Ниже на полках стояли мази в глиняных горшочках. Егор ещё в прошлом году попытался нос сунуть в один из них. Ох, и чихал потом! Среди мазей от известных болезней: от сглаза, хромушки и горлочиха, была ещё одна со страшным названием “мазь от спиногрыза”. Аж мурашки между лопаток забегали. Даже представить страшно, что это за недуг такой.
Побродив вдоль полок, Егор вышел на улицу. Увидев его, из сарайчика выскочил молодой козлёнок и, резво подпрыгивая, норовил боднуть мальчика.
– Ну, Иванушка, отстань, – засмеялся Егорка, отмахиваясь от озорника.
Это бабуля в шутку так козлёнка назвала, как в той истории, что про неё придумывают. Шутка – шуткой, а, видишь, местные поверили. Да, ещё и увести обещали. Это у бабули-то! Глупые, что ли? А ещё Егорка, наверное, догадывался, в чью честь козлёнка-то бабуля назвала. Ну, вот она не то, чтобы не любила Егорова отца, а всегда старалась подковырнуть его.
Козлёнок извернулся, и всё же боднул мальчика в ногу. Он ойкнул, а Иванушка виновато присел. Из сарая мекнула Искорка – мама Иванушки и козлёнок, свесив голову, побрёл в сарай. Егор, потирая ногу, подошёл к старому дубу, растущему у края поляны. Огромный, древний исполин, толщиной больше избушки. Половина ветвей у дуба были сухими и похожими на корни. Бабуля Ягодка говорит, что он всегда такой был – старый и полусухой. И Егор в детстве представлял, что он держит небо, чтобы оно не улетело. Схватился корнями за землю и за синеву небесную, держит их рядом, не отпускает. Бабуля Ягодка посмеивалась над внуком, но не отрицала ничего.
Крона дуба стала пристанищем и домом для многих птиц и животных. Они, в отличие от людей, бабули не сторонились. Дятел в сухих ветках дуба надолбил много норок – коморок для жителей дерева. Тут и белки, и сойки шустрые, воробьи, голосистые соловьи. И каким бы старым не был дуб, он, из-за своих жильцов, казался очень шумным и оживлённым.
Ещё на дубе жил ворон. Старая седая птица. Степан Мудрый на уроках рассказывал, что иногда рождаются такие животные, белые, как снег. Но ворон был бел, потому что очень стар. И дремал всё время, по этой же причине. И с памятью была беда у ворона….
– Здравствуй, дедушка ворон! – крикнул Егорка спящей птице.– Слышишь, чего говорю. Привет тебе.
Ворон встрепенулся, приоткрыл один глаз и вздохнул.
– Чего кар-ричишь? – буркнул ворон.
– Здоровья желаю.
– Да какое там здор-ровье…, – вновь вздохнула птица и добавила. – А ты кто?
Ну, вот опять. Никогда не узнаёт старик.
– Я внук бабули Ягодки. Егорка. Не помнишь что ли?
Ворон задумался. Долго думал и захрапел. Егор никогда не слышал и не знал, что птицы храпеть могут. А этот захрапел. Но ему простительно – он старый и волшебный, наверное. Знает много, но не помнит ничего.
– Дедушка ворон! – вновь крикнул Егор. – Ты не знаешь, в какую сторону бабуля ушла?
Ворон вздрогнул и, подозрительно склонив голову на бок, поглядел на мальчика.
– Кар. А ты кто? – вновь спросила птица.
Вот и поговорили. Егор махнул рукой и побрёл по ухоженному двору. Трава, так буйно разросшаяся вокруг владений бабули, как будто боялась прокрасться на её подворье. Одуванчики и какая-то трава несмело выглядывала из-за курятника. Лишь грядка со свеклой, да репой горделиво красовалась посреди двора, посаженная самой бабулей. Бабуля Ягодка вообще считает, что от любого растения должен быть прок. И если растение съесть нельзя, то ему и делать нечего на огороде. А лечебные травы и цветы нужно собирать на воле в лесу или в полях, потому что если цветок растёт дома, то он сам изнеженный и больной. Кого он такой сможет вылечить?
Так, прохаживаясь по двору, Егор вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Иногда бывает так, будто мурашки по спине, или зачесалось. Обернёшься, а тебя рассматривают. Вот и сейчас словно мураши промеж лопаток пробежали. Мальчик резко обернулся. Никого. Только за яблонями лес зеленью качнул и затих. Показалось, наверное. А может и правда – мураши.
– М-е, бе-е, мне бы бабулю Ягодку, – вдруг раздался позади Егора блеющий голос.
