***
— Я должна разобраться в этом, — сказала Лекса. Она положила голову на ладони, локти опираются на колени. Она сидит на диване Ани, голова и грудь пульсируют болью в животе, и эта боль выплёскивается с большим количеством бурбона сестры. Прямо сейчас она должна ужинать с Костией и Аней. Это должно было быть начало, а не конец. — Она смотрела так… она никогда не смотрела так на меня, Аня, — она уже без сил вытирает щёки. — Словно я сломала её.
Рука Ани тёплая, очень тёплая, лежит на спине Лексы и поглаживает её.
— Тебе нужно выслушать её.
— Остановись.
— Дай ей уйти.
Лекса ощетинивается, дёргается от сестры, смахивает её руку со своего плеча.
— Как ты можешь говорить мне это прямо сейчас? Ты вообще волнуешься?
— Именно поэтому я говорю тебе это сейчас, потому что я волнуюсь о тебе.
— Я могу помириться с Костией, — сказала Лекса, сжав руки в кулаки и останавливая взгляд на полу. — Нам просто нужно время. Нам нужно время, и мне нужна… дистанция.
— От Кларк?
Лекса ничего не отвечает, лишь встаёт на ноги перед диваном. Её руки ложатся на спину, чуть выше бёдер, голова опускается всё ниже с каждым шагом её ботинок по полу. Она не смотрит на сестру, когда лишь кивает в качестве ответа.
Такой ответ вызывает возмущённое фырканье от Ани, и Лекса снова сердится.
— Да, это уж точно сработает.
— Откуда ты вообще знаешь?
— Я видела, как ты сохраняла дистанцию пять грёбанных лет, и ты до сих пор любишь её, — сказала Аня, прежде чем сделать последний глоток жидкости. — Ты думаешь, что, если не будешь видеть её какое-то время, это поможет? Это не чёртова болезнь, Лекса. И это факт, и чем раньше вы с Кларк перестанете игнорировать этот факт, тем лучше для всех, особенно для Костии.
— Ты даже не знаешь её!
Аня издаёт тяжёлый, глухой смех:
— Нет, ты права. Я не знаю её, но я знаю, что она заслуживает большего.
Лекса произносит слова нечленораздельно, взгляд кружится вокруг сестры и шнапса:
— Большего, чем я, ты имеешь в виду?
— Большего, чем быть вторым номером.
Слова Ани прорезают напряжение в воздухе, выбивают воздух из Лексы и задерживаются в пространстве. Аня встаёт с дивана и уносит стакан на кухню, брюнетка может лишь смотреть ей в спину, наблюдать за тем, как та уходит. Когда её лёгкие снова начинают работать, она топает на кухню за Аней с сжатыми кулаками и штормом в груди. У неё всегда был характер, и он сильнее проявлялся с алкоголем… и со страданием.
— Мы не сделаем этого, — сказала Лекса, войдя в кухню.
Аня подняла одну бровь и налила себе новую порцию выпивки, сказав:
— А я думаю, что мы уже сделали это.
— Почему? — выпаливает Лекса. — Почему мы делаем это? Почему ты так чертовски жестока?
Аня вздыхает и прислоняется к столу:
— Потому что я хочу смотреть на вещи реально в этой ситуации. Я хочу, чтобы ты очнулась.
— Я очнулась, — с горечью в голосе произносит Лекса, вытирая лоб и шею свитером. Лицо краснеет, тело перегревается, кажется, словно она сейчас упадёт в обморок.
Руки Ани обвивают её, девушка пытается вывести её через дверь:
— Выйди, не теряй сознание.
Лекса позволяет перевести себя на маленький блок бетона, который представляет собой маленький балкон для курения Ани. Холодные порывы встречаются с её лицом, и ей становится лучше, Лекса готова умыться в холодной волне зимы. Она резко дышит холодным воздухом, когда Аня зажигает сигарету и облокачивается на стену своей квартиры.
— Ты должна произнести это, Лекса, — сказала она после долгой затяжки. Дым лавиной повалил из её ноздрей. — Ты должна услышать эти слова от самой себя.
— Какие слова, Аня? Какие слова? Ты хочешь, чтобы я стояла здесь и замерзала от грёбанного холода? — она шатает бетонную преграду, словно зверь в клетки, обезумевший и отчаянно нуждающийся в свободе. Голос поднимается с каждым словом. — Написать гневную поэму о том, как любят кого-то, а затем теряют? Почему ты не можешь просто дать уйти этой поэме? Почему не можешь просто дать ей умереть?
