Шерлок без сил распластался на ковре, уткнувшись в него мокрым от пота лицом и наслаждаясь едва заметным ароматом бархатистого, недавно вычищенного ворса. Но цепкие руки быстро перевернули его на спину.
— Чтоб я сдох! — услышал он недовольный голос. — Парень, я чуть не стер в труху твою простату, а ты даже не возбудился. Какого дьявола происходит?!
Но противореча собственному недовольству и разочарованию, прикоснулся к мягкому члену нежно и ласково, слегка погладив его ладонью.
— У тебя проблемы? Ты что, импотент? Да любой другой на твоем месте орал бы уже, как резаный. Я же еб*сь, как бог!
Он быстро поднялся и звонко хлопнул себя по бедрам.
— Так я и знал! Они меня на*бали — подсунули импотента. Черт! И что мне теперь делать? У меня задница уже горит, а у этого красавчика вместо стояка какая-то… сахарная вата!
Шерлок слушал его жалобные стенания, и ему хотелось истерично смеяться. Он действительно ничего не почувствовал, и это было безумно смешно.
Вот это хастлер… Высший класс!
Получи, Садерс, свою шлюху.
Но поток возмущения быстро иссяк, и худенькое тельце прильнуло к нему исступленно и жарко, обхватив влажными ладонями шею.
— Плевать. Даже если бы у тебя совсем не было х*я, парень, все равно ты — самое сладкое, что когда-либо мне приходилось пробовать.
Шерлок нехотя открыл глаза.
— Я буду трахать себя сам. А ты будешь на это смотреть. И, черт побери, меня это страшно заводит! Но сначала мы с тобою выпьем, и я с удовольствием пососу твой… хм… леденец. Может быть, он зашевелится у меня во рту.
*
— Смотри… Смотри… Не отворачивайся, мать твою!
Это было ужасно.
Маленькая детская задница с огромным, блестящим от смазки вибратором, расширяющим анус до невероятных размеров, посиневшие от напряжения ноготки на гротескно длинных пальчиках, глубоко вгоняющих искусственный член в трясущееся, извивающееся на ковре тело, гладкие ухоженные ступни бесстыдно раскинутых и высоко задранных ног…
И хриплые вопли.
Фил яростно проворачивал внутри себя негромко урчащий фаллос, время от времени резко выдергивая его и прижимая к груди, жадно хватая воздух широко открытым ртом, а затем вновь грубо вставлял, причиняя себе явно немалую боль. Он высоко подбрасывал хилое тело, неутомимо стремясь навстречу самой любимой своей игрушке.
— Ты смотришь?! — то и дело выкрикивал он. — Смотри. Смотри!
Сперма редкими каплями брызнула на впалый живот. Фил выдохнул и выгнулся тонкой дугой, медленно вытягивая из себя вибратор, который сразу же отшвырнул с брезгливой гримасой.
— Ненавижу эти дребезжащие х*и! — Мальчишка был безмятежно спокоен, как будто это не он только что корчился на ковре, вбивая в себя огромный искусственный кол. — Того и гляди разорвут задницу на клочки. Надеюсь, я не обделался… Иногда со мной такое бывает, когда слишком уж разойдусь.
Он приподнялся на локтях и в упор посмотрел на сидящего неподалеку Шерлока, перехватив его ошеломленный взгляд.
— Это было очень противно?
«Если он начнет исповедоваться, я не выдержу…»
Шерлок почему-то никак не мог прервать затянувшийся зрительный контакт, хотя видеть обильно покрытое потом лицо этого существа, вызывающего в нем щемящую, разрывающую сердце жалость, было невыносимо. Они как будто утонули друг в друге, погружаясь всё глубже, и обнажая такие черные бездны, из которых уже нет возврата, и быть не может.
— Какого х*я уставился? — прервал гнетущее молчание Фил.
Слезы хлынули так внезапно и так неудержимо, что, кажется, он и сам не сразу это заметил. Они выкатывались из его покрасневших глаз крупными, прозрачными горошинами, заливая подбородок и шею.
Шерлок, наконец–то отвел глаза, смущенно оглядываясь в поисках одежды.
Сидеть голым около плачущего, несчастного человечка было противно и стыдно.
*
Стыдно…
Так вот чего ты хотел, Сад.
Вот для чего подсунул мне этого одержимого сексом полуребенка-полумужчину.
Интересно, кто будет следующим?
Кем ещё ты решишь наказать меня за нелюбовь?
*
Казалось, это не кончится никогда. Глубоко запрятанный источник боли наконец-то нашел свой выход, и боль эта изливалась неудержимо и утомительно долго. Шерлок не знал, как себя вести. Утешать и жалеть было бы глупо, да и вряд ли ощетинившийся, зло смахивающий слезы Фил подпустил бы его к себе даже на полшага. Он упивался своим страданием, своим покрытым заскорузлой коркой времени горем, не нуждаясь сейчас ни в жалости, ни в утешении.
Уснул он, продолжая горестно всхлипывать. Свернувшись на роскошном ковре жалким, но уютным калачиком, Фил уснул именно так, как совсем недавно мечтал уснуть Шерлок. Всхлипы плавно перетекли в негромкое сопение, горе иссякло, изломанное варварским сексом тело погрузилось в долгожданный покой и отдых…
Шерлок налил себе полный стакан обжигающей водки, и выпил, давясь и кашляя, с трудом проглатывая настойчиво отвергаемую организмом жидкость и понимая, что завтра его ожидает самое жуткое в его жизни похмелье.
Но разве похмелье могло его напугать?
Укутав скрюченного, покрытого крупными мурашками парнишку небрежно брошенной на пол курточкой, он без сил опустился рядом, невольно согревая собственным жаром вздрагивающее во сне тело…
*
Утро принесло головную боль и невыносимую тоску.
Фила Шерлок застал около столика с водкой, от одного вида которой его сразу же замутило.
— На душ не рассчитывай, — зло буркнул нахохлившийся и старательно прячущий глаза хозяин дома.
Он выглядел на удивление бодро: ни испитого, помятого лица, ни следов ночного водопада слез. Фил явно только что принял душ, и в ярко-синей футболке, выгодно сочетающейся с каштановым блеском вымытых и тщательно причесанных волос, показался Шерлоку очень симпатичным.
— За эту… любопытную ночь я уже заплатил. Надо же — хастлер с личным счетом в Швейцарском банке! Чертовы психи… Проваливай, парень. Утренний кофе шлюхам не полагается…
Шерлок молча пригладил волосы.
От выпитого накануне его покачивало. Голова разламывалась, дрожали руки. Ему хотелось в душ, хотелось крепкого горячего кофе, но представить, что здесь, в этой квартире, пропитанной горечью и одиночеством, он сделает хотя бы одну, нормальную и привычную вещь, Шерлок просто не мог.
Он был благодарен Филу за напускную грубость и пренебрежение. Уйти отсюда ему хотелось именно так.
Но в дверях гостиной его настиг тихий, надтреснутый голос.
— Как же я буду жить без тебя, парень…
*Его Королевское Высочество Принц Уильям Уэльский
http://www.ok-magazine.ru/upload/iblock/2d2/2d2be014ab05c92afa9d649d3e149477.jpg
========== Глава 21 Ты ещё пожалеешь… Номер два. ==========
Шерлок добрался до дому, едва живой.
Отсутствие миссис Хадсон делало его почти счастливым. Своего потасканного, полупьяного вида он бы ни за что от неё не скрыл, не смог бы утаить следы этой безумной ночи от её заботливых глаз — миссис Хадсон всегда встречала его на пороге, и, едва заслышав звук отпираемой двери, выпархивала из своей квартиры.
Сегодня ключ повернулся в замке оглушительно громко, гулким эхом отскочив от стен бесконечно пустой квартиры. Сегодня тишина и пустота были спасительны и благословенны: на потрясенный взгляд домохозяйки Шерлока бы точно сейчас не хватило…
Но тишина длилась недолго — лишь только за спиною Шерлока захлопнулась дверь, в недрах квартиры запел «забытый» им телефон.
Шерлок не сомневался, что это Садерс — брат редко беспокоил его раньше обеда. Кроме того, соблюдая негласное соглашение, созванивались они по спонтанно возникшему графику: один раз в три дня.
Старина Майки с радостью звонил бы ему каждый день, в этом Шерлок абсолютно уверен. Он был обеспокоен, но, превозмогая собственное нетерпение, стоически выдерживал этот странный, но хорошо понятный Шерлоку график, не нарушая незримых границ и оставляя нетронутым жизненное пространство младшего брата.
Но силу его беспокойства Шерлок чувствовал на любом расстоянии.
