— Ненавижу полоть сорняки! Мне их и у тети Петуньи хватило, — Гарри схватил подругу за руку. — И как в Рона столько влезло?
— Он поспорил с Фредом, — деловито пояснила ему Гермиона. — Поверить не могу, что он до сих пор умудряется попадаться на все их дешевые трюки. А этим двоим будто все мало, — осуждающе сказала она. — Они словно наверстывают все то время, когда вынуждены были молчать. Если они не торчат в своем магазине, то их шуткам нет ни конца и ни края. Нам надо найти на них управу.
Гарри улыбнулся. Близнецы его забавляли, даже когда их шутки были направлены против него, ну, подумаешь, язык полежал на плече две минуты: Гарри никогда долго не обижался, а посмеяться очень любил. Особенно после войны.
— Держись за меня, — Гермиона прижалась к нему для аппарации, обхватывая его за талию, и Гарри подумал, что почти никого не может подпустить к себе так близко, как ее. Какое-то время Рон даже их ревновал, пока не понял, что Гермиона была его другом, лучшим другом всех времен и народов, но только не девушкой. С девушками у Гарри совсем ничего не складывалось, и он не мог понять почему.
Тычок Гермионы в бок вывел его из задумчивости:
— Гарри, сосредоточься, — приказала она. — Ты думаешь о чем-то своем. Так и расщепиться недолго, — укорила она его и, вжавшись в него еще сильнее, выдернула их из заросшего сада Уизли прямо на брусчатую улицу перед невзрачным низеньким зданием с покосившимся разбитым крыльцом.
***
— Это и есть Хранилище? — Гарри с подозрением смотрел на стоящий особняком двухэтажный кособокий домишко, грубо сколоченный из синих досок. Маленькая табличка над дверью с полуоббитой надписью “Хр—и-ище Со-” косвенно подтверждала его догадку. — Да что тут можно хранить, кроме старого хлама? — он недоверчиво посмотрел на подругу. — У тети Петуньи был точно такой же сарай.
— Гарри, когда ты, наконец, запомнишь, что ты живешь в мире магов? — Гермиона привычно закатила глаза, словно он снова признался, что не сделал реферат по Нумерологии. — Снаружи может быть совсем не то, что внутри! — она сосредоточенно посмотрела на дверь, но вместо того, чтобы войти, неожиданно оробевшим движением поправила мантию на груди.
— Ты что, волнуешься? — Гарри с удивлением посмотрел на подругу.
— И вовсе нет! — гордо фыркнула Гермиона и задрала голову вверх, впрочем, не делая ни шагу вперед.
— И вовсе да! — передразнил ее Гарри. За эти годы он успел узнать Гермиону, как никто другой. — Ты ведь не просто так пошла со мной, да? — спросил он, внезапно осененный догадкой.
Гермиона бросила на него быстрый смущенный взгляд, словно понимая, что от Гарри сложно скрыть правду, и снова неуверенно посмотрела на здание.
— Ну давай, расскажи мне! — Гарри уже улыбался вовсю. — Ты ждешь чьих-то писем? И чьих же?
Гермиона гневно откинула за спину каштановую копну:
— И вовсе не жду! — надменно заявила она. — Просто я… просто он… — она все же смутилась и замолчала.
— Он… — Гарри скрестил руки на груди и уставился на подругу с радостным недоумением. — Все-таки “он”. Теперь ты просто обязана рассказать мне все, как лучшему другу!
Гермиона покраснела и резко отвернулась к ветхому забору, увитому плющом:
— Гарри, ты просто дурак! — в сердцах сказала она и решительно направилась к покосившейся двери на ржавых огромных петлях.
Но Гарри схватил ее за руку, останавливая:
— Я никому не скажу, Гермиона. Скажи мне, — попросил он, становясь очень серьезным. — Для тебя это важно, да? Я должен знать.
Гермиона обернулась к нему, и Гарри увидел, что глаза ее были грустными и несчастными.
— Да ничего ты не должен, — тихо сказала она. — Нет и не было ничего. Просто… Просто Виктор не писал мне с тех пор, как пригласил меня в гости, — нехотя призналась она. — Знаешь, я ведь собиралась на лето к нему… Я поверила, что могу быть красивой, могу нравиться просто потому, что я — это я, — она говорила все более быстро и сбивчиво, словно падая в воспоминания. — Понимаешь, для вас с Роном я всегда была просто подругой, даже когда мы с ним пытались встречаться. Я никогда не была для него просто девушкой: он хлопал меня по плечу, первым проскакивал в дверь, всегда просил списывать, ну и вообще… Я была для него “своим парнем”… — подытожила она и глаза ее заблестели. — А для Виктора я… — она порывисто вздохнула, словно ей не хватало воздуха, и опустила голову вниз. Каштановые пряди закрыли лицо, щекоча нос и губы, но она словно не заметила их, лишь изредка отодвигая длинные волосинки с лица. — Для него я была просто девушкой. Красивой девушкой, понимаешь? И я чувствовала себя рядом с ним настоящей красавицей. Желанной и нужной. Удивительные ощущения. У меня их больше не было никогда. Потому что кроме него никто во мне этого больше не видел, — тихо прошептала она. — Наверное, этого во мне попросту не осталось.
— Неправда! Конечно же есть! Я это вижу! Ты очень красивая! Особенно, когда не ругаешься, — с жаром сказал ей Гарри, не выпуская ее ладонь из своей.
Гермиона неловко улыбнулась ему, пытаясь взять себя в руки:
— Это все не то. Ты мой друг. Ты не можешь этого видеть. А я… Все еще жду. Понимаешь, Гарри… Может быть, важно, чтобы именно тот самый человек произнес эти слова? Которые ты помнишь спустя много лет даже после войны.
Гарри растерянно смотрел на нее:
— Я… не знаю, — он и правда не знал, что ей можно сказать. За все это время у него так и не появилось “того самого” человека, чьи слова запали бы в душу и возымели такой эффект, который он не смог бы забыть. Ведь нельзя же считать “тем самым” человеком Малфоя только потому, что он бесил его так, что Гарри до сих пор помнит его каждое слово? — Но он же писал тебе? — Гарри вспомнил, как начинала светиться подруга, завидев крамовских сов в Большом зале.
— Да, несколько писем, — Гермиона нервно прикусила губу. — Даже звал к себе на каникулы. А потом перестал. Наверное, просто себе кого-то нашел. Он ведь очень популярный ловец. От поклонниц у него нет отбоя. И с моей стороны это было так глупо… — она снова отвернулась к забору, разглядывая мелкие листья, и Гарри тактично не стал ее больше спрашивать ни о чем. — Поэтому я не надеюсь, — Гермиона натянуто улыбнулась и провела по лицу ладонью, словно смахивая грустные мысли, и, постаравшись сделать голос задорным, спросила:
— Ну, а чьих писем ждешь ты, наш герой?
Неопределенно пожав плечами, Гарри хмыкнул и, помогая ей перевести тему в менее щекотливое русло, шутливо предположил:
— Если только затерявшиеся где-то носки дяди Вернона в подарок от тети Петуньи… — он снова устремил взгляд на потертую вывеску. Вряд ли ему стал бы писать кто-то важный. Возможно, Дамблдор прислал ему какое-то напутствие. А больше…. Все важные люди в его жизни были рядом с ним и вряд ли стали бы ему что-то писать.
Гермиона кивнула головой, соглашаясь, и осторожно ухватилась за ручку старой двери, измазанную в чем-то коричневом. Стараясь не запачкаться, Гермиона потянула ее на себя, ветхая створка покачнулась, видавшие виды косяки шевельнулись, и Гарри, испугавшись, что сейчас эта конструкция попросту рухнет на Гермиону, стремительно кинулся подруге на помощь. Но дверь на удивление мягко открылась и даже подтолкнула их в спину, когда они растерянно замерли на пороге.
Внутри было ненамного лучше, чем снаружи. Если не хуже. Узкий темный коридор старыми неровными стенами уводил их куда-то вглубь помещения, — туда, где в пятне дневного света виднелся покосившийся стол с подломленной ножкой, колченогий стул, лежащий на боку, и ведро с торчащей из него кривоватой шваброй. Неряшливое, будто зажатое со всех сторон помещение, вызывало одно лишь желание — развернуться и поскорее ринуться прочь.
— Как видишь, и внутри здесь не лучше. Дальше пойдем? — громким шепотом спросил Гарри замявшуюся подругу. Но Гермиона, неуверенно ему кивнув, начала осторожно пробираться вдоль затянутых паутиной старых щербатых стен, и Гарри ничего не оставалось, как двинуться следом за ней.
