— Я пытался узнать тогда у тебя, что у вас случилось, - напоминает Майкл.
— Но тем фактом, что Джастин в Питсбурге, когда я его искал в Нью-Йорке, ты со мной поделиться как-то забыл.
- Сначала я думал, ты не хочешь говорить, но потом понял, что ты сам не знаешь. После этого мне вообще меньше всего хотелось тебе что-то рассказывать, - в ответ на мой взгляд Майкл хмыкает. – Черт, Брайан, только ты можешь довести кого-то до подобного состояния и сам не понять, что же ты такого сделал! Это так бесит, ты бы только знал!
— Это то, за что на меня был зол Джастин или то, за что на меня злишься ты? – уточняю я, удивленный его резким тоном.
Майкл только машет рукой.
— Сколько он пробыл у вас?
— Сутки, еще пару недель жил у каких-то своих друзей.
Две недели. Те самые две недели, которые я искал его в Нью-Йорке. Не люблю чувствовать себя идиотом.
— И все это время вы с ним продолжаете общаться… Он бывает в Питсбурге, и только я ничего не знаю. Ох@еть...
— Брайан, - пожимает плечами Эммет, - дорогуша, ты взрослый мальчик. Вы с Джастином расстались. Всех поставили в неудобное положение, заставив выбирать между вами…
— Бл@дь, я вас всех знаю лет по двенадцать! Про тебя, Майкл, я вообще не говорю! – возмущаюсь я.
— Правильно, - подтверждает Эммет, - от этого наше положение еще тяжелее.
— Брайан, - заговаривает, наконец, Тед, - мы и Джастина знаем семь лет.
— Проехали, - отмахиваюсь я, - что он сказал вам? Почему он ушел?
Я спрашиваю из любопытства. Мне нет до Джастина никакого дела. Уже нет.
— Ничего не сказал, - отвечает Майки и тут же продолжает, не давая себя перебить. – За все это время мы ни разу не упоминали тебя.
Звучит убедительно. Я не верю ему ни секунды.
— Брайан, - замечает Тед, не глядя на меня, - почему ты вообще спрашиваешь нас? Это ты должен был узнать.
— Я пытался его найти, - возражаю я.
Я, правда, пытался. Я связался с его друзьями в Нью-Йорке. С теми, кого знал. Как оказалось – знал я мало кого. Говорил с Дженифер и Дафни. Звонил на съемную квартиру. Был в студии. Я действительно искал.
— Пытался найти? – эхом на мои мысли откликается Эммет. – Брайан, он же не пропавший ключ от бара. Человек не может просто исчезнуть. Художнику слишком требуется публичность.
Больше всего я не люблю Эммета за то, что промеж всех его бредовых идей у него проскальзывают очень меткие выводы.
Я, как уже неоднократно намекалось, немного горжусь своим умением быстро соображать. У меня полтора года назад ушло всего-то пара месяцев, чтобы уяснить простейшую вещь: Джастин не хотел, чтобы я его нашел. Прямо-таки рекорд.
Это не было тогда какой-то предсвадебной истерикой, желанием устроить скандал или показательным наказанием за что-то. Он имел в виду именно то, что сказал. Он не хотел меня больше видеть. Никогда.
Потому что будь это не так… Мы все знаем это Солнышко. Захоти он нашей встречи – мы бы встретились.
И тогда я перестал искать.
— Брайан?
— Я понимал, что он не хочет, чтобы я появлялся в его жизни, - вслух выговариваю я.
— И все? – настаивает Эммет.
— Это был, мать его, Нью-Йорк! Не было ничего странного в том, что через пару месяцев жизни там Джастин предпочел забыть, что он родом из Питсбурга! - огрызаюсь я и добавляю уже тише:
— Я бы на его месте именно так и сделал бы.
— Ты – безусловно, - тут же отвечает мне Тед. – Но разве это похоже на Джастина?
Мне нечего сказать на это. Наверное, мне просто было легче думать, что Джастин бросил Питсбург, а не меня.
Конечно, это не имеет никакого значения. Уже нет.
Майкл кладет ладонь на мою руку, но я отдергиваюсь, кладу пару банкнот на столик за свою выпивку и встаю.
— Не надо. Я в порядке.
*
Я все еще в порядке через пять часов. А может и шесть. Или семь. Честно говоря, я не знаю, сколько сейчас времени. Еще я не знаю, какой именно бармен отобрал у меня ключи от машины. Очень надеюсь, что это было в Вавилоне, потому что иначе я не знаю еще и где моя машина. Не знаю, как попал к дому Майкла. И, как, наверное, уже понятно, абсолютно не знаю, сколько я выпил сегодня.
Открывает мне Бен и очень вовремя, потому что земля как-то предательски вывертывается из-под ног. Профессор подхватывает меня под локоть – галантный, бл@дь, кавалер.
— Брайан?
Картинка в глазах плывет, и Бен вообще не в фокусе. Вообще ничто не в фокусе. Я едва понимаю, что сверху спустился наспех накинувший что-то на себя Майкл. И все-таки я вижу, с каким ужасом он на меня смотрит. От этого хочется просто сблевануть.
Они что-то неразборчиво обсуждают. Я закрываю глаза и, кажется, отрубаюсь на пару секунд, потому прихожу в себя уже когда Майкл пристраивает меня в кресло в гостиной и начинает разбирать диван. На меня он при этом не смотрит. И правильно. Не надо. Окружающие предметы кружатся перед моими глазами по часовой стрелке, голову ведет еще сильнее и к горлу подкатывает тошнота. Я закрываю глаза и пытаюсь встать, чтобы добраться до туалета.
Встать мне не удается, так что я просто сижу, пока меня чуть-чуть не отпускает. Майкл помогает мне лечь на диван, и я открываю глаза. Бен приносит одеяло, треплет Майки по плечу и тихо говорит:
— Побудь с ним немного.
На меня снова накатывает, и я предпочитаю опять сомкнуть веки. Майкл гасит свет и ложится поверх одеяла рядом со мной. Шепчет мне какую-то ерунду, которую я все равно не понимаю. Зато у меня есть возможность повернуться на бок и прислониться лбом к его плечу. Голова уже жутко болит. Майкл поглаживает меня по спине и повторяет мое имя. Я бы и хотел огрызнуться, что мне не нужны его утешения, но сил нет. Это все напоминает мне те давние уже эпизоды, когда я регулярно встречался с отцом и напивался вдрызг каждый раз после этого, и точно так же приходил к Майклу, вытирал пьяные сопли-слезы о его футболку, и он точно так же шептал всякую муть.
Отца уже нет в живых лет семь.
И, видит бог, я не имею ни малейшего понятия, ни почему я так пьян сегодня, ни почему на ткани футболки расплывается мокрое пятно там, где я вжимаюсь в нее лицом.
Как будто и не было этих семи лет.
Это полный отстой.
Но кое-что все-таки изменилось, понимаю я, когда уже на грани сна чувствую, как Майкл очень осторожно укрывает меня поплотнее и встает.
Лет семь назад он остался бы со мной до утра.
*
Я сбиваю на пол будильник, когда пытаюсь вырубить мерзкое дребезжание, и тот, пару раз взвизгнув, наконец замолкает.
Я не рискую открыть глаза, опасаясь, что они вытекут из глазниц. Тело ломит. Глотать больно.
Охрененно здорово.
Приоткрываю глаза, и взглядом упираюсь в упаковку аспирина. Вот за это я люблю Майки.
Три таблетки, стакан воды (минералка была бы лучше, но сойдет и это), и я готов, наконец, все-таки оглядеться по сторонам. Рядом с упаковкой аспирина лежит записка.
Брайан,
Мы уходим, завели тебе будильник на 12 дня – Тед сказал, что в полвторого у тебя важная встреча. Прими аспирин. На кухне оставлен завтрак.
Майкл и Бен.
Майкл и Бен… Ну, а как же?.. Вдвоем, бл@дь, писали, через буковку.
Добираюсь до ванной и до зеркала. Отражение выглядит… ожидаемо.
Я осторожно умываюсь и лью ледяную воду на язык, а еще с раздражением отмечаю, что в своих раскладках времени Майкл для меня не запланировал заехать в лофт и переодеться. У меня, конечно, есть смена одежды на работе, только Майки об этом вроде не знает. Боюсь даже предположить, в каком виде он бы меня отправил на встречу со спонсорами, явись я вчера к нему из клуба, например. Думаю, я определенно после этого получил бы такую финансовую поддержку, на какую и не рассчитывал.
Неплохая пиар-акция у меня вышла бы.
Наконец, холодная вода делает свое дело – мне уже не хочется сдохнуть… Хотя если подумать, возможно, все-таки еще хочется… По крайней мере меня точно преследует ощущение, что вместо такого пробуждения, я предпочел бы тихо впасть в алкогольную кому и сдохнуть во сне. Во всяком случае, точно рассмотрел бы такой вариант, если бы мне его предложили. Дело не только в похмелье.
Жизнь – дерьмо.
Я по мере возможности привожу себя в порядок, насколько это осуществимо, когда в твоем распоряжении чужая ванна и одежда, в которой ты вчера шлялся по барам.
Меньше всего я сейчас хочу на работу. Меньше всего сейчас меня интересует требования клиента. И меньше всего мне хочется смотреть на все эти тупые морды.
Завтракать тоже не хочу. От одной мысли о еде хочется блевать.
После пятнадцати минут безуспешного брожения по пустому дому я нахожу в гостиной телефонную трубку и звоню в службу вызова такси, где мне клянутся, что машина приедет через десять минут. Когда я отключаю телефон, мой взгляд падает на полку, на которую я раньше особого внимания не обращал. Впрочем, я нечасто бываю у нашей счастливой пары последнее время.
Какие-то дипломы профессора, пара грамот Хантера, обложка Rage. Смешные статуэтки. До ужаса классические рамки. Фотографии. Майкл с Беном вдвоем. Майкл с Беном и «дитем». Майкл с Беном. Майкл с Беном и Дебби. Майкл с Беном. Последняя с какого-то пикника, очевидно. Яркое солнечное небо, зеленая трава. Грязь наверняка непролазная. Не люблю бывать за городом. Бен обнимает Майкла сзади за талию, а тот смеется.
Наши сучки демонстрируют пример счастливой жизни пары.
Ненавижу.
На меня накатывает такая злость, что мне самому страшно. Не помня себя, я сметаю на х@й всю эту ерунду с полки. Бьется какое-то стекло, что-то рвется, рамки жалобно хрустят.
Я хватаю куртку и ухожу из этого проклятого дома
*
Майкл звонит мне часов в пять вечера. Вообще-то я думал, что позвонит Бен, но так все-таки лучше.
— Брайан, мы вернулись домой и …
Голос у Майки напряженный, и я его понимаю. Я не верю в справедливость. Я уверен, что в этой жизни по правилам положено на любое добро отвечать злом. Но только потому, что ты приютил пьяного друга на ночь, ты не должен лишаться своих безделушек с «полки почета». Это как-то уже перебор.
— Послушай, - перебиваю я, не дав ему продолжить, - мне не следовало… Не знаю, что на меня нашло… Может, до белой горячки уже допился… Скажи, профессору, что я все оплачу, ладно?
Пауза.
Ну же, Майки, ну… ты же всегда покупался на этот мой тон…
— Ладно, Брайан, забудь. Все нормально.
Есть! Я даже готов слегка закрепить эффект.
— Спасибо, что не выставил меня вчера. Я ценю.
— Да ладно… - быстро отвечает Майкл. – Все в порядке. Я же знаю, что тебе в такие моменты надо побыть с кем-то.
Майки всегда так смущается, когда я его благодарю. Видимо, я правильно стараюсь окружающих этим особо не баловать. А вот последняя его фраза - наглая клевета. Мне это на х@й не надо.
— Ты придешь к нам на Рождество? – переводит тему Майкл.
Рождество. У меня нет ни одного цензурного слова.
— Наверно, - неохотно откликаюсь я.
Если не приду, меня Дебби предаст анафеме до следующего Рождества… Ну, или до дня Благодарения.
— Только… - Майкл мнется, и у меня появляются плохие предчувствия, - все будут парами…
— Бл@дь, - не выдерживаю я, трубка отвечает мне виноватым молчанием. – Майки, скажи, когда вы все умудрились превратиться в гребанных лесбиянок?
— Довольно давно, Брайан, - неожиданно серьезно и с, мать его, сочувствием говорит Майкл. – Ты просто не заметил.
На этой мажорной ноте я понимаю, что разговор пора заканчивать, иначе я благополучно разрушу нашу проклятую дружбу. А я не могу допустить, чтобы Майкл перестал быть моим другом. Он слишком много обо мне знает.
*
- Куда мы все-таки едем? – мрачно интересуюсь я у сидящего на пассажирском сидении Эммета.
Если в минуту какого-то непомерного душевного подъема, я пообещал отвезти его, куда он попросит, это еще не значит, что я готов колесить в темноте под падающим снегом и по нерасчищенной трассе.
— Это недалеко, милый.
Насколько я знаю Эммета, под «недалеко» он вполне может подразумевать Анкоридж.
— Направо! – внезапно выдает мисс-Непредсказуемость, и его вообще не гребет, что пытаться вписаться в поворот на такой скорости и в такую погоду – чистой воды самоубийство.
Меня едва не заносит, несмотря на все навороченные прибамбасы для стабилизации.
Дерьмо.
— Сегодня неподходящая ночь, чтобы кататься по экстремальным маршрутам, - отматерившись, сообщаю Эммету. – Чего бы тебе было не поехать самому, если так хочется убиться за пару дней до Рождества?