Барти заставил себя сфокусироваться на окклюменционном блоке и маскировочных чарах. Он ощущал нечто, сгустившееся в сыром воздухе; магия тревожилась, колебалась, и дышать ею становилось трудней. Четыре человеческих жертвоприношения за раз — слишком много смерти для одного старого магловского вокзала.
Авроры тоже чувствовали. И только потому не атаковали сразу же.
— Если вам дороги ваши жизни, снимите антиаппарационные чары, — мягко сказал Том Риддл. Завершение темномагического ритуала отняло у него немало сил, даже учитывая, что ритуал по большей части был подготовлен заранее — судя по всему, довольно давно. — Или, если желаете, присоединитесь к своим друзьям в увлекательном путешествии в лучший мир. Здесь как раз подходящее место.
Август, стоявший рядом, крепче сжал палочку и повернул голову к парку, лежащему через дорогу, словно авроры вдруг совсем перестали его волновать. Он понял, безошибочно осознал Барти. Он понял, что за ритуал только что был завершен Темным лордом.
И это встревожило Августа Руквуда, Невыразимца, гораздо больше семи орденских волшебников.
— Вы не хуже нас знаете, чем грозит нарушение Статута, — резко произнес Морвен. — Если ваш ритуал подвергнет опасности Статут секретности, это поставит под угрозу всю магическую Британию.
Риддл улыбнулся.
Если бы Барти не знал — не видел его воспоминаний, лично, в собственном разуме — он бы решил, что Темному лорду абсолютно всё равно.
— В таком случае, не лучше ли вам отойти с дороги?
Барти увидел их одновременно с аврорами. Серые тени, мелькающие между деревьев по ту сторону дороги, ведущей от вокзала к парку Бромптон.
Кладбищу. Он вспомнил. Кладбищу Бромптон.
— Инферналы! — рявкнул Медоуз.
Он выпустил из палочки яркую струю огня. Первые ожившие мертвецы отшатнулись прочь от слишком живой для них магии — и кинулись вперед снова. Барти вскинул было палочку, готовясь сплести Бомбарду — ему вовсе не хотелось быть разорванным на части безмозглыми тварями — но Риддл спокойно покачал головой.
— Бесполезно, — сказал он. Его голос звучал все так же негромко, но Барти услышал его даже сквозь грохот магических взрывов и шипение призванного огня. — В Бромптоне хватает свежих могил.
Барти отступил назад, пытаясь удержать перед собой барьер Протего: в невидимую преграду бились отголоски творящейся впереди магии; авроры не жалели огня, но на каждого сожженного инфернала приходилось двое новых. Мертвецы не знали усталости, боли и страха, но эхо человеческого разума, задержавшееся в воскрешенных Темной магией телах, диктовало им человеческие условия боя. Инферналы — десятки, и новые тени все бежали и бежали от кладбища — кружили вдоль черты огненного кольца, оградившего авроров, не спеша напрасно бросаться в пламя.
— В самом деле? — спросил Риддл, изогнув бровь.
Инферналы замерли на мгновение, словно слушая им одним ведомый приказ.
А потом огонь заслонило серыми телами. Барти услышал захлебывающийся крик — и глухой взрыв Бомбарды сразу же следом; а затем антиаппарационные чары, плотно накрывшие Фулхэм-Бродвей, развеялись без остатка.
Авроры аппарировали один за другим. Морвен все еще стоял под хрустальной полусферой щита, которую бессильно царапали когти тварей; Кромби все еще был здесь, хаотично аппарируя с место на место, не позволяя инферналам схватить себя. Замерев на полсекунды, он поднял палочку.
И вдруг антиаппарационный барьер рухнул обратно. От гулко прокатившегося по ткани магии эха на мгновение застыли даже инферналы.
— Нет, не надо! — заорал Морвен.
Когда палочка Кромби выдохнула первую струю пламени, Барти узнал это пламя сразу.
Кажется, Риддл крикнул что-то вроде «беги». Он вскинул палочку, безошибочно вспыхнувшую зеленым всполохом Авады, но заклятие не достигло цели. Барти не слышал ничего, кроме оглушительного рева огня, жадно рвущегося наружу пожирать всё живое и мёртвое; огня, который нельзя было погасить ничем, кроме контрзаклятия, сотворенного призвавшим его волшебником.
Соткавшись из разрозненных струй в огромную огненную змею, Адское пламя разинуло пасть.
Барти позабыл про Протего.
Кажется, так быстро он не бегал еще никогда. Вокзал, рявкнул голос в его голове, и Барти нырнул в черный проем двери, споткнулся о мертвеца на платформе, кое-как поднялся со скользкого пола и прижался к дальней стене. Над его головой, над метрами магловского бетона, волшебник по имени Кромби скармливал Темнейшему заклятию свою жизнь. И, пока в нем оставалась хотя бы капля магической энергии, Адское пламя пожирало инферналов и всё, что встретится на его пути.
Сама магия кричала от боли.
Барти не мог зажмуриться. Не мог отвести взгляда от черного провала выхода. Риддл стоял рядом, подняв палочку в начальном жесте незнакомого ему заклинания, но Барти знал не хуже любого другого мага — нет заклятий, способных спасти от Адского пламени.
Огненный тигр прыгнул на платформу и оскалил пасть. Кажется, Барти успел ощутить на долю мгновения дыхание смертоносного жара: неживого, бесстрастного и невозможного, как жар звезд, пылающих в черной пустоте вечности, а потом…
Кромби умер.
Барти выдохнул. Руки у него дрожали так, что вряд ли он сумел бы сотворить даже простейшее заклинание. Риддл тихо сказал несколько магловских слов, которые Барти понял только потому, что понимал вообще всё, кроме парселтанга.
Наверное, это был первый раз, когда Барти видел его по-настоящему напуганным.
— Антиаппарационные еще держатся, — выдохнул Барти. Наверное, у Кромби был такой же одноразовый артефакт, как тот, что он сам использовал у дома Монтегю.
— Да ну нахрен такие развлечения, — зло сказал Риддл и зашагал вперед. — Даже последний кретин, хоть немного знакомый с законами Темных искусств, не стал бы…
Он остановился, не договорив.
Морвен Медоуз шагнул на платформу. Последний оставшийся в живых аврор рядом с Фулхэм-Бродвей.
Барти не сумел не задуматься, почему Темный лорд не убил его сразу же Смертельным заклятием. Морвен даже не озаботился тем, чтобы поднять щиты; Барти решил поступить умнее, чем раньше, когда он не аппарировал прочь сразу же вместе с Августом — он решил не атаковать первым.
— Как благородно, — с иронией сказал Риддл. — Идиот Кромби устроил грандиозное самосожжение ради спасения Фулхэма от нашествия мертвецов, а его друг и соратник решил воспользоваться великой жертвой, чтобы убить одного-единственного Темного лорда в нечестном бою. Ты уверен, что законы магии поняли всё правильно? Может быть, ты вовсе не защищен сейчас ритуалом жертвоприношения. Получится весьма неловко.
Риддл безошибочно отразил первое заклятие Морвена — сложное, сплетенное из связки нескольких заклинаний. Барти запоздало вскинул палочку, безостановочно сотворяя щиты, но его помощь в лучшем случае позволяла Риддлу экономить силы на контрзаклятия. Медоуз был одним из лучших волшебников в Ордене Феникса, Барти едва мог даже распознать чары, которые разбивали его барьеры раз за разом, и…
— Оставь в покое мальчишку, — бросил Риддл. От последнего заклятия он едва успел увернуться; должно быть, Медоуз отлично понимал, что ритуал с инферналами ослабил Темного лорда достаточно, чтобы как минимум уравнять силы. Следующая вспышка толкнула его в грудь, заставив спрыгнуть за край платформы, чтобы удержаться на ногах. — Я могу предложить тебе больше, чем Дамблдор…
Он взмахнул палочкой, сотворяя сферу беззвучия, накрывшую его и Морвена. Барти видел только, как шевелятся его губы. Риддл отступил дальше в тоннель, и Медоуз, даже не оглянувшись на оставшегося за спиной Пожирателя смерти, последовал за ним.
Магловский громкоговоритель неразборчиво зашипел. Барти не сумел разобрать ни слова, но фраза, судя по всему, была очень короткой.
А вот рокот с другого конца тоннеля он услышал очень отчетливо.
