Два дня спустя желание Кларк исполняется.
Слишком рано для подъёма, но Кларк думает, что если принять кофе, то её организм сможет функционировать. Она идёт в студенческий центральный кафетерий с семенившей за ней Рэйвен. Она чуть ли не спотыкается о ноги Кларк, когда та заходит в помещение и видит неуловимую брюнетку.
Рэйвен толкает её в спину, и Кларк быстро хватает её и выводит наружу.
— Это она, — шепчет она, изо всех сил пытаясь повернуть голову в сторону Лексы, показывает в её сторону руку и делает слишком драматичный вид для семи утра.
Лекса только что встала из-за столика бара. Сумка перекинута через плечо, пальцы очищают банан. Она делает укус и поднимает глаза. Взгляды встречаются практически сразу. Кларк готова поклясться, что слышала, как другая девушка поперхнулась, через весь кафетерий, и блондинка не может сдержать улыбку. Она начинает подходить к ней, и Лекса чуть не роняет банан, проскальзывая в ближайший выход
— Эй! — Кларк выходит следом за ней, вдруг обретая энергию, но когда она выходит в тёплое осеннее утро, нигде не может найти Лексу. — Какого хрена? — бормочет она, оглядываясь. — Она что, грёбанная волшебница?
— Думаю, сейчас слишком рано, чтобы обвинять людей в колдовстве, — сказала Рэйвен, идя рядом с блондинкой. Её голос хриплый и сонный, когда она смеётся и потирает глаза. Рэйвен зевает, когда произносит следующие слова: — Но, опять же, ты думаешь, она сможет нас обучить? Уверена, я из Когтевран. Я быстро учусь.
— Ты думаешь, что ты — Когтевран только потому, что это из твоего имени [Прим. переводчика: по-английски Когтевран — Ravenclaw], — Кларк, сдаваясь, вздыхает и проходит обратно.
— Я из Когтевран потому, что я охеренно умна, Кларк, — Рэйвен врезается в плечо Кларк, когда они протискиваются в дверью. — Сохрани свою слизеренскую соль для ужина, ты, маленькая засранка.
Практически неделя проходит без намёка на появление Лексы, и Кларк начинает чувствовать озадаченность или, точнее, отчаяние. Она не представляет, почему она так волнуется, но она волнуется, и она знает, что должна найти её. Она должна понять, что это был за момент: момент истины или лишь порыв, но Лекса, естественно, ничего не облегчает. Кларк кратко рассматривает радикальные меры. Например, составить приблизительный эскиз девушки, скопировать его и развесить вокруг кампуса с подписью: если ты — та девушка, с которой у нас был секс, думаю, возможно, я люблю тебя, так что, может, ты перестанешь избегать меня? Пожалуйста?
Кларк вполне уверена, что Лекса не будет довольна такими действиями.
Ей, к счастью, не пришлось долго ждать до следующего столкновения. Немного позже, этим же днём, она шла к кабинету английской архитектуры на противоположную сторону кампуса. Кларк направлялась на философию искусства, это соседний кабинет. Не то, чтобы она хотела туда идти, но у неё есть официальное назначение, так что она должна присутствовать. Если учесть стандартное расписание, если у Лексы должна быть там пара в этом же часу в четверг, то у неё она будет во вторник.
Решив пропустить философию искусства в четверг, Кларк определяет, что будет не слишком назойливо, если она постоит около кабинета английской архитектуры и подождёт. Естественно, Лекса выходит из кабинета, и практически сразу её замечает Кларк. Она решает не тратить время попусту, берёт девушку за руку и оттаскивает её в ближайший пустой класс.
— Какого чёрта? — пищит Лекса, когда Кларк затаскивает её внутрь помещения.
Свет включается, и она едва успевает закрыть за ними дверь, когда чувствует, что её руки скрутили за спиной. За считанные секунды Кларк впечатывается лицом к стене, а Лекса прижимается к её спине.
— Святое дерьмо, — ворчит Кларк. — Ты — ниндзя.
Она слышит короткий вздох, и:
— Кларк?
— Привет, — бормочет Кларк, всё ещё целуясь со стеной. — Я искала тебя.
Напряжение в хватке спадает, и Лекса сразу отпускает её и отходит назад. Когда Кларк разворачивается, между ними пространства уже половина класса. Лекса поправляет рубашку и ремень на своём плече.
— Ты за мной следила?
— Ты меня избегала, — сказала Кларк, прикусывая нижнюю губу.
Лекса застывает и вопросительно выгибает бровь:
— Нет.
— Серьёзно? — Кларк смотрит на неё хитрым взглядом. — Ты подавилась бананом, когда увидела меня, а потом просто аппарировала.
Поднята ещё одна бровь Лексы, сравнявшись со своим двойником:
— Так, сперва я — сволочь, а теперь ещё и волшебница?
— Фанатка Гарри Поттера, — сказала Кларк, закрывая глаза. Она раскидывает руки и драматично запрокидывает голову. — Это всё объясняет.
— Что?
— Ничего.
Они долго смотрели друг на друга, Кларк не была уверена, как действовать дальше. Она думает, что Лекса снова хочет свалить, и Кларк знает, что у неё сейчас пара, так что это — хорошее оправдание, но так не двигается. Этот факт заставляет щёки Кларк гореть надеждой.
— Зачем ты искала меня? — наконец спрашивает Лекса после долгих секунд молчания.
Сделав глубокий вдох, Кларк решает просто сделать это.
— Я не могу перестать думать о тебе… о, ну, ты знаешь.
Она готова поклясться, что жёсткий и любопытный взгляд Лексы сейчас смягчается.
— Да.
— Если ты, если есть хоть какой-то шанс… — Кларк перешла с ноги на ногу и потёрла своё больное плечо, — … если есть хоть какой-то шанс, если ты чувствуешь тоже самое. То-есть, если есть хотя бы шанс, что ты, может, ну, ты знаешь, думала обо мне тоже…
— Думала, — признаётся Лекса, прерывая и немного наклоняя голову, после чего прокашливается и снова встречается взглядом с Кларк.
Кларк уверена, что её сердце увеличилось в три раза, улыбка появилась на губах, она делает шаг, уменьшая пространство между ними.
— Ты веришь в любовь с первого, эм, секса?
Округлив глаза, Лекса вытаращилась на какое-то время на Кларк в тишине, после чего её самообладание полностью рушится, и громкий, отзывающийся эхом смех, разливается из неё. Улыбка Кларк растягивается до боли, и она преодолевает кабинет в три больших шага. Сумка Лексы падает на пол с глухим звуком, когда Кларк скользит рукой по её шее и притягивает к себе, заглушая смех жгучим поцелуем.
***
Родное лицо приветствует её, когда она проходит в следующий коридор. Кларк останавливается, и волна смеха выходит из неё:
— Лекса, — сказала она, поднимая бровь. — Почему я не удивлена увидеть тебя здесь?
Лекса явно пытается укротить ответную улыбку:
— Потому что ты преследуешь меня?
Она подкатывает свою тележку к ней, становясь бок о бок, и останавливается. Кларк подпирает ноги на нижней полочке и опирается о ручку локтями, словно ребёнок.
— Это нормально?
— Второй раз за неделю, Кларк, — Лекса закидывает пару носков с ёжиками в свою корзинку и грациозно отворачивается от полки, одной рукой держа корзину. — Сперва в пекарне, теперь в гипермаркете. Ты преследуешь меня. Это — единственное объяснение.
— Ты права, — сказала Кларк, чуть сильнее склонившись, чтобы посмотреть на все предметы в корзине Лексы. — У тебя порвались носки для тренировок?
— Я настолько предсказуема?
— Конечно.
Лекса в ответ пожала одним плечом и кивнула, что заставило её длинные вьющиеся волосы соскользнуть с плеча и свешиваться с лица. Она заделала их обратно за ухо и немного, криво улыбнулась. Это заставило внутренности Кларк свободно плавать.
— Так, что ты говорила? Что-то о том, что я должна быть нормальной?
Старая металлическая тележка скрипит и стонет, когда Кларк подпрыгивает на нижней полочке и смеётся.
— Может, у Рэйвен есть трекер на твой телефон, — её неряшливые волосы выглядывают из-под вязаной шапочки цвета её голубых глаз, светлые завитки скользят по её щекам, создавая зуд. Она раздражённо отмахивает ей, но сохраняет взгляд на Лексе. — Теперь я знаю, где ты каждую секунду, каждый день, — она резко шевелит бровями, напевает музыку из Сумеречной зоны, и Лекса фыркает.
— Тебе надо было бы установить скрытую камеру, — сказала она. — Тогда ты могла бы видеть мою скучающую физиономию, пока я скрываюсь в туалете на работе и играю в «слова с друзьями».