Мальчик аж подпрыгнул от неожиданности. Подумал, что Иванушка человеческим голосом заговорил. Но нет – это был чёрт. Обычный, болотный. Вроде, и на козла серого похож, вставшего на задние ноги, а нос, как у поросёнка – пяточком. Ох и не любил чертей Егорка, хотя они ему ничего плохого и не делали. Черти торговали в городе на рынке всякой болотной мелочью. Так бы ничего, но под видом очень необходимых вещей продавали всякую ерунду. И могли же так задурить голову людям. Ну, прямо, как Егор, когда в глаза посмотрит. То икру лягушачью, как средство от похудения продадут, то грязь болотную, чтобы красавицы лица себе отбеливали. Или камыш вместо чая всучат. И вроде безобидно, но и пользы никакой – одни расходы. А недавно один чёрт Егоровой маме краску порченую продал. Она ткань покрасила, раскроила, платья сшила. А те через неделю пятнами радужными пошли. Кто ж такую жуть носить будет? Ох, и ругалась мама. Всё грозилась тому чёрту лысину этой краской покрасить.
– А вам по какому вопросу? – важно спросил Егор у чёрта.
– У ме-еня вот.… – Чёрт стянул с головы картуз.
Мальчик едва сдержал смешок. Промеж мелких рожек красовалась, словно вытоптанная поляна, розовая лысина, обрамлённая серой шерстью.
– Вот, ме-е. Черти смеются.
Егорка сжал губы, чтобы не засмеяться. Вот так удача! Сам обидчик мамин пришёл. Вообще-то черти целиком серой шерстью покрыты. Даже лицо, или рыло, – мальчик не знал, как правильно. И одежды не носят, будто звери какие-то. А то, что они под шерстью розового цвета, не знал, наверное, и Степан Мудрый.
– Мне – ме бабулю Ягодку бы-бе, – вновь проблеял чёрт.
– Я за неё, – напустив на себя важный вид, ответил мальчик.
Чёрт засомневался было, но Егор посмотрел ему в глаза и тот обречённо вздохнул. Откуда ему было знать, что в глаза мальчишке смотреть не рекомендуется.
– Обзываются ме… все. А какая торговля ме, когда смеются вокруг.
Чёрт склонил голову, и солнце отразилось от блестящей розовой макушки.
– Что ж, я думаю, что смогу вам помочь. – Егор сделал вид, что о чём-то усиленно думает. – Посидите-ка пока на скамейке, а я снадобье приготовлю.
Чёрт, перестукивая копытцами, побрёл в тенёк на скамейку, а мальчик отправился в избушку. Дойдя до полок с травами и зельями, он задумался. Ну, Егор Иванович, спросил он себя, чем чёрта лечить – поучать будем. Мальчик взял плошку и начал по щепотке насыпать из разных баночек. Немного травы “вошки” – чтоб чесалось, чуточку “сирень зелени кудрявой”, малость “туман – репейника”, ”в-ухо-в-горло-в-носовой” сбор, “разлюли полынь” травы, и, немного подумав, добавил мази, по-вонючей которая. Всё это, зажимая нос, перемешал ложечкой деревянной, которая тут же стала ярко фиолетовой и дала росток с маленьким листочком. Может не стоит – подумал Егор, но, вспомнив самодовольные физиономии чертей – торгашей, махнул на жалость рукой. В конце концов, бабуля, если что, исправит.
Мальчик вынес на двор благоухающую мазь и замер. Чёрт стоял на коленках и бодался с Иванушкой. Козлёнок в восторге прыгал вокруг, да и чёрт был счастлив. Увидев Егора, больной встал, стряхнув пыль с лохматых колен.
– Ну, что там, ме? – с дрожью в голосе, спросил чёрт.
– Вот, – сказал Егорка, протягивая плошку. – Втирай те в лысину на восходе солнца. Картуз не носить – мазь должна на воле быть. Будет чесаться – не чесать. Терпеть. Понятно?
– Понятно, – кивнул лысиной чёрт и, нюхнув приготовленное зелье, задохнулся. Он потряс пятачком и поглядел на мальчика слезящимися глазами. – А поможет?
– Непременно, – ответил Егор.
– Я, ме, жениться собрался. А какой я жених с лысиной-бе? Но теперь-то.
Егорке тут же, как-то стало жалко чёрта, и он уже было собрался признаться. Но тут чёрт выудил из-за щеки рукой-копытцем несколько монет и протянул ему.
– Вот, ме, за работу.
Мальчик растерянно посмотрел на обслюнявленные деньги. Вот, маме можно вернуть за обман с краской.
– На скамейку положите, – тихо сказал он.
Не сказав спасибо и до свидания, чёрт вприпрыжку поскакал по тропинке к лесу, а Егор стоял и смотрел ему в след. И на душе было как-то неприятно. Когда он обманывал ради шутки – было весело, и никаких тебе угрызений совести. А тут получается, Егор чёрта за деньги обманул. И… он ведь всегда так может, ему же верят. Нет, нельзя так. Чем Егор тогда от того же самого чёрта отличается? И деньги надо вернуть. Вот на рынке в городе попадётся…. Или после мази, которую Егор приготовил, лучше чёрту на глаза самому не попадаться.
Настроение было подпорчено. Но солнечный зайчик, пробравшись сквозь листву старого дуба, сверкнул в глаза и защекотал нос. Птички снова устроили концерт, а седой ворон сквозь сон беспокойно всхрапнул. Всё-таки лето. Не время грустить. Надо на рыбалку. И Егор, сунув деньги в поясной мешочек, побежал к сараю, где с прошлого года хранились его удочки и снасти. И уже у самой двери мальчик обернулся, вновь почувствовав на себе взгляд. Кусты малины раскачивались и, на мгновение показалось, что ветер сорвал небольшое облако зелёных листьев и бросил их в сторону леса. Показалось, подумал Егорка. Да, и ветра-то не было. Ну, и ладно.
***
Любил Егор это озеро. Огромное. Такое, что большие дубы на том берегу казались кустарником. Это озеро – жилище местного Водяного. Леший его в шутку Царём Озёрным называет. А Водяному нравится, тем более, что со слов бабули он себя таковым и считает. И правда если подумать, то подчинённых у Царя Озёрного намного больше, чем у царя Афанасия. Одних рыб, да лягушек сколько? И это если не считать мальков и пиявок. Вот про комаров Егор не знал. Вроде, тоже у озера вьются, особенно по весне. Может, тоже Водяной ими управлять может. Да, а ещё есть русалки! Тоже озёрные. Морских Егор не видел, но Леший говорит, что наши русалки во стократ красивее. Где их этот лесной старичок усмотрел – неизвестно. Он из леса и носа боится показать.
С левого края озеро поросло густым камышом. Леший говорит, что там самая крупная рыба ловится. Вообще, про озеро Егор больше от Лешего знает. Водяной не очень разговорчивый. Недолюбливает он людей. Напрямик с ним и не поговоришь, только через русалок и русалов. Царь, как-никак.
Лодки у Егорки не было, и он расположился в тени раскидистой ивы, склонившей свои ветви почти к самой воде. Мальчик покрошил в воду хлеб для прикормки, в надежде что-нибудь поймать. Время близилось к обеду – не самое лучшее время для рыбной ловли, но мальчик не унывал. Ему просто нравилось отдыхать у озера. Смотреть, как лёгкий ветерок гоняет рябь по тёмному зеркалу воды. Среди душисты белых лилий прыгают по кувшинкам голосистые лягушки. Наверняка, одна из них заколдованная царевна, как в той старой сказке. Настырные черепахи пытались влезть на ствол плавающего дерева когда-то давно подточенного бобрами. Бревно вертелось, и черепахи снова оказывались в воде. Раньше Егор жалел медлительных животных, так тщетно желающих погреться на солнышке. Но Леший Его успокоил, сказав, что это они так развлекаются.
А вот мама Егора не одобряет походы сына к озеру. Не умеет плавать Марья искусница и всё ей кажется, что у большой воды опасно находиться. Что же тут опасного? Да и русалки, если что, спасут.
Поплавок стоял как влитой. Стрекоза, чтобы хоть как-то развеселить, села на него и стала раскачивать. К ней присоединилась лягушка. Она прыгала на поплавок, стрекоза взлетала и, немного покружив, вновь садилась. Затем опять всё повторялось. Пусть играются. Егор сонно потянулся и откинулся на бревенчатый настил, кем-то сделанный под ивой. Тихое чириканье птиц и мельтешение солнца сквозь ветки навевало сон.
Вдруг рядом плеснуло, и мальчик приоткрыл глаза. На огромный камень, лежащий у берега озера, выбралась, сверкая рыбьей чешуёй, русалка Сонька и свесила в воду хвост.
– Привет! – крикнул Егор и помахал русалке.
– Привет, – вздохнула она, и с тоской осмотрела берега озера.
– Что, принц так и не приплыл? – спросил мальчик.
Русалка опять вздохнула и отрицательно покачала головой, стряхивая воду с зелёных волос. Вот, жалко её. Глупая, а всё равно жалко. В детстве помогла какой-то старушке со дна озера колечко обронённое достать, а та, то ли в шутку, то ли ещё зачем-то, взяла и обманула молоденькую русалку. Пообещала, что приплывёт за ней принц на корабле белопарусном и возьмёт замуж. И ждёт с тех пор бедная. Ей и объясняли, и Водяной пытался запрещать думать об этом, но всё без толку. Ждёт, глупая, корабль с принцем. А откуда в озере корабли с парусами белыми? Да и принцев поблизости нет. Вот такая история.
Со стороны леса зашуршали кусты, и стрекоза вспорхнула с поплавка. Егор обернулся. Из-за деревьев вышла девочка в нарядном белом платье и, бурча себе под нос, стала выпутывать из причёски репейники. Русалка с надеждой посмотрела на гостью и, разочарованно вздохнув, нырнула в озеро, даже не оставив кругов на воде.
Девочка, увидев Егорку на берегу, сначала растерялась, но потом, словно разозлившись, топнула ногой и с силой дернула репейник из волос. Мальчик сделал вид, что не заметил этого. И впрямь, простолюдинам не положено такого видеть. Ведь пришелица из леса была сама Василиса – дочка царя Афанасия. Вредная особа, к слову сказать. И избалованная, к тому же. Мама Егора говорит, это оттого, что царь один её воспитывал и потакал во всём. В Дубравке сторонились молодой царевны, когда та выходила на прогулку. А торговцы норовили поскорее закрыть свои лавки. Всё было ей не так, да не этак. Раз как-то к Егоровой маме в лавку со своими подружками служками зашла. Так с такой брезгливостью платья ворошила-выбирала. Купить-то купила, но настроение испортила. Вот такая она – Василиса, царёва дочка. И ведь молодая ещё, Егоровых годов. Он-то по себе знает, что не подарок. А царю каково?
Дубравка с облегчением вздохнула, когда царь Василису в соседнее государство на учёбу отправил. Вроде и отдохнут от неё, и, может, она там манер наберётся. Один Степан Мудрый обиделся. Мол, не доверяет ему царь дочку обучать, не видит его умудрённости. Вот, правда – где умный, а где – наоборот…. А теперь, гляди ты, – тоже, что ли у царевны каникулы начались или выгнали иноземцы…?
– Эй, человек, – крикнула царевна, приведя себя более-менее в порядок.
Егор вжал голову в плечи. Может, всё-таки не его.
– Ты что молчишь? Оглох? Челове-ек?! – не унималась Василиса.
Мальчик обернулся, изобразив на лице искреннее удивление.
– Ой, а я тут рыбу ловлю. Клёв такой, что и не слышу ничего, – прикинулся дурачком Егорка.
Василиса подошла ближе и, поджав губки, подозрительно его осмотрела.
– Ты кто? – спросила она.
– Водяной! – неожиданно для себя выпалил Егор.
– Ты врёшь, человек, – сузив глаза, сказала царевна. – Я тебя в городе видела. Ты сын торговки платьями.
Вот тебе раз! Дубравка – столица небольшая, но и немалая, а гляди ты – царёва дочка, а запомнила. Хотел было Егор в её глаза посмотреть, и уже на языке история неправдивая зачесалась о том, как его – Водяного, хвоста рыбьего люди злые лишили. Да осёкся. Ну её, Василису эту. Чего её принесло в лес-то? Он так и спросил прямо.
– Уж и ждали и гадали, когда наша царевна, свет Василисушка, этот лесок-дубравушку светом своим царственным озарит. Уж все глаза проглядели и травку причесали, приукрасили и деревья некрасивые повырубили и даже солнышко вон … – заголосил Егор как баба Матрёна с рынка, что пуховыми платками торгует, но увидев растерянный взгляд Василисы, промямлил. – Помыли солнышко.
Царевна огляделась, будто правда поверила.
– Чего, меня ждали? – тихо спросила она – тут?
Такая резкая перемена в голосе царёвой дочки озадачила Егорку. Было бы приятней над ней подшучивать, если бы она оставалось такой же заносчивой.
– Да, нет. Пошутил я, – буркнул мальчик и отвернулся, сосредоточенно глядя на застывший поплавок, ожидая криков и топанья ногами.
Но царевна тяжело вздохнула и привалилась к валуну, на котором недавно сидела русалка. Егор искоса глянул на неё. Да, у Василисы больше шансов, что за ней принц приедет. Царевна как-никак.