва заметно улыбается, и Шерлок внезапно понимает, о чем он думает, к нему приходит осознание, зачем брат появился здесь. Но Шерлок слишком сильно перебрал с алкоголем, на него обрушилось чересчур много для одного вечера эмоциональных потрясений, и ему никак не удается согласовать деятельность головы и языка.
— Ох, Шерлок, Джон, — немедленно начинает Майкрофт, пожимая Джону руку и окидывая его и Шерлока беглым взглядом. — Я уверен, что принести поздравления…
Шерлоку так и не удалось заставить язык слушаться. Он отчаянно трясет головой, выразительно таращит глаза и никак не может понять, как Майкрофт мог совершить такой промах, настолько ошибиться, вычисляя произошедшие этим вечером события.
Майкрофт обрывает себя на середине предложения. Повисает звенящая неловкая тишина, и ох, Шерлок готов убить его…
— Поздравления? — растерянно спрашивает Джон, оглядываясь на Шерлока с явной надеждой, что он все сейчас объяснит.
— Ох, — выдыхает Майкрофт. Шерлок никогда еще не видел, чтобы его брат не находил слов. Все, чего он хочет, — чтобы Майкрофт сумел правильно оценить происходящее. Едва страстное желание схватить дурацкий разукрашенный зонтиками галстук и придушить им брата спадает, как Шерлок тщательно запоминает, какое у Майкрофта было выражение лица, как звучал его голос, и сохраняет файлы, намереваясь позже как следует изучить их.
У Джона все еще совершенно ошеломленный вид, но Шерлок даже не надеется, что он не уловил истинного значения полупроизнесенных Майкрофтом поздравлений. Он шагает вперед, берет Джона за локоть.
— Джон, ты не мог бы извинить нас? Мне нужно… сказать пару слов моему дорогому брату, — произносит он, все так же буравя Майкрофта глазами.
Джон бросает на него быстрый резкий взгляд и кивает. Посмотрев на Майкрофта, он очень медленно приподнимается на мысках и приникает к Шерлоку в долгом поцелуе.
— Приходи поскорее в постель, хорошо? — мягко просит он. Шерлок, не открывая глаз, кивает. Джон в последний раз бросает взгляд на Майкрофта, нежно сжимает руку Шерлока и уходит в спальню.
Шерлок и Майкрофт в полном молчании смотрят друг на друга, пока дверь в спальню не захлопывается.
— Майкрофт, как ты только можешь быть таким идиотом? — шипит Шерлок. Примерно мгновение у Майкрофта такой вид, словно он оказался не в своей тарелке, но длится это недолго. Выражение замешательства — определенно оказавшееся на его лице по ошибке и теперь не знающее, что ему делать — быстро сменяется холодным равнодушием.