— И не наша вина, что вы всю ночь нашёптывали нежности друг другу под звёздами.
Кларк фыркает, когда поворачивается и видит, как её отец спускается по лестнице. Песчаные светлые волосы торчат по всем сторонам, и мужчина ухмыляется.
— Это определённо было нечто нежное, папа, — шутит она, шевеля бровями. Лекса заливается румянцем, когда Джейк начинает глубоко и громко смеяться.
Джейк остановился у стола и поцеловал Кларк в макушку:
— Доброе утро, сладкий горошек, — сказал он, и Кларк улыбнулась.
— Доброе, пап.
Придвинувшись к Лексе, Джейк поцеловал её в лоб и сказал:
— Доброе утро, ещё более сладкий горошек.
Лекса засмеялась на обиженные воздыхания Кларк и ответила:
— Доброе утро, Джейк.
— Почему Лекса ещё более сладкий горошек? — требует ответа Кларк, беря в руки локон Лексы, когда та откидывается к ней на грудь. Блондинка оборачивает свои руки вокруг талии девушки тогда, когда отец смотрит на них с другого конца кухни. Он уже продвинулся, чтобы также обнять свою жену.
— Доброе утро, самый сладкий горошек, — сказал он, мягко целуя в улыбающиеся губы Эбби. Затем он закидывает в рот чернику из миски и склоняется к столу у стоящих девушек. Он усмехается Кларк, качая головой. — Ты знаешь, что Лекса слаще.
— Это правда, — сказала Эбби, вовлекаясь в поддразнивания. — Она очень вежливая и воспитанная.
— Не могу дождаться, когда вы двое поженитесь, — сказал им Джейк, потянув Эбби к своей груди и посмеиваясь. — Я уже слышу её на семейном отдыхе, спускаясь по лестнице. Вижу её с её необузданными волосами, которые развеваются вокруг неё в ветре, словно в кино, которое следует за ней повсюду, куда она ни пойдёт.
Кларк смеётся, когда её папа начинает имитировать голос Лексы:
— Доброе утро, тесть, свекровь.
Эбби присоединяется к нему, сделав тот же голос:
— Какой хороший день сегодня, не так ли?
Фыркая в смехе, Лекса берёт сливу с блюда на столе и бросает её в Эбби и Джейка. Кларк взмахивает руками в воздухе и заливается смехом, когда одна из слив попадает в голову Джейка и оставляет на лбу фиолетовый сок.
Эбби начинает визжать, когда Джейк подбирает сливу с пола и пытается кинуть ей в лицо, но когда женщина прячется от него, песня по радио меняется, и Джейк начинает кружиться.
Увеличивая громкость радио, Джейк кричит:
— Давайте, дети. Это наша песня, — он проходит вокруг стола и тянет Кларк со стула, тут же начиная вертеть её вокруг.
Они танцуют дико и без ритма, неразборчиво и не синхронно, но со смехом создавая собственную мелодию между собой. Джейк вращает Кларк и опускает её, крича при этом «Не бросай меня!». Лекса смеётся, смотря за ними. Теперь — она видела это там много раз, и до сих пор не может сдержать улыбки, которая каждый раз появляется на её губах.
Вот, что такое семья. Именно так она и ощущает это.
Когда песня подошла к концу, Кларк засмеялась и сжала руку отца на уровне локтя:
— Люблю тебя, пап, — сказала она, и Джейк поцеловал её в макушку, придерживая дочь за спину.
— Я тоже тебя люблю, Кларк, — сказал он ей, — больше, чем все звёзды небо.
Следующая песня звучит из радио. Она живая и весёлая. Джейк улыбнулся и начал вытаскивать уже Лексу.
— Твоя очередь, ребёнок!
Лекса на это может только усмехнуться и закатить глаза, пока Джейк кружит её вокруг. Эбби и Кларк наблюдают за этим с одинаковыми улыбками.
***
Кларк встряхивает воду с больших листьев шпината и складывает их в корзину, после чего идёт к продавцу и отдаёт наличные. Она любит фермерские рынки, а этот — особенно. Он всегда оживлён и открыт круглый год, хоть и в межсезонье только по средам и субботам. Кларк не имеет представлений, как продавцам удаётся сохранять такой великолепный, широкий ассортимент продуктов и такое количество ярких, красочных цветов посреди зимы. Она невероятно благодарна за это. Конечно, поставки делаются не в таком изобилии и они не так разнообразны, но всё равно, всегда есть из чего выбирать.
