— Вы все будете практиковаться друг на друге, мистер Финниган, — оборвала Симуса Макгонагалл. — И вам лучше не отвлекаться, если вы не хотите оставить мистера Томаса навсегда зайцем или белкой.
— Или хорьком, — не унимался Симус.
— Перестань! — обернулась Гермиона. — Это грубо!
Симус совершенно не считал, что это грубо — он широко усмехнулся и подмигнул Гермионе, но все-таки притих. Гарри вдруг почувствовал в пальцах острую резь, а затем услышал щелчок — и обнаружил, что перо треснуло напополам, а осколки глубоко впились в кожу. Гермиона ахнула, ярко-красная кровь закапала на пергамент, и Гарри заторможено уставился на то, как впитываются в желтоватую поверхность алые кляксы.
— Извините, — тупо пробормотал он, когда Макгонагалл тревожно окликнула его, и торопливо вытер руку о мантию, отмахнувшись от Гермионы, которая достала палочку, чтобы помочь.
Кровь. Если бы не его кровь, все было бы куда проще. Волдеморту так нужна была его кровь. Гарри сильнее сжал кулак, и красные капли выступили меж краев пореза с новой силой.
Гермиона упрямо зашептала что-то, и ранка стянулась сама собой. Гарри с раздражением снова вытер руку о мантию, но ничего не сказал.
Урок, после некоторой заминки, пошел своим чередом.
***
За завтраком в пятницу Гарри сел рядом с Джинни и даже нашел в себе силы завести с ней разговор. Обычно это она была той, кто тормошила его: каждое утро она садилась рядом и рассказывала обо всем подряд, никогда не вспоминая о том, что у неё уже был шестой курс и как именно он прошел. Кроме того, она помогала отбиваться от почты: писем хоть и стало меньше, но одна-две совы неизменно прилетали каждое утро. Иногда приходилось отбирать у однокурсников сладкие посылки — так Дин однажды чуть не съел присланные Гарри какой-то ушлой ведьмой пирожные, от которых за милю разило приворотным зельем.
— Кто теперь капитан команды? — спросил Гарри, накладывая себе в тарелку овсянку. Лицо Джинни просветлело.
— Ну, мы уже так давно не играли, — с энтузиазмом сказала она. — И, я думаю, никто не станет возражать, если капитаном снова будешь ты. Если, конечно, захочешь.
Гарри не был уверен, что хочет. Раньше он всегда с нетерпением ждал квиддича, а теперь даже не знал, сможет ли играть снова.
— А другие команды? — спросил он, чтобы не отвечать на вопрос, стоящий в карих глазах Джинни. Та хмыкнула.
— Я знаю, что Когтевран тренируется уже в понедельник. Пуффендуй пока собирает кандидатов на место ловца. У слизеринцев почти полностью сменится состав, и они снова будут проводить отборочные.
Слизеринцы. Гарри снова невольно посмотрел в сторону Малфоя. Он старался никогда не пялиться, и все же каждое утро неизменно находил взглядом. К чести Малфоя, тот держался горделиво и прямо: Гарри ни разу не видел, чтобы он говорил с кем-нибудь, но слизеринцы его не трогали. Что, впрочем, нельзя было сказать об учениках с других факультетов. Вспоминая пир по случаю первого сентября, Гарри прекрасно понимал, что, несмотря на примирительные речи преподавателей, очень многие студенты разделяли агрессивный настрой. Малфоя умудрялись задирать даже добродушные, согласно стереотипу, пуффендуйцы — каждый раз, проходя мимо, они отпускали в его адрес очень едкие и болезненные замечания. И, несмотря на похвальную стойкость, с которой Малфой встречал оскорбительные шепотки, он чах буквально на глазах, как тепличное растение, оказавшееся в дикой природе.
И при мыслях об этом Гарри становилось его невыносимо жалко.
— Гарри?
— А?
Джинни понимающе усмехнулась:
— Он больше не будет играть.
— Ты о ком? — спросил Гарри, хотя прекрасно понял, что Джинни просто проследила его взгляд. Забавно, но, глядя на Малфоя, он думал совсем не о квиддиче, а о том, как странно, что даже среди ребят со змеиного факультета всегда популярный и обласканный Малфой неожиданно стал чужаком. — Почему не будет?
— Потому что они его не возьмут, — Джинни склонилась ближе к Гарри. — Им ни к чему Пожиратель Смерти в команде. За них и так-то никто не болеет. Да и поделом.
Её голос прозвучал откровенно враждебно, и Гарри вопросительно нахмурился. Летом она, казалось, бредила квиддичем, как когда-то бредил Оливер Вуд, но сейчас в её словах звучал отнюдь не спортивный азарт.
И в этот самый момент, снова взглянув на Малфоя, Гарри напоролся на ответный взгляд. Малфой ни разу не смотрел на Гарри с начала года — по крайней мере, удавалось отвести глаза прежде, чем его могли заметить, но сейчас оказалось слишком поздно сбегать. Ноздри Малфоя затрепетали, он презрительно поднял левую бровь и на какой-то миг стал прежним. Показалось даже, будто сейчас он повернется к Крэббу или Гойлу и несомненно скажет о Гарри какую-нибудь гадость… Но Крэбба и Гойла не было рядом, а Малфой просто продолжал упрямо смотреть, словно играл с Гарри в «кто кого переглядит».
И Гарри сдался и отвёл глаза первым, сделав вид, что безумно увлечен своим завтраком.
***
Защиту от Темных искусств в этом году вела та самая женщина, которую на приветственном пиру заметил Рон: коротко стриженая, высокая и широкоплечая, она показалась Гарри знакомой, но он понятия не имел, где её видел. Жестким, грубым голосом она поздоровалась с учениками, назвала своё имя, и Гарри почему-то сразу понял: с ней лучше не шутить.
— Совсем недавно каждый из нас на собственной шкуре познал, что такое тёмные силы и как опасно не уметь им противостоять, — было первое, что она сказала, когда за ней захлопнулась дверь. — К счастью, в этот раз угрозы удалось избежать.
Гарри уже ожидал, что сейчас вновь заговорят про него, но профессор Баркер — так она представилась, — на него даже не взглянула.
— Я изучала программу предыдущих преподавателей школы. К моему большому сожалению, по большей части пробелы в ваших знаниях колоссальны. Практика и только практика — вот ключ к успеху при сдаче экзаменов. Я рада, что, вне зависимости от выбранной профессии, большинство из студентов указали защиту от тёмных искусств для дальнейшего изучения, и сейчас хочу понять, чего могу ждать от каждого из вас. Уберите перья, они вам сегодня не понадобятся. — Гермиона разочарованно вздохнула в ответ на это. — Я хочу, чтобы каждый в этом классе подготовил и продемонстрировал самое сложное из известных ему заклинаний.
Раздвинув мебель к стенам взмахом палочки, профессор Баркер приказала студентам выстроиться в очередь. Повскакивавшие со своих мест гриффиндорцы и Малфой теперь топтались посреди одной большой аудитории, и некоторые из них явно волновались больше, чем стоило. Профессор нетерпеливым жестом поманила их к себе.
— Ну? Кто готов?
Невилл, вопреки обыкновению, вызвался первым. Внезапно он продемонстрировал отличное владение заклинанием «Протего», а следом за ним тут же вышел Дин и вызвал целый рой пчел, который профессор Баркер, не шевельнув бровью, тут же заключила в прозрачный пузырь, медленно поднявшийся под потолок. Все это время Гарри пытался вспомнить, что именно он может показать, но в голове его царила ватная пустота, постепенно перерастающая в тревогу. Рон, стоявший за ним, пихнул его локтем в плечо и ухмыльнулся:
— Патронус, да?
Этот невинный вопрос, заданный заговорщицким тоном, прозвучал почти спасительно. Нелепо, что эта мысль не пришла Гарри в голову сразу, ведь раньше Патронус оказался бы первым, что он вспомнил. Но проще всего было сделать вид, что Рон угадал, поэтому, когда настала его очередь, Гарри кивнул другу и сделал шаг вперед, ближе к преподавательнице.
— Экспекто Патронум!
Серебристый олень спрыгнул с кончика его волшебной палочки и любопытно склонил увенчанную рогами голову. Молочная дымка, из которой он состоял, рябила; олень грациозно вскочил на одну из парт, а затем растаял так же быстро, как и появился, отчего внутри у Гарри что-то оборвалось.
Он не должен был исчезнуть так скоро.
Впрочем, никто, кроме самого Гарри, не заметил подвоха: Гермиона заулыбалась, Симус засвистел, вложив в рот два пальца, а холодный взгляд преподавательницы никак не изменился.