Это помимо собственной воли согревало его. Когда-то давным-давно…
Это мучило его и причиняло сильнейшую боль. Теперь…
С Майкрофтом Шерлок созванивался вчера, сообщив, что у миссис Хадсон несчастье, что она уехала и вернется не скоро.
Как же хотелось ему услышать многочисленные вопросы, которые раньше так сильно его раздражали! Несколько мгновений он малодушно ждал и надеялся: вот сейчас Майкрофт насторожится и задаст тот самый, главный вопрос: что происходит, Шерлок?! И он не выдержит, выплеснет до последней капли весь ужас последних месяцев, откроет свою позорную тайну, а там — будь что будет. Ведь это же Майкрофт, он бывал и не в таких передрягах.
Но тот лишь выразил сочувствие и уверенность, что у миссис Хадсон, даст бог, всё образуется. Вероятно, проблема, занимающая в данный момент самого Майкрофта Холмса, была несоразмерно велика и сложна. На большее, чем легкая встревоженность и вопрос-утверждение «надеюсь, у тебя всё в порядке» времени у занятого и очень востребованного человека не нашлось.
Что ж…
Что бы ни происходило там, в недосягаемом пространстве высоких сфер, чем бы так всецело ни был поглощен Майкрофт Холмс, это, так или иначе, спасло ему жизнь…
…Телефон не умолкал, и Шерлок упивался исступлением Сада, его отчаянной жаждой услышать желанный голос, понять и почувствовать, что с ним сейчас происходит.
Да пошел ты…
Ты ещё тысячу раз пожалеешь!
Но все-таки лучше ответить, и ответить сейчас. Дотащиться до спальни и найти на подоконнике телефон, потому что через пару минут тело перестанет ему подчиняться, а упасть без сил на лестнице собственной квартиры показалось Шерлоку верхом унижения и слабости.
Он не предполагал, что можно так долго и трудно преодолевать несколько не слишком крутых ступеней, что кости могут так мучительно ныть, что каждая мышца может превратиться в ворох пылающих углей.
Как смог он добраться до дому в состоянии, близком к болевому и моральному шоку?
Его «да» прошелестело едва слышно.
— Ну и как? Надеюсь, этот недоносок справился со своей задачей? — Шерлок мог бы поклясться, что в душе Садерса беснуется настоящая буря, как бы ни старался он придать своему голосу насмешливое безразличие.
Подыгрывать ему не было никакого желания.
Было желание его прикончить.
— Зачем ты покалечил Дэвида?
— Кого? Ах, да… Велика потеря! Зачем этому ничтожному клерку язык? Неужели ты думаешь, что он может поведать миру что-то действительно стоящее?
Шерлок молчал, и молчание это обескураживало, вынудив Садерса продолжать. Вольно или невольно, но всё, что он говорил, выглядело оправданием, и осознавая это, он страшно бесился.
— И потом, ты должен был понять, что я не шучу.
— Я давно уже это понял.
— Так какого же дьявола… — бешенство наконец-то нашло выход, заклокотав в горле непривычно визгливым криком, — … какого дьявола ты корчил из себя святую невинность?! Раздвинул бы ноги на своем восхитительном ковре. Я звал тебя, я тебя уговаривал! Но тебе было отвратительно! — Он на секунду запнулся, пытаясь справиться с сильнейшим волнением. — Все эти жертвы на твоей совести, Шерлок. Все до одной.
Ну, давай, давай, взвали мне на плечи всю многотонную тяжесть своих безумств. Я и так уже согнулся напополам, выпятив зад на всеобщее обозрение.
Оба не произносили ни слова.
Шерлока потряхивало от озноба и пульсирующей боли в висках.
Садерса колотило от ревности.
— Как ты себя чувствуешь, Шерлок? — прервал он молчание первым.
— Так, как ты и хотел. Напился. Воняю чужим ртом, чужим членом и чужой спермой.
Даже сквозь телефонную трубку он почувствовал, как дернулся Садерс, как захлестнула его волна дикой ярости.
— Заткнись! Заткнись, грязная тварь! Заткнись!
Шрам уже кровоточит? А чего же ты ждал?!
— Зачем ты звонишь? Я жутко устал, и, если ты, конечно, не против, принял бы душ и выспался. Вечером мне снова тащиться в твой гомосексуальный рай.