Подпевая уличным музыкантам у крупного навеса, Кларк слегка покачивает свою корзинку и идёт до следующего киоска. Она чуть не роняет маленький контейнер с чесноком, который только что приобрела, когда видит знакомые каштановые волосы, спадающие с плеч над великолепными рядами с горошком.
Лекса немного согнулась в талии, прижимаясь носом к мягким лепесткам ярко-синего лепестка. Кларк не может не наблюдать за этим. Что-то шевелится в её кишечнике, порхает между рёбрами и болит в пальцах. Блондинка жаждет переместить эту картину на холст.
Её ноги двигаются без команды, и расстояние между девушками сокращается за секунды:
— У тебя всегда была слабость перед цветами.
Лекса застывает, резко выпрямляется и разворачивается.
— Кларк.
Кларк закрывает глаза на звук своего имени из губ Лексы, с её языка, сопровождающегося прекрасным, мягким голосом. Такое ощущение, будто все лучшие кусочки из прошлого сейчас кружат в воздухе в одном этом слоге.
— Привет.
— Здравствуй.
Ступив с ноги на ногу, Кларк поискала глазами Костию. Когда она её не увидела, то спросила:
— Ты сегодня одна?
Лекса коротко кивнула:
— Костиа спит. У неё сроки подходят, так что она работала всю ночь.
— Оу, — сказала Кларк, закусив нижнюю губу.
— Она писатель.
Кларк кивнула:
— Так, какой-то ужин, да?
— Какая-то катастрофа, — сказала Лекса, коротко смеясь. В её глазах видна нежность, когда она смотрит на Кларк, и блондинка сейчас просто горит желанием сделать шаг вперёд, забрать её и сбежать, преодолевая любые ограничения. Она задаётся вопросом: чувствует ли Лекса по-прежнему себя в безопасности рядом с ней и любимой ею, как чувствует это Кларк.
— Спасибо тебе, в любом случае, — говорит Кларк, облизывая губы. — За то, что сделала для меня.
— Конечно, Кларк, — сказала Лекса, мягко кивнув. — Рада, что система подсчёта всё ещё помогает.
У Кларк случалось много панических атак в течение года после смерти отца, и Лекса присутствовала практически на каждой.
— Удивлена, что ты всё ещё помнишь про это.
— Ты не удивлена, — сказала Лекса, слегка улыбаясь. Кларк почувствовала, словно эта улыбка проникла в каждую её часть.
Они долго молчат, после чего одновременно начинают говорить:
— Это странно, что…
— Не хочешь ли ты…
Они обе остановились на полуслове, кратко посмеиваясь. Лекса говорит:
— Ты первая.
— Я просто хотела тебя спросить, не кажется ли тебе странно, что мы вечно с тобой натыкаемся друг на друга, — сказала Кларк, пожимая плечами.
— Прошло почти две недели после ужина.
Кларк сознательно усмехается:
— Тем не менее, город огромный, ты это знаешь.
Облизывая губы, Лекса склоняет голову и говорит:
— Думаю, наши места всегда будут нашими, Кларк, и думаю, мы всегда будем стремиться туда. Это неизбежно.
С тихим вздохом Кларк кивает головой:
— Ага.
— Хочешь купить продукты вместе? — спросила Лекса, и Кларк видит, как неуверенность проскакивает в ней, маскируя проблеск надежды. — Это было бы…
— Неуместно? — спросила Кларк, и, когда Лекса кивнула, она испустила ещё один тихий вздох. — Не думаю. Мы друзья. Ну, мы можем быть друзьями.
— Мы можем?
Грустная улыбка затронула губы Кларк, слова загорелись внутри неё:
— Я надеюсь.
— Хорошо.
— Хорошо.
Они вместе идут нога в ногу, и Кларк думает, что это так же естественно, как и дышать: быть с Лексой снова, гулять по фермерскому рынку вместе с ней, как они и привыкли. Разговор даётся легко, и всё, что они друг о друге знали, всегда знали, проникало через них так ясно. Они до сих пор подходят друг другу, даже спустя всё это время.
Это так ясно видно из того, как они подбирают фрукты друг для друга, словно инстинктивно, словно они до сих пор живут вместе. Они передают фрукты и овощи друг другу плавно и без единого слова.
Это так ясно видно из того, как Лекса ведёт их за домашним мылом в киоск без остановок и без слов, даже переходя к противоположной стороне переулка так, чтобы Кларк было удобно идти рядом. Слишком много лосьонов и мыла с эвкалиптом, на которые у Кларк аллергия. Даже запах заставляет глаза краснеть и чесаться.
Это так ясно видно из того, как Кларк заказывает дополнительный кофе в закусочной для Лексы, из того, как она спрашивает у кассира, представляют ли из себя сливки жидкость или порошок, ведь она знает, что Лекса не любит сливки в виде пудры. Когда кассир подтверждает, что сливки действительно в виде порошка, то Кларк заказывает два пакетика с сахаром и высыпает их в напиток Лексы. Она не выпускает из виду то, как Лекса закусывает губу, когда берёт кофе или то, как её зелёные глаза сияют в улыбке, которая не касается её губ.
Это так ясно видно из того, как Лексе хочется собрать волосы в хвост. Когда она стонет, Кларк лишь смеётся и стягивает резинку со своего левого запястья. Она всегда носит вторую резинку на всякий случай. Это привычка, от которой Кларк так и не отошла.
Они подходят ко входу на рынок уже в третьем кругу, и Лекса тихо произносит:
— Ты всё ещё живёшь в лофте.
Кларк на мгновение закрывает глаза, а потом вздыхает и кивает:
— Я не могла отпустить его.
— Ты живёшь теперь там с Финном?
— Нет, — быстро сказала Кларк. — Он не живёт со мной. Он остаётся иногда, но мы не живём вместе. Я не могла разделить это место с кем-нибудь ещё.
— Но ты делишь, — настаивает Лекса. — Он остаётся там, так что ты делишь.
Кларк мотает своей головой. Она не хочет объяснять, и лишь говорит:
— Ты не понимаешь, — когда Лекса посмотрела на неё и изогнула бровь, Кларк прерывисто вздохнула. — Есть некоторые моменты, о которых ты не знаешь.
Лекса молчит, ожидая от Кларк продолжения, ожидая, что она расскажет ей обо всём, чего она не знает. Когда Кларк ничего не произносит, Лекса коротко кивает и отвечает:
— Хорошо.
Они снова выходят из рынка, и музыка уличных исполнителей доносится до них. Кларк замирает на месте, когда знакомая песня касается её ушей и заставляет сердце резко упасть в живот. Глаза застилает, когда образ папы приходит в её разум: его широкая яркая улыбка, когда он тянется к ней.
Она подпрыгивает, когда руки обвивают её, и Кларк быстро моргает. Блондинка смотрит вниз, чтобы перестать видеть отца, но когда она чувствует на себе руки, то встречается взглядом с Лексой, с её зелёными глазами, полными печали и понимания. Губы брюнетки растягиваются в грустной улыбке, когда она достигает пакета с продуктами Кларк.
Лекса ставит сумку девушки рядом со своей и берёт Кларк за руки. Блондинка не имеет ни малейшего понятия, что она делает, но следом Лекса кладёт одну руку на талию и начинает кружить Кларк. Девушка спотыкается перед тем, как вернуться к объятия Лексы, и её осеняет, что сейчас происходит.
Снова вращая её, Лекса тянет Кларк в дикий, необычный танец. Это неряшливо и смешно, и они наступили друг другу на ноги уже больше, чем один раз. Кларк смеётся сквозь слёзы, когда Лекса кружит её и опускается. Этим она лишь напоминает Кларк, что она всегда знала, что Лекса — её единственная.
Они танцуют так, словно кроме них нет никого, словно весь мир только и состоит из них. Есть только они и музыка. Когда их песня заканчивается и начинается более медленная, то танец сходит к спокойному раскачиванию — руки Лексы на бёдрах, руки Кларк — вокруг шеи. Когда и эта мелодия кончается, девушки всё ещё покачиваются на месте, находятся в мягких объятиях. Лицом Кларк утыкается в шею Лексы, и брюнетка держит её так, словно больше никогда не отпустит.
— Он всё ещё любит тебя, Кларк, — нашёптывает Лекса через волосы Кларк. — больше, чем все звёзды небо.
Кларк вздрагивает при этих слова, новые слёзы свободно стекают, когда она захватывает спину Лексы. Она сильнее утыкается носом в шею Лексы, почти не понимая своих действий. Родной запах заставляет прятаться всё сильнее, глубже.
— Спасибо тебе, — шепчет Кларк и дотрагивается рукой с другой стороны шеи. Кларк закрывает глаза и слегка касается губами кожи Лексы.
Она чувствует, как руки сжали её талию, как Лекса сильнее прижимается грудью, словно воздух только что был выбит из неё.
Кларк открывает глаза и отходит назад.