— Кто сказал, что она не установила одну? Смотреть, как ты играешь в «слова с друзьями», пока писаешь — моё любимое новое занятие.
Губы Лексы изгибаются в широкой улыбке, пока она медленно качает головой назад-вперёд:
— Рада быть полезной, Кларк.
Облокотившись на один локоть, Кларк подпирает подбородок ладонью. Её живот начинает дрожать, когда она осматривает Лексу с длинных ног до необузданных волос, в голове Кларк всплывают картины прошлого. Она думает о Лексе в своей футболке на постели с размытым макияжем и с голыми бёдрами, и голос Кларк получается мягким и возбуждённым, когда она спрашивает:
— Как ты?
За спиной кто-то прокашливается, и Кларк подпрыгивает. Пожилая женщина стоит позади неё, губы поджаты в недовольстве, её корзинка находится в дюйме от поцелуя с попой Кларк.
— Ой, извините, — говорит Кларк, немного посмеиваясь. — Думаю, вам нужно пройти через нас, — она быстро толкает свою тележку и укатывает её максимально далеко. После того, как женщина прошла мимо Кларк напротив Лексы опирается на телегу и закатывает глаза. — Не в первый раз старуха проходит с такой миной. Наверное, и не в последний.
— И то верно, — говорит Лекса. — Может, нам пора перестать занимать проход.
Желудок Кларк буквально опускается в разочаровании, и она вздыхает:
— Ага, возможно.
Она словно смотрит сквозь Кларк, видит её опустившийся желудок, лицо Лексы смягчается, и она говорит:
— Уверена, мы снова столкнёмся с тобой в скором времени, Кларк.
Слова выходят из губ Кларк до того, как она обдумывает последствия:
— Или мы можем это запланировать.
========== Глава 4: Мы не те, кем привыкли быть. Часть 3. ==========
— Мы должны пить десертное вино чаще, — сказала Кларк с дивана. — Оно вкусное.
Лязг посуды раздаётся в металлической раковине, когда Лекса моет её и убирает.
— Оно немного сладкое.
— Оно очень сладкое. Поэтому и такое вкусное.
Лекса убирает остатки в холодильник и преодолевает лофт, чтобы завалиться вместе с Кларк. Брюнетка издаёт жалостливый стон, когда развязывает свои пижамные штаны и потирает живот. Лекса не уверена, что переживёт эту ночь.
— Почему ты позволила мне так много съесть?
— Сегодня Рождество, — проведя рукой по длинным волосам Лексы, Кларк мягко притянула их, и брюнетка знает, что таким образом она хочет сказать, чтобы девушка приблизилась.
— Я почти уверена, что это традиция: есть до тех пор, пока не захочешь умереть.
Они вытянулись по длине дивана, и Лекса доползла до Кларк, после чего свалилась на неё, словно камень. Она проводит руками вверх по спине блондинки и прячет лицо в груди. Лекса вдыхает родной аромат, касается носом горошинки, выпячивающейся из-под майки.
— Спасибо за еду, — сказала Кларк, вырисовывая маленькие круги между лопаток Лексы.
Брюнетка издаёт что-то вроде хриплого стона. Её тело вялое и, видимо, на грани комы. Лексе удаётся нежно сжать в объятиях Кларк и быстро продвинуть свою ногу между ног своей девушки.
— Хочешь спать?
Ещё один хриплый стон, и Лекса целует грудь Кларк. Её голос заглушается тёплой кожей, когда она бормочет:
— Люблю твою грудь.
— Спасибо, — смеясь, произнесла Кларк. Её смех проникает в воздух в то же время, когда начинается музыкальная заставка из Няни. Старый фильм звучит на заднем фоне. — Я их сама вырастила.
Лекса улыбнулась на груди Кларк:
— Спасибо тебе за них.
— Это Рождество, детка, не день благодарения.
— Лучший подарок на Рождество.
— Даже лучше, чем в прошлом году, когда я купила съедобные краски для тел?
— Краска закончилась, — пробормотала Лекса, чувствуя мягкий рывок внизу живота, когда в её воображении всплыло изображение с Кларк в краске, двигающейся на ней с тяжёлым дыханием. Лекса сжимает бёдра, улыбается и крепче сжимает свою девушку.
— О, а моя грудь никогда не закончится, да?
— Она такая большая.
