Увидев это, Эней от неожиданности уронил яблоко.
— О, боги? Какая непосредственность, — с нескрываемой завистью пробормотал он.
Наконец, все трое возлегали за столом. Трапеза продолжалась не очень долго. Актис еще не успела проголодаться и лишь слегка притронулась к стоявшим перед ней яствам. Она больше смотрела на Валерия, который с аппетитом голодного льва поглощал пищу. Эней, как и Актис, тоже мало ел. Он больше разговаривал и один поддерживал беседу за столом.
За столом им прислуживал лишь один пожилой достойный перс, одетый так роскошно, словно пришел из дворца самого Дария. Он изредка косил свои азиатские глаза на Актис и тайно, когда не видели господа, ухмылялся.
После еды Эней отправился в библиотеку к своим драгоценным свиткам, а Валерий, взяв Актис за руку, повел ее в свой чудесный сад.
Здесь было так хорошо: теплота южного солнца, и прохлада тенистых деревьев и бьющих тугими струями фонтанов — создавали идеальные условия для прогулок возлюбленных. Как дети, взявшись за руки, они гуляли по этому райскому месту, и почти не разговаривали. Молодые люди смотрели друг на друга, не могли налюбоваться, и были безмерно счастливы. Казалось им, что так будет всегда. Счастливые! Они смогли хотя бы в мечтах унестись от реальности в свой прозрачный мир грез!
Когда сад кончился, Валерий и Актис стали спускаться по выложенной желтыми мраморными плитами дороге, по краям которой друг против друга стояли подлинные статуи греческих гениев, к речушке, которая через полмили впадала в воды нежно-синей реки Вальтурно.
Берег реки зарос осокой — такой высокой, что там мог спрятаться человек. Людей тут не было, зато плавали розовые пеликаны., черные лебеди, сновали быстрые уточки со своими красавцами-селезнями. И на все это взирали атланты, поддерживающие гигантские чаши двух фонтанов. Сурово глядели они каменными глазами на громадную статую рыбы, что была меж ними и лежала в самой воде, дно которой уложено светло-коричневой галькой. Вокруг этой рыбины резвились еще три дельфина. Один из них нес на своей спине утонувшего младенца. Голова ребенка наполовину уходила в воду, и создавалось впечатление, что от легкой волны волосы мальчика шевелятся, как живые. А лицо бедняжки было красивым и грустно торжественным.
Неизвестный раб-архитектор когда-то очень потрудился, создавая столь великолепный архитектурный ансамбль. Человеческие творения не нарушали природный ландшафт, а мягко вписывались в него, творя чудную гармонию. Тишина царила вокруг, охраняемая с особой тщательностью владельцами виллы, которая отсюда была высоко и ее белоснежные колонны и свода росли из моря зеленых крон, подобно знаменитому афинскому Акрополю.
Очарованные этим волшебством, стояли Актис и Валерий. Такие юные, красивые и счастливые, они замечательно вписывались в эту красоту, созданную природой и человеческими руками.
— Поцелуй меня! — попросил Валерий.
Девушка с восторгом и радостной очаровательной улыбкой выполнила его просьбу.
— Еще, — сказал Валерий.
И когда Актис снова его поцеловала, он поймал ее, обнял и проговорил:
— Ты действительно меня любишь?
— Люблю, — ответила Актис. — Если хочешь, я отдам тебе свою жизнь, забери ее. Она твоя без остатка, ибо если в ней не будет тебя, то и мне она не нужна.
— Скажи еще раз, что любишь меня!
Актис смотрела на любимого так, что в ее искренность невозможно было не поверить..
— О, боги! — воскликнул Валерий. От радости он готов был упасть на землю. Обхватив руками голову, он засмеялся.
— Сколько раз я это слышал, — произнес Валерий. — И сколько раз сам говорил эти слова. Но никогда, ты слышишь, никогда я не испытывал того, что чувствую сейчас. Что это такое? Что происходит со мной? Я, наверно, схожу с ума, но чтобы продлить это безумие, я готов отдать все, что у меня есть. Ради тебя, за тебя… Только лишь за-один твой взгляд. Ты веришь мне? Скажи, веришь? Впрочем, и не говори ничего. Зачем пустые слова. Я сам приду к Фабии и умолю ее продать тебя мне. — Тут он почувствовал ужас и страх. — Но она такая женщина. Она ведь ревнивая, как волчица, и если узнает, то ни за какие деньги не отдаст тебя мне. За все золото мира. О, женщины, почему вы такие жестокие?
