Керк покачал головой, нервно переплетая пальцы рук.
– О чём вы говорили с Санни?
– Думаю, ты понимаешь. О том, что заканчиваются третьи сутки и я трусливая нерешительная размазня. Сейчас ты уйдёшь, а я буду смотреть на справку Магды и думать о том, что она бы никогда не вляпалась так, как я. Она не портила бы вам жизнь…
– Зачем ты так говоришь? Мы твои друзья, и вообще - нам виднее, портишь ты нам её или нет. Впрочем, если хочешь услышать, что ничерта не портишь - мне не сложно сказать это ещё пару раз.
Мина села рядом на кровать, не глядя в лицо другу.
– Потому что я слабое звено, Керк. Потому что я вообще слабая. Надо было спросить у Алекса, как называется это состояние, он врач, он должен знать…
– Какое состояние?
– Ну, знаешь… Когда есть два противоположных решения, противоположных действия, и они выглядят одинаково необходимыми и невозможными, и сделать выбор нужно, и никак не сделаешь, и чем больше ты теряешь времени, чем больше колеблешься и мечешься, тем глубже загоняешь себя в тоску и панику. Я не могу уйти, я не могу остаться, я не могу расстаться с вами, я не могу подчинять вашу жизнь моим проблемам, и даже требовать от вас, чтоб вы решили за меня, я не могу… И выхода нет, и чем дальше я затягиваю, тем хуже. Да, если бы с вами была Магда, не было бы так. Она всегда находила выход. Она была сильной.
Рука Керка легла на её руку.
– И она мертва, Мина. И всей своей тоской и болью ты её не воскресишь. Ты можешь только подумать о том, чтоб её смерть не была напрасной.
Мина вздрогнула.
– Ты считаешь, я не думаю? Только смерть - это не то, что можно чем-то возместить. Да, ты будешь прав, если скажешь, что я не должна так убиваться из-за подруги, пусть и самой близкой, самого родного после родителей человека, а если разобраться, то и роднее. Это правда, надо жить дальше. Ты потерял Тамару, но живёшь - ради нас, и хотя меня это ранит, я в то же время рада этому, хотя и не посмею сказать, что когда-нибудь твоя боль утихнет и ты полюбишь снова. Ну, я и не рассматриваю вариант суицида. Хотя, наверное, возвращение во внешний мир это некий отсроченный вариант суицида… Но это уже не отменит этой чудовищной ошибки, что выжила я, а не Магда, Куго или Тамара. И жить с этим не только мне, но и вам.
Она закусила губу, всё же бросив на него взгляд искоса. Отросшие корни резали по сердцу, словно были шрамом. Слишком живо вспоминалась ферма, его обожжённые виски, костёр за домом, Магда, достающая сигарету…
– Раз уж нас трое, треугольник должен быть совершенной, неразрушимой фигурой. А у нас - ладно б, если б просто третий лишний… Прости. Что вам меньше всего нужно сейчас - это мои метания. Тебе уж точно. Ты заслуживаешь того, чтоб придти за поддержкой, по крайней мере, за внятным и честным ответом, а не…
Керк приобнял её за плечи, откидывая спиной на себя.
– Иди сюда. Ты не забыла случайно, что мы твои друзья? Что бы ни было у тебя на душе - мы именно те двое, кому ты всегда можешь рассказать всё. Ну давай откровенно - что тебе мешает определиться? Ну, вот если отбросить всё это насчёт нас, что ты не хочешь принуждать нас своим решением… Не понимаю, почему тебе так сложно принять, что мы действительно можем ради тебя остаться или ради тебя двинуться в путь… Есть что-то ещё?
– Думаю, об этом точно не стоит, Керк…
– Если не хочешь, то, конечно, не говори. Но мне казалось, если уж мы доверяем кому-то, то друг другу. И кто, как не мы, поможет тебе, что бы тебя ни мучило?
– Если б ты знал, о чём говоришь, Керк…
– Но ведь я узнаю, Мина… Давай!