— Значит, я больше могу ничего не дарить тебе на Рождество? Я просто могу ходить топлес на праздник, и этого будет достаточно для нас?
— Я согласна.
— Даже когда они провиснут до колен?
Лекса засмеялась между грудью Кларк:
— Мы просто купим диван подлиннее.
— Ты собираешься в обморок свалиться на мне?
Её ответ был скорее «м-мда», чем «да», губы пьянеют у кожи, Лекса думает, что она никогда не была довольна жизнью больше, чем сейчас, даже несмотря на боль в животе.
— Ты не хочешь встать, чтобы посмотреть рождественские фильмы?
— Спать.
Смех заставляет Лексу слегка подпрыгнуть на груди Кларк, и она прижимается ещё сильнее. Блондинка проводит рукой по волосам девушки и говорит:
— Хорошо.
Лекса поднимает голову настолько, чтобы коротко поцеловать подбородок Кларк, а потом сильнее прижимается к её губам.
— Я люблю тебя.
— Знаю.
— Если я стану слишком тяжёлой, просто скинь меня на пол.
— Обязательно.
Хихикнув, Лекса снова зарылась в грудь Кларк и закрыла глаза. Она почти засыпает, когда Кларк спрашивает:
— Уверена, что это всё, что тебе нужно на Рождество? Еда, грудь и сон? Это всё?
— Лишь это и навсегда, Кларк.
Кларк чмокает Лексу в макушку, а затем тепло одеяла окутывает их, когда Кларк вытаскивает его из задней части дивана и укрывает спину Лексы. Последнее, что слышала брюнетка перед тем, как окунуться в дрёму, был шёпот:
— Я могу устроить это.
***
Огни маленькой ёлочки мерцают в углу гостиной, рассыпая по тёмной комнате разноцветные свечения. Это — единственный проблеск движения в тихой комнате: белый, потом синий, потом зелёный, потом красный, потом жёлтый, и Лекса не может оторвать взгляд от этого.
— Спасибо тебе за цветы.
Голос Костии раздаётся в её ушах, что заставляет челюсть Лексы сжаться и дёрнуться. Кожа нежна, словно плоть убрали, нервы стали уязвимы, и всё это происходит вне зависимости от того, как сильно она пытается вытащить себя из этого ощущения. Каждый дюйм болит и зудит. Она всё ещё слышит звук пальцев Кларк; то, как они набирают номер на телефоне Лексы, и она чувствует беззащитность, беззащитность, беззащитность.
Тяжело сглотнув, Лекса приложила все силы, чтобы улыбнуться, но взгляд так и не отрывался от дерева. Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый.
— Ты меня уже благодарила.
— Знаю, — она чувствует, как садятся на диван, и тогда тело Костии колючками раздаётся по её мягкой коже. Так близко. — Но мы договаривались ничего не дарить друг другу, и тут ты удивляешь меня цветами. Так что я просто хотела сказать тебе спасибо ещё раз.
Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый.
— Не за что, Кос.
— Лекса.
— Мм?
Ответа нет, тишину прерывает лишь тихое дыхание Костии рядом с нею, и потом…
— С нами всё хорошо?
Это — первый раз за практически полчаса, когда Лекса смогла заставить себя оторвать взгляд от огней. Ей кажется, словно она вросла в подушки, словно паста между зубами.
— Конечно.
Кажется, словно глаза Костии блестят в зареве, такие тяжёлые и опечаленные, с каплей неверия.
— Ты уверена? — она протягивает руку, кончики пальцев ложатся вдоль линии челюсти Лексы. Это словно попытка пощупать, понять, реальна ли Лекса, и брюнетка чувствует, как сжимается её желудок.
Её сердце болезненно подходит к горлу и остаётся там, где душит её до слёз, чтобы глаза соответствовали блеску её девушки.
— Конечно, — говорит она снова, и еле доводит эту фразу до конца. Они душат, причиняя боль кожи, костям, её душе. Её словно распахнули и вытянули, на волосок сократив жизнь. Она так устала.
Лекса повернулась обратно к дереву, вдыхая носом в тишине воздух и пытаясь не допустить, чтобы грудь вздымалась при этом действии. Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый. Она почти трясётся, когда у её щеки оказывается чашка, и Костиа садится на колени Лексы. Тёплые бёдра седлают её, рот прикрыт, и после этого она может подготовить себя, она может вдохнуть, она может сделать ход.