— Мне нравятся девушки,— промямлил Милкович, но не был уверен в своих словах. Единственное, что у него случалось — пару перепихонов, которые никогда не давали повод для чего-то иного.
— Она горячая?, — с насмешкой спросил Йен, глазами зыркая вбок, на шикарную брюнетку с длинными ровными волосами, её фигура точно могла бы красоваться на обложках самых дорогих журналов.
— Знаешь, я обязательно попрошу у неё номерок, — подшутил Милкович, все ещё рассматривая девушку, которая стояла в очереди за едой, но через пару секунд перевёл взгляд на Йена, который был уж слишком навеселе, будто понимая, что брюнет сейчас совсем несерьёзно, и его не интересует эта особа. Совсем, полностью, ну никак не цепляет. А вот парень, сидящий прямо перед ним — да.
— А я у того парня, — продолжал свою «игру» Галлагер, рассматривая уже высокого , коротко стриженого парня в очереди.
— Буду честен, он так себе, — грубо отрезал Микки, понимая, что тарелки у них обоих пустые, они просто так сидят в столовой, разговаривая о полнейшей хуете. По-другому не назвать, лишь бы не отпускать друг друга из поля зрения.
— Это все, потому что он чёрный? Так ты у нас расист? — рыжий театрально приложил руку ко рту, удивляясь: как этот накаченный школьник мог не прийтись по вкусу?
— Ой, да иди в пизду, — брюнет скорчил недовольную гримасу, уже было собираясь вставать, а то все это затянулось, но Йен рядом будто пролазил в голову и шептал: «Останься». Блять, какие-то фильмы ужасов, ей-богу. Зеленые глаза устремили свой взгляд на голубых, и Микки мог поклясться, что смотрят они на друг друга уж слишком часто.
— Как дела, ребята? — чужой голос вывел из воды на поверхность, замечая рядом с собой никого другого, как Итана.
Этот парень был самой большой занозой в заднице, в связи с последними событиями. Он слишком уж неуверенно присел, будто боясь нахождения Милковича рядом, но набрав внутрь столько твёрдости, чтобы поставить себя на место, и всё-таки положить свой поднос рядом. Парни уже встали, собирая мусор, дабы выкинуть его и облегчить задачу старенькой уборщице; но не тут-то было, кудрявый пидор знал, что делает, даже если это было слишком боязливо.
— Хотел поговорить, — шатко сказал Итан, прикусывая губу. Боялся Микки, но знал, что тот ничего не сделает, если пьяный Итан смог такое сказать в лицо брюнету, то на трезвую голову это была хуевая идея, нужно будет залазить с самого далека.
Парни рухнули на стулья, как марионетки, и принялись выслушивать одноклассника.
— О чём, блять? — злостно прошипел Микки, и на его шеи уже пульсировало нервное окончание.
— Так значит вы трахались, — более или менее гладко сказал кудрявый, даже не притрагиваясь к своему завтраку. Заметив, как Милкович сжимает кулаки от нереальной злости, он как можно быстрее продолжил. — Об этом никто не знает, кроме меня, пока что.
— Хочешь ты что? — решил вставить своё слово Галлагер, понимая, что в этом есть только его вина.
— Встречаться с тобой,— победоносно проговорил одноклассник, в голове сомневаясь, что этот тупой план вообще прокатит.
Милкович ухмыльнулся. Самая тупая ситуация, в которую он когда-либо попадал: ебанный Йен в состоянии алкогольного опьянения сказал влюблённому Итану, что они с Микки трахались, а тот, в свою очередь, использует это против Йена, заставляя его встречаться с ним? Брюнет всегда считал школьников слишком уж, по-еблански устроенными.
— Все думают, что вы просто общаетесь, а вы, оказывается… — эти слова Итан запил соком, все ещё оглядывая столовую, которая почти полностью опустела. — Доказать это будет проще простого, а мне много и не надо, всего лишь, чтобы Галлагер был со мной. И твоя репутация не пострадает, — авторитетно проговорив каждое слово, без заточки сказал кудрявый одноклассник, всё-таки отмечая задуманные лица «парочки».
— Ты что, сука, жить устал? — Микки грозно глянул сначала на Итана, а потом уже на Йена, который немного прикусил губу с полностью опущенным лицом.
