— Я не понял ничего из того, что было в середине, — честно сказал Силгвир. — Про магию. Я даже слов таких не знаю.
Рагот долго смотрел на него с непонятным выражением, но потом с явной безнадежностью отвел взгляд.
— Ты говорил, ты проведешь меня в лучшую из библиотек после самого Апокрифа? Тебе стоило бы воспользоваться случаем своего пребывания там. Zu’u los zopaak zosweypovaas do aamvon hi.
— Лучшую в Скайриме, — деликатно поправил Силгвир. Он понятия не имел, что подразумевал Рагот под сложной фразой на драконьем, но справедливо подозревал, что лестного в ней было немного. Впрочем, его это ничуть не задело; магические дела он полностью доверял магам, полагая, что в подобном ремесле лесному охотнику делать нечего.
Драконий жрец неслышно вздохнул.
— Kriid kent mindok nahkriin, nuz kriid mindahnu ahrk vahruktnu?.. Целестиалы превращают законы чести в нелепое посмешище, и мои руки связаны. Собери свои вещи и приготовься, маленький эльф; я выполнил свои неотложные обязанности в Форелхосте, и когда моё оружие вернётся ко мне — я буду готов продолжить путь.
Собираться долго не пришлось — как всякий босмер, Силгвир не считал нужным носить с собой тысячи вещей, как это делали люди, уходя из городов. Будь он в Грахтвуде или Гриншейде, и вовсе обошёлся бы без походного мешка — там всё необходимое предоставлял лес, вековечная Зелень. В скайримских краях, конечно, подобная смелость была бы самоубийственной.
Тем более, вряд ли Рагот похвалил бы его за поедание драугров, даже если бы Силгвир рискнул взять четырехтысячелетнюю мертвечину в рот.
— Могу я увидеть твоё оружие? — спросил лучник, с любопытством приподняв кончики ушей. То, что находил он в горстках праха, остававшихся после драконьих жрецов, в его понимании не относилось к древним могущественным артефактам… или, по крайней мере, не было более пригодно к употреблению.
Но Атмора не знала гибельного дыхания Времени. Равно как и выкованные на ней клинки.
Рагот ответил не сразу, но Силгвир был готов поклясться, что взгляд его на крошечную толику потеплел. Всякий воин влюблен в своё оружие, и подобное почтение и внимание Меч Исмира не мог пропустить.
— Оно здесь, но не сейчас, Довакиин. Я скрыл его в парадоксальных узлах Ака, зашифровав мнемическим кодом ТАЛ, который тогда еще уже не существовал, и только стоящий в Оке Поломки — или минутехник — или Исмир — мог назвать его. Но я знал колдунов Харальда. Неучи и трусы, они не рискнули бы ступить и шагу даже в мемоспоры Прорыва, где каждая нота может растереть упорядоченную сущность в кровавую пыль поломанных замыслов.
— Надеюсь, ты не станешь делать этого сейчас, — осторожно заметил Силгвир. Ему казалось, что любой здравомыслящий человек не стал бы этого делать, зная, что ему грозит нечто подобное.
— Мне не придется. На самом деле, это очень просто, когда уже сделано. Ты просто думаешь вот так…
Великий Дракон вздрогнул, неохотно разворачивая спутанные кольца, и зыбь, прошедшую по Времени, ощутил даже его молодой сын. Время расступалось, обнажая врезавшиеся друг в друга, сплавленные друг с другом пласты мгновений и дестабилизированные потоки; обнажая Послерассветность, полную искристого тумана Зари…
…и силу-верность-холод, заключенные в ней.
Рагот протянул руку, касаясь еще-уже-незримого, и дешифрованный межвременной карман растаял, возвращая хранимое полноправному хозяину.
Потоки магии, чуть светящиеся от замкнутой в кольцо энергии, поддерживали в воздухе атморский доспех, клинок и посох, и Силгвир не мог оторвать от них взгляда.
Они были прекрасны.
Они были совершенны.
Рагот почти что ласково провел ладонью по наплечнику, выполненному в виде оскаленной драконьей пасти, что, видимо, служила защитой от скользящих ударов по плечу в шею. Доспех отозвался, осветился призрачным многоцветьем магических линий Аспекта Дракона — Силгвир не узнал узора; видимо, волшебство брони Рагота было иным, нежели колдовская защита мираковского Крика. Он не узнал и металла, скрепляющего пластины из драконьей чешуи — был ли то металл или вовсе зачарованный атморский сталгрим?..
— Это чешуя Sahqosik, Красной Руны, — гордо произнес Рагот. — Это лишь сокращенное ее имя, но если бы я рассказывал на тамриэлике о ее Эльнофекс-имени, это заняло бы у меня столько же, сколько плыли корабли Исграмора от Атморы к Скайриму. Мне больно расставаться со своим доспехом, едва прикоснувшись к нему. Проклятье миру, где я должен прятаться, словно трусливый предатель! Скоро мы Поговорим железом и кровью, как подобает.
Меч ровно сверкнул в руке Рагота белой атморской сталью — и линии света, соткав на лезвии сложный узор, растаяли без следа. Только ощущение осталось: неумолимой угрозы; угрозы сродни такой, когда только близится ночной шторм, но море уже утром дышит тревожным холодным бризом в лицо любопытному страннику.
И знающий понимает опасность.
— Kest bo, — едва слышно прошептал сам себе Силгвир. Слова, сказанные Раготом у кузницы Гловера Меллори, неведомо откуда влились в его дыхание, чтобы оказаться выговоренными — и Форелхост не скрыл их тишиной.
— Vahzeniir, — хищно оскалился Рагот, неотрывно глядя на сверкающий беспощадно-белым клинок. — Буря близко, и я буду на самом ее острие, Довакиин. Не вставай на моем пути.
— До тех пор, пока мы не враги — нам нет нужды ими становиться, — спокойно ответил босмер. Многие из охотников Валенвуда теряли разум в Великой Охоте, отдаваясь голоду и хмелю азартной погони, и священна их кровавая одержимость — но она же и подводила их.
Кровь лучшего охотника всегда холодна. Её можно разгорячить для сражения, но смирить, едва бой окончится — Силгвир слышал это от одного из следопытов Сумрачной Лозы, из тех, что до опьянения наслаждаются жестокой бойней и с ледяным расчетом идут по следу.
Имя следопыта улетучилось подобно ветру, но мудрость его не подвела ни разу.
— Правда и это, хотя многие дети Севера не поняли бы тебя, — неразличимо усмехнулся драконий жрец. — Ты готов?
Силгвир кивнул, подхватывая с каменного пола свой мешок.
— Винтерхолд стоит совсем рядом с тем местом, где… — с тем местом, куда ему совсем не хотелось снова, — где раньше был Саартал.
Портал выбрасывает их прямо у двери, и Рагот первым распахивает её — железную, тяжелую даже для взрослого мужчины-северянина; что говорить о лесном эльфе. От свежести морозного воздуха, от белизны снега Силгвир почти пьянеет — скайримский холодный ветер выдирает, выпивает из него отравленную затхлость гробниц и катакомб, и от этого до безумия сладко.
Рагот первым взбегает по деревянным лестницам, оставленным исследователями к раскопанному входу в древний город, и, выбравшись из котловины, замирает, словно гончий пес, пробующий воздух на вкус и след.
А потом Кричит.
И небо расступается перед ним, открывая рассвет.
Когда Силгвир подходит ближе к жрецу, солнце уже пляшет повсюду, немилосердно слепя глаза после долгого полумрака, но видеть свет — истинное благословение. Силгвир вспоминает, как пытался представить, каково это — спать в вечной тьме между жизнью и смертью четыре тысячи лет, глядит на Рагота, и ему кажется, будто драконий жрец улыбается.
От ощущения родства, родства не людей, но Dov, щемит в груди.
Единственным из смертных с драконьей душой, кому он успел хотя бы Выкрикнуть приветствие, был Мираак — и пал от его руки. И из драконов один только Одавинг стал ему другом, но другом, знающим полёт, а этот мельчайший шаг для живущих небом — бездна шире Обливиона.
Рагот не Драконорожденный, и неоткуда взяться в его крови этой жажде, жажде ветра, жажде вершин, но там, где обманывают глаза, драконье чутье не лжет.
— Хорошо… быть на воле, Довакиин, — медленно, словно вспоминая забытый в одно мгновение язык, говорит Рагот. — Пока есть на Севере свободная земля людей, будет и время отстраивать города. Зови своего коня.
