Братья, поставив кружки с недопитым кофе, пригладили свою взъерошенную шерстку, сели в машину, завели мотор… И остановились. Посмотрели друг на друга таким взглядом, словно только что очнулись от гипноза и теперь пытались осознать, что же с ними произошло во время транса. Вся идея им вмиг показалось нелепой и бессмысленной. Они вспомнили, как Сплендид застал их врасплох, выйдя в неожиданный момент из каморки, и как этот же летяга едва не угробил их грузовик и их самих. В грудь обоим кольнуло чувство запоздалой мести, а потом они вспомнили, как они же сами ему и отомстили. От таких мыслей им сразу стало легче, и Лифти с Шифти уже собирались вернуться, как вдруг оба услышали внутри себя голос, ни женский, ни мужской, ни сердитый, ни спокойный: «А как же Сплендид? Он умирает. Какие же вы несчастные… Вы звери». Последняя фраза сильно ударила в голову грабителям, она их преследовала, словно заклинание или проклятие. Братья снова посмотрели друг на друга. Теперь их намерение поехать за супергероем усилилась, и они сами не поняли, как сняли сцепление и уже ехали по шоссе в сторону того самого фонаря, где они оставили свою жертву.
— Вот! Вот он, этот столб! — крикнул Хитрюга, указывая пальцем на цель.
— Вижу, — мрачно ответил Ворюга и стал тормозить.
Грузовик остановился, и еноты вылезли наружу. Здесь их решительность угасла, как свеча. Они тупо встали на месте, не решаясь подойти ближе, даже спрятались за грузовой отсек, чтобы не видеть этот столб. Однако их снова начало терзать это самое непонятное чувство, подталкивавшее их на совершение поступка, на который братья даже в самых смелых мечтах не решились бы. Посмотрев друг на друга, они одновременно вздохнули и подошли к Сплендиду.
И их тут же едва не вырвало. Еще бы, то, что они увидели, было выше их ожиданий. Сплендид лежал в такой же позе, в какой его оставили, то есть руки были заведены за голову и скованы наручниками за фонарный столб. Голова неестественно наклонилась набок, из приоткрытого рта текла запекшаяся кровь. Раны уже нагноились вовсю, одну десятую часть тела покрыла гниль, из-за чего от супергероя несло протухшим мясом, а над ним уже летали мухи. Из вспоротого желудка на землю свисали кишки, желудок и куски кожи. Перепонок уже почти не было, вместо них были какие-то лохмотья. Лицо, если кровавое месиво вперемежку с глазным яблоком можно было назвать таким образом, было абсолютно бело. В общем, состояние белки-летяги было жалким и плачевным, и было бы глупо считать, что он еще жив.
— Я не могу поверить, — сказал Лифти. — Это что? Это мы его так..?
— Похоже, да, — таким же тоном ответил Шифти.
— Твою мать, — енот без шляпы схватился за голову. — Мы — убийцы! Мы убили его! Шифти, что же мы наделали?!
— Я и сам уже все понял… Екорный бабай, неужели мы и вправду убили его?
Тут тело Сплендида дернулось, привстало, и из горла героя послышался стон. Это испугало братьев, они вскрикнули и попятились назад. Между тем Великолепный открыл свой целый глаз и стал искать им прибывших гостей. Уловив их взглядом, он пять минут пристально смотрел на них. Еноты прочитали тот же немой укор и жалость к ним, что была тогда перед стрельбой. И они окончательно осознали, насколько они были тогда ужасны. Последняя фраза, произнесенная летягой перед «смертью» и мучившая их весь вечер, вдруг стала ясной как день. В эту минуту Сплендид, простонав от боли, осел, обмяк и вновь потерял сознание. Это привело Ворюгу и Хитрюгу в чувство.
— Он еще жив, — прошептал енот без шляпы. — Что будем делать?
— А что ты предлагаешь?
— Может, скорую вызовем?
— Ага, щас, только шнурки завяжу, — Шифти даже в состоянии шока был в своем репертуаре. — А откуда мы позвоним? Ты взял с собой телефон?
— Нет, а ты?
— Дурак, я тоже не взял. И даже если бы мы взяли, нас бы все равно заставили прийти на опознание, а потом заподозрили бы в избиении. Смекаешь?
— Ну, а что же тогда делать?
— Что делать, что делать… Тащить к себе домой, вот что!
Лифти недоуменно посмотрел на брата.
— Ты с ума сошел?
— У тебя есть иные варианты?
— Я не о том, я…
— Твою мать, тогда что? Бросить его здесь? Знаешь, я бы с радостью, да только вот… Только… — Ворюга стал корчиться, как будто был не в силах произнести эти слова. — Только вот совесть меня замучает! Ф-фух, все-таки сказал.
Эта фраза прозвучала в ушах младшего енота как гром среди ясного неба. Еще никогда он не слышал ничего подобного от Шифти, и уж тем более сам бы ни за что такое не произнес бы.
— Че встал, как придурок? — енот в шляпе пощелкал пальцами перед глазами брата. – Але, очнись! Помоги мне перетащить его в грузовик.
— Но…
— Если ты скажешь еще хотя бы одно слово поперек, я за себя не ручаюсь, — глаза Шифти грозно сверкнули. — Понял? Отлично. Ты бери его за руки, а я — за ноги. Раз, два, взяли!
Еноты отстегнули летягу от столба, подняли и потащили в грузовик. Сплендид оказался на редкость тяжелым, пару раз воришки хотели бросить его, но внутренний голос подгонял их и подстегивал их чувства. В конце концов, тело было благополучно погружено в грузовой отсек машины и скрыт балдахином, чтобы не пахло. Сами братья завели мотор и дали газу домой. Они еще не представляли себе, как они будут лечить свою жертву, но, во всяком случае, у них камень с души отлег — совесть перестала мучить их.
========== … и раскаяние ==========
Приехав к себе домой, Лифти и Шифти открыли багажный отсек, скинули балдахин и еще раз посмотрели на тело Сплендида. Оно было жалким, все в крови, грязи, гное и немного в гнили. Плюс ко всему за все время поездки запах от тела каким-то образом просочился сквозь парусину и испоганил весь воздух внутри машины. При таком раскладе братья не решались даже притронуться к телу, очень уж противно оно было на ощупь. И, естественно, было неясно, что нужно делать в первую очередь: куда класть, что делать с ранами, насколько бдительно следить за пациентом и так далее и тому подобное. Хитрюга посмотрел на старшего брата. Тот понял взгляд, но не знал, что и ответить.
— Я вот тут вспомнил, — начал тут енот без шляпы. — Когда мы еще с тобой мелкими были…
— Ага, ты еще тогда увлекался чтением, — прервал его Шифти.
— Да. Так вот, я как-то читал, что для правильного лечения рану нужно промыть и про… Проде… Про-де-зин-фи-ци-ро-вать, во.
— Чего? — видимо, Ворюга решил сегодня изрядно потупить.
— Ну отмыть, помазать какой-нибудь ерундой, чтобы не было грязи, и чтобы инфекция не проникла внутрь. Иначе может случиться что угодно, от гниения до заражения крови. Понимаешь?
С минуту в воздухе висела гробовая тишина. Оба брата пристально смотрели друг на друга, Шифти пытался найти хотя бы какую-нибудь искру прежнего Хитрюги, вороватого, хитрого и во всем подражающим ему, старшему из близнецов.
— И когда это ты таким ботаном стал? — енот в шляпе закатил глаза. — Я-то все думал, что медицина — это прерогатива Сниффлса. Ладно, давай-ка лучше помоги мне тело вытащить. Поступим так: ты кладешь этого вот типа в ванную, а я поеду, наведаюсь к Петунии.
— Почему именно к этой скунсихе? — удивился Лифти, оттаскивая Сплендида от грузовика.
— Ну она же у нас типа гигеноманка. Хотя небольшая чистка запасов мыла и прочей фигни ей не навредит. Хорошо, я поехал. Скоро вернусь.
И, хлопнув дверью, Ворюга тронулся в сторону города, оставляя младшего брата наедине с полуживым летягой. Тот постоял с минуту, не решаясь опять притронуться к окровавленному телу, но потом он тяжело вздохнул, ухватил жертву за руки и потащил к дому. При этом на траве и на дорожке оставался приличный след от крови. Как только Лифти донес Сплендида до входной двери, он сел на крыльцо передохнуть, уложив героя рядом с собой, поскольку одному тащить летягу было еще тяжелее, чем на пару с Шифти. В голове у него сейчас было пусто и тяжело. Он просто смотрел куда-то вперед, в лесок, располагавшийся неподалеку. Сейчас, в такое время, енот мог разглядеть каждый листик, колыхавшийся от легкого ветерка, каждую веточку, каждый ствол. Еще никогда раньше он не любовался природой. «Вот было бы здорово, — подумал про себя Хитрюга. — Если бы все листья там были долларами, а сами деревья — золотые…».