Добравшись до покосившегося стола, у которого вместо одной ножки был черенок от метлы, они замерли, растерянно озираясь. Пыль вяло плавала в тусклом луче, пробивающемся сквозь затянутое паутиной окошко под потолком. Было тихо, пусто и жутковато. Пахло пылью, старыми книгами, плесенью и почему-то корицей и мятой. А где-то вдали капала вода и возмущенно гукали совы. Гарри поежился и на всякий случай притянул Гермиону поближе к себе.
— Что вам угодно? — неожиданно произнес рядом с ними каркающий сиплый голос, и Гарри, опустив голову вниз, увидел низкорослого гоблина, разглядывавшего их с нескрываемым отвращением. Хотя, по чести сказать, им самим впору было разглядывать этого гоблина с такой же брезгливостью. Старенький потертый сюртук был настолько коротким, что не прикрывал ни жирное пятно на кармане брюк, ни прорехи у паха. Руки у гоблина были в грязи и желто-коричневых крошках. Жирные волосенки спадали на лоб жидкой челкой. А на самом лице к верхней губе прилипла капля варенья, похожая на чью-то кровь. Гарри невольно подумал, что гоблин-почтовик работает здесь лишь потому, что его не взяли в Гринготс из-за внешнего вида. Зато в этой дыре гоблин явно был на своем месте.
— Я спрашиваю, что вам здесь нужно? — гоблин скрестил на груди маленькие ручки, сверкнув дырой на локте.
— Мы бы хотели… — Гарри замялся, не зная, как объяснить недружелюбному стражу, зачем они сюда забрались.
— Мы бы хотели узнать, не было ли для нас с Гарри писем, — вмешалась в разговор Гермиона.
Гоблин снова окинул их взглядом, на этот раз более внимательным и цепким:
— Вы — Гарри Поттер?! — то ли спросил, то ли обвинил Гарри он.
— Да… это я, — Гарри не знал, как реагировать на полу-вопрос сурового хозяина помещения.
Но гоблин внезапно смягчился и глянул на них уже менее враждебно:
— А это?.. — он повел крупным носом в сторону Гермионы.
— А это моя подруга Гермиона. Грейнджер.
— Знаю ее. Впрочем, это неважно, — невежливо отозвался гоблин и, окинув девушку неожиданно цепким взглядом, дернул острым ухом и на своих маленьких ножках проворно покатился к столу.
— Вам, мистер Поттер, много посланий, — веско сообщил он и склонился над амбарной книгой с пятнами кофе и чая. Почти что водя длинным носом по грязно-желтым страницам, он принялся перечислять: — Мисс Мартина Асприн, мисс Амалия Асскот, — монотонно забубнил он, прежде чем Гарри успел его остановить. — Мисс Селестина Алесси, мистер Драко Малфой… — гоблин прокашлялся, явно намереваясь зачитать им весь список, но Гарри остановил его, дернув рукой.
— П-постойте! — выкрикнул он и подался вперед. — Мистер кто?
— Мистер Драко Малфой, — повторно прочитал гоблин старую запись, проводя крючком пальца с желтым ногтем по строчке в ведомости и намекающе кашлянул. — Вы позволите мне продолжать?
— Не надо, — Гарри невольно вцепился руками в край столешницы, подаваясь вперед, чтобы самому заглянуть в таинственный список, но под свирепым взглядом гоблина тут же резко отпрянул. — А вот этот вот отправитель… — он внезапно замялся. — Вы уверены, что это письмо для меня?
Гоблин сурово взглянул на него. В его маленьких цепких глазах явно отражалось все, что он думает о поттеровском интеллекте:
— У нас не бывает ошибок, — отчеканил он с необычайным высокомерием и, подняв кверху указательный палец с желтым скрюченным ногтем, помотал им у Гарри перед лицом: — Ни-ког-да!
Гарри глядел на него, борясь с неожиданно запрыгавшим сердцем, сам не понимая, что это с ним. Ну, если подумать, то что нового мог написать ему Малфой? Разве что какую-то очередную гадость.
— А я… Я могу забрать именно это письмо?
Волнуясь сам не понимая чему, Гарри смотрел на гоблина в нетерпеливом ожидании. Почему-то казалось ужасно важным узнать, что ему мог написать школьный враг. Но гоблин лишь покачал головой, и сердце у Гарри упало.
— Не письмо, — важно сказал ему гоблин, не обращая внимания на его изменившееся лицо. — Письма. Их слишком много. Мне придется пустить вас в Хранилище, — добавил он с досадой, словно ненавидя их за одну эту возможность.
— Нет, вы не поняли, — Гарри прожигал гоблина умоляющим взглядом. — Мне нужно одно письмо. Письмо от Драко Малфоя. Понимаете?
Гоблин досадливо крякнул, выудил откуда-то из недр стола очки с кривыми дужками и треснувшим стеклом, важно напялил их себе на нос, и, придерживая их левой рукой, чтобы они не свалились, еще раз внимательно прочитал нужные строчки, водя по ним не слишком-то чистым пальцем.
— Письма, — свирепо резюмировал он, и Гарри растерянно замер. — Прекратите меня путать, мистер Поттер. Письма от Драко Малфоя. По одному каждый год. Будете получать? — и, пользуясь тем, что Гарри попросту онемел от изумления, коротко приказал: — Идемте за мной, — он захлопнул талмуд и двинулся к дальней стене.
— Иду! — Гарри, гонимый любопытством, поспешно шагнул вслед за ним, намереваясь следовать хоть на край света.
— Гарри, — внезапно окликнула его Гермиона, и Гарри поспешно обернулся к подруге. Как он мог забыть про нее из-за каких-то малфоевских писем?
— Гермиона, прости! — с чувством сказал он и виновато посмотрел на нее.
Но Гермиона не выглядела обиженной. Она улыбалась ему и смотрела на Гарри каким-то понимающим взрослым взглядом: Гарри всегда раздражал этот взгляд у девчонок, как будто они знали то, чего не знают другие.
— Мистер Поттер, мы идем или нет? — гоблин свирепо на него обернулся, сердито засучил рукава, обнажая несимпатичные волосатые запястья, и принялся что-то нащупывать на стене. Но Гарри не двигался с места, ожидая смущенную Гермиону.
— Я хотела спросить… А мне… — Гермиона, неуверенно теребя длинную прядь, посмотрела на гоблина, запнулась и замолчала.
— Посмотрите, пожалуйста, нет ли писем для моей подруги? — перевел гоблину ее неуверенность Гарри. — Грей-нд-жер, — по складам произнес Гарри, и страж Хранилища свирепо глянул ему в лицо:
— У меня все хорошо с памятью, мистер Поттер! Разумеется, для нее тоже есть письма. Я же сказал вам обоим, идемте за мной, — раздражительный гоблин с силой нажал на что-то в стене, и ржавая дверь, скрипя и отчаянно упираясь, медленно отъехала в сторону. Гоблин, бросив на них сумрачный взгляд из-за плеча, тут же ринулся в открывшуюся дыру, больше похожую на кошачий лаз, только очень просторный.
Гарри с Гермионой растерянно переглянулись и, не колеблясь, бросились следом за ним. Гоблин семенил впереди, несясь вперед с неожиданной для него скоростью и ловко петляя вдоль извилистых стен. Гарри с Гермионой старались не отставать, чтобы не заблудиться, пробираясь вслед за ним в темноте по узкому лазу почти наощупь. Сгибаясь в три погибели, а кое-где даже пробираясь на коленях или в полуприсяде, Гарри на ходу пытался громким шепотом оправдаться перед подругой:
— Гермиона, прости. Я не должен был про тебя забывать… — тут ему на голову шлепнулось что-то большое и скользкое, похожее по размеру на жабу, и Гарри замолчал, остервенело стряхивая это нечто с себя.
— Да что это, тьфу… запуталось в волосах, — Гермиона тоже остановилась, в панике дергая свои кудри и пытаясь вытащить из них упирающееся нечто. — Люмос! — выкрикнула она, и увидев в руке изворачивающееся существо, больше похоже на волосатую жабу, с омерзением швырнула ее в сторону. — Кажется, было лучше без света, — пожаловалась она, глядя на то, как жаба обиженно прячется между камнями. — Гарри, все в порядке, — добавила она, разворачиваясь, чтобы снова идти вслед за гоблином. — Я все понимаю, — она снова приглушенно вскрикнула, вылавливая нового гостя, пытавшегося свить гнездо у нее в волосах. — Он тебе нравится? — раздраженно спросила она.
Она остановилась и сердито осветила палочкой полосатую спину и желтые глаза существа, похожего на хамелеона, сделанного второпях из слизи и камня. Хамелеон пищал и дергался в ее руках, махая хвостом.
Гарри уставился на Гермиону во все глаза и замер, не замечая, что ему на плечо шлепнулся новый комок земли: