Мира оглядывается – она на незнакомом берегу, вокруг белый песок, а метрах в десяти от нее пальмы и невысокая густая поросль кустов. Ее мучает жажда. Во рту песок и Мира ползет к воде, чтобы умыться. От соли чешутся глаза и щиплет кожа на щеках. Мира полощет рот, пока зубы не перестают скрипеть, а потом встает и, шатаясь, так как кружится голова, осматривается внимательнее.
На многие километры кругом одно море – прозрачный у берега и темно-синий, с зеленоватыми пятнами водорослей, далеко на глубине. Она оборачивается и, прикрыв ладонью глаза, всматривается в джунгли за спиной. Звуков жизни там много, но ни один ей не знаком, ни один не кажется родным.
Первая радость от осознания того, что она жива, сменяется ужасом – ведь, кажется, она единственная выжившая после кораблекрушения!
Что она будет есть? Где будет спать?
Мира бежит вдоль пляжа, но резко тормозит и возвращается к тому месту, где очнулась. Хватает наушники и, смотав в тугой пучок, кладет в карман штанов.
Потом выпрямляется и громко кричит:
– Эээээй! Есть кто живоооой? – стая маленьких птичек срывается с ближайшего куста и, описав в воздухе дугу, приземляется на соседнее дерево.
Только шум моря за спиной. И шелест листьев над головой.
И никого, кроме нее.
– Лидааа!!! – Мира бежит вдоль плавно изгибающейся линии пляжа, останавливается. – Лидааа! Пожалуйста… – она не кричит, но шепчет, всхлипывая и прижимая ладони к губам.
Слезы обжигают щеки и она снимает толстовку, повязывая ее на голове, как тюрбан, чтобы спрятаться от солнца. Минутное желание укрыться в тени пальм отвергает – неизвестно, водятся ли там хищники, а в воде она, по крайней мере, может от них спрятаться.
Жажда мучает так сильно, что хочется выть. Мира кладет на язык один наушник и сосет, как соску. Она где-то слышала, что голод и жажду можно временно обмануть, если имитировать прием пищи. Например, посасывая пуговицу. Но в ее ситуации и наушник сойдет. И палец – да что угодно, лишь бы отвлечься!
Наушник напоминает Мире о Лидии. Они упали за борт вместе, ведь она держала ее за руку. Неужели, Лида утонула?
А Марк?
Господи! Мира видела, как волна накрыла лайнер. На нем же было больше трех тысяч человек – и это только гостей!
Неужели… она зажимает голову руками, впиваясь зубами в соленый пластик. Нет, не может быть, чтобы он умер! Не верю! Где же тогда обломки? Хоть что-то должно было прибить к берегу…
Конечно, должны быть обломки! И, если лайнер все-таки затонул, может быть, она не единственная выжившая. Ведь они проплывали мимо целого архипелага островов – наверняка, спасся кто-то еще!
Мира берет себя в руки и идет вдоль берега так, что солнце остается за спиной. Если потребуется, она обойдет весь остров вдоль и попрек и найдет способ выжить. У Тома Хэнкса получилось, у Робинзона Крузо получилось.
И у нее получится.
Пологий берег с белым песком, на котором она очнулась, через пятьсот метров сменяет усыпанное мелкими камнями плато. Мира разувается и, повесив кроссовки на шею за шнурки, спускается ближе к воде и дальше идет босиком.
В этом месте берег резко уходит влево и образует что-то очень похожее на бухту. Пальмы вплотную подходят к морю и Мира продолжает идти по колено в воде, внимательно осматриваясь кругом.
Здесь прохладнее и тише, но шорохи все равно заставляют держать ухо востро. Мира молится про себя – днем светло и, пусть она в ужасе от сложившейся ситуации, не так страшно. Но, когда придет ночь и нужно будет искать укрытие… Мира не может себе представить, что будет спать на острове одна.
И возможно не только эту ночь, но и многие ночи после.
За бухтой вновь начинается широкая, прогретая солнцем полоса пляжа, и Мира выходит на берег. По лбу и шее сзади стекает пот, майка между грудей намокла и липнет к телу. От воды веет прохладой, но находиться на солнце все равно тяжело. Наконец, пройдя и этот пляж до конца, Мира опускается в тени одинокой, растущей почти параллельно земле, пальмы и закрывает лицо руками.
Лучше бы она утонула!
Без воды, может быть, получится протянуть дней пять на такой жаре, до первых галлюцинаций, без еды дольше – неделю или около того.
Но что дальше?
Она слышала, что люди со здоровой комплекцией и средним жировым запасом могут протянуть и дольше, но это точно не про нее. Мира всегда следила за своей фигурой и теперь не представляла, как продержится до прихода спасателей.
Ведь ее спасут, правда?
Не может крушение такого огромного лайнера остаться незамеченным! Наверняка, у него есть gps-навигатор и местные власти уже подняли вертолеты по тревоге. Она должна верить в то, что ее спасут. По-другому и быть не может!
Мира поджимает под себя ноги и утыкается лицом в колени. Слезы текут по щекам и она малодушно слизывает их языком. Они не утоляют жажду, но хоть немного снимают сухость во рту. Пока, конечно, ей есть, чем плакать…
Мира представляет, что, если спасатели задержатся и она не найдет источник пресной воды, ей придется пить свою мочу, чтобы выжить, и начинает реветь еще сильнее.
Она хочет домой, сейчас!
Господи, почему ты не дал ей просто утонуть!?
Что-то больно бьет Миру по макушке и она прикрывает голову руками, чертыхаясь. На самой верхушке пальмы, вопросительным знаком изгибающейся к небу, сидит маленькая обезьянка. У живота за коричневый с проплешинами мех, цепляется лысоватый детеныш.
Обезьянка хватает и прокручивает вокруг своей оси кокос, а детеныш, попискивая, перебирается к ней на спину и смотрит на Миру огромными для такой маленькой мордашки глазами.
Она приподнимается и отступает на два шага, но старшая обезьянка не обращает на нее внимания – крутит кокос, пока тот не отрывается от ножки и не летит вниз, глухо ударяясь о песок.
Не раскололся.
Мира прикусывает нижнюю губу, но не двигается с места. Обезьяне легко, может забраться так высоко даже с малышом за спиной. Мира думать не смеет последовать ее примеру, потому что ужасно боится высоты и даже зверский голод не заставит ее забраться на эту чертову пальму!
Обезьянка, тем временем, берет соседний кокос и тоже его раскручивает. Минутой позже он падает в двух шага от первого. Обезьянка кричит, обнажая острые зубки, и срывает третий кокос.
На этот раз, падая, он ударяется о первый и раскалывается. Мохнатое ядро вываливается на песок и Мира с разочарованием понимает, что обезьянка расправилась только с внешней скорлупой, а до сладкой мякоти еще предстоит добраться.
Но как это сделать?
Мира дергается вперед, но обезьянка быстрее – в два прыжка спрыгивает с пальмы и, схватив кокос, запрыгивает обратно. Мира в отчаянии топает ногой и смотрит на обезьянку, которая стучит кокосом по пальме.
– Не бойся, маленькая… я тебя не обижу, – подходит ближе, медленно кладет руки на ствол пальмы и гладит. – Поделись. Моя хорошая… пожалуйста…
Обезьянка скалится и убегает выше по стволу. Мохнатый комочек на ее спине с любопытством оглядывается, а Мира в отчаянии стучит по пальме кулаком.
Но обезьяне нет до нее дела. С пятой попытки расколов кокос, она частыми острыми зубками откусывает белую мякоть и отдает малышу. Мира смотрит, как они едят, и внутренности скручивает узлом. Но ничего не поделаешь – закон джунглей суров, но это закон. И Мира терпеливо ждет, когда и ей что-нибудь перепадет.
Так и получается – наевшись, обезьянка сбрасывает вниз надкусанную скорлупку и бежит по стволу в сторону джунглей. Мира поднимает половину кокоса с песка, брезгливо морща нос, и кричит обезьянке в след:
– Пожалуйста, не уходи!
Мысль о том, что опять придется остаться в одиночестве, пугает даже больше, чем голод и смерть от обезвоживания. Но обезьянка игнорирует ее просьбу и, перепрыгнув на соседний кустарник, скрывается в чаще.
И Мира, в отчаянии, срывается за ней. Перелезает через пальму и бежит по песку, когда впереди, метрах в двадцати у самой кромки воды, видит темное пятно, в очертаниях которого узнает контуры человеческого тела.
ГЛАВА 9
Мира бежит вперед, молясь, чтобы видение не оказалось миражом. В одной руке зажаты кроссовки, в другой – половина кокоса. Подойдя на расстояние броска, она убеждается, что это не галлюцинация, и с облегчением бросает свою ношу.
Пусть это будет Лидия!
Но, подойдя ближе, Мира понимает, что на берегу лежит мужчина. Рубашка на спине разорвана, вдоль позвоночника идут две глубокие царапины. Мужчина лежит лицом вниз и волны набегают на его облаченные в тонкие льняные брюки ноги. Он бос, если не считать одного мокасина неподалеку.
Мира замирает в паре шагов от тела, и присматривается. Спина чуть заметно подрагивает – значит, живой. Но будить его Мира не торопится… потому что к сонму ее страхов примешивается еще один – оказаться на необитаемом острове один на один с незнакомцем.
А если он умрет?
Мира холодеет нутром и опускается перед мужчиной на колени, дотрагиваясь до плеча:
– Вы живы? Ау… – трясет легонько и, набравшись смелости, переворачивает мужчину на спину. Голова откидывается и упирается щекой в ее колено. Этот царский профиль и полные губы…
– Стас?!!
Мужчина открывает глаза. Сначала медленно и всего на пару секунд распахивает веки, словно собираясь с мыслями, а потом сжимает голову руками и стонет. Переворачивается на другой бок, касаясь пальцами спины, и приподнимается на локтях. Садится, но его тут же ведет в сторону, и он снова падает на песок.
Наконец, видит Миру и одними губами шепчет:
– Воды…
– …А воды нет… – отвечает, все еще пораженная Мира. – Ты… как ты… выжил?! А еще кто-нибудь выжил?
Стас медленно садится, стряхивает с волос и лица песок и, выставив вперед указательный палец и призывая Миру к молчанию, надавливает на виски. Несколько минут он сидит так, а потом встает и идет к воде, заходит в море по пояс и скрывается в прозрачной лазури с головой.
Мира встает.
Почему Стас? Почему именно он? Из более чем трех тысяч человек на этом чертовом лайнере в живых остались только они двое?!
Стас выныривает, возвращается на берег и, не стесняясь Миры, раздевается.
– Ты… ты зачем раздеваешься?
– Не за тем, о чем ты подумала, Колючка. Наберись терпения, я только что вернулся с того света.
Мира вспыхивает.
– Не льсти себе!
И отходит от Стаса подальше.
Подумав немного, обувается и возвращается за кокосом. Мякоть в песке и Мира полощет ее в море, но делает только хуже. С раздражением отбрасывая испорченный кокос, идет за новым.
Потом берет большой булыжник и, прикопав свой будущий ужин в песке, бьет по толстой скорлупе. Стас, не стесняясь наготы, подходит вплотную и присаживается на корточки.
Мира делает вид, что ничего не видит. Какое-то время Стас молча наблюдает за ее потугами, потом встает и уходит по берегу в ту сторону, откуда она пришла. А, вернувшись через время, складывает кругом принесенные камни, и, зажав между ними ее кокос, бурчит:
– Твое счастье, что я остался жив, Колючка.
Выпрямившись, он с высоты своего недюжинного роста бросает булыжник, раскалывая верхний слой скорлупы на три лепестка.
Берет в руки волосатое ядро и вертит в руках:
– У тебя ножа нет? – Мира отрицательно качает головой. – Жаль.
– Ты сможешь его открыть?
Стас становится против солнца, подперев рукой бок. Он выше Миры на целую голову, сухой и поджарый, с ярко пририсованным рельефом узловатых мышц. В темных коротких волосах песок и Мира отворачивается, не дождавшись ответа.
– Так и будешь ходить голый?
– А ты что-то новое успела разглядеть? – и тут же добавляет с усмешкой. – Или боишься снова в меня влюбиться, Колючка?
– Не называй меня так!
Стас в ответ фыркает и перекидывает кокос из руки в руку как футбольный мяч.
– Так, я не понял, ты есть хочешь или нет?
– Это мой кокос! – Мира разворачивается, непроизвольно сжимая руки в кулаки. – И без тебя справлюсь, отдай! – Стас смеется и дразнит Миру, но она не обезьянка и прыгать за едой не будет. – Ну и подавись!
Разворачивается на пятках и уходит к лежачей пальме, где поднимает с земли последний упавший кокос – уж отделить его от верхней коры она сможет и без помощи этого дурака!
– Колючка, вернись! Будешь хорошей девочкой, поделюсь!
Но Мира и не думает оборачиваться. Использует приспособление Стаса и с четвертого раза раскалывает скорлупу, с победной улыбкой извлекая сердцевину.
– А сама не хочешь раздеться? Штаны не жмут? – спрашивает Стас, развешивая прополосканные в солёной воде вещи на злополучной пальме.
Царапины на спине красные и воспаленные от соленой воды, но он ведет себе так, будто волноваться не о чем. Целый кокос лежит у его ног.
– Нет, – огрызается Мира, пока ищет большой камень с острым краем.
– Дай одежде просохнуть до вечера или ночью замерзнешь.
– Без твоих советов обойдусь! – Мира находит нужный и, приладив кокос между булыжниками, бьет прицельно в бок. Камень в руках гудит, но скорлупа не поддается.
– Не бей по плоскому краю, в шов целься или все молоко разольешь!
– Отстань!
Мира бьет снова и промахивается. Удар получается скользящим, и она теряет равновесие, заваливаясь на одну сторону.
– Дай мне! – Стас перепрыгивает через пальму и тянет руки к камню, но Мира уворачивается, замахиваясь на него.
– Только подойди ко мне!
– Ты больная?
– Я тебя предупредила!
– Ты не Колючка, ты чокнутая! – Стас машет рукой и уходит, не оборачиваясь.
Мира бьет по кокосу еще раз, со всех сил и скорлупа трескается. Она видит, как намокает камень под ним и быстро переворачивает скорлупу боком, но почти все молоко разливается, только на донышке скорлупки остается светлой жидкости на один глоток.
– Черт! Вот черт! – Мира припадает к мякоти губами и делает глоток.
Сладко, но чертовски мало! Она вгрызается зубами в мякоть и жует – вкус просто божественный! И почему она никогда не любила кокосы? Это же пища богов!
Перетирая кокосовую жвачку зубами, она наблюдает, как Стас, закрепив украденный у нее кокос тремя темными пятнами вверх, берет острый и тонкий камень и начинает ковырять отверстия.
Через десять минут пыхтения, он сдувает с поверхности крошки белой мякоти и скорлупы и припадает губами к проделанному отверстию. Мира сглатывает, наблюдая за тем, как быстро ходит верх-вниз кадык Стаса. Допив, он одним точным движением разбивает кокос пополам и начинает есть.
Гад! Какой же он все-таки гад!
Мира встает и перелезает через пальму на песчаную сторону пляжа. Голод притуплен, но ненадолго. И еще остается проблема с водой – одним кокосовым молоком жажду не утолить но, если на острове есть животные, значит, есть и пресная вода.
Эта мысль окрыляет Миру и она решает дождаться в следующий раз появления обезьянки, чтобы проследить за ней до водопоя. Кто знает, может быть, здесь есть еще что-то съестное, не одними же кокосами они питаются!
План бодрит и придает моральных сил. По ту сторону пальмы Стас собирает внешнюю скорлупу кокоса и относит ближе к пальме, делает углубление в песке и складывает горкой, как для костра.
– Колючка, давай помогай! Нужно больше шелухи, такого количества на всю ночь не хватит.
– Ты сможешь зажечь огонь?
– Да, но для этого мне нужно топливо и два плоских камня.
Мира переминается с ноги на ногу, но все же решает помочь Стасу. В конце концов, она может забыть о том, что было между ними… на время и только ради выживания!
Вокруг пальмы, и правда, много старой кокосовой скорлупы. Мира собирает ее молча, стараясь не смотреть на Стаса, который так и не удосужился одеться.
Через несколько часов солнце спускается почти к самому горизонту и уставшая Мира наблюдает самый красивый закат в своей жизни. Алый, плавно растекающийся по морской глади, по мере того, как солнечный диск скрывается за горизонтом.
Стас одевается. Его одежда сухая и задубевшая и Мира видит плотные былые соляные разводы, такие же, как на ее костюме, который благополучно высох прямо на ней.