Сигарета шипит, когда падает на снег, и Аня отталкивается от кирпичной стены. Слова дрожат через губы, вылетая в небольшие клубы дыма:
— Потому что если она умрёт, Лекса, если ты позволишь ей уйти, ты никогда не оправишься от этого.
Всё ещё шагая, Лекса вертит головой. Она проводит дрожащими пальцами по волосам и делает резкий вздох, который бьёт по её внутренностям.
— Ты, — сказала Аня, — ты, Лекса… ты — та, кого я знаю и люблю. Ты, моя младшая сестра, ты будешь исчезать так же, как исчезала годами.
Лекса разворачивается на месте, руки выставлены по сторонам в воздухе, словно она ожидает, когда весь вес мира попадёт в них. Глаза широко открыты, они мокрые и дикие в холодном ночном воздухе, когда она кричит:
— Я здесь!
Слова эхом разносятся между ними и ударяются в кирпичную стену с такой силой, чтобы оставить свои отпечатки, и Лекса вздрагивает при этих звуках. Но Аня непоколебима. Её голос сжимает в твёрдый кулак сердце Лексы:
— Нет, тебя здесь нет.
Они долго смотрят друг на друга, обе слишком погружены в это напряжение. Их дыхание создают туманы между ними, а единственными звуками, которые проносятся — являются звуки города. Лекса потрясена тем, что видит блеск глаз сестры в лучах фонаря позади её дома, потрясена также и тем, что она произносит дальше:
— Я бы с радостью отпустила это, Лекса, — сказала она. — Я бы хотела заняться своими грёбанными делами и остаться вне этого ада, но я не могу. Я не могу, потому что возвращаться к Костии — ошибка. Потому что ты и Кларк чёртовы идиотки, которые не могут быть вместе. Потому что я — тоже часть всего этого. Я не могу оставаться в стороне, потому что ты — моя сестра. Моя семья. Моя ответственность. И ты сломана. Ты сломалась ещё в тот самый день, когда уехала.
Аня преодолевает разрыв между ними и кладёт руки на плечи Лексы.
— Я ждала годами, когда увижу, как ты загораешься, увижу тебя счастливой, и ты знаешь, когда это наконец случилось, Лекса?
Тошнота рвётся через кишечник Лексы, прожигая её горло. Она обвивает локти сестры, использую Аню, чтобы успокоиться. Холод больше не помогает так, как помогал раньше.
— Когда ты вернулась домой, — сказала Аня. — Когда ты увидела Кларк вновь.
Лекса испустила тяжёлый вздох, запах бурбона ударил ей в нос.
— Я разбила сердце Костии.
— Да, — сказала Аня мягким голосом, когда она потянулась, чтобы вытереть щёки Лексы от слёз, — но оно заживёт. Оно заживёт, когда она найдёт кого-то нового, кого-то, кто сможет полюбить её так, как она заслуживает. Ты должна отпустить её, Лекса. Отпусти её, потому что речь идёт не о разбитом чьём-то сердце. Речь идёт об истине, а истина заключается в том, что это Кларк. Это всегда была Кларк. Это всегда будет Кларк.
Лекса всхлипывает между ладонями сестры, сжимает ладони так, словно, если она этого не сделает, то рассыпется на множество кусочков:
— Я никогда не переставала любить её, — прошептала она, и Аня испустила маленький, влажный смешок:
— Я знаю, малыш.
— У меня такое чувство, будто кто-то держит мою голову под водой, — хрипит Лекса, закрыв глаза и выпуская новые слёзы. Она наклоняется, позволяет сестре обнять себя, прижимается лицом в плечо Ани. — Словно я умираю, но никогда не умру. Словно я пытаюсь дышать, но никогда не доберусь до воздуха.
Она прижалась сильнее к Ане:
— Я не могу добраться до воздуха.
— Доберёшься.
========== Глава 4: Мы не те, кем привыкли быть. Часть 5. ==========
Облака показываются над ними, когда они выходят из «у Пэппи», небо уже темнеет, и Кларк знает, что скоро начнётся шторм. Снаружи довольно холодно, но её живот полон, а Лекса рядом, и она чувствует, что ей сейчас тепло, впервые за долгое время.
— Это было так же хорошо, как и в твоих воспоминаниях? — спрашивает она, подталкивая локоть Лексы своим.
