Папа зовет нас, так что я лучше пойду. Мы увидимся через месяц, и я обещаю, что мы наверстаем упущенное. Я буду скучать по тебе.
С любовью, Джинни.”
Гарри сложил письма и сунул их обратно в конверт.
- Нам очень жаль, Гарри, - сказал Джордж. – Конечно, мало радости сидеть здесь взаперти одному. Папа хотел, чтобы ты поехал с ними, но…
- Но я - Гарри Поттер. – Гарри услышал горечь в собственном голосе и заставил себя улыбнуться. - Да ладно. Это всего лишь месяц. Кроме того, я получил более чем достаточно домашних заданий, чтобы не скучать от безделья. В самом деле, мне пора идти заниматься.
Гарри вернулся в свою комнату, где сел на кровать и дал волю обиде и разочарованию. Они с друзьями планировали провести целые каникулы все вместе на площади Гримо. Это было их последнее школьное лето, они надеялись приятно провести время в магловском Лондоне и хотя бы на время забыть о войне.
Не то, чтобы Гарри мог винить мистера Уизли за желание отправить младших детей как можно дальше от очага бедствий и террора, который Волдеморт развязал по всей Великобритании, как не мог он винить и Гермиону за желание поехать с ними. Миссис Уизли была убита Волдемортом только несколько месяцев тому назад, и с ее смертью война пришла прямо к их порогу. Он только пожалел, что Дамблдор не отпустил его с друзьями.
- Итак, ты вернулся, - произнес кто-то скучным самодовольным голосом.
Гарри осмотрелся и увидел портрет Финеаса Найджелуса Блэка, насмешливо улыбавшийся ему со шкафа.
- Что вы здесь делаете?
Пожилой господин на портрете пожал плечами.
- Дамблдор послал меня сюда. Я полагаю, он думает, что за тобой нужно присматривать.
- За мной не нужно присматривать, - возмутился Гарри, вспомнив письмо Гермионы. Финеас только ухмыльнулся еще шире и неторопливо вышел из рамы.
Гарри, нахмурившись, подошел к шкафу и положил портрет лицевой стороной вниз так, чтобы бывший (и наименее популярный из всех) директор Хогвартса не смог шпионить за ним. Этого еще не хватало! Он снова сел на краешек кровати и задумался. Он действительно получил множество домашних заданий, к которым еще не приступал, но не испытывал к предстоящей работе никакого интереса. Следовало, по крайней мере, взяться за задание по зельеварению. Снейп будет недоволен, если он окажется не готов к его первому уроку, а Гарри не хватало только едких замечаний учителя, чтобы его жизнь окончательно стала невыносимой.
Он открыл чемодан и вынул учебник зельеварения, затем, отбросив книгу, начал рыться в чемодане в поисках ингредиентов для зелий. Сверху лежала одежда, сласти и другие личные вещи. На самом дне он нащупал свою ступку и пестик, но тотчас же отдернул руку с резким вскриком. Он обо что-то порезался, и кровь полилась ручьем.
Обернув носовой платок вокруг раны, Гарри перебрал содержимое чемодана более тщательно и, наконец, нашел «обидчика». Разбитое зеркало лежало на дне, и Гарри почувствовал, как судорога стиснула горло и на глаза навернулись слезы. Это было зеркало Сириуса, которое тот ему дал, чтобы они могли общаться, и о котором Гарри не вспоминал до тех пор, пока не стало слишком поздно.
Гарри вытащил палочку из кармана и направил его на зеркало. «Репаро!» - произнес он. Все осколки послушно соединились. Гарри поднял зеркало и уставился в него, но все, что он увидел, было лишь его собственное отражение.
«Прости, Сириус», - пробормотал он. В тот же миг поверхность зеркала замерцала и потемнела. Гарри наклонился ближе и посмотрел на нее пристально.
- Сириус? Сириус!
Но зеркало опять стало совершенно обычным и, как и прежде, отражало лишь его собственное встревоженное лицо. Гарри раздраженно вздохнул, досадуя на свою глупость. Наверняка ему просто померещилось. Подавив в себе желание разбить зеркало еще раз, он положил его на шкаф, рядом с портретом Финеаса, и, постаравшись выкинуть его из головы, приступил к работе над домашним заданием по зельеварению.
*****
Добби явился сообщить, что обед будет подан ровно в полдень. На этот раз Гарри не ворчал, он был совсем не прочь сделать паузу и с благодарностью поспешил вниз. Дойдя до холла, он замедлил шаг. Грозный Глаз, стоя в дверях библиотеки, разговаривая с Ремусом. Оба собеседника выглядели мрачными.
- Не спускайте с него глаз, - сказал Моуди угрюмо. – После всех этих смертей я не хочу, чтобы он тут шнырял по…
- Гарри! – перебил его Ремус с несколько принужденной улыбкой. - Я не видел тебя с самого утра.
- Я делал домашнее задание, - сказал Гарри, подходя к ним.
- Рад, что ты благополучно добрался, Поттер, - сказал Моуди, хлопая Гарри по плечу, как будто он совершил опасное путешествие, а не просто прибыл из Хогвартса накануне. - Люпин, мы поговорим позже.
- Что происходит? – спросил Гарри Люпина, как только старый мракоборец покинул дом.
- Дела Ордена, Гарри. Тебе незачем беспокоиться.
Ремус улыбнулся и небрежно пожал плечами, но Гарри заметил, что старый друг отца избегает смотреть ему в глаза. Тем не менее, Гарри не стал давить на него. Он уже подозревал, что двое мужчин говорили о нем: это не очень удивило его, но было неприятно. Почему все вдруг так беспокоятся за него? И почему Моуди предупреждал Ремуса, чтобы тот не спускал с него глаз?
Гарри мысленно пожал плечами и вместе с Ремусом пошел на обед. Моуди упомянул о каких-то недавних смертях, но Гарри не понимал, чьи это смерти и как они могут быть связаны с ним. В деятельности Пожирателей в последнюю пару недель наступило некоторое затишье.
Где-то в подсознании Гарри прозвенел тревожный звоночек. Итак, его не отпустили с друзьями, Снейп поселился рядом, чтобы не спускать с него глаз, и теперь Моуди просил Ремуса делать то же самое. Хуже всего, Гарри знал, что они что-то скрывают от него. Сердце Гарри сжалось от тревоги. У него появилось предчувствие, что эти каникулы будут не самыми веселыми.
========== Глава 2. Сказанное и невысказанное. ==========
Гарри смотрел в окно на безоблачное летнее небо и мечтал снова оказаться в доме Дурслей. Пускай они и относились к нему из рук вон плохо, но, по крайней мере, он мог бы выходить из дома. Он мечтал о прогулке и ежедневно упрашивал Ремуса позволить ему выйти подышать свежим воздухом хотя бы на несколько минут. Но Ремус, хоть и относился сочувственно, был неумолим. Дамблдор твердо приказал Гарри оставаться в доме. Таким образом, Гарри не был на улице уже две недели, со дня прибытия из Хогвартса, и чувствовал себя как в тюрьме. Он не мог себе представить, как Сириусу удалось вытерпеть в этих четырех стенах целый год.
Тем временем Рон, Джинни и Гермиона, очевидно, чудесно проводили лето у Чарли, как бы они ни пытались скрыть это в своих частых письмах. Гарри от души порадовался бы за друзей, если бы у него самого была компания, но членам Ордена Феникса было не до него. Даже Ремус был постоянно занят. Существовал, впрочем, один человек, который, казалось, располагал неограниченным временем, чтобы контролировать каждый его шаг.
- Поттер, вы собираетесь готовить зелье, или вы намерены тратить все свое время на мечты?
Строгое замечание Снейпа вывело Гарри из задумчивости. Он раздраженно покосился на учителя, возвышавшегося над столом, затем вздохнул и склонился к своему столу, уставленному ингредиентами для зелья. Его настроение от этого нисколько не улучшилось.
Гарри подумал, что необходимость сидеть взаперти – меньшее зло по сравнению с ежедневными визитами в импровизированную лабораторию Снейпа. Домашнее задание оправдало худшие опасения Гарри – оно было очень объемным и сложным, Снейп, казалось, решил втиснуть весь учебный план по зельеварению за седьмой курс в два месяца летних каникул, так что даже если бы Гарри разрешили прогулки, у него не было бы на это времени. Он все утро работал над зельем для реставрации старинных рукописей, и конца-края этому процессу не предвиделось. Гарри мрачно глянул в инструкцию, приведенную в учебнике, и без особого энтузиазма потянулся за очередным ингредиентом.
- Поттер, я надеюсь, вы подготовились к уроку, - устало произнес Снейп. Его тон ясно говорил об отсутствии иллюзий на этот счет.
Гарри поднял глаза на учителя. «Конечно, я готовился», - с вызовом ответил он, хотя, в сущности, профессор был прав. Но не признаваться же!
- Тогда объясните мне, почему вы пытаетесь использовать в зелье сушеные хвосты тритонов, если в книге ясно сказано, что требуются маринованные?
Гарри посмотрел на инструкцию: «Здесь не указано, сушеные или соленые!»
Снейп взял учебник Гарри и пролистал десяток страниц, открыв пространную статью об ингредиентах зелья и их использовании. Он указал на абзац в середине страницы:
- Прочтите это. Вслух.
- «Использование маринованных тритоньих хвостов очень важно, так как сушеные дают противоположный эффект: зелье пересушивает пергамент и делает его хрупким вместо того, чтобы восстанавливать его эластичность…» - Гарри замолчал, обиженно глядя на страницу, словно она намеренно ввела его в заблуждение.
- Почему важные детали спрятаны в середине какой-то статьи, а не в инструкции?
- Потому что вы должны были прочитать эту «какую-то» статью, Поттер, или вы думаете, что она тут просто так, для украшения? Зельеварение - точное искусство. Вы не можете действовать наугад. Нельзя игнорировать детали, которые кажутся вам несущественными на первый взгляд!
Гарри вздохнул. «Я сожалею, сэр», - буркнул он, отнюдь не испытывая сожалений, и не удосужившись даже сделать вид, будто испытывает.
Снейп ткнул пальцем в книгу еще раз. «Прочтите это, все это, внимательно. Затем возьмите нужные ингредиенты и сварите зелье правильно» – Снейп с видимым отвращением покачал головой и вернулся к своему котлу.
Гарри обиженно покосился на него. Снейп готовил не одно, а два зелья. Первое, пузырившееся в углу, предназначалось для Люпина, но Гарри понятия не имел, что представляло собой второе. «Не ваше дело, Поттер», - отрезал Снейп, когда он спросил. Однако Гарри предположил, что это был эксперимент, поскольку Снейп постоянно делал пометки.
Наблюдая за работой зельевара в течение двух недель, Гарри пришел к выводу, что существует огромная разница между тем, как Снейп учил своих студентов готовить зелья, и тем, как он готовил их сам. Казалось, в большинстве случаев он делал это по памяти или полагаясь на интуицию. Он варил огромное количество зелий, главным образом целебных. Сначала Гарри предположил, что Снейп готовил эти зелья так часто, что просто обязан был запомнить их состав, тем более, что они были довольно простыми. Он изменил свое мнение, когда Снейп взялся за антиликантропное зелье для Люпина, которое отличалось большой сложностью. Лишь немногие маги обладали умением варить его. Гарри с растущей тревогой наблюдал за действиями учителя, поскольку на этот раз небрежность могла стоить очень дорого, и в конце концов рискнул сказать ему об этом. Наградой ему был насмешливый взгляд и резкая отповедь: «Я вынужден жить под одной крышей с оборотнем, Поттер. Вы действительно думаете, что я до такой степени не дорожу своей жизнью, чтобы допустить ошибку?»
Гарри прикусил язык, но продолжал с интересом наблюдать, как Снейп колдовал над котлом, принюхиваясь к аромату и наблюдая за кипящим содержимым наметанным глазом. Снейп, казалось, руководствовался инстинктом, и Гарри вдруг вспомнил, что на их первом уроке зельеварения Снейп назвал свой предмет «тонкой, точной наукой и одновременно искусством». Лишь теперь Гарри понял, что его учитель имел в виду. В руках мастера процесс приготовления зелий действительно был наукой и искусством одновременно.
Гарри, однако, не был мастером зелий и не испытывал ни малейшего желания когда-либо им стать. Он не обладал для этого ни вдохновением, ни интуицией. Собственно, вплоть до этого лета он презирал зельеварение. Он всегда ненавидел этот предмет, но главным образом из-за Снейпа. Теперь же он ненавидел зельеварение само по себе. Первые несколько дней он занимался усердно, чтобы выполнить домашнее задание, тем более, что ему все равно нечего было делать. Но теперь началась работа над сложными зельями, требующими особого внимания к деталям, и Снейп был прав: у Гарри просто не хватало на это терпения.
Гарри обреченно посмотрел в свой учебник. Зелье для реставрации пергаментов было невероятно сложным, зато в случае успеха гарантировало, что хрупкий древний манускрипт не рассыплется в труху при первом же прикосновении. Похвальная цель, но так ли необходимы для этого тридцать семь компонентов? Гарри перевернул страницу, едва взглянув на неё.
Как можно было тратить время на столь незначительные вещи, когда Волдеморт с каждым днем становится сильнее, и ему, Гарри, написано на роду остановить монстра? Вот чему следовало уделять внимание, а не маринованным тритоньим хвостам. Пророчество тяжким бременем легло на его плечи, и он провел большую часть прошлого года в отчаянии, размышляя о способе победить темного волшебника и не находя его.
По иронии судьбы, ужасные видения Гарри привели к возобновлению уроков окклюменции и легилименции, благодаря которым он нашел оружие для победы над своим заклятым врагом. Гарри знал, что он никогда не побьет Волдеморта на дуэли, но надеялся использовать уникальную ментальную связь между ними и атаковать разум Темного Лорда. Несколько недель назад эта идея казалась Гарри гениальным прозрением, но теперь он сомневался - он ведь не имел реального представления о том, как вести ментальную войну. Один раз у него получилось проникнуть в ум Темного Лорда, чтобы получить информацию, но это было совсем другое дело.
Гарри поерзал на стуле, перевернул следующую страницу, не запомнив ничего из того, что там было написано, потом посмотрел на Снейпа. Он ощутил укол обиды, на сей раз не имевший ничего общего с ненавистными зельями. Снейп понимал происходящее с Гарри лучше, чем кто бы то ни было, но после прибытия на площадь Гримо он упорно избегал всякого обсуждения Волдеморта, окклюменции, легилименции и вообще любых тем, кроме зелий.
Гарри догадывался о причине такого поведения. Прошло чуть больше месяца с момента победы в Хогсмиде (так громко «Ежедневный Пророк» окрестил нападение на деревню Волдеморта и его Пожирателей). Никто не был серьезно ранен, поскольку единственной целью Волдеморта в тот раз была смерть Гарри, и Министерство воспользовалось этой новостью для поднятия духа магического сообщества. «Победа в Хогсмиде» всячески превозносилась как торжество мракоборцев в борьбе с Пожирателями смерти и как маяк надежды в войне.
Но в тот день Гарри узнал, что Снейп был отчасти виновен в смерти его родителей. Это ужасное откровение Беллатрисы Лестрейдж, как и мучительная исповедь Снейпа, были едва ли не самыми болезненными переживаниями, которые Гарри довелось испытать. Но это испытание было еще тяжелее для Снейпа, чье раскаяние было неподдельным и глубоким. Хотя Гарри простил его за непреднамеренное предательство, сам Снейп, похоже, был не в состоянии простить себя, и Гарри знал, что его собственное постоянное присутствие только усиливает терзающее Снейпа чувство вины. Иногда напряжение между ними было почти осязаемо, но, в любом случае, они никогда об этом не говорили.
Эта ситуация сводила с ума. Вместо того, чтобы работать вместе над стратегией победы, они сидели здесь день за днем в молчании, и все потому, что Снейп не мог оставить в прошлом ошибку, совершенную шестнадцать лет назад.
Гарри перевернул еще две страницы, даже не делая вид, что читает, но тут его угрюмую задумчивость прервал мягкий стук в дверь, и Добби просунул голову в лабораторию.
- Профессор Снейп, вы нужны внизу, сэр. Профессор Дамблдор здесь.
- Скажи ему, что я сейчас спущусь.
Добби исчез, Снейп погасил огонь под котлом и накрыл крышками сосуды с ингредиентами. Гарри оглянулся, чувствуя новый укол разочарования. Дамблдор, похоже, тоже не считал его ситуацию приоритетной. Это был уже четвертый раз за две недели, когда директор школы появлялся на площади Гримо, однако он так и не нашел даже пяти минут, чтобы поговорить с Гарри.