— Можешь прямо сейчас въебать мне, давай, — Итан постарался выровнять голос, и сейчас бы не отказался от стопки, которая даёт больше смелости. — Но от этого лучше не будет, ты здесь и так на волоске держишься.
Итан был полностью прав: не было огромного смысла его бить, разве что утолить свою огромную злобу. Признаваться всем в этом он точно не собирался, нет-нет, не в этой жизни, к тому же, если все даже не догадываются об этом.
— Ладно, — Йен наконец-то поднял свою голову, и вместо того, чтобы посмотреть на кудрявого, глянул на Микки, и кивнул, будто говоря: «Все нормально». — Будем парочкой, только ты молчишь, — Галлагер понимал свою вину, и не хотел, чтобы из-за этого Милкович хоть как-то пострадал. Возможно, это не самое большое, что он может сделать для него, но постараться все наладить хотя бы стоит, ведь он сам это пизданул, чтобы увести Итана подальше от себя, а в итоге оказался поближе. Это ненадолго, учебный год совсем скоро подходит к концу.
Вот так бывает: сначала заигрываешь с чуваком чисто потому что можешь, а потом он ставит тебе условия. Умный кудрявый знает, чем пользоваться.
***
Для Йена это было не слишком - то и сложно, он всё равно хотел найти подставного парня для Лейхи, но теперь в этом нет необходимости, и просто встречаться с человеком, к которому ты ничего не чувствуешь — глупо, но это терпимо. Если бы ему раньше сказали об этом, то рыжий бы смог делать это чисто ради «прикола», а сейчас все делалось исключительно для Милковича, и парень очень надеялся, что тот это осознавал и понимал. С каждым новым днём Итан рядом надоедал всё больше и больше, но приходилось мило улыбаться и делать вид, что его все устраивает, а потом невольно смотреть только на одного парня — Микки. Казалось, что все остальные расплываются на фоне и кажутся совсем незначительными. А тот даже и глазом не пошевелит, и как видит их притворные отношения, бежит со скоростью света, поэтому все свелось к нулю, будто все, что между ними было — рассыпалось, как карточный домик. Галлагер сам начал заливать всю эту хуйню про «бесчувствие» и прочее, что наверняка задело брюнета. И теперь Микки всеми возможными способами снова старается впадать в игнор, не хотя видеть всего этого, и не чувствовать себя ещё хуёвее. Йен не понимал , почему тот так злится, ведь это делается исключительно для его блага. Только ради него.
— Зачем тебе оно надо? — рыжий задаёт вопрос тихо и аккуратно: сейчас парная работа по геометрии, и Итан пытается чертить какие-то графики.
Вопрос вроде бы очевидный, но услышать это от одноклассника было бы куда лучше. Ведь они «вместе» уже недели две, если не больше. Йен не считал их свиданки, а вот время до выпускного очень даже. Но в этом были свои нюансы: Милкович навсегда покинет это заведение, и они вряд ли пересекутся снова.
— Мне кажется, мы миленько смотримся вместе, — кудрявый приторно улыбается, и Галлагер понимает, насколько сильно он ненавидит этого парня, сидящего рядом. Да, он довольно-таки симпатичный, и казалось, что очень скромный и благоразумный, какого хуя тогда он это все творит, держа обоих парней за яйца? Не зря говорят: «в тихом омуте черти водятся».
— Ты мне не нравишься, Итан, — голос Галлагера ровно отмерен, и он не хочет все говорить, когда совсем скоро выпускной и это дерьмо закончится, но попросту не может.
Итан, будто совсем не удивлённый его словам, продолжает вычерчивать ровный график, линия за линией. Его дыхание равномерное и размеренное, будто его совсем не задевают правдивые слова Галлагера. А впрочем, почему должны задевать? Он осознаёт это, и знает, кто ему действительно нравится.
— Зато тебе нравится этот уголовник, — кудрявый говорит это с полным отвращением, и его голос слегка дрожит, при одном упоминание о Милковиче. Все ещё боится. Но рука ровно делает зарисовки, Итан поворачивает голову к рыжему. Тот похож на раба, которого заставляют делать каторжные работы. Тяжело быть с человеком, к которому ты не чувствуешь совершенно ничего. Кажется, он слишком поздно понял, что рядом должен быть именно тот, с кем тебе до безобразия хорошо и плохо одновременно, от кого сердце стучит с бешеной скоростью, хочется видеть такого человека рядом с собой, и попробовать что-то похожее на настоящие отношения. Рыжий слегка колыхается от одного лишь слова «отношения», ведь он раньше так этого опасался, бежал от самого себя, старался утолять только свои сексуальные прихоти.