Лекса толкает её в спину и поворачивается так, чтобы усмехнуться:
— Лучше.
— Ты в состоянии была оценить это? Ты столько острого соуса положила, что твои вкусовые рецепторы, наверное, сожглись.
— Я как раз-таки правильно ела, — сказала Лекса. — Ты — единственная, кто упускает это.
— Это ты так говоришь.
— Я рада, что мы сделали это, Кларк.
Кларк посмотрела на неё и, не давая себе времени продумать шаг, движется ближе и проскальзывает рукой под руку Лексы.
— Я тоже.
У них был ранний ужин, и Кларк говорила, что это потому, что она хочет избежать шторм, но на самом деле она хотела лишь подольше побыть с Лексой. Всё прошло гладко: с их привычными подшучиваниями в лёгком разговоре, однако всё это осталось на поверхностном уровне. Игривом. Кларк не могла заставить себя разбить лёд и погрузиться под воду.
Раскат грома разбивает воздух, притянув внимание девушек к нему.
— Нам нужно вызвать такси? — спросила Лекса, и Кларк прикусила свою губу.
Она знает, что нужно, но если они вызовут такси, тогда время с Лексой скоро прервётся, так что она сказала:
— Мы всего в паре кварталов от лофта. Думаю, нам надо использовать это. Ты сможешь вызвать такси оттуда. Что думаешь?
Лекса соглашается, чуть-чуть поколебавшись, и они пошли по заснеженному тротуару. Им оставался лишь квартал до лофта, когда начался проливной ливень. Кларк взвизгивает и начинает бежать, и Лекса побежала рядом с ней. В полёте тонкий лёд превращается в мокрый снежок, а вовсе не в дождь, и Кларк при беге вскидывает руки над головой.
Они достигли лофта в рекордное время, но обе промокли вплоть до костей. Когда они пробежали в главную дверь здания, их грудные клетки вздымались, а шапки плавились на мокрых головах. Кларк смотрит на Лексу и с удивлением видит улыбку. Через секунду смех вырывается из них, создавая прекрасный звук.
— Ты похожа на мокрую мышку, — поддразнивает Кларк, протягивая руку к руке Лексы без каких-либо мыслей и тянет её в лифт. Они не отпускают друг друга и в лифте, когда их грудные клетки всё ещё трясутся от смеха. Когда они достигают лофта, Кларк открывает дверь и тянет за собой Лексу. — Я могу дать тебе какую-нибудь одежду.
— Нет, всё нормально, Кларк. Только полотенце, пожалуйста, — рука Лексы покидает руку Кларк, и она, кажется, становится в ступор у двери, когда осматривает родное пространство, впитывая его взглядом.
Тепло груди Кларк подогревает слёзы Лексы, и она оставляет её, убегая в ванную за полотенцем. Когда Кларк возвращается, она снимает влажную шапку с головы Лексы и скидывает её на пол с булькающим звуком, заменяя шапку на полотенце.
— Странное чувство, да? Вернуться сюда?
Лекса быстро моргает, словно выходя из оцепенения, и берёт полотенце. Она вытирает им лицо и оборачивает на волосах. Её мягкий кивок — единственный ответ.
— Тем не менее, хорошее чувство, — старается Кларк, вытирая своё лицо вторым полотенцем. — Это не плохое «странно», да?
Покачав головой, Лекса облокачивается спиной о дверь, заметно дрожа. — Всё ещё кажется, словно это мой дом. Знаю, это странно, но у меня столько воспоминаний об этом месте. Всё ещё кажется, что это — мой дом.
— Он твой, — шепчет Кларк, слыша намёк на печаль в собственном голосе. — Он наш.
— Кларк.
Прокашлявшись, Кларк быстро развернулась и прошла на кухню:
— Кофе? — предложила она. — Думаю, ты захочешь подождать, перед тем, как вызывать такси, чтобы шторм немного стих. Он реально сильный.
Они могут услышать, как мокрый снег опадает на верхнюю часть здания, липнет на большие, застеклённые окна, украшающие бетонные стены. Звучит так, словно он никогда не закончится.
Лекса кивнула:
— Спасибо тебе, — барный стул проскрипел, когда она пододвинула его и села, прислонившись к столу. — Надеюсь, он долго не продлится.
Кларк пытается не чувствовать себя оскорбленной этой фразой, но до лица, видимо, это не доходит, и Лекса быстро корректирует свои слова.
