современненько, и даже звучит почти по-научному как-то.
— И бах — после удара космита-посланца вспыжится еще не старая наша Мамка!— Гоша перехватил руль
сильной рукой, — Встряхнется, приосанится, крутнется в своем космическом флирте. В танце вокруг своей оси. И
нас, букашек вредных и кусачих, как не бывало.
— Ага, как стриптизерша вокруг своего шеста, крутнулась и скинула с этой… мандавошек… — не преминула
вставить Лорик.
— Принимается образное сравнение. И тогда Земля омоется всей массой своей воды. Вдохнет и выдохнет
железками — вулканами! Пуф! И начнет свой материнский цикл с нового листа. А следующие, те, что после нас по
очереди, уже ждут своего часа. Некстеры, представители следующей жизни. Притаились на Луне. На обратной ее
стороне. Недаром в последнее время делают эти космиты так много облетов нашей атмосферы. На своих тарелках
и цилиндрах. Да и по ящику много сейчас об этом долдонят. Готовят как будто…
— Да, и я замечала ночами странные блуждающие звезды на небосводе. То стоят на месте и мигают, а потом
вдруг начинают двигаться и вовсе пропадают. Это и есть космиты — энэлошники? Ну, которые нас пережидают?
— Вполне возможно, — улыбался Гоша, — И спасти нашу цивилизацию могут только глубины моря. Хотя и они
наверняка заняты.
— Кем? — удивились обе.
— Как кем? Си-сайдерами. Цивилизацией, обитающей в глубинах морей и океанов. Сейчас об этом тоже
заговорили. Издавна человечество соприкасалось с ними, многие моряки наблюдали движущиеся световые круги
под толщей воды. Другие утверждают, что видели необычные аппараты, вылетающие в атмосферу из моря. Хотя
контактов прямых не было.
— Это какие — зеленые, синие человечки? А может, и не человечки вовсе?
— Короче, всем капец скоро. Ой, страхи какие вы рассказываете, — поежилась, представив эту картинку,
Данка, и с надеждой добавила: — А может, пронесет и на этот раз? А ваши кубики что говорят по этому поводу?
Молчат? Тогда будем наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность.
— Слушайте, может, сменим тему? — отозвалась Лорик. — И так страшно жить! Си-сайдеры, космиты…
Чувствую, что окончательно тупею.
— Тогда меняем вводную. Следуем нашей программе. Итак, перед Вами самый что ни на есть Тарханкут.
Вообще-то очень древняя земля. Миллионов эдак двести лет тому вся эта обрывистая суша была дном океана
Тетис. На дне накапливались осадочные породы, бурлили вулканы и гейзеры. Огонь, вода, суша и ветер. Породы
поднимались, сминались и снова погружались в воду. И сейчас можно увидеть следы ископаемой жизни в
разломах. Так природа намазала толстый ломоть осадочных пород.
— Стоп, стоп, мужчинка, ну-ка повторите — что за ломоть? А кормить обедом будут? — перебила его вечно
голодная Лерка
— Ломоть… осадочных пород, — повторил Гоша, — Поэтому вечная борьба стихий выражается на Тарханкуте
причудливыми следами. И вымытые в древних коралловых сводах гроты, и подводные пещеры, и живописные
бухты — все говорит о торжестве великой природы, которая творит побережье и сегодня.
Машина преодолела последний распадок и выехала к берегу. Пассажирки вышли через широкие двери на
скалистую площадку. В лицо ударил свежий морской ветер.
— Приобщимся сегодня к неповторимой стихии жизни, — продолжал Пират, освобождая багажник от
оборудования, — Сходим в гости к подводным обитателям. Да, под водой все переходят на ты. Ведь мы же
дайверы, человеки, посещающие глубины, так?
— Мы подводная бригада, мы лучшие, йес! — острила Лариска, и восхищалась подводной экипировкой,
примеривая маску, — Классно я выгляжу во всем этом, да? — размахивала руками, словно ныряя, — Иду на дно!..
Гоша, познакомьте меня с каким-нибудь порядочным акванавтом. Нет, лучше уж сразу с ихтиандром. Желательно
крутым. И богатым. Для серьезных отношений. И сфоткайте меня в этом оборудовании на цифру. Ага. Там кнопочка,
— учила она его. — Теперь я Вас с Данкой. На память.
— Не мешай, — шикала на нее подруга, — дай послушать.
— Тяга человечества познать морские глубины образовалась достаточно давно, — продолжал "курс молодого
бойца" Гоша, по ходу повествования проверяя оборудование, — Этим можно объяснить легенды о русалках,
ундинах, ихтиандрах. Еще в античные времена у греков были первые диверсанты — ныряльщики, которые
дырявили деревянное дно вражеских кораблей. Уже тогда они владели разными техниками задержки дыхания и
расхода сил на глубине. Кстати и сейчас, в Океании, ловцы жемчуга ныряют на десятки метров. При этом могут
обходиться без воздуха несколько минут. Но все это ограничивает выполнение задач под водой. Леонардо да
Винчи одним из первых предложил при подводных погружениях использовать в качестве резервуара для воздуха
меха из-под вина.
— Ага, чтоб под кайфом все время!
— Ну, если в этом ракурсе, другой итальянец, в семнадцатом веке, преподобный отец Борелли, пошел дальше.
Придумал металлический водолазный шлем диаметром больше полуметра, который перед погружением
наполнялся воздухом. На самогонный аппарат схожий. Отработанный воздух, проходя через металлическую трубку,
должен был очищаться с помощью водяного охлаждения, после чего возвращался бы в шлем. Через каждые
полчаса водолазу требовалось подняться на поверхность, чтобы сменить в шлеме воздух. Однако водолазы —
современники Борелли — так ни разу и не испытали его изобретения. Но настоящую революцию в познании
человеком морских глубин произвел француз Жак Ив Кусто.
— Я слышала про Кусто. Всякие мультики по телику, — оживилась Лерка, — Нет, вспомнила, путешествия Ива
Кусто. Зажигал по всему миру на яхте этой.
— "Калипсо"— помогла ей подруга. — И еще он изобрел акваланг. Потом кинокамеру усовершенствовал. Я
читала в одном журнале про него.
— В общем, он шире других приоткрыл дверь волшебного подводного царства. У нас же первые акваланги
появились в шестидесятых. И первый подводный дом был поставлен здесь, на Тарханкуте, летом шестьдесят
шестого. Группа толковых молодых людей, техников, инженеров и врачей, смастерили его кустарным способом.
Теоретически небольшая лаборатория давала возможность людям несколько суток пожить под водой. Но главное,
их двигала идея стать ихтиандрами. Жителями моря. Небольшой каменный обелиск в память этого события и
сейчас стоит на берегу. Напротив Чаши, от нее начинали погружения. Обелиск Первому Ихтиандру Советского
Союза.
— Правда? А я думала, это в честь фильма на берегу памятник. «Человек-амфибия» –смотрели? Песенка
такая была: «Эй, моряк, ты слишком долго плавал…» — пропела озорную песенку Данка. — Я в детстве очень ее
любила. Здорово! А вы когда первый раз погружались, с аквалангом?
— В середине второй половины прошлого века… Мне было лет семь-восемь. Один человек впервые взял с
собой под воду. В акваланге. Вообще море — моя стихия. Семейная фишка, так сказать. И родился в воде. В прямом
смысле. В воду мама родила! И плавать научился раньше, чем ползать. Мамаша увлекалась всем этим. Хотела
стать гидробиологом. Тогда это было модно. Роды в воде, даже фильм об этом, с моим «участием». Романтика
морской стихии, Хомо акватикус, дельфинус. В общем, человек будущего. Ну, и тренировала меня потом. Так я
научился плавать и нырять. И только потом ходить и падать.
— Здорово! — восхищались завороженные слушательницы. — Это же жутко интересно! — Данка с интересом
смотрела на ладного рассказчика, — Смотрела одну передачу по "ящику", про роды в воде. Там счастливые
младенцы плавали, как лягушата, под водой. Смело так, уверенно! И вы так же?
— Почти что, даже лучше. Тогда, в начале шестидесятых, это было веяние времени — покорение человеком
мировой стихии, — продолжал свои неожиданные воспоминания Гоша. — Все стремились что-то покорять. Одни
покоряли заснеженные вершины, другие — Арктику, третьи внедрялись в микрокосм.
— А что это за Первый Ихтиандр Советского Союза. Вы и его знали?
— Довелось. Это был удивительный человек. Шестидесятник, как назвали бы его сегодня в журналах, если бы
писали о той эпохе. Дядя Жора, дорогой мне человек.
— Ой, расскажите, пожалуйста! Нет, начали — так не томите, — уговаривали его.
— Все это очень личные истории. Не знаю, что на меня сегодня нашло, старею, наверное, раз на воспоминания
потянуло.
— И вовсе нет, вы даже совсем еще ничего! — улыбнулась ему Данка, — Даже вообще!..
— Так всегда говорят, чтобы подбодрить и не обидеть,— улыбнулся в ответ он. — Но вам расскажу. Про
первого ихтиандра.
Первый Ихтиандр Советского Союза.
Гоша не сдерживал себя. Нахлынуло все сегодня: и эта красивая девчонка, и воспоминания… Снова
почувствовал себя тем мальчишкой, на диком берегу Тарханкута. Как все было внове! Интригующе интересно:
палатки, костер, песни Высоцкого, Галича, Окуджавы под гитару. Легендарные подводники-акванавты, цвет
продвинутой молодежи шестидесятых.
Они несколько лет стояли здесь лагерем. Его мать, фанатка экстримных походов, собирала вокруг себя
вечером всех воспитонов, мальчишек и девчонок. Новое поколение людей, рожденных в море. И практиковала
новые методы игрового обучения. Целый день гоняла их! Море, походы берегом. А вечером читала книги из
детства. О капитане Немо, про тайну двух океанов и человека-амфибию.
«Человека-амфибию» детишки знали наизусть, как, впрочем, и все другие книги. Но все равно слушали эту
фантастическую сказку снова и снова, затаив дыхание. А хорошо поставленный голос декламаторши завораживал
под всплески моря, уносил в романтические дали сюжета.
— «Вдруг ловцы увидели, как из-за скалы показался дельфин. На его спине сидело верхом, как на лошади,
странное существо — дьявол, о котором недавно рассказывал ныряльщик. Чудовище обладало телом человека, а
на его лице виднелись огромные, как старинные часы-луковицы, глаза, сверкавшие в лучах солнца, подобно
фонарям автомобиля, кожа отливала нежным голубым серебром, а кисти рук походили на лягушачьи — темно-
зеленые, с длинными пальцами и перепонками между ними».
Все, зачарованные, слушали ее. Затаив дыхание, невольно высматривали море — надеялись увидеть
Ихтиандра верхом на дельфине.
А мать читала дальше:
— Странное существо держало в руках длинную витую раковину. Оно еще раз протрубило в эту раковину,
засмеялось веселым человеческим смехом и вдруг крикнуло на чисто испанском языке: «Скорее, Лидинг, вперед!»
— похлопало лягушечьей рукой по лоснящейся спине дельфина и пришпорило его бока ногами. И дельфин, как
хорошая лошадь, прибавил скорость».
— Смотрите! — первым вскричал он, скорее от возбуждения, будто увидел в волнах что-то блестящее. И
доказывал всем: — Это Ихтиандр, верхом на дельфине! Я видел, правда!
— Где, где?— засуетилась вся их подводная команда. Детвора повскакивала возбужденно.
— Не выдумывай, это наши мужчины возвращаются с подводной охоты. Ну да, вот они. Женя, Жора! А ну,
молодежь, быстро готовить костер для добычи! Скоро ужин...
Дядя Жора появился в его жизни неожиданно и ярко, на этом месте, где и сейчас стоят лагерем дайверы.
Время ужина, собрались ближе к котелку все, от мала до велика. И всеприлюдное появление! Его привез бобик с
погранзаставы. Бойцы-пограничники, которые обычно всех гоняли с побережья, аккуратно выгружали багаж —
палатку, гитару, баллоны. Все, оторопев, смотрели на него и грозных погранцов. Дети даже за палатки попрятались
от страха.
Он картинно распрощался с бойцами:
— Все, конвой свободен! — И отправил их восвояси. Как в убойной, для тех времен, комедии.
Кто-то встретил его весело и с любовью, кто-то — сдержано. А он сразу принялся рассказывать, не давая
толпе отвлечься.
— Представляете, повезло! Ехал в поезде с полковником одним, пограничником. Ну и завязались, слово за
слово. Песни под гитару, байки, анекдоты. До сих пор головка бо-бо. Хороший мужик, надежный. Утром встал как
огурец, совсем без абстинентного синдрома. С таким граница на замке, — объяснял он недоумевающему народу.
А главные шефы, отцы-основатели лагеря, с сарказмом гудели:
— Жора как всегда вовремя. Прямо на ужин! — еле слышно говорили одни.
— Нет, ну наглый, хоть бы поздоровался! — возмущались другие.
А тот как ни в чем не бывало принялся обниматься по-братски!
— Со свиданьицем, друзья-акванавты!
Он был твердо уверен, что будущее человека связано с глубинами моря. Мог это красиво объяснить и
самозабвенно доказывать. Много погружался и многое исследовал. И был авантюрист и мечтатель.
Когда он нацепил на Гошу первый акваланг, восторгу не было конца! До смешного простой и надежный,
переделанный из шахтерского спасательного устройства агрегат с маленьким кислородным баллоном. Научил
всему, что должен знать акванавт под водой. И знал наизусть книжку французского ныряльщика Жака Майоля
«Человек–дельфин».
До сих пор в памяти некоторые откровения легендарного ныряльщика, которые зачитывал вслух дядя Жора.
Многое потом, после житейских передряг, вышибло из памяти. Но эти слова остались, как и ощущение того, что Жак
Майоль и дядя Жора, наверное, были очень похожи. Гоше казалось тогда, что они близнецы-братья.
«Хомо дельфинус — это человек-дельфин. Обычный, естественный человек, подражающий, чтобы стать
амфибией, различным живым моделям, предлагаемым ему природой, и практически одному из своих собратьев —
дельфину, — объяснял тогда, в далеком детстве, дядя Жора, — Ему, этому человеку, не требуются ни хирургические
вмешательства, ни прививки искусственных механизмов, никакие другие безделушки, которыми нагружается Хомо
индустриалис, ни наркотики неисчерпаемой современной фармакологии, ни богатства, ни подводные рубежи для
завоевания других, ни войны, в которых нужно побеждать. Хомо дельфинус будет думающим и уравновешенным
человеком, прежде всего земным, но обладающим возможностью на ограниченное время по своему желанию
становиться амфибией».
Гоша тянулся к нему, этому сильному и веселому человеку. Они быстро сдружились, были не разлей вода все
время стоянки лагерем на побережье Тарханкута. Только мамин муж, тогда считавшийся отцом, ревновал дядю
Жору к нему. Требовал быть вместе, но не мог удержать пацана. И только злился и не к месту мог отпустить