— Но я ведь только думаю! — крикнул он. — Я ничего этого не пишу!
И тогда все письма исчезли из его мыслей, и сверчок остался один.
В тишине, при лунном свете он испек маленький, но очень милый торт и съел его медленно и осторожно.
Однажды утром жаба проснулась и почувствовала, что она ужасно злая.
Она глубоко задумалась, но не смогла придумать ни одной причины для этой злости.
«Тем хуже, — рассудила она. — Беспричинная злость — это самая ужасная злость, какая только бывает!»
Не успела она ничего предпринять, как из глаз у нее полетели искры, она стала топать ногами и страшно рычать:
— Злая! Я злая!
Поблизости никого не было, а саламандра и ласка, которые как раз направлялись к ней в гости, услышали рычание и неожиданно вспомнили, что у них дома остались несделанными срочные дела.
Ярость жабы была огромной и впечатляющей. «Мне кажется, я никогда еще не была такой злой», — подумала она, размахивая лапами и пробивая в земле дыры.
Ей было очень обидно, что никто этого не видел.
Своими ужасными пальцами она написала зверям письмо:
Звери!
Я сейчас злая… вы должны это увидеть!
Если вы придете сюда, то сможете пятиться, бледнеть, замирать от ужаса… да что угодно!
Я невероятно злая! Приходите скорее!
Жаба
Письмо раздулось, раскалилось, как огненный шар, поднялось вверх и с шипением упало в реку.
Там его прочитала щука.
«Эта жаба…» — щука покачала головой. Потом зубами разорвала письмо и отпустила дымящиеся обрывки плыть по реке.
Только под вечер жаба стала злиться немного меньше, перестала раздуваться и могла уже дотронуться до собственного лба и не обжечь при этом пальцы.
Она почесала в затылке и написала новое письмо:
Звери!
Теперь уже можете не приходить.
Вы опять не увидели моей ярости.
Что же вы за звери такие?
Вы ведь даже не знаете, что такое злость, настоящая злость, ужасная злость.
А это очень страшно.
Но я, к сожалению, уже не могу из-за этого сердиться.
Могу только расстроиться.
Вот такая я теперь.
Грустная жаба
Расстроенная, усталая и одинокая, но совсем не злая, жаба отправилась спать в лютиках на берегу реки. Ей снились: сладкая злость; огненная злость; дымящаяся ярость; ярость, которая медленно просачивается сквозь пальцы; заплесневелая ярость; бледная ярость и еще много разных злостей и яростей. О некоторых из них она даже никогда не слышала.
Деревья!
Со всех вас я уже падал. А с некоторых даже по десять раз. Я уже весь синий и постепенно превращаюсь в одну большую шишку. Если кто-то скажет мне: «Здравствуй, синяя шишка с ушами и хоботом!» — то я оглянусь и кивну. Если еще смогу кивать.
Вы тоже уже отчаялись?
Кстати, может быть, вам стоит как-нибудь упасть с меня? Это было бы справедливо.
Слон
Письмо слона полетело ко всем деревьям в лесу и к тем, что росли не в лесу, даже к замерзшей полярной иве и сухому пробочному дереву на краю пустыни, с которого слон упал однажды, когда путешествовал.
Деревья зашелестели и стали гнуться друг к другу, насколько у них это получалось.
В тот вечер они исполнили желание слона. Одно за другим они карабкались к нему на спину и падали, как только добирались до головы, со страшным шумом и треском, ломали ветки и лежали на земле, засыпанные собственными листьями.
Это был необычный вечер. На празднике у жука торт вдруг съел медведя, а потом сладко и ароматно завалился на спину. А чуть поодаль водопад в лунном свете проплыл мимо лосося против течения, а под розовым кустом домик осторожно заполз в улитку. Лес бросил тень на луну, а на макушке бука кровать улеглась на белку, нахмурила одеяло и заснула. А тем временем деревья все падали со слона.
Только на следующее утро все стало как обычно.
Не успело взойти солнце, как слон уже встал под дубом и стал смотреть наверх. Дуб как раз успел расправить ветки и протягивал их во все стороны.
— У меня получится, — бормотал слон. — Тонкие веточки. Прутики…
Он потрогал затылок. Последняя шишка только-только прошла, и затылок опять стал гладким и ровным. Он покорно пожал плечами и стал карабкаться.
Где-то у самого речного дна щука спросила у карпа:
— Хочешь, я напишу тебе письмо?
— Давай, — согласился карп.
— А что мне написать? — поинтересовалась щука.
— Ну… — задумался карп. — Начни с «Дорогой карп».
Щука написала:
Дорогой карп!
— А дальше? — спросила она.
— Ах, — сказал карп. — Этого уже достаточно.
— Достаточно? — удивилась щука. — Да это же пустое место!
— Пустое место? — возмутился карп, и плавники у него покраснели. — «Дорогой карп» — это пустое место?
— Да, — подтвердила щука.
— Дай сюда письмо, — завопил карп и вырвал письмо из плавников щуки.
— Это пустое место! — визжала щука, и наверх поднимались клокочущие воздушные пузырьки.
Карп забрал письмо с собой и уплыл в камыши у изгиба реки. В глубине, между двумя камышинами, он перечитывал его и довольно кивал.
Чуть позже мимо проплыла обиженная щука и услышала карпа. Каждый раз, дочитав до конца, он начинал заново, с «Дорогой».
— А ответ я получу? — спросила щука.
— Я должен подумать, — сказал карп, не отрывая взгляда от письма и бормоча: — В этом письме есть большое зерно правды. Я уверен.
— Подумать, подумать… — проворчала щука. — Ты же можешь просто написать «Дорогая щука»?
— Вполне возможно, — сказал карп. — Но это гораздо сложнее, чем тебе кажется, щука.
Он быстро поплыл прочь и скоро скрылся из вида.
Мрачная щука опустилась на дно реки и стала думать о темноте и одиночестве. Время от времени она в сердцах желала карпу провалиться в воздух. Размышляя об этом, она написала плавником на песке:
Дорогая щука!
Ты — самая лучшая щука.
Все звери
«Вот это настоящее письмо», — подумала она, удивившись. Она перечитала его и позабыла про карпа, который все еще не мог оторваться от своего письма в камышах у изгиба реки.
Однажды утром жук решил поднять мир.
«Для разнообразия», — подумал он.
Он набрал в грудь побольше воздуха и поднял мир.
Все звери полетели вверх тормашками, деревья заскрипели и затрещали, река вытекла из берегов, и огромные волны хлынули на пляж.
— Эй! — закричали все. — Что случилось?
Жук услышал крики, но промолчал. Поднимать мир и одновременно разговаривать было для него уже чересчур.
Мир тихонько покачивался туда-сюда на его черных плечах.
Звери побежали и полетели на поляну посредине леса и стали спрашивать друг друга, что же случилось. Но никто этого не знал.
Они отправили ласточку посмотреть, что происходит. Ласточка пролетела под миром и увидела жука, который как раз чуть-чуть его приподнял.
Запыхавшись, она вернулась и сообщила:
— Это жук. Жук все поднял.
— Жук??? — удивились все. А потом пошли к краю мира, нагнулись, но так ничего и не увидели.
Тогда они закричали в тысячу глоток:
— Жук! Жук!
Но жук их не слышал. Он заснул прямо с миром на плечах.
Тогда звери решили написать ему письмо.
Дорогой жук!
Пожалуйста, поставь мир на место!
Звери
Письмо взлетело в воздух и полетело за край мира. Проснувшись, жук увидел его у себя под ногами и прочел.
«Ладно», — мысленно ответил он, поставил мир на место, потянулся и решил немного прогуляться.
«Что бы мне сделать еще, я теперь совсем не знаю», — думал жук.
Но тут между облаками как раз появилось солнце, и он вспомнил, что давно хотел что-нибудь сделать с солнцем. Может, переломить его на две половинки, чтобы оно светило с двух сторон, или выкрасить в зеленый цвет. «А еще можно было бы его подфутболить, — сообразил жук. — Прямо вверх, чтобы оно никогда не заходило. Но не сегодня. Завтра».
Он заложил передние лапы за спину. Подфутболить солнце показалось ему прекрасной выдумкой, и жук стал довольно прогуливаться среди кустарников на самом краю леса.
Однажды посреди леса появилось письмо.
— Ух ты, — обрадовался сверчок. — Может, это мне?
Он поднял письмо, но оно вдруг зарычало, подпрыгнуло в воздух, сбило сверчка с ног и снова упало на траву.
— Эй ты, — сказал сверчок, отряхивая пыль с куртки.
Он отошел на пару шагов и стал смотреть на письмо. Через некоторое время мимо проходил лягушонок и тоже увидел письмо.
— Ага! — воскликнул он. — Письмо!
— Осторожней с ним, — предупредил сверчок.
— Осторожней с ним? — сказал лягушонок. — Осторожней со мной! — И начал смеяться над своей шуткой. Потом он поднял письмо и тут же перестал смеяться, потому что письмо отвесило ему такую затрещину, что лягушонок завалился на спину и не мог даже пошевелиться.
— Ух ты, ух ты, ух ты, — стонал он. — Это не смешно.
— Это опасное письмо, — заметил сверчок.
Очень скоро вокруг письма собрались звери. Они с любопытством рассматривали белый конверт. Но никто не решался его поднять.
— Что у вас тут случилось? — спросил слон, который как раз вышел на маленькую послеобеденную прогулку.
— Здесь опасное письмо, — сказали звери, а лягушонок показал на свою опухшую щеку и обиженно квакнул.
Слон шагнул вперед.
— Не надо! — закричали звери.
Но слон не испугался. Началась жестокая битва. Пыль поднималась тучами, в воздухе летали бумажные клочки, а у слона даже оторвалось одно ухо.
Наконец ему удалось схватить письмо мертвой хваткой. Голова у слона была вся в шишках и ссадинах.
Он разорвал конверт и прочитал письмо. Звери замерли.
— Ага! — сказал слон спустя долгое время, когда наконец дочитал.
— Что там написано? — спросили звери.
Слон улыбнулся и пробурчал про себя: «Почему же я раньше об этом не знал?» А потом бросил письмо на землю.
— Это было сильное письмо! — квакнул лягушонок.
— Сильное, сильное… — проговорил слон. — Просто немного строптивое.
Он посмотрел наверх.
— Но очень нужное, — добавил он.
Потом он вышел вперед и поставил ногу на нижнюю ветку дуба.
— Значит, сначала эту ногу, — бормотал он. — А потом эту.
Звери попятились.
Слон карабкался наверх, размахивая уцелевшим ухом.
— Значит, это не возбраняется, — сказал он.
На половине дуба он остановился и крикнул вниз:
— Это даже не письмо. Это инструкция.
И полез дальше.
Добравшись до верхушки, он встал на одну ногу, вытянул вперед хобот, закричал:
— Значит, надо вот так! — и не упал.
Звери покачали головами от удивления и пошли по домам, навострив уши и то и дело оглядываясь.
Только поздним вечером, когда луна уже поднялась высоко в небо и все заснули, слон упал.
— Про это написано не было! — возмутился он, пролетая сквозь ветки и листья. А потом с жутким грохотом свалился на землю.
Дорогой крот! Я люблю темноту, грязь и землю.
И толкаться. Это я люблю больше всего. Проталкиваться в земле.
А ты?
Червяк
Дорогой червяк!
Я люблю твердую землю, черную грязь и пыль.
Но больше всего я люблю копошиться.
В темноте и под землей.
Крот
Дорогой крот!
Давай будем сотрудничать? Как ты на это смотришь?
Вдруг это будет весело?
Вместе будем проталкиваться в земле и копошиться в темноте.
А если устанем, то сможем вместе потанцевать.
Червяк
Дорогой червяк!
А какие ты знаешь танцы? Я знаю только подземный вальс.
Крот
Дорогой крот!
Очень хорошо. Его и станцуем.
Подземный вальс в темноте, в облаке пыли под землей.
Мы вдвоем.
Червяк
И вот совсем скоро они танцевали в темноте под тихую музыку, которая звучала из глубины их сердец. Если бы они умели светиться и любили свет, то они наверняка засветились бы и стали смотреть друг на друга с восхищением. Но они не светились. Они танцевали. С закрытыми глазами.
Однажды белый медведь и крокодил написали друг другу письма.
Там было написано так мало, что ветер с трудом мог доставить их адресатам. В воздухе письма вдруг врезались друг в друга, разлетелись на мелкие клочки и упали на землю.
Сверчок и ежик как раз сидели и разговаривали друг с другом, когда сверху посыпались бумажные обрывки.
— Это что такое? — удивился ежик.
Сверчок подобрал несколько бумажек и прочитал «орог», и «бя?», и «крок».
— Ага, — сказал он. — Это тайный язык. Вот это — тайный язык, ежик. — И он показал ежику обрывки.
Ежик никогда раньше не слышал о тайном языке, и сверчок объяснил ему, что это такое.
Когда он договорил, то как раз успел собрать все клочки.
— Ну вот, — произнес сверчок. — Сейчас я покажу тебе, что здесь написано, ежик. Наверняка ужасная тайна.
Он попробовал соединить все обрывки, перекладывал их, что-то бубнил, чесал себя за ухом, снова их перекладывал и задумчиво потирал усик.
— И что там написано? — с любопытством спросил ежик.
— Тс-с-с, — сказал сверчок. — Тише! Это же тайна!
В конце концов он повернулся к ежику спиной и сообщил:
— Готово.
— Что там написано? — спросил ежик.
— Здесь написано: «Ежик, сегодня же испеки для сверчка торт».
— Там правда так написано? — удивился ежик.
— Правда. Странно, да?
— Но кто это написал?
— Написал… написал… — промямлил сверчок. — Нельзя такое спрашивать про тайные письма. Ну ладно. Здесь написано: «Никто».
— Никто? — переспросил ежик.
— Да, — кивнул сверчок. — Этим отличаются все секретные письма. Их пишет Никто.
— А кто он такой?
— Ну… это же тайна. В этом-то все и дело.
— Ух ты, — сказал ежик.
— Я бы сделал то, что написано, — заметил сверчок.
— А можно мне тоже его прочитать? — попросил ежик. Но в этот момент письмо опять разлетелось мелкими клочками во все стороны.
— Ой, — вздохнул сверчок. — Как обидно. Ну что же. Хорошо хоть я его прочитал.
Ежик почесал себя между колючками.
— Если ты сейчас будешь печь, то я вернусь попозже, — сказал сверчок и ускакал.
«Делать нечего, — подумал ежик. — Значит, это будет тайный торт».
Но совсем скоро, когда ежик только-только начал печь торт, с неба прямо перед ним упало письмо. Ежик прочитал: