– Уж не возомнил ты себя равным царям!? – Эвридика полоснула своего зарвавшегося любовника суровым и пристальным взглядом. – Мой старший сын Александр – новый царь Македонии, а я – его мать и вдовствующая царица замолвлю за тебя слово, чтобы ты не лишился своего нынешнего места. А если вздумаешь кичиться своим мнимым родством с прославленным Гераклом, то не успеешь оглянутся, как окажешься на самом дальнем порубежье где-нибудь у северной границы с Иллирией11 или Пеонией12.
– Не гневайся, моя ненаглядная царица, – испугано забормотал Птолемей, из которого мгновенно выветрился хмель, пробудивший спесь и честолюбие. – Я всего лишь напомнил о своей родословной безо сякого умысла. Всё будет так, как скажешь ты и твой царственный сын! Я безропотно приму любую вашу волю и распоряжение…
– То-то же! – с видом победительницы и полновластной хозяйки царства заявила Эвридика. – Я сполна отмстила своему ненавистному муженьку за унижение и порабощение моей родной Линкестиды. Но теперь, когда я стала вдовствующей царицей Македонии, я не стану возвращать свободу Линкестиде! Мне и только мне теперь по-праву принадлежит верховная власть над всеми провинциями и землями Македонскими!
– О, мудрейшая царица моя! – с понимающим восторгом осушил свою чашу Алорит. – Через сына своего Александра ты вознамерилась править Македонией! Я целиком и полностью поддерживаю твоё решение и готов оказать тебе любую посильную помощь!
– Вот так-то! – снисходительно усмехнулась Эвридика. – Чем попусту болтать и лакать вино, давай-ка как следует разотри моё тело оливковым маслом, смешанным с восточными ароматическими мазями. Я что-то стала замерзать, поэтому бери снадобье, оно стоит в амфоре на самой верхней полке, и принимайся за дело. Да, двигай мягко и осторожно своими мозолистыми лапищами, не поцарапай мою нежную кожу!
Не на шутку испугавшийся гнева и вполне реального сурового наказания, Птолемей принялся на совесть со всей старательностью и внимательностью аккуратно массировать тело рассердившейся царицы. Опытный ловелас более всего уделял внимание во время своего «штрафного массажа» эрогенным зонам Эвридики, дабы вожделением отвлечь её от недавней вспышки раздражения.
План Алорита сработал довольно быстро. Возбудившаяся царица с рычанием тигрицы набросилась на своего любовника, ловко оседлав его. Если кто-то из македонцев узнал, что каждый раз во время интимной близости Эвридика скачет верхом на Птолемее и вообще постоянно доминирует над ним, заставляя исполнять все свои похотливые фантазии и прихоти, Алорита бы тотчас нещадно осмеяли и освистали.
Если бы подробности любовных утех Эвридики и её фаворита стали известны македонским мужам, то в глазах общественности Птолемей навсегда бы лишился авторитета и вообще всякого уважения. Однако Алорит в опочивальне был согласен исполнят любые прихоти своей госпожи, лишь бы она в отношении его не применяла своих карающих санкций.
Эвридика после второго раунда сексуальных игрищ, казалось, полностью отошла от недавней вспышки гнева и раздражения. Однако Алорит обрадовался раньше времени, поскольку его чрезмерно эмоциональная любовница сама начала новый разговор, столь же неприятный по своим последствиям как и предыдущий.
– А с моей дочерью, развлекаясь на ложе опочивальни, ты столь же пылок и податлив? – царица взглядом-рентгеном пристально смотрела Птолемею прямо в глаза.
– Вовсе нет… – неуверенно замялся Алорит, выдавая своим смущением сказанную неправду.
– Не лги мне! – разъярилась Эвридика. – Я чуть не каждый вечер слышу ваши взаимные крики страсти, и твой голос доносится гораздо чаще!
– Ты, что подслушиваешь и следишь за мной!? – возмутился и одновременно испугался распорядитель царского дворца.
– Я знаю обо всём, что происходит в моём царстве и тем более в моём доме! – горделиво прикрикнула царица.
– Но ведь ты сама насильно женила меня на Эвринои, чтобы я вошёл в твою семью и всегда мог быть рядом! – принялся оправдываться Птолемей.
Разгоравшуюся ссору любовников неожиданно прервал нежданный визитёр, который сильным и уверенным движением распахнул импровизированный занавес из медвежьих шкур, служивший дверью в покои царицы. Птолемей и Эвридика с изумлением и застывшим выражением ужаса на лице уставились на вошедшего царя Александра.
III
Немая сцена в опочивальне вдовствующей царицы длилась недолго. Обнаженные, разгоряченные, лежащие в объятиях друг друга Эвридика и Птолемей не имели ни малейших шансов на какие-либо вразумительные оправдания. Да, они и не пытались этого сделать, осознавая всю бесполезность всяческих отговорок.
– Вот они – прелюбодеи-охальники! – из-за спины Александра выпорхнула Эвриноя. Её буквально трясло от гнева и ярости. Внешностью она пошла в своего отца, а вот вспыльчивостью и гневливостью – в мать.
– Прочь отсюда, мерзавка! – рявкнула на дочь царица, лихорадочно соображая как же с наименьшими потерями и неприятностями выпутаться из щекотливой и практически безвыходной ситуации.
– Жалкая стареющая потаскуха! – завопила Эвриноя, теряя над собой контроль. Александр едва успел перехватить сестру, которая с кулаками кинулась на родную мать. – Сначала я лишь подозревала, что ты принуждаешь мужа моего к сношениям, а потом застукала вас в постыдный момент соития! Я рассказала об этом отцу, а он вместо того, чтобы отодрать тебя ивовыми прутьями как продажную девку, задумал развестись! Теперь тело его ещё не остыло, а ты опять ублажаешь свою старческую похоть при помощи мужа моего – твоего зятя!
Алорит в разгар семейной перепалки повёл себя самым неожиданным образом. С ловкостью горного барса он вскочил с ложа прелюбодеяния и молниеносным рывком оказался в противоположном от царя углу помещения.
Александр обнажил свой меч, не сомневаясь, что оскорбивший его монарший род прелюбодей-соблазнитель уже никуда не денется от заслуженного возмездия. Однако Птолемей и не думал оказывать сопротивление и вступать в обреченное на гибель единоборство с взбешенным и вооруженным царём.
Алорит превосходно ориентировался в опочивальне Эвридики, зная о наличии тайного хода, что вёл из спальни царицы в катакомбы, соединенные с царским дворцом несколькими засекреченными туннелями.
Их прорыли на случай осады царской резиденции, чтобы царская фамилия могла в критической ситуации тайно покинуть дворец. Система подземных ходов и тоннелей соединялась с несколькими комнатами, покоями и помещениями, расположенными в различных частях дворца. Потаенные ходы эти вели за пределы городской черты Пеллы.
Голый Алорит, нырнувший в один из таких тоннелей, спас свою жизнь от немедленной расправы или, что гораздо хуже – от суровой казни и истязаний. Должность распорядителя царского дворца спасла незадачливого любовника Эвридики. Птолемей очень хорошо знал систему подземных ходов и уверено в них ориентировался.
– Стража! – загремел Александр, поняв, что дерзкий и голый Птолемей ускользнул от его безупречно заточенного лезвия и острия его фамильного меча. – Всем немедленно в погоню за Птолемеем Алоритом! Этот человек нанёс тягчайшее оскорбление царской семье, а посему отныне он – злостный преступник царства Македонского! Взять Птолемея живым, дабы предстал он перед суровым и справедливым судом!
Пока дворцовая стража и телохранители царя спешно организовывала погоню за Алоритом, между Александром и матерью состоялся крайне эмоциональный и неприятный для обоих разговор.
– Так, значит, это правда! – крикнул на мать новоиспечённый царь, свирепо швырнув в неё шафрановое платье, дабы та прикрыла свою наготу. – Это чистая правда! Ты изменяла отцу в его дворце с его же приближенным! Ты разделяла ложе со своим собственным зятем! Ты раздвигала ноги перед мужем своей дочери! Твой поступок – это несмываемый стыд и вечный позор для славного рода Аргеадов!
– Перестань кричать! – огрызнулась Эвридика. – Если ты сам не расскажешь о том, что тут произошло, никакого позора для нашей семьи и рода Аргеадов не будет! Не смешивай дела семейные и державные, и прекрати истерику!
– Ты ещё смеешь указывать мне и приказывать!? – от глубочайшего изумления царь застыл посреди комнаты, нервно вложив меч обратно в ножны.
– Смею, поскольку я произвела тебя на свет! – перешла в наступление полностью пришедшая в себя царица. – И именно я добилась того, чтобы тебя без проволочек и препятствий избрали царём! Твой отец завёл себе новую молодую жену – податливую и коварную потаскуху Гигею, а я в отместку Аминте развлекалась с Птолемеем! Кстати, сыновья Гигеи запросто могут оспорить твой трон – вот о чём нужно думать сейчас, а не позорить мать из-за пустяков!
Гнев мгновенно вновь обуял Александра. Он сжал кулаки и подскочил к матери, которая так и не соизволила одеться, а лишь прикрылась платьем. На секунду Эвридике показалось, что сын непременно ударил бы её, если бы дотянулся.
– Пустяков!? – закричал царь. – Своим непотребным распутством, похотью и противоестественной связью с мужем дочери родной ты свела в могилу отца! Никогда не прощу тебе эту постыдную измену! Никогда! Моё прежнее отношение к тебе и почитание навсегда остались в прошлом! Я не стану изобличать тебя на людях, чтобы не опорочить память отца. Помни, что отныне ты мать мне лишь по названию, но не по родству и крови! Облачайся в траурные одеяния, коротко остриги волосы и будь готова в самом скором времени отправиться в Эги, чтобы принять участие в погребении отца. Покаянием своим, может, искупишь хоть часть своей необъятной вины перед ним!
– А что будет после похорон? – с тревогой спросила Эвридика. Только теперь, охваченная страхом, она осознала, что все слова, сказанные сыном, не просто плод его сиюминутного гнева, а неожиданная суровая реальность.
– Ты останешься во дворце, будешь под постоянным моим надзором, – нахмурился Александр. – Я более не допущу никаких действий с твоей стороны, порочащих имя и честь нашего рода или семьи. Что касается твоего любовника, то, как только Птолемея схватят, я лично отрежу его жалкий отросток, болтающийся между ног. Я заставлю Алорита перед смертью съесть собственные причиндалы, которыми он завоевал твоё расположение! Ты станешь свидетельницей мучительной казни охальника и прелюбодея, разделявшего с тобой ложе!
– Мне нет никакого дела до судьбы Птолемея, – поспешила отречься от возлюбленного растерявшаяся и перепугавшаяся царица. – Но ты не посмеешь сделать из меня узницу! Лучше запри под замок потаскуху Гигею и весь её змеиный выводок! А ещё лучше поскорее отправь всё это семейство в царство Аида!
– Не волнуйся, Гигея и её сыновья уже находятся под неустанным надзором верных мне людей, – заявил Александр, прибавив презрительно. – Имей ввиду, что Гигея и дети её вызывают у меня куда больше жалости, сочувствия и снисхождения, чем ты!
Глава III. Быстрое взросление царевича Филиппа.
I
Царя Александра II весьма опечалило то обстоятельство, что предерзостному Птолемею удалось целым и невредимым покинуть Пеллу. Если бы не отцовские похороны, то монарх лично бы возглавил облаву на гнусного прелюбодея. Впрочем, новоявленный царь македонский не сомневался, что рано или поздно Алорит будет пойман и предан жесточайшей и самой позорной казни.
В родной город Птолемея, ко всем его дальним и ближним родственникам, а также знакомым и друзьям уже были посланы охотничьи команды. На все пограничные заставы и поселения отправились гонцы с грозным приказом ни в коем случае не пропустить в соседние края и державы беглого преступника.
По всем городам, поселениям и общинам Македонии были разосланы гонцы для оглашения царского указа. В нём Птолемей объявлялся главнейшим государственным преступником, которого следовало изловить живым и доставить на царский суд. За голову Алорита была назначена щедрая награда, а за пособничество ему и укрывательство – суровая казнь с конфискацией всего имущества.
Александр явно недооценил Птолемея. Личный враг царя не собирался бежать из Македонии или прятаться остаток своей жизни в глухих лесах или горных малообитаемых районах. Алорит задумал неслыханное по дерзости и масштабу предприятие.
Он намеревался взбунтовать против верховной власти Александра македонские провинции, которые лишь несколько десятилетий назад признали Аргеадов своими законными и наследными царями.
Как только в Эгах завершились траурные мероприятия, посвященные прощанию с почившим Аминтой, встревоженный Александр с братьями, охраной и ближним кругом поспешил обратно в Пеллу. Опасность, исходившая от Птолемея, оказалась вполне реальной и грозила вылиться в масштабную междоусобицу, угрожавшую Македонии не только гражданской войной, но и распадом.
Сложившуюся ситуацию Александр обсуждал со своими соратниками и сподвижниками на военном совете, как того требовало нынешнее положение и древние обычаи. Филиппа – младшего сына Аминты III и Эвридики на этот военный совет не пригласили по уже известной и весьма существенной причине. Филипп ещё не заслужил право носить кожаный пояс полноправного воина и мужа македонского.
Пусть юноша и не сразил ещё ни одного врага на поле боя и ещё не бывал на настоящей войне, зато он обладал весьма важным для царского отпрыска качеством. Филипп никогда не пасовал перед давлением внешних сил и обстоятельств.
Пытливый ум, изобретательность, находчивость и настойчивость почти всегда помогали младшему сыну Аминты найти выход из практически любой сложной ситуации или затруднительного положения.
Вот и теперь он не стал умолять или канючить у старших братьев возможность хоть одним глазком узреть в первый раз в жизни таинства и реалии военного совета. Филипп просто заблаговременно проник в систему дворцовой вентиляции и дымоходов, предусмотрительно сооруженную греческими инженерами, трудившимися над строительством царской резиденции.
Без труда Филипп отыскал наиболее удобную для прослушивания отдушину, что снабжала свежим воздухом тронный зал. Комфортно устроившись на войлочной подстилке, предусмотрительно припасенной заранее, юноша безо всякой опаски разоблачения и обнаружения принялся внимательно слушать речи своих братьев, военачальников и ближнего царского круга.
Тот, кто никогда прежде не видел македонского монарха, немало удивился бы чрезвычайной простоте его внешнего вида и одеяниям. Издревле цари Македонии разительно контрастировали с персидскими владыками, греческими тиранами и египетскими фараонами.
Правители македонские никогда не придавали своей внешности вычурные атрибуты роскоши, богатства и знатности. Цари рода Аргеадов одевались одинаково со своим ближним кругом, практически ничем не выделяясь среди главных советников и полководцев. Лишь золотая диадема являлась непременным и главным отличительным атрибутом повседневного внешнего облика царя.
В свои самые лучшие праздничные одеяния цари македонские облачались во время торжественных церемоний, религиозных и государственных празднеств, а также на приёмах иноземных делегаций. В обращении со своими поданными македонские монархи также избегали излишних помпезных церемоний и раболепия.
Все свободные македонцы в общении с царём держались почтительно, но без подхалимства и притворного угодничества. Македонцы соблюдали принятый при дворе необременительный этикет, но держались в общении с монархами и членами их семьи открыто, смело и без боязни.
– Положение наше весьма тяжёлое, – без лишних отступлений и прямо к сути насущной повестки дня перешёл Архелай – один из самых опытных и возрастных царских военачальников. – Птолемей, пока мы занимались похоронами Аминты, возмутил практически всю Боттиею. Хуже того, он вошёл в союз с влиятельной знатью Пиерии13 и Элимии14. Наши люди сообщают, что Алорит обещает этим провинциям полную независимость от власти царей македонских. В замен наместники Боттиеи, Пиерии и Элимии обязуются предоставить в распоряжение Птолемея по пять сотен конных воинов и три тысячи пеших.