Он посмотрел еще раз на Великолепного. Тот лежал со сложенными на груди руками и медленно, ровно дышал. Если бы не кровь, гной и ошметки плоти, то можно было подумать, что летяга просто спит. В грудь енота без шляпы что-то больно кольнуло, горло сперло от горького комка, а на глаза стали медленно наворачиваться слезы. На душе начали скрестись кошки, казалось бы, еще чуть-чуть, и Хитрюга бы заревел, как девчонка от любой убитой миловидной зверушки. Но тут младший близнец очнулся, взял себя в руки, проглотил комок в горле, снова подхватил Сплендида за подмышки и занес в дом. Чуть погодя енот уже клал белку в ванную, в очередной раз удивляясь габаритам супергероя, ибо тот из-за своего большого роста попросту не влезал туда, приходилось класть его в полулежащую позу.
— Ну, где же этот олух? — ругался Лифти, поочередно кладя ноги героя. — И долго ли мне придется тут торчать?
— Але, я тут, — послышался сзади голос Ворюги.
— О, отлично! — енот без шляпы сказал это таким голосом, что было непонятно, то ли это была ирония, то ли настоящая радость. — Что так долго? Я уж подумал было, что тебя в обезьянник сунули.
— Задержался я, — буркнул Шифти. — Петуния, как оказалось, спит очень чутко, пришлось воспользоваться старой доброй битой. Плюс я заскочил в один продуктовый магазинчик, жратвы принес. А то у нас дома шаром покати, лично же я проголодался после это поездки.
— А главное-то ты добыл? Мыла, дезинфицирующие средства?
— Нет, блин, я про них забыл! Конечно, достал. Они в машине, можешь забирать и мыть героя.
— Че?
— Что слышал. Я пошел жрать.
— Стой, стой, стой, — Хитрюга взял своего брата за плечо. — Слушай сюда, я сейчас не пойду назад на улицу. Я сам устал, я тоже хочу жрать, я тащил этого летягу в ванную. Думаешь, это легко — нести такого громадного и тяжеленого супергероя?
— Но-но-но, ты чего так разошелся-то? — енот в шляпе не в шутку испугался взгляда своего брата. — Ладно, сейчас принесу.
— Отлично. И мыть его тоже будешь ты!
— Что за..?
— Пристрелю в лоб, падла! — Лифти закричал, достал пистолет и нацелил дуло на лицо Шифти.
И этим поступком он второй раз испугал старшего брата. Поняв, что у Хитрюги нервный срыв, и это надолго, Ворюга решил оставить енота без шляпы в покое и сделать так, как он сказал. Поэтому он примирительно поднял руки и ушел разбирать сворованные чистящие средства.
*****
— Лифти, ты спишь?
— Уже нет. Ты чего так громко и долго мыл?
— Падал я. Вода на кафель пролилась, пришлось еще и полы мыть. Я еще и глаз себе разбил, как видишь.
Шифти уселся на свою постель и посмотрел целым глазом на брата. Ни злобно, ни с ноткой братской любви, ни с иронией. Как будто он и не замечал своего младшего вообще, а смотрел сквозь него. Этот взгляд не очень понравился Лифти. Он встал, потянулся и сел рядом. Толкнул. Ноль реакции. Енот без шляпы решил больше не дергать Ворюгу, поскольку все-таки побаивался неоднозначной и бурной реакции. Он посмотрел туда, куда смотрел енот в шляпе. Так они просидели добрых два часа, не двигаясь, не говоря друг другу ни слова, затаив дыхание. Только и были слышны шумные вздохи вспоротого горла Сплендида, уложенного на раскладушку в другой комнате. Наконец Шифти вздохнул и заговорил:
— Слушай, а вот что мы делаем?
— Что? — переспросил Лифти.
— Что вот мы сейчас делаем? Летяга нам вроде как враг. Очнется. И если узнает нас, при первой возможности сдаст копам, чует моя жопа.
— Но ведь мы его так избили. Едва не убили.
— И герой получил по заслугам.
— За что?
— За то, что постоянно колотил нас, когда подлавливал на краже.
— А ты вот никогда не задумывался, что наше поведение — аморально? — вдруг выдал Хитрюга. — Мы ведь крадем чужие вещи, лишаем других средств к существованию. А почему мы стали ворами?
