И коричневых выцветших строчек
Скрыта тайна Небесных Границ:
Мне знаком её ангельский почерк.
Те границы её неспроста
Византийская чернь забелила,
Отстранив нас от дали былинной
И волхвов Золотого Ведства…
Атмосфера христианских житий
С перепутьями страхов, сомнений?..
Вот, застигнув врага на пути,
Я мечом отбиваю каменья,
Заклинаю ветра не гудеть,
Не сдавая паюровым тучам
Белонебья полдённую треть
И… безлистно торчащие сучья…
Чья-то ночь неусыпной тоски
Стеарином расплылась по строкам…
– Не смотря ни на что, не смотри,…
Превращаясь в молитвенный кокон!..
Что скорбящий он знал о Любви,
Проживая убогим монахом,
Уязвимые чувства свои
Скрыв за чёрной материей страха?
Мне в подмогу – Языческий Бог!
И пускаю я вскачь вороного,
Ни в пример, удивляясь собой,
Что сражаться могу лишь по зову…
И канонами не удержать
Сердце воина и славянина!
Что ты тычешь мне пальцем в скрижаль,
Дух полей обвиняя в гордыне?
«Обойти эту книгу нельзя,
Как нельзя не дышать…»
Ну, ещё бы!
Мы ведь кто? – Дикари из трущобы,
Так похожие на поросят…
«…и читая под божьим лучом,
Чистый слог, ясный смысл ощущая,
Всех на свете любя и прощая,
С этой книгой ты вновь обречён
На любовь…»
Обречён ты на смерть
С этой книгой, о, жалкий плебей!
Отвернувшись, решил ты поддаться,
С крестоносицей зла обвенчаться,
Даже слова сказать не успев!
Подбежав по-собачьи к столу,
Куцым хвостиком нервно виляя,
Возлюбил ты врагов, полагаю,
За хорошую кость и глодая,
Род Сварожий обрёк на хулу…
Ты зовёшь меня, «друг»,
Отворить «гиацинтовый терем»? -
За кириллицей сладкой на звук,
Погружение действом проверить?
Но не внемлет обману душа,
Выбрав Радость, Простор и Свободу!
ТАНЦУЮЩИЙ ВОЛШЕБНИК
Зажги меня, танцующий волшебник!
Что может быть прекраснее, чем танец!
Небесный шёлк и вод лучистый глянец
Пришли под флейту в плавное движенье.
Расправились тяжёлые бутоны,
В ладонях лопуха искрят росинки
И в блеске том балеты насекомых
Легко импровизируют в ложбинке.
Над пёстрым тюлем музыки весёлой
Рассыпался пернатых звонкий щебет!
Зажги меня, танцующий волшебник,
Сплетя ветра в гудящую виолу.
Танцуй в лугах, танцуй на кромке неба,
Танцуют пусть с тобою даже звери…
Ситаром отзовётся каждый стебель,
В восходе превратясь в павлиньи перья…
Божественно! Но в свете постоянства
Мне не хватает капельки унынья,
Как сахара в чрезмерно пряном ястве
И разума над фразами пустыми.
И в этом волшебстве – я остываю,
Я выхожу потерянным из танца…
Нельзя безмерно счастьем наслаждаться,
Вино Любви, по чашам разливая.
АМУЛЕТЫ ЛЮБВИ
Лежат на груди, жарким сердцем согреты,
Хранящие память твои амулеты.
И тайна, что вложена в них неспроста,
Готова обжечь ледяные уста.
Мы помним о них в невесёлое время,
Когда не искрится истёршийся кремень,
Когда светлячок маяка не горит
И с болью столкнувшись, душа не болит.
Мы просто забыли… Да, просто забыли
С кем в прожитом времени счастливы были.
А памяти шторы раскрыть нелегко:
Желанье забвения в нас велико…
Не прячьте, о люди, свои амулеты!
Пусть будут они вашим сердцем согреты
И в трудное время вам дастся в сто крат,
Заместо холодных и блеклых наград!
ИЛЛЮСТРАЦИЯ №1
Проведите меня, люди добрые,
Коль не могут «святые отцы»,
Через веру в уродливых гоблинов
По горячим следам Лао Цзы,
Где свисает над городом-кладбищем
Сеть сплетённая рейх-пауком…
(и чего это Рихард по клавишам
расстучался стальным кулаком?..)
Подскажите мне, Силы-Архангелы,
Как в пути обойти эту топь…
Но, увы, Ваши яркие факелы
Превратились в огни Шапито…
Иль ослабли вы, Несокрушимые,
Что так часто теряется связь?..
…и орут полководцы плешивые
За трибуны когтями держась.
ОХОТОВЕДЧЕСКИЕ ЯМБЫ
Поверь, медведя, как известно,
Земля врагу не выдаёт.
… спасаться бегством? – бесполезно:
Лететь ему среди болот -
Что по тропе… Единым махом,
Нагнав, тебя собьёт он с ног.