— Так ты был любовником моей госпожи? — Актис надула губки.
Это рассмешило Валерия.
— Ты ревнуешь меня, Актис? — спросил он девушку.
— Нет, — растерялась та. — Просто, я забыла, что кроме меня ты можешь любить кого-нибудь еще…
Глаза Актис наполнились слезами. Слезы, как бриллианты, капали с ее длинных ресниц.
«О, Юпитер, как она хороша, когда плачет, когда смеется, всегда, в любом настроении. Даже не знаешь, когда лучше, при свете солнца или при блеске луны,» — подумал Валерий и принялся успокаивать огорченную и расстроенную подругу.
— Любимая, ну что ты, — умолял он, пытаясь поцелуями успокоить девушку. Но слезы продолжали литься из ее дивных глаз. — Я никогда не любил Фабию, да и остальных женщин тоже. Клянусь тебе! Я забыл ее, как только увидел тебя. Она перестала существовать для меня.
— Потом ты увидишь кого-нибудь еще, — всхлипнула в ответ Актис. — И точно также забудешь обо мне.
— Глупенькая, — улыбнулся Валерий. — Разве тебя можно забыть? Даже в царстве Орка, посреди самых страшных мук, что достанутся на мою долю, я буду видеть твое лицо, губы, глаза, всю тебя и забуду обо всем, что со мной будет твориться.
— Правда? — обрадовалась Актис.
— Конечно!
— Только не говори, пожалуйста, больше о царстве Орка! — Актис вдруг улыбнулась. — А ведь я на самом деле такая глупая, — сказала она.
Валерий очень удивился.
— Почему? — 'спросил он.
— Ведь если бы ты не знал Фабию, то есть мою госпожу, то мы бы просто никогда не встретились!
— Вот видишь! — обрадовался патриций.
Он обнял девушку и поцеловал ее. В долгом и сладком поцелуе они простили друг другу все недомолвки и снова забыли обо всех печалях жизни, помня лишь ее радости, и любовь друг к другу.
Валерий и Актис гуляли до вечера и пришли домой, когда уже начало смеркаться. За вечерней трапезой они были только вдвоем, даже прислуге Валерий запретил мешать им.
Актис сильно проголодалась и по достоинству оценила благородные кушанья богачей, о которых она только слышала от рабов, да видела в столовой Фабии, прекрасно зная, что ей они никогда не достанутся.
Затем Валерий предложил ей осмотреть весь дом и напоследок зайти в чертоги, где главенствовал Эней. Как зачарованная, ходила Актис по дому, рассматривая все его чудеса и диковинки.
И отец Валерия, и сам юноша приобретали много всяких вещей, привезенных со всех концов света. Тут были и предметы обстановки и роскоши, мебель и посуда, произведения искусства и ковры. Валерий был проводником Актис в этой экскурсии по дому и любовался ею больше, чем тем, что сам показывал девушке.
Дом был достаточно большим, и когда они пришли в библиотеку к Энею, за окнами было уже темно, и горели драгоценные светильники египетских мастеров.
Эней встретил их с горячим радушием. Он всегда ценил людей, любящих книги и, увидев, как зажглись глаза девушки при виде такого количества книг, Эней вдохновился. Он стал показывать ей редкие рукописи и свитки из самых знаменитых собраний книг мира.
Узнав, что Актис любит поэзию и превосходно её знает (этот вид искусства когда-то очень любила и ценила Люция Флавия и привила любовь к нему и своей девочке-рабыне), он показал девушке свою гордость — стихи Алкея, написанные рукой автора. Эней и Актис увлеченно беседовали среди книг, и библиотекарь был просто потрясен, что в совсем юной девушке, почти девочке, скрывается такое знание литературы, которое несвойственно даже самым знатным матронам. Валерий, расположившись в кресле из красного и черного дерева, блаженно наблюдал за их разговором.
Время шло и Актис захотелось спать. Увидев, как девушка пытается унять зевоту и справиться с сонливостью, Валерий остановил речь Энея, который готов был говорить до утра и, извинившись перед другом, повел Актис в специально отведенную для нее комнату.
Кровать была мягкая и большая. Актис еще ни разу в жизни не лежала на таком ложе.
Валерий сам помог девушке снять паллу, и когда та осталась в одной почти прозрачной тунике, снял с ее ноги сандалии, презрев свой сан, вымыл милые его сердцу ножки в золотом тазике с розовой водой.
Укрыв ее белым шерстяным одеяло, он, целуя девушку в глаза, расплел ее волосы и пожелал увидеть прекрасные сны.
— Я уверена, что только ты будешь мне сниться, — прошептала Актис, целуя Валерия.
Валерий подождал, пока она засну и лишь затем вышел из опочивальни. Девушка осталась одна со своими снами, в огромной кровати за прозрачными занавесями. Из окон лился прозрачный ночной воздух, колеблющий робкое пламя светильников. Тихо. Лишь шуршание крыльев всегда юного Гипноса осталось здесь, да слышно легкое дыхание Актис.
Утром Валерий вошел в спальню и разбудил Актис:
— Вставай, любимая. Сегодня нас ждет чудесный день.
День был действительно чудесный. Он был полон любви. Валерий и Актис весь день были вместе. Они ездили на прогулку к озеру, гуляли по небольшому лесу, чьи поляны были полны цветов и ягод, поднимались на горную возвышенность и целовались. И им это не надоедало.
Затем последовал не менее чудный вечер. Актис принесли кифару и она пела юноше греческие песни. Ее дивные пальчики не забыли за долгое время тяжкого труда, как управляться с инструментом и ловко перебирали звонкие струны.
Перед сном они долго не могли расстаться, вспоминая все, что успели пережить вдвоем и строя воздушные проекты на будущее.
Вряд ли во всей Римской империи был кто-нибудь также счастлив и спокоен в эту минуту, как эти двое, с доверчивостью детей прижавшиеся друг к другу.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Уже три дня прошло, как Актис находилась в доме Валерия, и завтра уже надо было снова идти к Корнелию, потому что послезавтра приедет Фабия.
Актис старалась пока не думать об этом. Ее мучили совсем другие мысли. Она решила поделиться ими с Валерием и для этого выбрала момент, когда юноша взял ее на прогулку по Вальтурно.
Сначала они спустились к той рыбе с дельфинами и мраморным мертвым мальчиком, где их ждала лодка со старым гребцом. Когда это суденышко преодолело полмили и его нос стал рассекать крупную речную волну, Актис призналась Валерию, что не любит прогулки по воде. Когда тот поинтересовался почему, она рассказала ему свою печальную историю, в результате которой она стала рабыней, а также поведала о том, как жила у Люции Фабии, потом ей пришлось рассказать все до конца, как и почему она оказалась в доме Децим Фабии.
— Имена моих хозяек так похоже звучат, — закончила Актис, — а сами они такие разные. Боги словно посмеялись надо мной, вручив столь разные и переменчивые обстоятельства. Но что толку на них сердиться?
Рассказ Актис так поразил юношу, что несколько минут он просто слова не мог сказать. Сердце его разрывалось от жалости к этой девушке с такой необычной судьбой.
— Бедная Актис, — наконец произнес он, обнимая ее и целуя.
Актис помолчала. немного, а затем пытливо глядя снизу вверх в глаза Валерия, спросила:
— Ты столько раз говорил мне, о своей любви…
Она запнулась, затем продолжила:
— А я все жду…
— Чего ты ждешь?
— Когда мы с тобою станем по-настоящему близкими людьми. Самыми близкими. Ты понимаешь?
— Да, я тебя понимаю, — ответил Валерий.
Он стал очень задумчивым.
— Мы еще не испытали самого главного, — опустив от смущения глаза, продолжала говорить Актис. — Ведь когда любишь. очень любишь, без этого нельзя. Я знаю. А ты словно избегаешь этого. Почему?
Валерий молчал. В душе его бурлили различные чувства.
— Ты этого хочешь? — наконец спросил он.
— Не боишься?
— Боюсь, — просто ответила Актис. — Но очень хочу. Ведь я люблю тебя. Люблю.
— Ты удивительная девушка, Актис. То мне кажется, что я тебя уже знаю, а то… Ты вдруг становишься такой загадочной. Почему ты об этом заговорила?
— Я живу у тебя три дня, а ты… — Актис опять запнулась. — Ты обращаешься со мной, как с ребенком.
Валерий улыбнулся.
— Первый раз вижу, как ты сердишься. — Он помолчал и задумчиво произнёс: — Хорошо. Значит, ты готова. Что ж, тогда сегодня ночью я тебе не дам спать.
— Только ночью? — разочарованно проговорила Актис.
— А ты, что хочешь прямо сейчас?
— Да.
Валерий захохотал.
— Что тут смешного? — обиделась Актис и надула губки.
— Мы тут не одни, — стал оправдываться Валерий. — Ты разве забыла?
Актис покосилась на седого гребца. Старик не обращал на них никакого внимания.
— Да, я забыла, — лицо ее было грустным. — Ты хитрый. Но ты обещаешь?
— Конечно, — Валерий улыбнулся. — Какая ты забавная.
В его голосе было столько теплоты и нежности, что Актис даже в голову не пришло обидеться на него. Она положила ему голову на колени. Ветер ласково играл ее волосами. Валерий гладил девушке руки и волосы и заглядывал в глаза. Она в ответ счастливо ему улыбнулась. Река, как добрая женщина, покачивала лодку на своих спокойных волнах. Легкая качка усыпляла. Актис задремала, затем сама не заметила, как уснула. Валерий, верный своему долгу, охранял ее сон, боясь пошевелиться. Даже парус не колыхался, будто боялся шуметь на ветру. Старик с рулевым веслом все также равнодушно смотрел на горизонт, и ветер трепал его седую бороду.
— Проснулась? — спросил Валерий девушку, когда она открыла глаза.
— Да! — Актис потянулась, и счастливая улыбка озарила ее лицо.
— И что тебе снилось?
— Ты.
— Я?
— Да, мне снился ты, — Актис хитро сощурила глаза. — Видишь, я не расстаюсь с тобой даже во сне.
— Ты выдумываешь.
— И нисколько я не выдумываю, — обиделась Актис. — Мне снилось, что мы с тобой взбираемся на самый, Олимп к богам и никак не можем добраться. Еще бы, разве боги позволят смертным проникнуть в их чертоги. — Девушка вдруг встревожилась. — Ты знаешь, а ведь я тебя потеряла, пока мы взбирались туда, — сказала она. — Как ты думаешь, не плохой ли это сон и не предвестник ли он беды?
— Не думаю, — ответил Валерий. — Сны, которые видишь днем — это пустые сны. Они редко сбываются.
У его ног стояла корзина с цветами. Валерий взял из нее две розы: алую и белую.
— Какую ты хочешь? — спросил он.
— Какую ты хочешь? — спросил он.
— Белую.
— Почему?
— Потому, что когда я смотрю на алую розу, мне становится очень грустно.
— От чего тебе грустно, любовь моя?
— Я вспоминаю одно печальное предание. Хочешь, расскажу?
— Разумеется, расскажи.
Актис подумала минуту и сказала:
— Одна маленькая птичка, я даже не помню, как она называется, жила в своём лесу. Она была такая маленькая, серенькая, совсем не красивая, но остальные птицы почитали её, и никто из хищников не осмеливался обидеть её или хотя бы, что-нибудь плохое сказать в её адрес. За что же так ценили жители леса крохотную птаху? Да просто, у неё был такой изумительный голос, что когда она пела, сидя на ветке кудрявого дерева, то даже могильные камни, и те проливали слёзы, слыша её песню. Все жители и обитатели леса, звери и птицы, и даже люди, жившие рядом и приходившие сюда за хворостом — все любили и боготворили эту птицу, считая, что её прислали к ним в долину боги. Может быть, она сама слетела с Олимпа, так как там довольно прохладно. Люди прозвали её «певцом зари», потому что именно тогда, когда вставало солнце из своей колыбели, песня эта звучала слаще всего. Но вот однажды, когда пришла в долину весна, все звери и птицы стали играть свадьбы, наш певец тоже полетел искать себе подружку. Долго летал он над лесом, над лугом и над ручьём, а всё не встретить ту единственную, о которой мечтал. Наконец, уже отчаявшись, он вдруг увидел чудесный белый цветок. Это была роза. Наш герой влюбился в неё с первого взгляда. С небесной высоты бросился он на цветок, чтобы насладиться им любовью. Но у розы оказались шипы. В мгновение ока разорвали они грудь несчастного маленького певца зари. Он умер. Но, умирая, всё же успел прошептать слова любви. Кровь его, горячая и пылкая, залила собой лепестки розы, и та тоже стала алая. И все её потомки в память о несчастном влюблённом тоже стали носить этот цвет. Вот откуда появились алые и розовые цветки на розовых кустах.