}Часто Билл удивлял нас с полковником своими знаниями и умениями. Он виртуозно ставил ловушки на небольших зверьков и птиц, которых потом искусно готовил на костре, используя одному ему известные травы и приправы. Подобными же травами он легко вылечил небольшую, но воспаленную рану полковника, порезавшегося ножом. Я не раз просил Билла научить меня искать и использовать лекарственные и съедобные травы и коренья, он выполнял мою просьбы, но как-то неохотно и быстро ссылался на другие дела, показав пару-тройку растений. Через некоторое время я понял, что Билл, кажется, совсем не хочет посвящать европейцев, чуждых ему людей, в тайны индейцев. Уяснив это, я меньше стал докучать Биллу с расспросами и просьбами, и тот, кажется, с благодарностью воспринял это.
}В целом, в нашем лагере царила обстановка спокойствия и умиротворенности, и, несмотря на не очень близкие отношения, с нашим проводником мы ладили и всегда были готовы придти на помощь друг к другу.
}В этой связи стоит описать один не очень приятный случай, произошедший ближе к концу нашего пребывания у озера Мичиган. Как я уже говорил, Билл очень следил за собой, и пользуясь случаем, почти ежедневно купался, хотя в это время года вода была практически ледяной. Меня температура воды, впрочем, тоже не удерживала от мытья, но я старался сделать это как можно быстрее, Билл же подолгу втирал в волосы и кожу золу, используя ее таким образом вместо мыла. Попробовав как-то раз такой способ, я убедился, что он крайне действенный, да и смывается зола намного легче. Так вот, как-то утром, когда полковник еще спал, а сам я в полудреме наблюдал за восходящим солнцем, я краем глаза заметил, что не вижу больше макушку нашего проводника, плескавшегося буквально в нескольких метрах от лагеря. Будто что-то дернуло меня изнутри вскочить с бревна, на котором я сидел, и с волнением начать всматриваться в то место, где секунду назад намывал волосы Билл. Я разглядел лишь расходящиеся в стороны круги на воде и, не медля, скинул с себя одежду, входя в воду. Она обожгла меня холодом, но я мало обратил на это внимания, потому что заметил, как Билл показался над поверхностью и снова погрузился в глубину. Я вплавь кинулся к тому месту, слава Богу, оно было недалеко от берега и не слишком глубокое. Нырнув, я увидел в прозрачной воде испуганное и белое лицо юноши, который, казалось, хотел глотнуть воздуха посиневшими губами, что ему, конечно же, не удавалось. Я обхватил его со спины и вытянул на поверхность, давая отдышаться. Его тело было ледяным, казалось, даже холоднее воды, и он дрожал, как-то неуклюже дергаясь и стараясь убрать с лица волосы. Мне было довольно тяжело удерживать безвольное тело, к тому же я начал замерзать, поэтому со всей возможной скоростью двинулся в сторону берега, пока через довольно небольшое расстояние не коснулся, наконец, ступнями земли. Билл тут же встал на ноги, освобождая меня от своего веса, и зачерпнув в ладони воды, умылся, все еще дрожа. Он почему-то не спешил выходить из воды, то ли от пережитого ужаса, то ли еще от чего, он соображал довольно медленно, и не сразу понял, когда я спросил, все ли с ним в порядке. Мне пришлось взять его за руку и потянуть к берегу, где я быстро вытер его и укрыл свободным одеялом. Вытершись и одевшись сам, я поставил на огонь воду и, достав небольшую фляжку с виски, подсел к Биллу. Тот с благодарностью принял напиток и отхлебнул чуть ли не половину. Он довольно быстро согрелся, и лицо его перестало напоминать белую простыню. Захмелев, он принялся благодарить меня за спасение, и неустанно сетовал на то, что он, умеющий отлично плавать и привыкший к холодной воде, чуть так нелепо не умер в паре метров от берега, когда у него свело от холода ноги. Он все никак не мог успокоиться, раскраснелся, корил себя и осыпал меня благодарностями, и, наверное, продолжал бы это делать до вечера, если бы проснувшийся полковник не потребовал рассказать ему детали произошедшего.
}Несмотря на всю неприятность того случая, определенную пользу он все-таки принес: в ответ на то, что я спас его, Билл стал чувствовать ответственность и за мою жизнь. Он старался этого не показывать, но я видел, что он стал с чуть большей заботой и вниманием относиться ко мне, и, безусловно, мне было приятно от того, что я стал ближе этому человеку, и вскорости мы, возможно, еще больше укрепим нашу дружбу.
***
}В середине первого летнего месяца мы отправились дальше. Погода благоволила нам, было тепло, но не жарко, дожди не докучали. Билл повеселел и теперь разделял наше воодушевление по поводу поездки. Они очень подружились с полковником, и теперь по вечерам частенько засиживались допоздна: Тадеус рассказывал о своих приключениях в разных странах, а Билл, раскрыв рот, слушал его и задавал вопросы, коих у него всегда было множество. Мне казалось, что юноша тоже хотел бы увидеть другие континенты, узнать, как живут другие люди. Наконец, наша маленькая компания полностью сплотилась, и в ней стали царить понимание и взаимовыручка. Мы довольно быстро, почти без остановок продвигались вглубь материка, и каждый день проходил весьма плодотворно. Моих записей и заметок, снабженных рисунками проводника, становилось все больше, я даже начал побаиваться, что мне не хватит бумаги до конца путешествия.
}Еще одной причиной, по которой Билл со все возрастающим энтузиазмом вел нас по нашему маршруту, было то, что мы пересекли границу земель сиу, и наш проводник уговорил нас на некоторое время остановиться у его родственников в одной из местных деревень. То ли воздух родных мест, то ли еще что-то, но юноша просто светился изнутри, стал чаще улыбаться, а делал он это, надо заметить просто очаровательно. Полковник, бывало, почему-то хитро посматривал, то на меня, то на него, сидя вечером у костра со своей трубкой. Впрочем, я и сам заметил, что чаще всего с улыбкой он обращался ко мне, или отвечал ею на мои реплики.
}На плато, по которому мы двигались уже несколько дней, было не очень много примечательного, все события и описания животного и растительного мира я успевал делать по вечерам, так что днем мы не останавливались надолго, и в дороге развлекали друг друга, как могли. Чаще всего, мы ехали верхом наперегонки до определенного пункта на горизонте, обычно это было высокое и заметное дерево. Полковник почти не принимал участия в нашем соревновании, а мы с Биллом не меньше одного раза в день мчались во весь опор через равнину, ощущая порывы теплого ветра, насыщенного ароматом полевых трав и изредка обдающего лица горстями мелкого песка. К сожалению, забава эта не могла продолжаться долго, потому что мы боялись загнать лошадей, которые к слову, очень хорошо стали переносить такие нагрузки и полностью справлялись со своей задачей.
}Провизия наша тоже подходила к концу, и мы стали охотиться на мелких птиц и зверьков, изредка нам попадавшихся. Это тоже считалось развлечением. Забавно, что в первый же день, когда я решил поохотиться на дичь и выстрелил из ружья в стайку небольших неизвестных мне тогда птиц, Билл вздрогнул и чуть не свалился с лошади от неожиданности. Впрочем, испугался не только он: птицы, ни в одну из которых я, к сожалению, не попал, взметнулись ввысь и в разные стороны, и в тот день мы больше их не видели. Билл покачал головой и заметил, что ружьем можно только распугать всю дичь, а для охоты лучше использовать лук и стрелы. Видя свой провал, я не мог с ним не согласиться, но ответил, что я не умею пользоваться этим оружием. Билл пообещал научить меня на следующем привале.
}Надо заметить, что наш проводник почти не пользовался луком, но он всегда был наготове. Было видно, что оружие Билл смастерил сам: настолько любовно лук был выструган из ветки орешника и покрыт красивым орнаментом. Как Билл и обещал, на следующей остановке он взялся продемонстрировать свое мастерство. Мы расположились на небольшом пригорке, под раскидистым дубом, на зеленой лужайке, сохранившей свою свежесть из-за тени. Чуть ниже склон с одной стороны зарос можжевельником, а внизу, вдоль русла маленького ручья расположился небольшой перелесок. Именно туда Билл и позвал меня, прихватив лук и колчан со стрелами.
}Мы, обойдя кусты, спустились и прошли между деревьями ближе к воде. Билл ворчал на меня из-за того, что я, по его мнению, издаю слишком много шума, и в чем-то он был прав – несмотря на то, что я старался ступать как можно более бесшумно, мне далеко было до аккуратных шагов его небольших ступней, обутых в мокасины из мягкой кожи, украшенных на щиколотках тонкой бахромой. Еще несколько дней назад проводник пообещал мне, что по приезду в деревню достанет у своих знакомых для меня пару этой индейской обуви, за что я был очень ему признателен.
}Впрочем, вернемся к нашей первой охоте. Билл долго выслеживал нужную ему птицу, ею оказалась самочка тетерева, не слишком большая, но достаточная для ужина на троих. Когда он, наконец, увидел подходящую и махнул мне рукой, указывая направление, я, честно признаться, ничего не увидел. Только серую тень среди таких же серых теней в листьях дерева. Но Билл точно знал, куда стрелять. Он вытащил одну из стрел, натянул ею тетиву, и замер на несколько мгновений, целясь. Секунда – и стрела просвистела меж стволов и ветвей деревьев так быстро, что я даже не сразу понял, в каком именно сторону она полетела. Однако слух мой меня не подвел: по звуку, который издала стрела, пронзившая мягкую плоть, я легко определил место, где сидели тетерева, и оказался прав: спустя мгновение с ветки упала та самая тень, теряясь где-то в траве. Билл моментально подбежал к птице и, убедившись, что она мертва, вытащил из нее стрелу, подходя ко мне.
}- Она еще нам пригодится, - заметил он, вытирая стрелу листьями и аккуратно складывая у осины добычу и колчан.
}- Держи и слушай внимательно, - он протянул мне лук, и я с готовностью взял протянутое мне оружие, впервые имея возможность разглядеть его так близко. – Самое главное, это правильно расположить стрелу. Чтобы она полетела свободно, ни за что не цепляясь, нужно развернуть ее так, чтобы одно перо смотрело в землю, второе в небо, а третье в правую от тебя сторону. Натягиваешь тетиву тремя пальцами, вот так…
}Раздавая указания, Билл крутился вокруг меня, подавая уже использованную стрелу, поднимая мой правый локоть и правильно расставляя пальцы на тетиве и основании лука.
}- Ну, а теперь время целиться. Поставь ноги чуть шире, развернись вполоборота и выбери, куда будешь стрелять. Лучше бы это был ствол дерева и лучше бы ты не промахнулся, иначе долго потом будем искать стрелу.
}Я недоуменно взглянул на него, на что Билл ответил:
}- Конечно, есть и другие, но мне что-то совсем не хочется пополнять их запас, - улыбнувшись той самой, светлой и немного застенчивой улыбкой, Билл отвел глаза и вновь вернулся к инструктажу.
}Первый мой выстрел был довольно точным, правда, очень неуверенным. Я долго прокручивал в голове все объяснения и указания Билла, и в итоге немного запутался, испугавшись, что сделаю что-либо не так, поспешил и, не успев как следует прицелиться, отпустил тетиву. Стрела полетела чуть выше задуманного мной и, ударившись о ствол дерева, застряла на высоте двух с лишним метров.
}Билл лишь покачал головой, с досадой сказав, что оттуда мы точно ее не достанем, но тут же похвалил меня, заметив, что далеко не каждому с первого раза удается во что-то попасть. Мы рассмеялись, и Билл предложил попробовать мне еще раз. Конечно же, я согласился, и даже решил помочь ему в следующий раз с заточкой стрел, если он мне позволит и будет не против продолжить наши занятия.
}Перед вторым моим выстрелом Билл внимательно оглядел меня, поправляя неточности в моей позиции, а затем неожиданно прильнул со спины, кладя пальцы поверх моих. Я ощутил его легкое дыхание над моим ухом, и почувствовал, как он едва заметно прижался к моей щеке, целясь. Я, как сейчас помню, насколько приятно и свежо пахли его волосы, и как нежна была кожа его рук, несмотря на все тяготы и лишения жизни в дороге… Но все это длилось лишь секунду, установив мои пальцы правильно, Билл отпустил меня, шепча: «Стреляй». Руки мои дрогнули, и стрела улетела куда-то ввысь, пугая стайку птиц в кронах осин. Билл заливисто рассмеялся, и притворно насупившись, заявил, что больше не позволит мне упражняться в стрельбе, если я буду переводить понапрасну стрелы. Я кинулся убеждать его, что обязательно помогу с поделкой новых, и к тому же буду внимательнее и аккуратнее, и Билл, наигранно вздохнув, все же согласился и дальше учить меня. Пока же мы решили возвратиться в лагерь, чтобы успеть подготовить ночлег и ужин до наступления темноты.}
***
}Чем дальше мы двигались по прерии, тем становилось душнее и жарче. Это объяснялось и тем, что климат в середине континента всегда более резкий, и тем, что наступала самая знойная пора. К началу июля мы добрались до знакомых нашему проводнику с самого детства земель. Деревня, откуда родом были его бабушка, да и мать тоже, располагалась посреди огромного, нескончаемого плато. Поселение это часто меняло место, поскольку сиу, или дакота, как их еще называют, занимались в основном охотой на бизонов и следовали за постоянно мигрирующими стадами, в отличие от ирокезов, занимавшихся торговлей и выращиванием кукурузы.
}Деревня внешне была очень похожа на ту, из которой мы начали свой путь: те же протоптанные улочки, небольшие типи обычных жителей и самый большой из них в центре – для вождя. Билл рассказывал нам, что в его деревню обычай использовать именно типи пришел как раз от сиу, так как традиционно ирокезы строили длинные дома из глины, сразу на всех жителей. Такие дома стояли по несколько десятков лет, и у каждой семьи была своя отдельная комната. Со временем это стало неудобным, поскольку ирокезы так же стали чаще менять место жительства (и из-за гонений европейцев, в частности).
}Как только знакомые конусы жилищ показались на горизонте, Билл вероломно бросил нас с полковником, умчавшись вдаль и поднимая клубы пыли. Хотя, конечно, он прекрасно знал, что на таком обширном пространстве мы не сможем даже при желании заблудиться или потеряться. Когда мы догнали проводника, он уже успел спешиться и здоровался с людьми, собравшимися со всей деревни. Кого-то, обычно людей постарше, он приветствовал учтиво, кого-то крепко обнимал, и все это сопровождалось его радостными возгласами. Остальные индейцы так же были счастливы увидеть Билла, судя по их белозубым улыбкам и ярко сверкавшим глазам. Я заметил, что внешность их несколько иная, чем у ирокезов, я бы даже назвал, что индейцы дакота более… изящные. Возможно, мне это только показалось, но ирокезы казались выше, плотнее, и лица у них были немного грубее. Люди же, окружавшие сейчас нашего проводника, были чуть стройнее и ниже, хотя, возможно, дело было в несколько другой одежде, чем у ирокезов.
}Билл не стал томить нас ожиданием в неловкости и представил нас почти каждому из деревни. Было видно, что в отличие от племени, где он вырос, здесь юноша чувствует себя, действительно, как дома. Он с готовностью помогал старшим, не спорил, а с ровесниками общался легко и беззаботно.
}Нас поселили в типи двоюродной сестры Билла, молоденькой и симпатичной девушки, уже успевшей к своему семнадцатилетию обзавестись мужем. Детей у них пока не было, и, насколько я понял, супруг считал свою скво еще саму ребенком. Семья жила в достатке, несмотря на возраст, а отношения у них были живыми и немного игривыми. Ни кузина Билла, ни ее муж не говорили по-английски, но очень сильно заинтересовались нашими с полковником персонами. Пока молодая скво готовила, она постоянно задавала нам вопросы, не отставал и ее муж, Билл даже немного устал переводить.