Да ты и сам помрёшь от страха,
Охотоведенья знаток…
Начнёшь орать, да сыпать маты,
Крутить башкой – куда б залезть…
И тут уж не до виноватых,
Когда в глазах вскипает месть…
За всё и вся нам мстит природа:
Когтём, клыком, пожаром, тьмой,
Чтоб не могли найти мы брода
С трофеем шлёпая домой.
Но не престало извиняться
Царю земли перед слугой!
И вновь гремят в походном ранце
Подарки смерти за спиной.
Отдать под суд? Ага! КонЕЧно!
…и безнаказанный злодей,
Спустив курок ружья, беспечно
Опять стреляет в медведЕй.
ВОРИШКА
С глазами, как у дохлого ерша,
Шагал по краю острова воришка
Одетый в старомодное пальтишко
С дырявым карманОм без барыша.
На иве, на берёзе, на ольхе -
Листок с пятак… А значит, будет рыба…
И он её за хвост поймает, либо
Слюной давясь, свихнётся на ухе.
«О, чёрт возьми!.. На свеженьком плюще -
Помёт медведя: шапкой не прикроешь…
Ты что мне тут засаду, бурый, строишь?!..
Забыл кто шкуру спас твою?!.. Вааще-е-е!..»
А из кустов за ним уже глядят
Две пуговицы чёрных глаз звериных…
А так хотелось сбить себе перину
И устремиться в сон, через закат…
Пять деревень протопал вор, а зря…
Иссякли силы, голод гложет кости,
Притуплен ум, а нерв – гудит от злости…
Как вдруг – «мираж»: избёнка у бугра.
Дверь приоткрыта, в доме тишина,
Забор прогнил, а сад зарос бурьяном…
Невероятной магией обманут,
Он в дом вошёл и… рухнул у окна.
Был долог сон. Проснувшись на диване,
Перед собой увидел он дедка…
А тот ему: «Откушай молока…
Давай, вставай, сготовилася баня…
(а баня та едва была тепла)
Силёнок нет дрова колоть… Во дожил!..»
… и понял вор, что доброта дороже,
Чем медный цвет украденного зла.
ЗНАХАРКА
Идёт-бредёт сквозь вычуры лесов
Старушка – всем известная колдунья.
Идёт-бредёт на чей-то тайный зов,
О самом главном в жизни памятуя.
В коробочке на поясе у ней
Гремят четыре камешка от зверя…
Пойдёшь за ней и десять тысяч дней,
Не чудо ли, промчатся за неделю.
Ты многое поймёшь, идя вослед
Седой старухи, знахарки от Бога…
И страха нет, и боли тоже нет.
Есть только Солнце, Небо и Дорога.
А коль дойдёшь до домика её
( и пусть стоит он на куриных ножках ) -
Не устоишь, огнём заворожён,
Чтоб не спросить её о невозможном.
А вдруг она раскроет свой секрет,
В росе под утро собранный гербарий,
И разложив,… нащупает ответ,
Да пару слов своих ещё добавит?
Затем тебя посадит у печи,
Обдаст теплом, сомнения лишая
И пред огнём оплавленной свечи,
Погонит прочь того, кто так мешает.
Да я и сам глядел в её глаза,
В доверии отдавшись без остатка,
Дивясь тому, как та могла смотать
В один клубок презренные нападки.
Затем благодарил её, достав
Из партмане хрустящих пять «бумажек»…
Но знахарка, в замок, сомкнув уста,
Взглянула так, что страшно стало даже.
Я оробел и вышел на крыльцо…
Пугливый кот глядел из-за гвоздики
На то, как я кривил своё лицо,
Невесть кому, раздаривая фиги.
А надо мной кружилась мошкара,
Всё время целясь избранно и точно.
Недаром, видно, бабушка добра
Была в ответ, согласная помочь мне?
ВО ТЬМЕ ПРИВИТЫХ СЛОВ
Когда лишь ветер мог сорвать листок,
А молния – пронзить живую душу,
Вздымался в центре острова чертог,
Что полнился монахами. Послушны
Монахи были Слову. Купола
Манили их к высокому покою.
Нашли приют здесь бывшие изгои,
«сходя с ума», сгорая спрохвала.
Лишь колокол ударит на заре,
Как те уже с молитвою вставали…
А жизнь спустя, послушно отбывали
В потусторонний город – Назарет.
Легка ли доля? Вытеснив врагов
Из шатких мыслей, плача втихомолку,
Отдать пришлось намоленное – Волку
Мамай-орды, с товаром до краёв.
Средь голых стен печали не снести.
Гудели ветры… Лаяли с амвона,
Зверея от поклона до поклона,
Степные азиатские вожди.
Века прошли, пока не воссоздал
Народ свой мир под маковкой крестовой,
Забыв свои первейшие основы,
Он славил ложь и с ложью умирал
Во тьме и страсти злом привытых слов,
Усердно выдавая их за правду.
Загнав луч Солнца в чёрную лампаду,
Воссел на трон сикстинский богослов.
Так правил он, урода за уродом
Провозглашая ставленником зла,
Воцерковляя всякого козла
Служить его святейшеству в угоду.
И вот чертог, столетьем не тревожим,
Опять попал к хазарам под пяту…
И заражённый вирусом безбожья,
Боящийся шагнуть через черту,
Служитель культа звёзд не замечает,
Блукая в лабиринтах долгих снов…
«Я не готов. Ещё я не готов…», -
Пред образом он, молча, отвечает…
РАДУГА
Прочертилась без карандашей
Арка семицветная под тучей.
И с зеркальной радостью в душе,
Я спешу цветение озвучить,
Чтоб по-настоящему принять
Этот знак – спасенье миллионов;
Этот знак, что может воздымать
Из забвенья тысячи влюблённых.
Семь цветов – как семь чудес: они –
Окаём Всевидящего Ока…
Нам ли быть тенями перед Ним,
Обращаясь с Правдою жестоко?
Но сей мир – не создан для Высот
И светлеет радужное диво…
…жизнь пройдёт, но пусть она пройдёт
Семицветной радугой, красиво…
ВЧЕРАШНИЙ МАЛЬЧИК
Он говорил:
– Мне здесь завязан пуп.
Анисья-бабка сказками кормила.
И старый поп, что был на слово скуп,
Дымил вокруг меня своим кадилом.
Я – сын природы. В лёгком естестве
Мелькнуло детство, как за вздохом выдох.
И то, что я в лесу на бересте
Врезал ножом – почти уже не видно.
Я рос с травою, листьями, хвоёй,
Я вместе с рыбой в озере плескался
И незаметно в «таинство» своё
Плывущим в небе облаком вписался.
Промчались годы. Только и теперь
Я возвращаюсь выцветшими снами,
Открыв на миг незапертую дверь,
Как престарелый маг, за чудесами.
И мне тогда на ум приходит мысль,
Что жизнь свою я, в общем то и… прожил…
Теперь я кто?.. Зависим, глуп и лыс:
Сухой моллюск, что солнцем обезвожен…
Договорив, достал свои «ноль-пять»
И без закуски выбулькал, как воду:
Вчерашний мальчик жаждущий летать
И он же – зэк, шагнувший на свободу.
ЖОПАЧА
(из воспоминаний одного деревенского мужичка)
Мы исползали на задницах с ребятами
Все ближайшие поляны, хохоча…
До сих пор наверно там трава примятая
Помнит милую игрушку – «жопача».
Отбивали мы свой мяч ногами слабыми,
Что в промашке иногда трещала грудь.
Эх, крутились мы, от боли землю грабая,
Но играли, чтобы вдруг не соскользнуть
И не вылететь пинком под смех и возгласы,
Посрамлено уходя через поля…
По сю пору каракатицами ползая,
В этом деле мы – почти учителя…
Но до первого «мяча», до неприятностей…
И как в детстве, в шмоть изодраны «штаны»,
Совершённою ошибкою запятнаны,
Мы…
всё тою же игрой увлечены.
ПСИНА
Ну что ты смотришь жалостливо, псина
И ждёшь усердно взгляда моего?
В бездомности своей ты не спесива, -
Подобный нрав даётся нелегко.
В любых глазах ты ищешь только друга.
Впустить тебя – всё тоже, что предать:
Невиданною верностью напуган,
Тебя впустивший станет – выгонять,
А ты – скулить, искать предлог остаться,
Давясь слюной, раскрыв в улыбке пасть…
Не от того ль нам с Небом не связаться?
А коли так – не лучше ли пропасть?
Кому нужны неласковые люди:
Их пасмурные души – не отмыть…
А потому та псина кость добудет
Совсем не там, где надо бы добыть…
… И ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ
Дрозды-шустрецы облепили кусты
И шарообразною стаей кружатся
Над теми кустами, что были густы
От ягод, с которыми можно расстаться
Дня за два. А после – банальный итог:
Последняя ягода. Вот наказанье!
Останется только прочесть эпилог:
«Кому-то – урок, а кому-то – экзамен…»
Таятся повсюду свои сорняки,
Раскрыться в цветах не давая побегам.
И хочется крикнуть, что силы: «Беги!
Спасайся!..» Да только не все могут бегать.
Возможно ли это – от зла убежать? -
Поверь, оно всюду следит за тобою
И ждёт не дождётся, когда ты восстать
Решишься, Герой, приготовившись к бою.
Хватило минуты, чтоб снова начать,…
Зашторив полнеба пернатою сеткой.
Трещит под когтями ослабшая ветка:
Последнее птицам готова отдать..
ПОСЛЕПРАЗДНИЧНАЯ ВСТРЕЧА
Мир в хату, дед Иван! Не обессудь,
Что в Ильин День я всех кормил стихами.
А кое-кто, ты помнишь, «отдыхая»,
Меня готов был взглядом развернуть…
Стряхнув пыльцу бессонницы, я вновь
На полну грудь дышу таёжным краем,