— Извини, — произносит она, покидая объятия Лексы и проведя рукой по своим волосам. — Извини, Лекса. Я просто… ты успокаивала меня, и я…
— … Поддалась порыву, — закончила за неё Лекса, тяжело вздохнув. Её глаза распахнуты широко. Они темны не так, как обычно, и Кларк не может выдерживать этот взгляд. — Всё нормально.
— Нет, не нормально.
— Не нормально, но должно быть, — сказала Лекса, поднимая с земли сумку и облизывая губы. — Мне нужно…
— … Идти, — кивая, сказала Кларк. — Да, мне тоже.
Они долго стоят. Кларк перешагивает с ноги на ногу, а Лекса запутывает пальцы в ремне своей сумки, после чего блондинка прокашливается и уходит.
Комментарий к Глава 2: Так или иначе, всё осталось по-прежнему. Часть 6.
Следующая часть будет завершать эту главу) Автор оригинала - просто монстр. В хорошем смысле, разумеется)
========== Глава 2: Так или иначе, всё осталось по-прежнему. Часть 7. ==========
— Не думаю, что это хорошая идея, — сказала Лекса, бросая взгляд на свой наряд в зеркале. Девушка одета в джинсы Ани. Они чёрные и изрезанные, но выглядят прекрасно с её сапогами до самых колен с большими тёмно-зелёными кнопками. Рукава кофточки закатаны до локтей, застёгнуто лишь несколько пуговок. Волосы убраны с лица и заплетены в косы, спадающие по спине. Она знает, что выглядит прекрасно, но думает, что это может быть частью проблемы.
— Очень плохая, — сказала Аня, закрепляя одну из кос Лексы. Аня отходит от неё, чтобы достать цепочку из верхнего ящика комода. — К тому же, Костиа сказала, что тебе пойдёт на пользу, если ты пойдёшь.
— Костиа говорила, что это пойдёт на пользу, — повторила Лекса, — но это не означает, что Костиа действительно так думает.
— Ну, тогда она должна сказать то, что реально думает, — закрепляя в три оборота на своей шее цепочку, сказала Аня. — Во всяком случае, ты уже согласилась. И кроме того, ты сама знаешь, что хочешь пойти.
— Ты не думаешь, что такая комбинация, как Кларк и я, неограниченное количество алкоголя и полный людей танцпол в тёмном баре, опасна? — спрашивает Лекса, вопросительно выгнув бровь в сторону своей сестры.
— Я думаю, что мне пофиг, — сказала ей Аня, — потому что, во-первых, мы обе нуждаемся в этой ночи, и, во-вторых, я хочу увидеть Кларк. Несправедливо, что у тебя было время с ней пообщаться, а у меня нет. Я хочу увидеть ещё и Рэйвен. Я не видела её с тех пор, как у меня в прошлом году разбилась машина.
Лекса сузила глаза:
— Ты же говорила мне, что чинила её в «Jiffy Lude».
— Ну, я солгала.
— Ты пытаешься разрушить мои отношения? — простонала Лекса. Аня бросила ей кошелёк через всю комнату, и брюнетка его с лёгкостью поймала и засунула в задний карман джинсов.
— Нет, зачем? Ты утверждаешь, что их будет так легко разрушить? — приняла вызов Аня. — Просто сводить вас в бар с Кларк, и игра окончена? Потому что, если это так, то тебе, Лекса, стоит пересмотреть свои отношения.
Лекса вздрогнула, когда прозвучали эти слова, словно от плевка в лицо.
— Прекрасно, — сказала она, поворачиваясь спиной к своей ухмыляющейся сестре, и прошла к двери. — Просто пойдём.
***
— Мне всё равно кажется, что вы мне врёте, — сказала Аня во время третьего раунда шотов. Они сидят в задней части бара, где раньше любили проводить вместе время. — Это — тщательно продуманное дерьмо, которое вы обе выдумали.
— Зачем нам придумывать истории только для того, чтобы смутить тебя? — спросила Лекса, выпивая свой шот. Она хорошо проводит время, словно эта компания людей идеальна для неё, и никакое время этому не помеха. Среди них витает комфорт и непринуждённость, которые в секунды уничтожают напряжённость и помогают расслабиться.
— Это было, — сказала Рэйвен, посмеиваясь. — Ну, насчёт галереи — точно. Я была там. Это было мучительно. Но они могли всё-таки солгать насчёт ужина. Я не могу знать, потому что меня не пригласили.
Кларк поднимает руку в сторону бармена и заказывает ещё один раунд шотов, после чего поворачивается к Рэйвен.