От Саартала легко добраться горными тропами к Винтерхолду — и Арвак скачет всё быстрей, потому что ему века как не страшны предательски скользкие камни и крутые склоны, и за ним не угнаться снежным троллям и волкам. Силгвир успевает только проводить их взглядом и мысленно пообещать вернуться, дать шанс на честную охоту, но не сейчас.
Не сейчас.
В сумасшедшей от скорости скачке, когда снег из-под копыт Арвака солнечными искрами бьёт по глазам, нет ни времени, ни усталости — и лишь когда конь замирает на вершине склона, мир вновь становится смертным.
Тропа, что вела их, спускается вниз — вниз, к жилым домам Винтерхолда, лениво выдыхающим дым в обнаженное Криком небо. И, конечно же, уже видно отсюда каменный мост, закрытый от любопытных магической печатью, и гордые стены Коллегии, выдержавшей давнюю осаду Моря Призраков.
— Винтерхолд был королевским городом, — почти торжественно произносит Рагот за спиной Силгвира, и стрелок с непонятной гордостью кивает, вполне соглашаясь с этим новым для него знанием. — Седая борода Шора, на этой земле осталось хоть что-то, что вы не разгромили за всё это время?!
Комментарий к Глава 6. Истории забытых
**Перевод с Довазула**
Hah daal - очнись
Faal Okaaz do Sovngarde los strunkei - Море Совнгарда полно штормом
Zu‘u roprel Grah-Geltreiniir, Tsun Thunuth, naalein uv pogaan, ahrk dii Thu‘um los zobahlaas fah Gorvahzen - Я отвечаю на зов твоего боевого рога, Тсун Судящий, один или со многими, и мой Голос жаждет испытания
Rahgot Sonaaksedov, faal Zahkrii-Spaan do Ysmir, lost Tinvaak - Рагот Драконий жрец, Меч-Щит Исмира, Сказал (свое слово)
Junal, wen miin sekoraav faal krel tiaan Dremhah - Джунал, чьи глаза отражают искривленную вычисленную гармонию
Dibella-Kiim, wen Rak wahk faal Tiid mulhaan ahrk vokrenaan - Дибелла-Супруга, чьи Мотыльки делают Время статичным и зафиксированным
Dovahsebrom - Дракон Севера
Bormah-Kren Pahtiidaan - Прорыв Дракона всевременен
Krosis - скорбь
Vahzeniir - твоя истина
Hun - Герой
Yol-Gol - Молаг Бал (дословный перевод с Эльнофекса на Довазул)
Zu‘u los zopaak zosweypovaas do aamvon hi - Я опозорен более чем достаточно служением тебе
Kriid kent mindok nahkriin, nuz kriid mindahnu ahrk vahruktnu?.. - Убийца должен познать месть, но убийца невежественный и лишенный памяти?..
========== Глава 7. Av latta magicka ==========
В Коллегии Силгвир не был очень давно. С тех самых пор, как разрешился вопрос с Оком Магнуса, он в ней и не показывался – архимагом был торжественно провозглашен Толфдир, впрочем, не оставивший преподавание, а его заместителем, неожиданно для всех, Древис Нелорен. Те, кто желал получить место заместителя архимага, поначалу возмущались, но изменять своим странностям из-за чужих прихотей чудаковатый данмер-иллюзионист не собирался. Толфдир отлично справлялся со всей важной работой и сам, а с Древисом-заместителем мог не волноваться по поводу интриг за своей спиной.
Силгвир слышал, что Коллегия набирала новых учеников после инцидента с Анкано, и что Талмор прислал официальное извинение с весьма формальным объяснением случившемуся, где попытка завладеть Оком была представлена амбициозным, но опасным и неудавшимся экспериментом, не санкционированным Талмором и необратимо повредившим рассудок советника Анкано. Это вполне соответствовало ожиданиям всех достаточно разумных членов Коллегии, поэтому на письмо было отвечено аналогичной формальностью, завершающей дело миром.
Рагот остановился у магической печати и подозрительно вгляделся в начерченную на камне пентаграмму. Силгвир не знал, что он видит – может, ощущает волшебную преграду? Сам он ничего не чувствовал, проходя по тусклой звезде, чудом остающейся незаметенной снегом, и сжульничал, когда Фаральда потребовала от него выполнить любое простейшее заклинание: Крикнул на печать, и это сошло за магию.
- Детские игры, - неодобрительно пробурчал Рагот, щелчком отправляя в согласно вспыхнувшую печать магического светляка. – И эта защита охраняет величайшую крепость магов Севера?