Ворюга пристально взглянул на брата. Он буквально не узнавал его. То енот без шляпы начинает учить его медицине, то вдруг заговорил о морали. И это очень злило Ворюгу. А все потому, думал, что, как и во всех семьях, Лифти получал больше ласки от родителей, больше слушал их и старался во всем помогать им, был любимчиком в отличие от него самого. Во всяком случае, ему так казалось. Он-то практически никогда не старался быть похожим, не слушал никого, хотя требовал внимания к себе и почтения, старался быть во всем главным. Тут он вспомнил свою первую украденную вещь — мамину брошь, которую он потом продал на школьной ярмарке за приличную сумму. Тогда мама его так ругала… «Блин, что за ерунда? — подумал Шифти. — Получается, это я плохой, а не Сплендид? Е-мое, да что же с моим братом творится-то…».
— Шифти? — Хитрюга помахал рукой перед глазами брата. — С тобой все хорошо?
— С каких это пор ты меня стал учить правилам поведения в обществе? — грозно прошептал енот в шляпе. — С каких это пор ты стал меня ругать, как наша с тобой мать? Что, решил в Сплендида поиграть, да? Что же это с тобой стало?
— А что со мной стало? — не понял младший.
— С тобой случилось то, что ты стал разговаривать как этот вот синий ублюдок! — закричал Ворюга, потом вдруг что-то понял, засмеялся и схватился за голову: — Как же я раньше этого не понимал! Он на тебя воздействовал, и мне плевать как: уговорами, гипнозом, угрозами — главное, что ты вдруг решил стать хорошеньким! Но меня в это не втянешь! Я был вором, есть и буду им! А этого вот подонка я сейчас же вышвырну на улицу, пусть сдохнет наконец!!!
С этими словами Шифти соскочил с дивана и почти бегом пошел в комнату, где лежал Сплендид. В голове его твердо засело намерение выкинуть летягу куда подальше: в лес, к тому фонарному столбу, не важно, лишь бы больше не видеть и не знать его. И вот когда Ворюга уже подошел к герою совсем близко, собрался было ухватить его и бросить в окно, то вдруг почувствовал, как Лифти схватил его за плечо, с силой отпихнул назад и встал между ним и Великолепным. Младший енот был настроен не менее решительно. Он сжал руки в кулаки, встал в боевую позицию и выжидающе посмотрел на брата, готовясь к защите.
— Ты че, совсем офонарел? — удивился Шифти. — Не стой на пути, дай пройти!
— Нет, не дам! — Хитрюга не сдвинулся с места.
— Он же наш враг, тупица! Он нас бил и сажал в обезьянник! — попытался напомнить ему старший брат.
— Знаешь, я тут проанализировал все наши с тобой действия и действия этого летяги, и пришел к такому интересному выводу: он поступал правильно! А мы только и делали, что грабили, обворовывали и обманывали честных зверушек! Плюс мы едва не убили Сплендида. Лично для меня это уже слишком! Я больше не собираюсь так поступать!
— Хорошо, братец, как знаешь, но я его все равно вышвырну на улицу. Дай мне сделать это!
— Только через мой труп!!!
Старший енот понял, что с братом спорить уже бесполезно. Его крайне разозлила речь брата о правильном поведении. Он угрожающе надвинулся на Лифти, но тот только грудь выпятил вперед, закрывая своей маленькой спинкой тело больного. Тогда Шифти подошел к Хитрюге вплотную и как следует влепил кулаком по носу, за что сразу же получил два удара в ответ: один — в целый глаз, а другой — аккурат промеж ног. От нахлынувшей боли енот в шляпе застонал и встал на колени. Он ожидал получить еще удары, но брат стоял неподвижно, явно не намереваясь атаковать, только защищать. Тогда старший брат встал, посмотрел презрительно на Лифти (что далось ему с трудом, ибо оба глаза были выбиты), плюнул ему под ноги и сказал:
— Знаешь что, пошел-ка ты в задницу. Теперь я все понял. Ты решил стать хорошеньким и меня в это же дерьмо втянуть. Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что Сплендид — твой кумир, ради которого ты пойдешь на все. Не хочу больше об тебя свои руки марать, больно мне надо. Сохраню лучше я свои пальцы для дальнейшего грабежа. Коли хочешь лечить этого синерожого — лечи, флаг тебе в руки. Но ко мне ты больше не подходи и старайся не попадаться мне на глаза. Видеть тебя я больше не могу. Мой брат не такой. Прощай!