С грохотом дверцы шкафа распахнулись, и оттуда вывалился Алекс. С соскользнувшей с плечиков рубашкой на голове, это должно б быть очень смешно, но было совершенно не до смеха, потому что предплечья стискивал болезненный захват, потому что было слишком безумно понятно, что происходит, потому что в зеркале за спиной Алекса отразился чужой оранжевый цвет в глазах Керка…
Она честно пыталась. Нет, не вырваться - нечего было и надеяться, защититься, закрыться. Отпечатать в своём сознании что-нибудь - всё равно, что - чтоб не пустить Алекса глубже в свои мысли. Например, этого сокола, закрыть всё его крыльями… И вскрикнула от боли, которую причинила себе сама. Родное и поддерживавшее из детства предало её. Теперь оно тоже о том же… Вот чего ты дождалась, глупая девчонка, что ты будешь делать теперь? Она пыталась остановить течение своих мыслей, заставить замереть, застыть, как стоп-кадр… Как каждый раз, когда они вынужденно сталкивались в пределах видимости. Но Алекс методично проматывал дальше, каждый из них - то, на что она сама указывала своим страхом. Солонка и рука, которая брала её до неё. Фенечка на одеяле Санни. Крики чаек над волнами, и силуэт, который совершенно не хотелось представлять рядом. Ладонь, обхватывающая её руку - спасибо, спасибо за это дарованное ощущение всевозможности, подарок сродни яду в бокал… И за этим всем - всё, абсолютно всё, цепочкой, вытягиваемой звено за звеном, как перекатывающаяся через шестерню цепь лифта. Всё то, о чём она успела подумать до того, как услышала, что на базе есть телепат, всё то, о чём она подумала позже, ненавидя некстати проявившееся воображение. Магда, Магда, думать о Магде… не получалось. Магда далеко… Магда не поможет. Да что она сделала бы с этим? Просто отменила, как нелепость, которой не должно существовать? Не проявившиеся на бумаге строки растерянности, стыда, отчаянья, и всё то, что она прокручивала в голове перед сном, надеясь, что забудет наутро, пытаясь перебить мыслями о погибших друзьях и стыдясь перед их памятью. Тепло, такое странное среди камня и металла…
– Ну? Ты узнал? Что она скрывает? Какая у неё способность?
Алекс посмотрел на Мистик долгим странным взглядом.
– Знаешь, Мистик, ты одна из самых умных женщин, кого я знаю. Пожалуй, самая умная. Но иногда ты полная дура.
Где-то там, далеко внизу, тёмные волны лижут чёрный камень, бросая белые хлопья на острые глыбы, на отвесную неприступную стену. Где-то там, наверху, неведомо где, где определяется их судьба (если, конечно, такое место действительно существует) сыпятся в тонком желобке песочных часов последние песчинки. Никогда не бывало такого, чтобы Мина писала какую-нибудь школьную работу в последнюю ночь перед сдачей, а сейчас было именно такое ощущение. «Ты говорила, что не страшно быть слабой, не страшно бояться, что будешь рядом. Я не думала, что когда-нибудь испытаю такую паршивую злость - на то, что тебя больше нет, что буду обращаться к человеку, который больше не ответит. Что ты делала бы на моём месте? Совершенно точно, ты не была бы на моём месте, так вляпаться могла только я… Хотя нет, и я не могла. Такого вообще не бывает. И если б ты была рядом, ты сказала бы - «Мина, это вздор, ничего подобного не может быть» - ты нашла бы слова, и всё стало бы пусть не хорошо, но хотя бы нормально… Но вместо этого - тебя не может быть рядом, потому что из такого оцепления ты не смогла бы вырваться, я думаю «Надеюсь, твоя смерть была лёгкой» - и ненавижу себя за это. И щит Саймона мог выдержать только троих. А думать, кого я оставила бы вместо тебя - Керка, Санни? - я просто не могу. Себя, правильный ответ - себя. Если б я вместо Куго улетела в пропасть, это было б самым страшным моментом в моей жизни, я б так и не узнала, что бывает страшнее…» - ручка выписала резкий зигзаг, когда раздался стук в дверь - сперва показалось, конечно, что это своды рушатся на голову.
– Мина! Ты не спишь? Есть разговор.
Вот уж кого она не ожидала увидеть на своём пороге, так это Джаггернаута. Хотя, собственно, почему? Теперь уже, наверное, удивляться ничему не надо. Что, заговорить про шпингалет? Ну, что терять-то уже?
– Проходи. Что случилось?
Гигант некоторое время переминался с ноги на ногу, что смотрелось крайне сюрреалистично, не увязываясь с его характером, потом сел на единственный стул.
– Ну как… Трое суток - они когда кончаются, сегодня или завтра? Но главное - кончаются, вот что случилось. Так вот, ты, наверное, знаешь, Санни - остаётся? Она ведь могла тебе говорить на этот счёт?
Мина некоторое время смотрела на него совершенно оторопело.
– Не говорила? Вы же подруги… Может быть, ты могла бы её уговорить? Конечно, ты едва ли захочешь…
– А ты хотел бы, чтобы она осталась?
Джаггернаут зло пялился на свои ногти.
– Вообще-то да. Хотя иногда - нет. Я много думал о том нашем разговоре, про любовь и всё такое. Ну и вот смотри… Она очень спокойная. Она меня не боится. Конечно, это нормально, чтобы меня боялись, но если кто-то не боится - это вызывает, знаешь ли, интерес и уважение. И её способность - вроде бы, никак с моей не связана, но в то же время, она ведь может действовать на чужую нервную систему, так? Значит, может вырубить меня, если я причиню ей какой-то вред, а у меня ж это легко… Ну, понятно, это вовсе не значит, что я ей интересен. Это надо совсем ненормальной быть… Но хватит того, что она мне интересна. Когда я говорю с ней, мне кажется, она способна меня понять. И вот разве можно позволить, чтобы она ушла? Как подумаю об этом - что она может уйти после того, как мы с ней столько хорошо говорили, после этого торта - у меня в глазах темнеет просто. Но с другой стороны - бесит это всё, знаешь, и может, и лучше б было, чтоб она ушла. Чтоб всё было как раньше… Вот и что мне делать, а? ты бы на моём месте что делала?
– Джаггернаут, я и на своём месте не знаю, что делать.
– Молодец, Алекс. Оба молодцы. Вот теперь они точно не останутся.
– Да уж, как-то это… некрасиво, - пробормотал Саймон.
– Это хотя бы стоило того? - продолжал разнос Магнето, - что-то полезное узнали?
– Ну что, - рыкнула на Алекса Мистик, которой вовсе не улыбалось выслушивать всё это незнамо даже за что, - теперь-то ты скажешь?
– Да, Алекс, поделись, пожалуйста, с коллективом. Дело действительно было в её способности?
Провидец переплёл пальцы рук.
– Можно и так сказать, да. Очень… редкая способность. Думаю, один случай на миллиард. Я, правда, пока не знаю, как её можно применить…
– Ты не мог бы обойтись без лирики и перейти к конкретике? Что за способность?
Телепат спокойно улыбался, явно наслаждаясь происходящим.
– Я не смогу описать словами. Да и думаю, вы мне просто не поверите. Я мог бы показать, что я увидел… Но ведь мы с вами ещё давно договорились, что я не лезу в вашу голову, если хочу жить, так?
Магнето вперил в него очень тяжёлый взгляд. Тот, как говорится, и ухом не повёл.
– Провидец, ты не мог бы всё же перестать испытывать моё терпение?
– Нет. Я был морально травмирован, знаете ли. Почему бы вам не спросить её саму? Уверен, вам, - он сделал акцент на этом слове, - она ответит.
========== Часть 8 ==========
Разбудил Мину стук в дверь. Разбудил? Оказывается, она всё же смогла уснуть, после всего вчерашнего? Да… Даже тетрадь отложила, прекратив исписывать и яростно черкать листы.
– Кто там?
– Мина, ты уже не спишь? Нам нужно поговорить. Если ты не против - сейчас.
Ну вот. Закономерный финал ночных делегаций, что ни говори. И насколько бы ужасно ни было предстоящее - немного успокаивает то, что ничего более ужасного в этой окончательно пущенной под откос жизни уже не будет, главное как-то пережить это. Ну или не пережить, тоже вариант вполне себе. Какая, к чёрту, разница? Последние песчинки мирно покоятся на вершине горки песка, и не вернуть уже ничего, ни одной утёкшей минуты… Да и слава богу, пожалуй. Дежурно посмеявшись над мыслью Санни о шпингалете, Мина впрыгнула в халат.
– Конечно, заходите. Вероятно, вы о том, что трое суток истекли, и… - она нервно взялась за рюкзак, потом за лежащую на столе тетрадь, яснее ясного напоминавшей о полном фиаско её намерений встретить утро полностью собравшейся (это могло б быть хорошим уроком, что определяться в ключевых решениях собственной жизни нужно до того, как эта жизнь впечатывает тебя мордой в стену, жаль только, урок не пригодится, ибо что бы ни было далее, будет различаться не более, чем оттенки кошмара), и, так и не доведя ни одно действие до конца, скрестила руки на груди, по-прежнему не глядя на вошедшего Магнето.
– Я вижу, ты собирала вещи?
– Да, собирала, и… Ну, нищему собраться - только подпоясаться…
Какого чёрта. Какого грёбаного чёрта, почему нельзя было дождаться её к завтраку, когда она всё-таки соберёт остатки размазанного по тверди земной самообладания, выберет, что из этого придётся унести на себе и может, даже подберёт какие-то слова, что за свинский закон жизни обязательно добивать лежачего? Хотя даже сейчас уверенности нет, что она решилась бы выползти хоть в кухню, хоть куда бы то ни было, а не так и сидела бы в халате и растрёпанных чувствах, пока кто-нибудь всё же не решил проверить, жива ли она там.
– То есть, ты окончательно ещё не решилась?
Она обернулась, покачиваясь, перекатываясь с пятки на носок, глядя в сторону.
– Я… Нет. Разумеется, ни на что я не решилась. Если б решительность - это было про меня, это было б заметно раньше, разве нет? Я не знаю, что делать. Я понимаю, что должна уйти, потому что здесь не место бесполезным недоразумениям вроде меня, и я не могу дальше испытывать ваше терпение, а особенно после… и я понимаю, что не могу уйти, потому что мои друзья - я вижу и чувствую это - хотят остаться. И я знаю, что - если даже я найду слова, чтобы объяснить моим друзьям всё это - понятия не имею, куда идти.
Это же не кажется, что он просто источает спокойное превосходство? Излучает, как ядерный реактор. Это излучение, по идее, должно к полу прибить, если не отправить вообще на технический этаж, как удаётся держаться, и главное - на кой теперь?
– Об этом можешь не беспокоиться. Алекс обеспечит тебе документы, а Мистик доставит до места… Что ты думаешь о Пуэрто-Рико или Гуаме?
Ничего. Ничего она о них не думала, сколько себя помнила. Слышала эти названия на уроке географии, в список мест, которые хотела бы посетить, вроде не вносила.
– Как вы решите, - тихо ответила Мина.
Он подошёл ближе, наблюдал, видимо, как она дрожащими руками запихивает в рюкзак тетрадь, полотенце - оно-то уж точно кому тут будет нужно, шарит в складках одеяла ручку.
– Если всё дело было в том, чтобы помочь тебе решиться, сделать выбор за тебя - я сделаю. Не беспокойся о своих друзьях, мы сумеем им всё объяснить. Они любят тебя, не сомневайся, любят. И хотели бы, чтобы ты была в спокойном, тихом месте, подальше от войны…
В общем-то, эти неинкорпорированные территории - действительно тихое место. Кладбищенски тихое порой. И на самом деле это странная идея, новое лицо там должно вызвать удивление, потому что нормальные люди оттуда уезжают, а не приезжают. Получится ли там найти работу? Ну, куда она денется… Шикарной жизни, понятно, не ожидается, но и не нужна она.
– Вы правы, - Мина чувствовала, что в глазах стоит горячая вода, всё никак не желающая конденсироваться. Пуэрто-Рико… что она помнит о Пуэрто-Рико? Что-то про лягушек. И что оттуда родом Рикки Мартин, любимый певец Глори…
– Здесь ты будешь страдать. Это слишком хорошо видно. Сравнивать себя с теми, кто более успешен… Я не буду надеяться, что ты не держишь на нас никакой обиды, и в сущности, это не важно. Главное - что тебе будет лучше вдали от нас… Я хотел бы просить тебя об одном - не презирай свою способность. Какая она есть, она часть тебя, необходимая и важная часть. Люби её, гордись ею. Развей её до максимально возможных высот…
Она нервно усмехнулась, осознавая услышанное.
– Так и сделаю. Видимо, стихи начну писать, больше что?
Кажется, это лёгкое замешательство можно почувствовать кожей.
– Стихи?
– Не обращайте внимания, - Мина обернулась, - спасибо вам. Сама я никогда не решилась бы, наверное, стояла бы, как буриданов осёл, над равно желанными и чуждыми вариантами… Когда отправляемся? Сейчас? Ну ладно, - если кокон этой мучительной неопределённости разорван - то не всё ли равно? - значит, я тоже могу вас кое о чём попросить? Желать вам победить - это, наверное, будет чересчур, но по крайней мере, - к чёрту, к чёрту, если она всё равно уезжает, лучше, говорят, жалеть о сделанном, чем о несделанном, - выживите, - она сделала ещё один шаг и обняла его, - живите. Сколько получится. И оставайтесь свободным…