– Хотела бы я, чтобы мама вернулась и мы, наконец, смогли жить вместе, – вернувшись с рынка и зайдя в большую комнату, где сидела бабушка, говорю я.
Мне совершенно отчётливо представляется, как мама, вместо того, чтобы сидеть в офисе в Москве, вместе с другими родителями режет торты на новогоднем чаепитии.
Раньше я не любила, когда мама появлялась в школе – не потому, что стеснялась её, просто в присутствии родителей невозможно расслабиться. Они вечно начинают задавать всякие не имеющие к делу вопросы вроде: «А почему это у тебя оторвана пуговица?» или «А у вас мальчики всегда так себя ведут?».
Не то чтобы моя мама прямо такое говорит, но вы понимаете, что я хочу сказать – лучше всего, когда родители отдельно от школы.
А сейчас мне это как-то безразлично, лишь бы мама была здесь.
Придя однажды в школу, Люба, у которой через два месяца день рождения, сообщает, что если она хорошо закончит четверть, родители дадут ей денег, чтобы она пошла с друзьями туда, куда сама хочет. Все тут же навострили уши, гадая, кого она позовёт, и, конечно, подумали, что ничего себе у неё родители.
То есть, я не умею читать мысли, но знаю точно, что ни у кого больше родители так не поступили бы.
Потом я вспоминаю, что уже через неделю надо будет поздравлять маму с её днём рождения. Наверное, можно испечь торт, который мы последний раз готовили на трудах.
Готовить мы начали в этом году, и сразу после первого урока Юлия Евгеньевна, учительница, заявила, что мы не младенцы, чтобы зацикливаться на азах, и теперь каждый сам выбирает блюдо, которое приготовит.
Ещё перед началом каникул мы с Наташей, полистав кулинарные книги, договорились испечь торт из заварного теста со сметанным кремом. Cказать, что получилось вкусно – значит ничего не сказать, даже слёзы на глаза навернулись, пока я проглатывала свою крошечную порцию.
Труды вдохновили меня, потому что до сих пор я не знала, что бы такое приятное сделать для мамы. Вечером накануне двадцать восьмого числа, которое приходилось как раз на субботу, я очень старалась: дорисовала, во-первых, открытку, а во-вторых, испекла торт.
Утром в субботу я немного беспокоилась, поджидая маму утром (в пятницу вечером пораньше вырваться с работы, чтобы сесть в электричку, ей не удалось). И тут позвонила она сама, велела спускаться минут через двадцать.
– А бабушка?
– Бабушка пусть тоже спускается.
Во дворе стоит незнакомый красный автомобиль, а мама машет мне оттуда с переднего сиденья. А рядом с ней за рулём – мужчина.
Глава 7
Я, наверное, целую минуту стою возле машины, не зная, что делать дальше.
Я вообще стесняюсь незнакомых людей. Не тех, что просто мимо проходят по улице. И не тех, кто приходит в дом менять батареи – я ведь сама решаю, вступать с ними в разговор или нет. А тех, с которыми приходится общаться, хочешь того или нет.
Когда нужно в кино купить билет, я и то медлю, ведь надо обратиться с просьбой к незнакомой женщине, сидящей на кассе. А в лунинском бассейне тётка, сидящая возле турникета, вообще может швырнуть тебе в лицо твою справку и гаркнуть, что она недействительна. Когда взрослые так себя ведут, я точно так же себя чувствую, как бывает, если на улице на тебя ни с того ни с сего начинает лаять какая-нибудь собака. Сердце колотится, как ненормальное, и слёзы против воли к глазам подступают.
Но дело не только в грубости, потому что большинство людей, если разобраться, не такие. Просто настороженность испытываю к незнакомцам, ничего не могу с собой поделать.
В общем, стою у машины, переминаясь с ноги на ногу, и не знаю, как дальше быть.
Мужчина, довольно-таки ничего собой, мне улыбается, но от этого не легче – даже, может, и наоборот. Впадаю в ещё большую стеснительность.
– Коля, она, кажется, не знает, как дверь открыть, – слышен голос мамы.
Мужчина, опустив стекло, высовывает руку и пытается нащупать ручку.
– Ты отойди пока – я попытаюсь отъехать, а то даже выйти отсюда не могу, – говорит он мне, и машина медленно двигается задом наперед. Мужчина выходит из машины и открывает передо мной дверь.
Я ныряю на заднее сиденье в полном замешательстве.
– Здравствуйте, – вежливо говорит бабушка, залезая вслед за мной.
– Здравствуйте, – кивает мужчина, слегка улыбаясь. – Николай.
– Алевтина Николаевна.
– Извините, что не сразу дверь открыл – не мог вылезти.
– Застрял, – подхватывает мама, и они с Николаем радостно смеются.
– Да, у нас весь двор битком забит машинами, – серьёзно соглашается бабушка. – К лету планируют расширить место для парковки.
– А ты тоже скажи, как тебя зовут-то, – поворачивается ко мне мама.
– Марина, – отвечаю я застенчиво, а мужчина бросает на меня весёлый взгляд.
Он чем-то похож на одного из тех студентов, которые однажды проходили практику у нас в школе – правда, они учили нас совсем не тому, чему должны были. И, пожалуй, он нравится мне – на свой лад. Вроде бы взрослый, но молодой.
– А вы не студент случайно? – спрашиваю я.
– Немного постарше буду. Вообще-то мне столько же лет, сколько и твоей маме.
Автомобиль мчится в сторону Лунино.
Бабушка переводит взгляд с Николая на маму и словно готовится что-то сказать.
– Знаете что, – вдруг произносит она. – А может, вы без меня?
– Как это? – поражается мама.
– А у меня как раз подруга, которая в Лунино живёт, прихворала. Вчера в гости меня звала, а я отказалась. Так, может, вы одни спокойно съездите, куда там собираетесь…
– Ну как же…
Бабушка наклоняется к маме совсем близко, и если бы я не увидела, как шевельнулись её губы, то даже не догадалась бы, что она сказала что-то. Мама в раздумьях.
– Неужели вы с нами не поедете? А хотелось познакомиться, – говорит Николай, но не очень уверенно, потому что мама в это время подаёт ему какие-то знаки.
– Ты уверена, мама? – спрашивает она.
– Да, – отвечает бабушка. – Вы ведь меня высадите, Николай?
– Да без проблем.
Я ничего не понимаю. В мамин день рождения бабушка идёт в гости к какой-то подруге? Но если взрослые решили, значит, наверное, так лучше. На первый взгляд можно подумать, что бабушка на что-то обиделась, но она, наоборот, как будто в сговоре с ними.
Машина высаживает бабушку возле частного дома, где, я знаю, действительно живёт её подруга, и едет дальше.
– М-да, так глубоко в Подмосковье я ещё никогда не заезжал, – делится впечатлениями Николай. – Надо же, крохотный городок, а с дворами та же проблема, что и в Москве.
– А ты думал, мы там до сих пор на повозках ездим? – хмыкает мама.
– Это было бы интересно.
– Или в избушке на курьих ножках передвигаемся, – подаю голос я неожиданно для самой себя. С чего это вдруг пытаюсь шутить?
– Нет, тут ещё не такая глухомань, – смеётся он.
– У нас есть в городе лошади, – говорю я.
Мама достаёт из сумки расческу и протягивает мне, чтобы я пригладила волосы.
– Как школа, Мариша? – спрашивает она.
– Контрольные скоро начинаются.
– Пятый класс, – поясняет она Николаю.
– Нравится учиться? – спрашивает он.
– В основном, да.
Вообще-то с ним, кажется, нормально общаться. Пока едем, обнаруживаю, что умудряюсь даже преспокойно болтать на отвлеченные темы.
На въезде в Москву останавливаемся возле магазина, и мама идёт покупать воду. Мы остаёмся с Николаем в машине одни.
– Ну что, не ожидала? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне.
Я хмыкаю в ответ.
– Ты не против того, что мама встречается с кем-то?
– Да я… нет. Просто она никогда раньше не встречалась. А вы это… как бы…
Он улыбается, и я вижу, что у него красивые ровные зубы.
– И «это», и «как бы», – подтверждает он.
Не могу понять свои чувства – с одной стороны, Николай мне скорее нравится, нравится, что он такой простой. Но есть во всём этом нечто незнакомое и пугающее.
Вот как только он произнёс: «…И «это», и «как бы», меня словно ткнули в солнечное сплетение – не ударили, нет, но внутри что-то дрогнуло.
Мужчина.
Я даже не привыкла особенно разговаривать с ними, не то что постоянно видеть под боком. Разве что речь идёт о дяде Севе, слесаре. Ну, или, дяде Косте – это сводный бабушкин брат, он нам чинит мебель. А бабушка всякий раз после этого наливает ему своей настойки личного приготовления, хотя при этом ворчит.
Или Алинин папа, когда он подвозит меня на машине.
Меня даже знобить слегка начинает – но тут возвращается мама и объявляет, что хочет в парк.
– А почему бы и нет, – ответил Николай. – Отличная погода.
И тут я понимаю, что устала думать и чувствовать, и вообще, что хотят пусть, то и делают.
Они неспешно прогуливаются по парку вдоль озера, а я бегаю впереди. Потом мы поехали центр, и Николай отвёл нас в кафе, где подавали японскую еду. Я попробовала суши. А потом ещё мне купили мороженое, и я сама могла выбрать три вкуса.
В общем, ничего плохого сказать не могу, тем более что мне никогда не покупали мороженое в рожке с шариками. У нас его просто нет, только в Лунино, но я бы никогда не стала у бабушки просить.
Потом, когда Николай отвёз нас с мамой домой, выходя из машины, я, конечно, сказала ему «спасибо» и улыбнулась. Мама пообещала подняться позже, а то я испугалась, что она может так и уехать обратно – а я ведь ей торт пекла.
– Иди, не беспокойся, – сказала мама.
Я с трудом донесла сначала до квартиры, а затем до кухни врученные мне пакеты с кучей пластиковых контейнеров (мама захватила кое-что угостить бабушку). Потом почувствовала страшную усталость и решила, никого не дожидаясь, завалиться спать – в любом случае, завтра мы собирались посидеть втроём, как обычная семья – я, мама и бабушка.
Глава 8
Теперь Новый год мы должны встречать с Николаем. Они вместе с мамой приезжают накануне, 30 декабря.
Я показываю маме книгу, которую получила в подарок на школьном чаепитии – и рассказываю, как учительница математики в костюме Снегурочки велела всем взяться за руки, а потом вдруг побежала вокруг ёлки, потянув всех за собой.
Но, конечно, не стала рассказывать, как мы, девочки, после чаепития заперлись в туалете на втором этаже, а мальчики выбежали на улицу и стали кидаться в открытое окно в нас снежками – а мы собирали снег с карниза и тоже кидались…
Когда прибежала классная руководительница и заставила открыть дверь, мы в своих праздничных платьях все промокли, а со стен, подоконника туалета и потолка стекала вода.
Мария Николаевна, прежде чем мальчики её заметили, тоже получила хороший заряд в лицо, и я, глядя на неё, не выдержала и расхохоталась.
Нас, конечно, после этого выставили из школы, но сначала заставили вытереть досуха пол в туалете.
При мысли о Николае моё сознание раздваивается. Вдруг общаться с ним дальше мне не понравится, ещё начнёт вести себя, как будто здесь главный. Был у нас такой однажды – приударял за бабушкой. Она ему и говорит: может, трубу в туалете тогда починишь?
Он весь раздулся от самодовольства, пришёл к нам, хлюпал носом и громко, развязно объявлял, возясь с инструментами: «Да, в этом доме не хватает мужика». И: «Распустились вы тут, некому за вас взяться». Хотя у нас всегда прибрано, а мужик этот, наоборот, был неряшливый сам. Но, наверное, считал себя большим подарком для нас всех. Ну, бабушка дождалась, когда он трубу починит – и отправила восвояси.
– А разве тебе не хочется иметь поклонника? – спросила я.
– Обойдёмся, – фыркнула бабушка. – Да и запомни, если мужчина начинает вести подобные речи, значит, грош ему цена. А такого и задаром не нужно.
Что, если, оказавшись среди нас, Николай тоже раздуется от самодовольства и начнёт говорить, что мы распустились?
Но как только Николай появляется, его присутствие завораживает меня против воли. Забыв о своих мрачных опасениях, я начинаю ходить за ним по пятам.
– Что вы делаете? – спрашиваю, когда он садится на корточки и щупает плинтуса.