— Сегодня ты не увидишь рая, сегодня тебя ожидает ад. — Сад наконец-то справился с эмоциями и заговорил почти дружелюбно. — Насколько я понимаю, по-другому ты никогда не сможешь назвать место, где обитаю я. Ди приедет за тобою в половине восьмого, и ночь ты проведешь в уютной атмосфере чистилища.
— Сад…
— Сад? — Голос заметно дрогнул заметно, и от досады Шерлок скривился — какого черта он назвал его этим домашним именем?
Но интимное Сад уже было произнесено и было услышано. Ярость тут же сменилась теплом и заботой.
— Отдыхай, мой мальчик. Отдыхай.
Телефон тоскливо застонал короткими гудками.
Черт!
*
Ни горячий душ, ни крепкий кофе не принесли Шерлоку облегчения: его по-прежнему ломало и лихорадило.
Он пробовал спать, но голова гудела от мыслей, метущихся, словно шарики в бешено вращающемся барабане, и каждая из них была хуже другой.
Ощущение собственной грязи не покидало.
Он провел ночь с мальчишкой, который его купил. А по сути, купил его Садерс. Купил не на ночь, купил на всю жизнь, потому что, если вдруг такое случится, и завтра он даже не вспомнит о существовании Шерлока, наигравшись в любовь и боль, сам Шерлок не сможет забыть ничего.
Промаявшись без малого три часа в холодной, пустой квартире (о том, чтобы затопить камин в этот тронутый первым морозцем день, не могло быть и речи — Шерлока и без камина то и дело бросало в жар), он все же уснул, неловко скорчившись в кресле.
Проснулся, продрогший до костей и голодный.
Одинокий.
Больной.
Наполненный отчаянием до краёв.
«Умереть бы сейчас в этом кресле…»
Тоска была невыносимой.
До слез хотелось услышать человеческий голос. Любой. Даже ненавистный.
Погруженная в полумрак гостиная, освещенная лишь уличными фонарями, казалась чужой.
Негромкая мелодия телефона взорвала тишину, эхом отзываясь в каждой клеточке, в каждом нерве.
— Z жду тебя у дверей.
Его снова везут в постель? Трахать? Сосать? Или, напротив, насадят его рот на чудовищный поршень и жестоко изнасилуют горло?
Плевать.
Лишь бы не быть одному.
Он с трудом вытащил себя из нагретого кресла и, не прополоскав рот, не пригладив разворошённые кудри, направился к гардеробу.
Запирая дверь их с миссис Хадсон квартиры, он даже не вспомнил, во что был одет.
«Здесь никогда больше не будут улыбаться», — с тоской думал он, долго, как будто впервые, рассматривая крошечные царапинки на потускневшем металле знакомого номера 221в.
Ди не сказал ни слова, и, даже не посмотрев в его сторону, резко повернул ключ в замке зажигания, рывком сорвав с места свою адскую колесницу.
Шерлока изрядно тряхнуло, и тугой комок тошноты плотно подкатился к самому горлу.
— Черт!
По-прежнему молча Ди поднял внутрисалонную перегородку, и Шерлок оказался один на один с бархатным полумраком. Машина ехала плавно, еле слышное урчание убаюкивало, и неожиданно для себя уже через десять минут Шерлок погрузился в глубокий сон.
Проснулся от неподвижности и тишины. Машина стояла на обочине пустынной дороги, а вокруг простирался унылый ноябрьский пейзаж: уходящие в небо поля — грязно-желтые, с жирными подпалинами черноты. Впервые Шерлок увидел кусочек дороги, по которой всё тот же Ди вез его когда-то в маленький, сказочно милый дом.
Ди сидел очень близко, касаясь его коленями и наблюдал, как он с трудом приходит в себя.
«Если сейчас он меня убьет, я буду искренне благодарен и непременно вымолю у бога прощения его несчастной душе».
— Шерлок.
— Что?
— Можно мне… Можно я тебя поцелую?
Этого Шерлок ожидал меньше всего.
Черт бы побрал этих дьяволов!
— С каких это пор банальный отсос называется столь романтично? — зло огрызнулся он.
Ди мученически скривился, и, на мгновение опустив глаза, качнул головой.
— Я хочу поцеловать тебя в губы.
Шерлок расхохотался. Накопившееся безумие последних дней безудержно рвалось на волю, и, найдя наконец-то выход, фонтанировало истерическим смехом.