- Она просто для того, чтобы не пропускать горожан без ведома и согласия магов, - пояснил Силгвир. – Чтобы в Коллегию могли беспрепятственно пройти только обладающие даром.
- Глупость. Все обладают даром, иначе бы они не ходили по земле, - коротко отрезал драконий жрец, но пояснить свою мысль не удосужился, а лучник не стал расспрашивать.
Винтерхолдский мост, ведущий над морем из города в Коллегию, Силгвир всегда предпочитал проходить быстро. Очень быстро. Слишком уж жестокими были здешние ветра, налетающие с Моря Призраков, а мост давно уже был не в самом безопасном состоянии. Не то от штормов, не то от времени, не то от еще каких «неудачных экспериментов» кое-где мост был словно обгрызен крысами: он сохранял цельность, но оступиться на оставшейся каменной нитке из-за неожиданного порыва ветра было слишком легко.
Рагот шёл спокойно, не обращая внимания на ветер, пусть даже в его долгих взглядах на величественную громаду Коллегии Силгвир угадывал скрываемое любопытство. У самого окончания моста, уже вступая под арку врат, драконий жрец замедлил шаг.
- В честь кого воздвигнута эта статуя?
Поток лазурного света, бьющий в небо, озарял гигантскую статую мага во внутреннем дворе – но, вопреки этому, лицо легендарного основателя Коллегии всегда оставалось скрытым.
- Это Шалидор, древний нордский маг.
- О нем я читал в книгах эльфа-волшебника, - кивнул Рагот. – Великий маг Шалидор, основатель Винтерхолда, окруженный легендами, как Дибелла мотыльками… ложь и домыслы хвастливых летописцев. Винтерхолд не был основан Шалидором. Но это место вполне может быть его заслугой, в мои времена Коллегии ещё не существовало.
- Здесь его почитают, - пожал плечами Силгвир. – Пошли уже внутрь, холод здесь невыносимый. Хочешь увидеть комнаты магов, Главный Зал, или, может, сразу библиотеку?
- Теплолюбивый эльф, - почти дружелюбно фыркнул атморец. – Покажи мне Главный Зал и библиотеку. Чужие жилища меня не интересуют.
Силгвир с облегчением юркнул за высокие двери, ведущие в Главный Зал. Здесь ворота, несмотря на устрашающе-массивный вид, легко поддались бы даже ребенку – как с гордостью обмолвился однажды Сергий, этому зачарованию Перышка почти не нужно обновление, хотя оно исправно служит уже многие десятки лет. Тепло, излучаемое внутренними голубыми огнями Коллегии, тут же согрело босмера сквозь промерзшую походную одежду.
Главный Зал Коллегии не зря назывался главным. Вступая под своды величественной крепости-замка Шалидора, Силгвир ощущал благоговение сродни тому, что испытывал в давно забытом живыми Скулдафне – и что золотым хмелем разлилось по жилам в пиршественном зале Совнгарда. То было восхищение перед бессмертным, созданным бессмертными; это восхищение заставляло замереть дыхание и застыть в холодном очаровании разум.
Но Коллегию выстроили живые. Коллегию выстроили люди.
И она была триумфальным монументом людей, каким не была даже легендарная Башня Белого Золота.
После того, как из Главного Зала исчезла гигантская сфера Ока, туда вернулся привычный распорядок занятий. Деревянные скамьи для учеников, как и прежде, были расставлены по одну сторону колодца энергии, преподаватель же стоял по другую, освещенный спокойным голубым сиянием. Ведущий сейчас лекцию Толфдир, не прерываясь, кивнул Силгвиру в ответ на приветственно поднятую руку, и охотник скользяще пробежал взглядом по спинам учеников перед старым магом. Многих он узнал даже так, но почти сразу же замер, настороженно вздернув кончики ушей.
- Наконец я вижу достойного человека, а не мера, - тихо пробормотал Рагот, глядя на архимага. – И здесь всё равно больше эльфов, чем стоило бы пустить.
- Тихо, - прошипел босмер сквозь зубы. – Лестница справа, в Арканеум, наверх.
Хвала небесам, драконий жрец не стал спорить и послушно исчез в правом проходе. Сам же Силгвир бесшумно скользнул вперёд, оставаясь незамеченной тенью у колонн, чтобы разглядеть получше то, что его встревожило.