– Твоя бабушка говорит, с телефонным шнуром что-то не так. Знаете, Алевтина Николаевна, я вниз спущусь за своими инструментами, они в машине, – обращается Николай, и вдруг начинает прыгать на одной ноге.
– А сейчас вы что делаете? – снова интересуюсь я.
– Ногу свело, – усмехается он.
– Марина, что ты, как маленькая, пристала к человеку, – ворчит бабушка.
Я поневоле конфужусь. Вспоминаю вдруг, как, по выражению нашей соседки, «стояла над душой» у дяди Лёни. Может, я и в самом деле что-то не то делаю?
– Коля, а креветки не забыл? – кричит из кухни мама, как только он возвращается в квартиру.
– Захватил их – вот, – отвечает Николай и помахивает прямо перед носом бабушки, которая в этот момент обувается, большой коробкой с огромными насекомоподобными существами.
– Что это? – в ужасе спрашивает бабушка, резко отодвигаясь вместе со стулом.
– Гигантские креветки – нам подарили друзья, – отвечает мама.
– Да ну вас, – выдыхает бабушка.
– А что, с фруктовым соусом сделаем – пальчики оближешь, – говорит мама с таким видом, будто ещё полгода назад не отвергала всё, что выглядело подозрительнее котлеты с картофельным пюре. Однажды мы покупали креветки – обычные, маленькие. Так когда, отварив, поставили их на стол, у мамы и бабушки был такой серьёзный вид, будто они собрались пройти по минному полю.
– А это что? – Я роюсь в привезенных ими пакетах и нахожу красивую металлическую коробку.
– Это настольная игра – будем играть.
Я в восторге.
– Коля, я оделась, – говорит бабушка.
– Да, Алевтина Николаевна – всё, Вероник, мы поехали на рынок.
– Чао.
И мама, и Николай странно дёргаются, словно собрались поцеловаться, но в последний момент удержались – после чего торопливо разбегаются в разные стороны.
На Новый год мама дарит мне две пары тёплых колготок, бабушка – юбку с шерстяной подкладкой, а ещё мне достаётся коробка яиц. Яйца шоколадные, «Киндер», а коробка картонная, как для обычных яиц – от мамы и Николая. Наверное, им это кажется забавным. Что же, они правы.
После полуночи бабушка ложится спать, а мы идём на горку, где уже собралось много народу. Николай пару раз скатился, а потом отошёл к маме, которая кататься не хотела – стоя наверху, я заметила, что они, уже никого не стесняясь, целуются. Ну, и ладно.
Я, улёгшись на живот и оттолкнувшись ногами, лечу вниз – до тех пор, пока не заваливаюсь ничком в сугроб. Кошусь на них – затем, помедлив, иду обратно на горку.
Глава 9
В понедельник, после того, как заканчиваются новогодние каникулы, в школу идти очень тяжело. А учитывая, что накануне вечером попрощалась с мамой, мне особенно грустно, ведь я знаю, что её не будет всю неделю или больше.
Ещё мне страшно не нравится яркий свет, который бьёт по глазам, как только ты попадаешь с тёмной улицы в здание школы.
– Я вчера напилась, – шепчет мне Люба, с которой я оказываюсь за одной партой на уроке словесности.
– Как это напилась?
– Мы гуляли с троюродным братом, он мне дал попробовать коктейль. Мне сначала понравилось, а потом… – Она обнимает себя за обеими руками и падает головой на парту.
С Любой всегда случается что-то необычное. Какой-то части меня даже немного завидно, что о себе я ничего такого не могу рассказать.
– А твоя мама не узнала?
– Ты что, никакого дня рождения бы тогда не было. Меня тошнило, а потом я до вечера боялась домой идти. Мне и сейчас как-то не по себе…
– Сходи к медсестре.
– А если она спросит что-нибудь? Нет, я лучше пойду умоюсь холодной водой. Только не говори вообще никому…
После урока я помогаю добраться Любе до туалета, а она, пока мы плетемся, в подробностях описывает все свои ощущения, и это смешно. Вообще-то Люба забавная, я часто так думала и раньше, хотя мы с ней никогда не дружили. Она пришла к нам в начале пятого класса и сразу не понравилась мне.