– Они бы поняли, что в интересах страны и ее народа, чтобы престол получил менее эмоциональный и лучше подготовленный к делам управления младший брат. Уверяю тебя, они бы все совершенно искренне верили, что руководствуются только высшими интересами государства. А епископ благословил бы их на эти действия от имени Господа.
– Что же мне делать? Может, для того, чтобы не ссориться с семьей, лучше уступить им власть добровольно? Зачем она мне, если за нее надо заплатить любовью близких и покоем семьи?
– Ты еще не знаешь сладости власти. Но не в этом дело. У тебя меньше всего амбиций из членов твоей семьи, а значит, ты самый лучший государь для простого человека, который в конечном счете платит за все: и за власть, и за богатство аристократии, и за покой и мир в их семьях. Если ты уйдешь в сторону, мать будет воевать за власть со своим младшим сыном, используя твою сестру как союзника. Так что твое отречение не принесет мира ни твоей семье, ни государству.
– Что же мне делать?
– Ждать. Наблюдать. Думать. И искать союзников, тех, кто не заинтересован сейчас в смуте, то есть тех, кто удовлетворен своим сегодняшним положением и хотел бы получить гарантии его сохранения на будущее. Людские привычки и инерция – великая сила. Чем меньше ты будешь открыто бороться против отмены закона и больше будешь поддерживать контакты с сегодняшними министрами и приближенными своего отца, заверяя их, что ты будешь достойным приемником и продолжателем его курса, тем меньше шансов, что отмена закона получит большинство в совете и в парламенте. И тем лучше твоя мать будет заботиться о сохранении здоровья твоего отца, потому что пока он жив, она королева. А после его смерти она только мать короля, то есть лицо, не имеющее реальной политической власти и влияния. Ты не можешь, подобно мне, сложить с себя власть и уйти в монастырь, не нанеся при этом громадного ущерба своим подданным, за которых ты отвечаешь перед Богом. Мне было легче спастись, я мог уйти от мирской суеты, оставив власть своему сыну без ссоры и скандалов. Для тебя этот путь закрыт, ибо каждому из нас суждена своя судьба, свой крест и свои решения, которые каждый должен принимать, советуясь со своей совестью и долгом перед Богом и людьми. Нет путей без ловушек для совести, без боли за близких и за себя. Нет искуса страшнее и тяжелее, чем искус власти. И нет доли достойнее, чтобы использовать ее с тактом и честью, с минимальным злом и максимальной ответственностью. Не одну и не две ночи тебе предстоит провести, советуясь с Богом и своей совестью, в муках решая судьбы людские. Я не рад, что мне выпала честь благословить тебя на власть от имени Бога. Но пусть уж я, вкусивший этой власти и ушедший от нее, еще и еще раз повторю тебе: «Страшись искуса власти и всемогущества более, чем геенны огненной, и неси скипетр со скромностью и со знанием того, что не твоими заслугами, а только волей Божею поручена тебе эта тяжкая работа. Ступай с Богом».
Путь целителя
Мама умерла за неделю до одиннадцатилетия любимого сына раджи. На следующий день после поминального костра он пришел к отцу и сказал:
– Великий раджа, я не хочу бороться со своими братьями за твой престол. Я хочу стать лучшим врачом в центральной Индии и прошу разрешить мне отправиться изучать науку целительства к лучшим целителям твоего государства.
– Сынок, через полтора года ты окончишь первый цикл обучения военным и политическим наукам, которые необходимо знать сыну великого раджи. Если ты к тому моменту не передумаешь, я дам тебе разрешение учиться на врача и отпущу с тобой учителя Ламу, который сопровождал меня во всех походах и чьи советы очень любила твоя покойная мать.
Через полтора года юный принц в сопровождении Ламы пришел к стоящему далеко на отшибе от поместья раджи домику, во дворе которого толпилось множество людей.
– В этом домике, – сказал Лама, – принимает больных один из лучших целителей в Индии, который сопровождал великого раджу в нескольких военных походах. Он не живет здесь, он живет в Тибетском монастыре, где учит юношей своему искусству и наставляет людей на путь истинный. Но каждый месяц он приезжает в этот дом, который пожаловал ему великий раджа, и принимает слуг и членов семьи правителя. В его отсутствие порядок в этом доме поддерживает один из управляющих великого раджи.
Мальчик кивнул головой, и они вместе с Ламой прошли через расступившихся людей к кабинету, в котором принимал врач. Подождав, пока выйдет очередной пациент, они вошли, и мальчик учтиво обратился к Целителю:
– Учитель, я хотел бы стать твоим учеником, чтобы взять у тебя все лучшее в твоей науке и, как и ты, помогать людям.
Целитель поглядел на мальчика. Подошел к нему. Дотронулся пальцами обеих рук до его висков. Минуту помолчал и сказал:
– Сын великого раджи, ты выбираешь очень трудную дорогу длиною в целую жизнь. Любой путь начинается с первого шага. Первым шагом твоего ученичества будет изучение йоги, которая необходима для укрепления твоего духа и тела. Я дам тебе письмо в один из монастырей, где живут лучшие учителя йоги, и в течение года ты должен взять основы этого искусства, необходимые для твоего дальнейшего совершенствования. Через год ты придешь ко мне, покажешь, чему ты научился и расскажешь, что ты понял, и тогда мы обсудим с тобой следующий шаг.
– Но ты согласен меня учить, Гуру? Ты согласен по-настоящему стать моим Гуру?
– Стреножь коня своего нетерпения, мальчик. Мы уже вышли в дорогу, и путь будет далеким и очень трудным. Поэтому я и предлагаю тебе для начала закалить клинок твоего характера.
Через две недели путешествия мальчик и Лама пришли в одну из деревушек Тибета, около которой находился небольшой монастырь, и все жители которой учили, учились и совершенствовались в йоге. Они поселились в очень бедном, но чистом домике одного из самых уважаемых учителей, и начались тяжелые ежедневные тренировки.
Раз в неделю во время положенного короткого отдыха юноша писал короткое письмо отцу, которое отправлялось вместе с подробными докладами Ламы с нарочным в столичный город.
Год пролетел незаметно. За этот год юноша выучил некоторые основные упражнения и асаны и понял некоторые принципы оздоровления, которым учили жителей деревушки монахи из монастыря. Пришла пора отправляться ко двору Целителя, и перед отъездом юноша долго сидел в медитации, глядя на лучи, бегущие в заросшем ущелье, а потом обратился к Ламе, который, как всегда, расположился недалеко от него за кустами, чтобы не мешать юному принцу.
– Уважаемый, – сказал он, – как ты думаешь, что я должен рассказать Гуру о том, чему я научился и что понял?
– Ну, сначала расскажи, что ты думаешь и какие у тебя возникли вопросы, – осторожно сказал Лама. – А потом мы подумаем, что с этим делать.
– Мой Учитель и другие йоги, – задумчиво сказал мальчик, – используют рецепты трав и растений и покупают сборы целебных средств в другом монастыре, который занимается выращиванием лечебных трав и сбором растений горного меда, прополиса и других средств. Я ничего не слышал о таких средствах, разработанных йогой, и думаю, что для того чтобы быть целителем, мне надо знать больше, чем короткий список готовых рецептов, который я получил здесь.
– Что ты еще заметил за этот год? – спросил Лама.
– Я давно хотел тебя спросить, почему эта деревня, расположенная в таком прекрасном месте, гораздо беднее, чем та деревушка, в которой жили моя кормилица и няня.
Лама улыбнулся.
– Ты гостил в той деревушке несколько раз. Скажи, пожалуйста, как тратили свое время жители этой деревни?
– Ну, все они от двенадцати лет и до старости работали в поле или со скотом или занимались ремесленным делом.
– Скажи, а на что тратят свое время жители деревни, в которой мы живем сейчас?
– С пяти до восемнадцати лет они совершенствуются в йоге, с восемнадцати до сорока пяти – пятидесяти лет они работают, занимаются йогой и растят детей, а потом покидают дом для духовного самосовершенствования.
– Теперь ты понял, почему эта деревня гораздо беднее? Они бегут за духовными ценностями, не обращая внимания на материальные.
– Ты думаешь, это правильно?
– Спроси у Гуру.
Они снова встретились с Гуру, и Целитель послал мальчика с письмом учить целебные травы и растения.
– Сейчас тебе четырнадцать лет, – сказал он. – В шестнадцать ты должен знать основы лекарственных растений, чтобы мы могли продолжать твое обучение в нашем монастыре.
Когда мальчик спросил его о том, почему так бедно живут посвященные йоги, Гуру слегка улыбнулся, помолчал, а потом достал с полки в своем кабинете небольшую книжку, дневник просветленного, и дал ее мальчику.
– Я знаю, что у тебя будет очень мало времени. За два года ты должен пройти материал, который обычно учат пять-шесть лет минимум. Но если ты действительно хочешь стать одним из лучших врачей нашего времени, то у тебя нет другого пути, как быстрее всех идти вверх по горным тропам знания. И ты должен, чтобы правильней использовать свои силы, найти время для духовного самосовершенствования.
Началась жизнь у травников. Некоторые растения надо было собирать до восхода солнца, а другие – после заката. Сроки сбора каждого типа растений надо было запомнить, как и приметы их созревания. Работа в саду, на огороде, сборы растений и шесть-семь часов занятий каждый день почти не оставляли времени ни для сна, ни для йоги. Но из книжки, которую дал Гуру, из нескольких реплик, которые он бросил во время последней встречи, и из своего опыта общения с учителями йоги, мальчик понял, что он не может пройти этот тяжелый путь без минимума ежедневных упражнений для тела и души.
Каждое утро, перед тем как отправиться в горы за цветами или мумие, он успевал десять-пятнадцать минут позаниматься упражнениями. Когда роса высыхала на цветах и заканчивался утренний сбор, он садился на несколько минут в медитацию, а затем спешил в трапезную и на садовые работы. И вечером, как бы он ни уставал, он так же находил время для упражнений и медитации.
Два с половиной года пролетели как один день, и однажды утром настоятель позвал к себе юношу и сказал ему:
– Ты заслужил грамоту, которую мы даем людям, прошедшим курс обучения лечению в нашем монастыре, и которая дает право заниматься лечением людей независимо от их касты и положения. Я рад дать тебе также письмо для твоего Гуру и сообщить тебе, что я договорился с владельцем каравана, который следует в нужном для тебя направлении, что он возьмет тебя, твои вещи, твоего Ламу. И наконец, последнее: я рад подарить тебе эту книгу с прописями лекарств и описаниями болезней, при которых их принимают. Ты видишь, эта книга заполнена только наполовину и даже меньше. Мы надеемся, что ты дополнишь ее записями из твоего опыта и твоих наблюдений и тем самым пополнишь сокровищницу знаний нашей школы. По традиции, дневники наших учеников с такими рецептами после их заполнения учениками или после их ухода возвращаются в школу их близкими. Прощай, сын мой. Пусть будут чистыми твои помыслы, ясным – разум, горячим – сердце. Тебе, как и всем нам, не избежать ошибок. И пусть твоя гордыня не помешает тебе отразить самые важные для других ошибки в твоих записях. Еще раз прощай и будь счастлив и удачлив.
– Дорогой Учитель, я очень признателен вам за науку, за добрые пожелания, за ваше доброе сердце и теплое отношение во все время пребывания в школе. Могу ли я задать вам один вопрос?
– Да, конечно.
– Куда поехали шестеро ваших бывших учеников с чемоданами инструментов?
– Эти ученики после нашего монастыря обучались искусству хирурга в английском госпитале в Лахоре. Сейчас они поехали вместе с нашими травами и благословениями, а также с их инструментами в Кашмир, где снова вспыхнули беспорядки.
– Почему они заезжали в монастырь и встречались с тобой?
– Потому что я послал их учиться. Мы заплатили за их обучение и хотим, чтобы они совершенствовались в своем искусстве. А лучший способ совершенствоваться в лечении – это само лечение.
– О, Учитель, почему ты меня не послал туда же?
– Только твой Гуру может послать тебя под пули. Но я сомневаюсь, что он пошлет тебя, прежде чем ты окончишь школу военно-полевой хирургии англичан и достигнешь семнадцати с половиной лет. Я не могу рисковать тобою. До свидания.
Настоятель повернулся, вышел из приемной и закрыл за собой дверь. Видно было, что он взволнован расставанием.
Через двенадцать дней пути Лама и сын раджи снова встретились с Гуру. Он внимательно просмотрел письмо и бумаги будущего целителя и сказал:
– Завтра утром отправляйся в школу военно-полевой хирургии. Приедешь обратно с дипломом или можешь прямо ехать в пехотную бригаду сипаев в Кашмир, начальник госпиталя знает меня, и я ему напишу о тебе.
– Гуру, ты ничего не хочешь мне сказать, ни о чем спросить?
– Видишь, тебе еще не хватает выдержки, хладнокровия и наблюдательности для того, чтобы быть настоящим целителем. Ты не прошел экзамена, но я уверен, пройдешь его в будущем. Чтобы твои хорошие задатки не заглушили сорняки самодовольства и честолюбия, ты должен каждый день пропалывать грядки, и помочь тебе в этом должен я, твой старый наставник Лама и все то, что ты встречаешь и преодолеваешь на своем пути. До свидания, мой взрослый малыш.
Через год с небольшим, не заезжая к Гуру, вместе с маршевым батальоном пехотной бригады, трясясь на повозке с инструментом и перевязочным материалом или в седле, Раджуб прибыл в расположение госпиталя. Он много раз уже присутствовал во время операций и перевязок при обучении, но там, в помещениях, отделяющих друг от друга разных больных и врачей, в комнатах, оборудованных так или иначе для операций, все это выглядело не так страшно, как операции в брезентовых палатках или под открытым небом здесь в полевом госпитале.
Раненые и пострадавшие во время погромов женщины, мужчины, солдаты прибывали каждый день с гор и из долин, измученные дальней дорогой и большой потерей крови, стонущие, плачущие, сжимающие от злости зубы. Дни сливались в непрерывный кошмар крови, боли и стонов. Только в редкие минуты отдыха Раджуб успевал сделать несколько упражнений для релаксации или посидеть в медитации. Но даже на фоне этого кошмара нестерпимо болезненным пятном лежали на столе Раджупа израненные, изрезанные или обожженные дети. Шесть месяцев длились на этот раз религиозные столкновения, шесть месяцев горели дома и посевы, страдали люди и животные. Через шесть месяцев части регулярной армии оккупировали Кашмир, расстреляли несколько десятков руководителей исламистских группировок и погасили на время тлеющий конфликт. Легко раненный Раджуб получил отпускное свидетельство и отправился к Гуру.