— Из-за льда, — уточняет она. — Дороги будут небезопасны, если шторм слишком долго будет идти.
— Ты всегда можешь оставаться здесь, — предложила Кларк прежде, чем смогла остановить себя.
— Не знаю, — сказала Лекса, смотря на Кларк с опаской. — Не думаю, что это будет хорошей идеей, Кларк.
— Оу, ладно, — Кларк не задаёт вопросов, ведь она уже знает значение слов. Она понимает. Однако это абсолютно не мешает ей говорить то, что ей определённо не нужно говорить. Она протягивает Лексе свежую кружку с кофе, усмехаясь и поддразнивая. — Боишься, что не сможешь держать руки при себе?
Шея Лексы стала красной. Она сглотнула и закрыла глаза, сжав руки на чашке.
— Кларк.
— Извини, — сказала Кларк, смеясь. — Я не должна была говорить этого, — подвергшийся пыткам пристальный взгляд Лексы улавливает этот смех, и девушка облегчённо вздыхает. — Я пошутила. Извини. Я не должна была говорить этого.
По комнате растеклась напряжённая тишина. Даже слишком напряжённая. Лекса прокашлялась, делает глоток кофе и соскакивает со стула. Она ходит по лофту, словно ища что-то, хоть что-то, что сможет отвлечь её, словно она пытается удерживать свои руки и внимание на чём угодно, кроме Кларк.
Кларк смотрит, как Лекса останавливается перед старой стеной с граффити, смотрит на инопланетянина, всё ещё продолжающего искать печенье. Это согревает её: видеть улыбку на губах Лексы, её трясущуюся руку, проводящую по изображению. Она медлит лишь мгновение, а потом двигается дальше. Работы Кларк усеивают стены, звонко и динамично, и Лекса останавливается почти у каждой.
— Эти работы более профессиональны, чем раньше, — сказала она, и Кларк засмеялась.
— Я много занималась.
— Это заметно, — Лекса разворачивается и смотрит на девушку с другой стороны комнаты. — Ты сильно выросла как художник, Кларк. Это прекрасно.
Сердце подпрыгнуло в груди, Кларк наклонила голову и улыбнулась:
— Спасибо тебе.
— Я горжусь тобой.
При этих словах голова Кларк снова вернулась в прежнее положение, и она не увидела ничего в глазах Лексы, кроме искренности. В плечах и животе появляется трепет, и Кларк вздыхает:
— Я тоже тобой горжусь.
Они смотрели друг на друга какое-то время, после чего Лекса прокашлялась и отвернулась. Она прошла по лофту и подняла бровь:
— Кровать здесь, — сказала она, подмечая.
Пульс Кларк учащается, когда она переводит взгляд назад и вперёд, между Лексой и кроватью и дверью в студию, на которой больше нет замка.
— Да.
— Что теперь в спальне?
— Я сделала из неё что-то вроде своей студии.
— Что-то вроде?
— Что-то вроде.
— Ты не хотела бы уточнить?
Кларк прикусила губу:
— Я не думаю, что ты действительно хочешь этого.
Это заставило Лексу поднять в удивлении обе брови:
— В смысле?
— Помнишь, когда я говорила тебе, что я никогда не смогу разделить лофт с кем-нибудь ещё и что есть что-то, чего ты не знаешь?
Лекса кивнула, и Кларк быстро вздохнула. Она прошла до студии и задержалась там, одной рукой прижавшись к двери и опустив голову. Она вдруг понимает, что не может отдышаться.
— Что там, Кларк?
Её голос колеблется:
— Я нервничаю.
— О том, что покажешь мне свою студию, — эти слова где-то между утверждением и вопросом, и Кларк знает, что Лекса совершенно запуталась.
— Вплоть до прошлого месяца я не показывала её никому. Никто не заходил внутрь этой комнаты годами, никто, с тех пор, как я превратила её в своё рабочее место.
Лекса ближе подошла к Кларк, всё ещё завёрнутая в полотенце Кларк и слегка дрожа:
— Что случилось месяц назад?
— Я показала её Финну.
— Оу.
— Я показала её ему, и тогда мы расстались.
Глаза Лексы расширились:
— Ты там тела прячешь? — шутит она, но Кларк видит сочувствие в её глазах, может чувствовать его в том, как нежно рука Лексы ложится на плечо девушки. — Потому что если да, то я должна сказать, Кларк, я не одобряю.
— Заткнись.
Сжав её плечо, Лекса быстро спросила: