— Ты, блин, кто? — в его голосе слышалось скорее раздражение, чем любопытство.
— Я… я… — он посмотрел на меня так, как будто я к нему явился в костюме Кисс.
Я откашлялся.
— Я Джастин, новый практикант из художественного отдела.
Он покачал головой. Да как он, блять, смеет? Вот ведь придурок!
— Так-так-так… Очередной доморощенный гений. Ну давай их сюда.
Я протянул макеты, держа их в вытянутой руке. Он бесцеремонно их вырвал.
— Можешь сказать Марку, что если бы мне был нужен этот оттенок зелёного, я бы обмакнул макет в ближайшую сточную канаву, а не стал бы нанимать его для выполнения этой работы, и, что если он не будет делать её прилично, он вместе со всеми своими подчинёнными будут зарабатывать себе на жизнь, рисуя карикатуры по десять долларов на сельских ярмарках.
Всякие остатки влечения, которые у меня ещё оставались к этому человеку, исчезли напрочь где-то на середине этой маленькой речи. Какого хрена? Что он возомнил о себе?
— Простого ответа «нет» было бы более чем достаточно.
Это я ему такое выдал? Я всегда был большим нахалом. А ещё идиотом. Я даже сделал шаг назад, предчувствуя взрыв. Вместо этого он откинулся на спинку стула, сложил на груди руки и усмехнулся.
— Так как, ты говоришь, тебя зовут? — спросил он едва слышно.
— Дж-Джастин…
Он снова положил руки на стол.
— Ага, значит Джастин. Так вот послушай, Джастин, иди-ка ты нахрен из моего кабинета, — сказал он, продолжая усмехаться.
Я резко рванул к двери.
— И это с собой прихватить не забудь, — окликнул меня он, протягивая макеты.
— Э-э-э… Да, конечно, — я схватил их и выбежал вон.
И хотя его крики и ругань, которые я до этого слышал в адрес других, меня очень беспокоили, то это спокойствие и эта сексуальная усмешечка… Что я несу? И эта усмешечка меня просто напугали. Кажется, именно подобное именуют оком бури?
Ах, если бы я только мог тогда знать, во что я себя втравил.
ГЛАВА 2
БРАЙАН
Мы стояли у стойки бара. Майкл что-то лепетал, я не обращал на него никакого внимания, раздумывая над тем, с кого бы мне начать этот вечер.
Этого я трахнул.
Этот урод.
Этого я трахнул.
Этот вполне ничего. О нет, на парня с таким лицом у меня даже в тёмной комнате не встанет.
Этого я трахнул.
Может этого? Нет, этого я тоже трахнул, просто он сделал другую стрижку.
Девчонка? О господи! Какой-то парень притащил подружку в боа. Мне его даже заранее жалко.
Хотя…
Хм-м-м… Такие обычно не в моём вкусе, но он вполне ничего. Мелковат, конечно, зато задница какая…
И тут он обернулся.
О-о-о!
Лицо как у ангела… достаточно очаровательное, особенно, когда на нём проскакивает этакое отвращение к окружающему… Подружка говорит ему что-то, он улыбается… Чёрт! Какая улыбка!
Какого хрена?! У меня что, на улыбку теперь встаёт?!
И тут он смотрит на меня. Смотрит, не отрываясь, уже не меньше минуты. И я вижу, что он меня хочет. Немедленно. Сию же секунду. На меня так часто смотрят, да что там, постоянно. Но так, как он, ещё не смотрел никто и никогда. Я даже взгляд отвести не мог, не то я, блять, в транс какой-то впал, не то он меня взглядом загипнотизировал… И тут подружка дёргает его за рукав. Он оборачивается к ней. И, как будто, ничего и не было. Ну и очень жаль. Хотя, если он с ней пришёл, то едва ли ради того, чтобы её тут бросить.
Я поворачиваюсь вправо… Ага! Свежее мясо! Вполне ничего. Мне даже говорить ничего не нужно, парень сам идёт за мной в заднюю комнату.
Я бы солгал, если бы сказал, что не искал его в толпе в Вавилоне в ближайшую пару ночей. А почему не искать-то? Я ж его ещё не трахал. Да и сам он очень даже ничего. И ещё он вызвал во мне любопытство. Вам это не нравится? Подайте на меня в суд.
Меньше всего на свете я ожидал, что этот мальчишка явится в мой рабочий кабинет в костюмчике ничего общего не имеющем с футболкой в обтяжечку и такими же джинсиками, что на нём были в прошлый четверг. Он выглядел так мило и так нервничал. Я помню выражение шока на его лице, когда он сообразил, с кем разговаривает. Это было презабавненько.
Нет. Вычеркните это. Меньше всего на свете я ожидал, что эта мелочь начнёт огрызаться. Ого! У котёночка, оказывается, есть коготки. Большинство партнёров лучшего рекламного агентства города просто оскорбились бы, что какой-то сопливый малолетний практикант, да ещё в первую неделю работы, начинает тыкать их носом в их же собственное дерьмо, но я увидел в этом именно то, чем это и являлось: прекрасную возможность применить власть и поставить мальчишку на место. И, желательно, как можно более креативным способом. Господи, как же я люблю свою работу!
На следующий день захожу в художественный отдел и вижу, что этот Джастин там один. И-де-аль-нень-ко!
— Практикант, — говорю я с усмешечкой и откусываю кусочек от плитки мюслей, — куда все подевались?
— У меня, вообще-то имя есть. Меня зовут Джастин. Все ушли на обед.
Мр-р-р! Я усаживаюсь прямо перед ним.
— А почему ты не ушёл с ними, Джейсон?
— Я должен закончить эти плакаты в стиле поп-арт и написать Марку сопроводительную записку. Больше у меня на сегодня заданий нет. Так что я решил потерпеть без обеда и уйти домой пораньше.
Он даже головы от рисунка не оторвал. Какой хам.
— Что малюешь? — спрашиваю я.
Тут он уже отрывается от рисунка.
— Плакат в стиле поп-арт, — отвечает он. В интонациях явственно читается «а то ты сам не видишь, придурок», но нужно воздать ему должное, парень держит своё раздражение при себе. А я-то думал, что день сегодня будет скучный.
— Ага. Понятно. Это твой? — спрашиваю я, разглядывая новёхонький Мак.
— Да… — неуверенно отвечает он. Можно подумать, я его сейчас схвачу и убегу.
— Последняя модель?
— Да…
— Я подумываю о том, чтобы купить себе такой же. Можно посмотреть?
Он было заколебался, но потом всё-таки сделал жест типа «давай, валяй» и молча уткнулся в рисунок.
— Слушай, Джесси, ты, похоже, не рад меня видеть.
— Меня зовут Джастин.
Ага. Похоже, ещё немного, и у него дым из ушей повалит.
— Вообще-то я занят. Честное слово, нет у меня времени на болтовню.
— Смешно. В Вавилоне на прошлой неделе у меня сложилось совсем другое впечатление.
Похоже, я попал в яблочко. Он оторвался от рисунка и принялся терзать карандаш.
— Да что вы себе… Да я… Да я не…
Я жестом предложил ему продолжать, делая вид, что не понимаю.
— Что было на прошлой неделе в Вавилоне, абсолютно не имеет значения, и к тому же я совершенно не понимаю, о чём вы ведёте речь, — выдал он и густо покраснел.
— А, по-моему, ты всё прекрасно понимаешь, — усмехнулся я, продолжая копаться в программных недрах компьютера, — я умею распознавать алчущие похотливые взгляды, Джаспер, на меня так часто смотрят.
Он опять начал что-то мямлить под нос, после чего выпалил с негодованием:
— Не могу поверить, что вы настолько непрофессиональны! Ну видел я вас в Вавилоне, и что? Большинству отвечающих за свои действия взрослых хватило бы зрелости и ума пережить это и забыть. И я совершенно не понимаю, чего вы этим пытаетесь добиться…
— Слушай, дружище, как называются эти штучки, — перебил его я, напрочь проигнорировав череду оскорблений, которая только укрепила меня в желании довести начатое до конца.
— Какие ещё штучки? — ошарашено и по-прежнему злясь, спросил он.
— Ну такие штучки… Печеньки… Я бы сейчас с удовольствием такую скушал, и чувствую себя полным идиотом, потому что не могу вспомнить, как они называются… Ну у них желе внутри, а сверху глазурь…
Он пристально посмотрел на меня.
— Поп-тарт?
— Именно! — воскликнул я и для убедительности даже хлопнул ладонью по столу. — Спасибо! Извини, что перебил и не дослушал твоё ворчание. Так о чём ты там?
Он что-то невнятно пробормотал под нос и швырнул на стол карандаш.
— Будьте столь любезны, оставьте в покое мой компьютер, уйдите отсюда и дайте мне возможность работать в спокойной обстановке.
— Ого! Ну ладно.
Я поставил ноутбук перед ним.
— Знаешь, ты бы почитал на досуге какую-нибудь книжку о манерах и правилах поведения в присутствии босса. У нас здесь так себя вести не принято. В общем, пока. Удачи тебе с поп-артом.
Я вышел, с трудом удерживаясь от того, чтобы не заржать. Если он уже сейчас так зол, то что же будет через двадцать четыре часа?
***
Я оказался прав. Почти ровно через двадцать четыре часа Синтия сообщила мне, что Джастин Тейлор хочет увидеться со мной, причём срочно.
— Ну пусть заходит, — ответил я как можно любезнее.
Пять секунд спустя дверь грохнула о косяк, и передо мной возник взъерошенный Джастин. Один уголок рубашки торчал вверх, волосы всклокочены, в глазах сверкает пламя.
— КАКОГО ЧЁРТА? ВАМ ЧТО, СОВСЕМ НЕЙМЁТСЯ? — он полупроорал-полупрошептал с выражением лица «да ты хоть сам-то понимаешь, что я с тобой теперь сделаю?»
— Что-то стряслось? Ты о чём? — я старательно изобразил полное неведение.
— Одно дело смеяться надо мной или даже беспричинно цепляться ко мне, но, блять, устроить такое с функцией автозамены, это совсем другое!
Я беспомощно пожал плечами.
— Ещё раз повторяю: я не понимаю, на что ты намекаешь, Джексон.
— Ах вы не понимаете! Тогда объясните, как так вышло, что каждое слово поп-арт в моей сопроводительной записке загадочным образом превратилось в «поп-тарт»?!
С этими словами он швырнул мне на стол лист бумаги, сплошь испещрённый красными пометками и вопросительными знаками. Я взял его в руки, откашлялся и начал читать с выражением.