— Следующий! — всё, что она сказала, и Гарри отошел в сторону, с ухающим в груди сердцем наблюдая, как выполняют задание его однокурсники.
Когда, наконец, выступил Симус — он попытался использовать дезиллюминационные чары, но исчез лишь наполовину и стал похож на полупрозрачную яичницу, — в опустевший центр класса вышел Малфой. Гермиона, прислонившаяся к парте рядом с Гарри, тревожно прикусила губу.
— Прошу, — произнесла профессор, жестом предложив Малфою продолжать. Но вместо того, чтобы достать палочку, тот сказал:
— Боюсь, я не имею права продемонстрировать самые сложные из известных мне заклинаний.
Симус громко хмыкнул, но Гарри заметил, как Гермиона нахмурилась. Профессор Баркер несколько мгновений сверлила Малфоя взглядом.
— Позвольте узнать, по какой причине?
Гарри заметил, как Лаванда и Парвати переглянулись между собой.
— Как, по-вашему, что именно я должен показать? — медленно поинтересовался Малфой. — Империус? Адское пламя? Трансмогрифианскую пытку? Или, может быть, Смертельное…
— Достаточно, — перебила профессор Баркер, и Гарри увидел, как блеснули её глаза, но не понял, что это была за эмоция. — В классе данные чары более чем неуместны, мистер Малфой, я полагаю? — и она будто бы мгновенно утратила к нему интерес. Малфой только фыркнул. — Демонстрация окончена, все подойдите ближе. Я увидела достаточно интересных заклинаний, но теперь мы с вами пойдем по порядку…
— Гермиона, да что не так? — воскликнул Рон, когда они втроем покинули класс, вдосталь намахавшись палочками. Отрабатывали Инкарцеро — и хотя большинство студентов прекрасно знали эти чары, у Гарри сложилось впечатление, что профессор Баркер никем из них не довольна.
— Да как ты не понимаешь! — Гермиона раздраженно тряхнула волосами. — Ты вообще слышал, что сказал Малфой?
— Публично расписался в том, что он темный маг?
Гарри, на ходу рассматривающий каменную стену в подпалинах, сухо поправил:
— Он сказал, что не имеет права продемонстрировать самые сложные чары, которые знает.
— И перечислил их! Он как будто… нарывается, понимаете?
Рон презрительно фыркнул.
— Ну и что? Его и так все ненавидят. Может, он надеялся, что мы его испугаемся или вроде того. Но лично я бы с удовольствием вмазал хорьку пару раз для профилактики, чтобы больше не раскрывал свой грязный рот.
— Может, — безразлично предположил Гарри, — он хочет, чтобы его исключили?
Рон пожал плечами. Стайка первокурсников с Пуффендуя обогнала их у анфилады, и Гарри поймал несколько любопытных взглядов.
— Ну и что?
— «Ну и что»? Рон, ты что, ничего не видишь? Вражда между факультетами стала только хуже! Дамблдор всегда говорил, что мы должны объединиться перед лицом опасности, но эта опасность только рассорила нас ещё больше!
— Напомнить тебе, почему?
Гарри замедлил шаги, постаравшись отстать от своих спорящих друзей, и ему это легко удалось. Он пошёл вдоль колонн, рассматривая внутренний двор Хогвартса, и в голове у него неприятно звенело. Он не хотел думать о том, что сказал Малфой, или о взаимоотношениях факультетов. Да и вообще ничего не хотел — усталость то и дело наваливалась на него таким тяжелым грузом, что хотелось только сесть и пялиться в никуда.
Какая-то когтевранка помахала ему со скамейки, её каштановые волосы золотились в свете солнца. Гарри попытался натянуть на лицо улыбку, но не смог — и просто отвернулся.
***
Сложнее всего оказалось отмазаться от Слизнорта.
Если другие преподаватели старались относиться к Гарри, как к любому другому студенту, профессор зельеварения расцветал, стоило ему появиться в поле его зрения. Все остальные для него буквально исчезали, и он каждый урок суетился вокруг Гарри, не давая сосредоточиться на задании. Впрочем, и до результата ему дела тоже не было — Гарри мог варить откровенную дрянь и получать за неё баллы для своего факультета. Гермиону, которая не ходила на зелья, но все время спрашивала, что в этот раз проходили, это невероятно раздражало, а вот Рон наслаждался лучами славы, которые ему перепадали — Слизнорт не спешил критиковать «лучшего друга и соратника Гарри Поттера» за дурно сваренный эликсир.
— Так вот как чувствовали себя слизеринцы все пять лет! — с мстительным удовольствием заявил Рон на третьем занятии, небрежно плюхая жабью печёнку в зелье против ожогов. — Начинаю жалеть, что Слизнорт не преподавал всё это время вместо Снейпа.
Гарри вздрогнул при упоминании этого имени, но ничего не ответил. Воспоминание о Снейпе, как и любое другое воспоминание о тех временах, вызывало у него зудящую, мерзкую дрожь по позвоночнику.
Рон бросил в зелье горсть саламандровых чешуек, и оно зашипело, угрожающе пузырясь.
— Мистер Уизли! — Слизнорт, конечно, оказался тут как тут, и Гарри невольно отодвинулся, давая ему заглянуть в котёл Рона. — Не так много чешуи, пожалуйста. Гарри, мальчик мой, я никогда прежде не встречал такого насыщенно фиолетового цвета у этого зелья! Кстати, не видел тебя на первом собрании Клуба в этом году, надеюсь, сегодня вечером я могу рассчитывать на твоё присутствие?
Гарри сглотнул. Меньше всего ему хотелось возвращаться в «Клуб Слизней» и делать вид, что ему интересны все эти разговоры. К тому же, Джинни сказала, что на первой встрече каким-то таинственным образом оказалась пара журналистов.
— Я не думаю… У меня много домашней работы по трансфигурации… — промямлил Гарри, но Слизнорт лишь добродушно отмахнулся.
— Не стоит волноваться об этом, Гарри. Я поговорю с профессором Макгонагалл. Сегодня в восемь в моём кабинете, никакие отговорки не принимаются.
И он пошел по классу дальше, не давая Гарри даже шанса возразить. Тот раздраженно выдохнул и бросил в свое зелье ложку порошка из костей кита.
— Да брось, дружище, ну сходишь один раз, что такого? — попытался ободрить его Рон. — А потом, глядишь, он от тебя и отвяжется…
Не отвяжется, подумал Гарри вечером, поднимаясь по лестнице на седьмой этаж. В это время тут никого не было, хотя в замке ещё кипела жизнь: большинство студентов уже разбрелись по гостиным или досиживали свое время в библиотеке. Надо было вообще проигнорировать Слизнорта, ну обиделся бы — какая, нахрен, разница?
Поднявшись по винтовой лестнице, Гарри остановился на нужной ему площадке. Где-то вдали слышались голоса и звуки странной музыки: вечеринка давно уже началась. Гарри опустил взгляд на свои старые футболку и джинсы, которые не озаботился сменить на что-то приличное, а потом, как сомнамбула, двинулся выше.
Коридор на восьмом этаже дольше других оставался закрытым. В то время, как те или иные части Хогвартса, наконец, открывались — пусть не полностью восстановленные, но всё же безопасные — проход напротив Выручай-комнаты оставался перегорожен. Не раз и не два Гарри порывался сходить туда — он сам не знал, зачем именно, просто тянуло. Но говорить об этом друзьям не хотелось, а, как правило, один он не оставался. Рядом всегда был кто-нибудь: Рон и Гермиона, или Джинни, или кто-то из однокурсников — или просто любопытствующие, которых, несмотря на то, что время шло, не становилось меньше.
С приближением к тому самому коридору шаг против воли становился все медленнее и тише. Кто-то — наверное, Флитвик, — на повороте натянул мерцающие волшебные ленты. Гарри понятия не имел, подают ли они какой-нибудь сигнал о вторжении или сделаны просто в качестве предупреждения, но всё же решил рискнуть и просто пробрался под ними, согнувшись в три погибели и чудом не зацепив ни одну.
Коридор перед Выручай-Комнатой был весь чёрный. Пламя облизнуло стены и пол, оставив следы, которые Филч безуспешно пытался отмыть — тут и там виднелись характерные разводы от его швабры. Впрочем, Гарри бы рассматривал их дольше, но в коридоре он оказался не один.
— Ты решил перейти от наблюдения к преследованию?
Гарри вздрогнул, когда высокая фигура отделилась от закопчённой стены, складывая на груди руки. Драко Малфой смотрел на него с раздражением, и его верхняя губа нервно подёргивалась, но внимание Гарри куда больше привлекли тёмные, почти чёрные круги под его глазами.