— Тебе самому не противно от всего этого? — Галлагер слегка опускает голову вниз, теперь он — всего лишь пешка в этой игре, никак не главный герой. Манипулируют им. Вся школа знает, что они встречаются, но никто, кроме Микки, не знает всей правды. Вся школа — слепые кретины, раз не видят элементарного.
— Перестань, Йен. Меня все устраивает, — Итан лишь пожимает плечами и уже обдумывает их планы на вечер, прикусивши губу.
— Да-да, — монотонно проговаривает рыжий и понимает, что он начинает увядать и быть похожим на живого трупа, из-за этой влюблённости, которая все ещё шляется по коридорам, сидит на уроках, и молчит-молчит, но слов и вправду нет. А что тут скажешь? Приходится смириться с тем, что уже есть и двигаться дальше.
Вышло все до пизды глупо, но пока-что никакого выхода или плана в голове не возникает.
Комментарий к Манипуляция
Огромное спасибо https://ficbook.net/authors/1112630 за подарок, это очаровательно мило!х Люблю вас.
Реебяяят, еще чуть-чуть(ххекхек, вот так все под конец вывернулось), ну а вы что хотели?
Отзывы - и прода!х Следующая глава ПОБОЛЬШЕ, намного. Так что если вы прочли, пожалуйста, напишите свое мнение. Это решает.
========== Нравишься ==========
***
Следующие недели проходили чуть легче. Казалось, что ко всему можно привыкнуть. Йен и так провёл все это время в полнейшем угнетении себя, он сам отталкивал людей, у них с Милковичем могли бы быть отношения. Возможно, не совсем обычные, и приходилось бы скрываться, но сейчас и всего этого не будет. Единственной целью Галлагера всегда стояло делать то, что хочет, а сейчас почему-то захотелось счастья. Это ужасно, и он иногда принимал уже то, что есть — ничего, ведь рыжий сам поддался ужасному искушению, и теперь вселенная будто мстит ему за разбитые сердца других людей, когда его сердце трепещет от вида Микки, который все время с серьёзным и задумчивым видом. Теперь главной задачей было одно: сдать хорошо экзамены. И , как говорится: «Если не хочешь ни о чём думать, ныряй в учёбу с головой». Йен так и делал: всю ночь читал, днём делал домашнюю работу и ещё дополнительную, периодически брал уроки у старшего брата — Филипа, который был в сто процентов уверен, что его младший братец поступит в высшее учебное заведение. Галлагеру это помогало, и его взгляд побитой собаки начал пропадать, в глазах стало больше жизни и уверенности в том, что все происходит именно так, как надо.
— Уже купил костюм для выпускного? — голос Итана был: как заевшая пластинка на старом патефоне.
Урок химии: на который, между прочим, ходит Микки. Все как-то стало совсем по-другому, и теперь опаздывать на урок вошло в привычку брюнета. Он зашёл и покосился на Йена так, будто ему есть что сказать. Внутри все забушевало, как вихрь подняло вверх. Это был первый взгляд в его сторону за все время, с тех самых пор, в столовой, будто бы прошла вечность, и все казалось таким настоящим и искренним. А теперь он сидит с Итаном, который дёргает его за плечо:
— Йен, ты чего? — он смотрит на Микки и понимает, почему его вопрос был проигнорирован.
Но потом спокойно продолжает, будто бы ничего не замечает, не понимает, не хочет, блять, понять. Рыжий делает вид, что слушает весь поток бреда, который говорит кудрявый, а сам берёт в руки телефон с нужным номером, сомневается, ещё раз сомневается, но почему бы и нет? Возможно, это все поменяет, или он сделает ещё хуже. Вот дерьмо. Рыжий крутит телефон в руках ещё несколько минут, и через плечо смотрит на Микки и замечает, как тот смотрит на него в ответ. Все эмоции будто поднимаются наверх. Последняя парта и Милкович — это то, что всегда было нужно. От этого не убежать, не скрыться, не спрятаться за кучей работой, не пытаться доказать себе, мол: «Итан не такой уж и плохой вариант». Воспоминания, даже если их не так и много, зато они больше похожие на фейерверк, который делает взбучку каждый раз, при одном лишь взгляде голубых глаз. И похуй, кто о чём говорит, типа «прошлое — это прошлое», если с человеком хочется будущего, и теперь твои чувства ты ценишь, а не складываешь в огромный ящик, пытаясь запихать куда подальше.
Кому: Микки, 9:45
Хотелось бы поговорить с тобой.
Йен ещё пару секунд смотрит на экран, протирает его подушечкой пальца. Итан начинает устраивать истерики ревности, блять, он такой долбаеб. Будто закрывает на все глаза, будто не понимает, что все в любом случае будет кончено, это лишь дело времени. И Йен нажимает на кнопку, дабы сообщение пошло к самому важному однокласснику. Это ненормально писать смс человеку, который сидит в жалких сантиметрах от тебя. Йен тоже умеет делать такие первые шаги.
Телефон Микки пиликает пару раз о входящем сообщении, и не нужно ходить к гадалке, чтобы понять, от кого это. Брюнет сразу открывает его и пальцы как-то неестественно подрагивают. Он тоже хочет, пиздец, как хочет.
Кому: Йен, 9:46
Следующая физ-ра. Давай в раздевалке.
Милкович отвечает сразу же, без колебаний. И не потому, что он Галлагеровская подстилка. Нет. Он действительно хочет его увидеть, и в этом нет ничего сверхъестественного.
От кого: Йен, 9:48
Хорошо, как все переоденутся и уйдут, жду тебя там.
Оба парня как-то нелепо себя чувствуют. Случится может все, что угодно. Микки и так ведёт себя безумно нервно с тех самых пор, как ебанный Итан поставил свои условия. Лезть в их романтические отношения как-то не особо и хотелось, и злость, которую так старался усмирить Милкович, вылазила каждый раз, когда он видел их вместе; как бы ни старался отводить взгляд, не смотреть, не ревновать — это было настолько бесполезно, что уже хотелось показать, насколько это хуево, когда Микки Милкович злой, но парень тешил себя мыслью, что ещё чуть-чуть. Чуть-чуть, ебанный ты в рот, люди умеют терпеть?
***
— Я соскучился, — голос Йена мягкий и он не может отвести взгляд от лица Микки, которое находилось так близко, что можно рассмотреть все. Каждую мелочь, которой раньше не придавал особого значения.
Микки пропускает через себя нервную улыбку, хочется быть более уверенным, но все летит в пизду, когда Галлагер рядом. Руки чешутся дотронуться до Йена, но все так же безжизненно болтаются. Через гробовую тишину слышится голос одноклассников, и Милкович всё-таки втаскивает Йена в душевую кабинку. Ну и что, что тут узко и не комфортно, а он все ещё с Йеном, зато их никто не запалит. Галлагер слегка опешил от действия, но через пару секунд расслабляет мышцы лица.
— Как подготовка к экзаменам? — спрашивает Микки, и понимает, что не может смотреть в его до ужаса красивые зелёные глаза. Это будет пыткой: потом просто разойтись, и как ни в чём не бывало пойти в разные стороны.
— Сложно, — хнычет Йен, и делает шаг поближе. Здесь так сыро и мокро, но это не самая большая проблема.
— Что у вас там с этим? — ясно, о ком говорит Микки, даже не нужно называть его имя, которое уже вызывает тошноту. Вопрос, который он в любом бы случае задал. От него нельзя было никуда деться.
— Заебался я, — грубо кидает Йен, но когда видит полностью опустошённые голубые глаза напротив, которые будто чувствуют свою виновность в этой закрученной ситуации, продолжает. — Пойдёт, — более мягко отвечает Йен, но в действительности знает, что одно лишь упоминание о Итане может вызвать воспаление головного мозга, потому что каждый раз оно будто ударяет в голову металлической кувалдой.
У вас бывало такое, что хочется сказать человеку всё-всё на свете, а потом, в итоге не можешь подобрать слова и говоришь о чем-то до абсурдности глупом, ненужном, стараясь оттягивать момент до чего-то важного?
Они продолжают разговаривать об экзаменах, о выпускном, тупых одноклассниках, о подработке, которую ему очень ответственно уже подыскивает надзиратель, да это все самая большая чепуха на свете, разве нет? Да.
— Я тоже, — Микки теребит свою футболку. И он неуверен: ему сложнее сказать словосочетание целиком, или просто находиться рядом с этим парнем?