Морвен оглянулся на свет фар, резко вскинул руки, разводя между ними сияющий росчерк неуязвимого барьера — магического щита, пробить который не могло ни одно заклинание, кроме Смертельного заклятия. Он не умел летать без метлы, как Темный лорд, чтобы успеть подняться на платформу. Впрочем, с неуязвимым барьером нужды в этом не было.
За свистом несущегося мимо поезда Барти услышал ровным счетом ничего. В глазах потемнело на пару секунд от резкого магического выплеска, и только.
Когда поезд проехал, о Морвене Медоузе осталось очень мало напоминаний.
— Соблюдайте дистанцию от края платформы, — вполголоса сказал Том Риддл.
Барти посмотрел на него. Темный лорд выглядел очень, очень уставшим. Признаться честно, Барти не думал, что он сам сейчас выглядит намного лучше — возможно, даже хуже, потому что крововосстанавливающее зелье все же не творило чудес.
— Как? — только и сумел выговорить Барти. — Ведь… чары неуязвимого барьера…
— Как мы видим, поезд они не убедили, — пожал плечами Риддл. — Во времена, когда эти чары изобретал Мерлин или черт знает кто другой, маглы еще не придумали метро с многотонными поездами, несущимися со скоростью тридцать миль в час. Думаю, Медоуза раскатало отсюда и до Уэст-Фулхэма.
— Но чары неуязвимого барьера!
Темный лорд посмотрел на него с некоторой безнадежностью. Он даже не стал отвечать, и Барти принял это за ненавязчивый совет выбросить из головы то, что для чистокровного волшебника казалось абсолютно незыблемой истиной, и никогда больше не доверять ничему, созданному маглами.
— Невероятно глупая смерть, — сказал Том Риддл, когда они вышли со станции. — Признаться, все сегодняшние смерти были невероятно глупыми, но Стаггарт это заслужил, а гибель Морвена была просто идиотской. К тому же, весь ритуал инферналов придется готовить заново. Впрочем, одно хорошо: после армии мертвецов, оскверненного Бромптона и Адского пламени прямо посреди Фулхэма никто больше не захочет тянуть с окончанием войны.
Он смерил Барти внимательным взглядом.
— Завтра ты будешь нужен в Министерстве. Ты достаточно хорошо знаешь целительную магию, чтобы восстановить силы к этому моменту? Ордену известно, что Стаггарт собирался сдать им крупный улов, хоть сам Стаггарт и не знал имен. Если твою причастность заподозрят, тебе останется только устроить самосожжение, как этому идиоту Кромби.
— Разумеется, милорд. — Барти не был уверен, что он сможет восстановить силы полностью, но он отлично знал, как исцелить шрамы после ритуала крови. По счастью, сегодня обошлось без Непростительных; те бы просадили ему весь резерв до нуля.
— Хорошо. Дай мне знать, когда будут новости из Министерства, — кивнул ему Риддл и исчез с негромким хлопком. Завеса антиаппарационного барьера осталась в паре шагов позади; Барти в который по счету раз за сегодня обновил маскировочные чары и аппарировал домой.
Пожалуй, кое в чем он был согласен с Темным лордом безоговорочно: да ну нахрен такие развлечения.
***
В протоколе значилось, что заклятие Адского пламени, предположительно, сотворенное аврором Кромби, уничтожило всех инферналов в районе кладбища Бромптон, но также привело и к смерти аврора Медоуза, пытавшегося скрыться от Адского пламени в тоннеле метро. Двое Пожирателей смерти, мертвы и опознаны, в их числе Мадусанда Нимири и агент аврората Уильям Стаггарт; двое остались неизвестными при помощи маскировочных чар. Согласно проведенной магической экспертизе, у Пожирателей был доступ к артефакту девятого уровня, и один из них успешно использовал ритуал крови, воззвав к родовой магии, что указывало на принадлежность преступника к одному из Древнейших Домов.
Барти подписал протокол. Из Священных Двадцати Восьми Дом Краучей был одним из последних, что попали бы под подозрение; он надеялся только, что Август сумеет избежать грядущих проверок в Отделе тайн.
— Почему так долго? — резко спросил Крауч-старший, заглянув в кабинет. Протокол, взлетев со стола, опустился ему в руки.
— Экспертиза, — коротко ответил Барти. Он заговорил на греческом — в разговоре между двумя Краучами магические шифры вроде парселтанга были ни к чему; встретить человека, понимающего греческий, в Министерстве магии было трудно. — Похоже на утечку на девятом уровне. Один из Пожирателей был из Древнейшего Дома, воспользовался ритуалом крови.
Резкие морщины на лице отца стали отчетливей.
— Составь письма заместителю Министра, заставь Фрэнка и Доркас их подписать. Заручись ее словом, что она поддержит нас на заседании. — Он развернулся, собираясь уйти. Барти окликнул его уже у дверей:
— Нам не дадут разрешение на необоснованный арест наследников Древнейших Домов. На что именно подписывается Доркас?
Отец оглянулся.
— Министр готов рассмотреть предложение усилить охрану в Азкабане, — сухо сказал он. — Если нам запрещают разыскивать преступников до того, как они попадутся, придется сделать так, чтобы попавшиеся стали уроком для всех, кто еще на свободе.
— Насколько будет увеличено число дементоров?
Уже сейчас допрос заключенных, что провели в Азкабане месяц, был проблематичен: допрашивать безумцев было трудно. С усиленной охраной допрашивать стало бы практически некого, потому что через месяц большинство заключенных уже были бы мертвы. Барти знал об этом потому, что допросы проводились обычно после того, как преступник побывал рядом с дементорами — так было гораздо проще.
Конечно, если бюрократия не задерживала процесс слишком надолго.
— Вдвое, — ответил Крауч-старший и вышел из кабинета.
Барти посмотрел на пустой пергамент с уже проставленной печатью, ожидающий его на столе. Он не был уверен, что в Азкабане на данный момент хватало узников, чтобы увеличить число дементоров вдвое. Если отец считал, что аврорат, Орден Феникса и Министр поддержат предложение усилить охрану, это могло значить только то, что скоро им придется сажать в Азкабан всех, кто хоть как-то причастен к деятельности сторонников Темного лорда. Срок — пожизненное заключение полагалось только Пожирателям смерти и лишь изредка посредникам — перестанет иметь всякое значение.
До его конца все равно доживет около десятой доли, а то и меньше.
Он взял в руки перо и безупречно ровно вывел первую строку официального обращения к заместителю Министра Минчума.
Новости об Азкабане Темного лорда интересовали мало. Он смешливо фыркнул с едва заметной долей презрения, но и только; Барти вопросительно взглянул на него — поводов для смеха он не замечал.
— Авроры, творящие неконтролируемые Темнейшие заклятия. Кандидат в Министры, воплощающий в жизнь доктрину страха. А я признан национальным преступником всего лишь за то, что убиваю глупцов, которые мне досаждают, и желаю заниматься изучением магии без идиотских запретов людей, боящихся Темных искусств и не боящихся скоростных поездов. — Риддл покачал головой. — Хорошая работа, Барти. Особенно с ритуалом крови. Многие чистокровные волшебники даже не подозревают, какая любопытная область магии им доступна.
Барти начинало казаться, что он непозволительно охотно ожидает похвалы от этого человека.
— Благодарю, милорд. Впрочем, учитывая, что вы — змееуст и Наследник Слизерина, я думаю, я буду прав, если скажу, что вы можете научить меня еще нескольким ритуалам крови, с которыми не знакомят наследников Дома Краучей?
Темный лорд улыбнулся своей привычной тонкой полуулыбкой.
— Родовая магия крайне капризна, когда речь заходит о чистоте крови. Боюсь, в этом вопросе я не в силах тебе помочь. Я бы предложил тебе предъявить претензии моему магловскому отцу, но, боюсь, он не в состоянии тебе ответить с тех самых пор, как мы встретились в мои шестнадцать.
Должно быть, юный Том Риддл был сильно огорчен невозможностью лично проводить ритуалы крови. Барти попытался придумать ответ, который был бы наиболее уместен, но ни одна из заученных еще в детстве церемонно-правильных фраз не казалась сейчас подходящей. Все они звучали одинаково фальшиво.
— У нас больше общего, чем тебе может казаться сейчас, — неожиданно вкрадчиво сказал Риддл. — И, поверь мне, я ценю твое нежелание мне лгать. О чем ты хочешь спросить?
Не о родословной, это точно. Может, как-нибудь в другой раз.
Барти помедлил, прежде чем заговорить снова.