«МакКуин не должен выигр’гать тр’гетий заезд — значит МакКуин погибнет р’ганьше!» — Цет оказался предсказуем и немногословен, отдавая киллеру приказ, если «луч смерти» не сработает, просто пристрелить гонщика, однако у женщины было еще одно дело — избавиться от агентов.
Что может быть прозаичнее, нежели гибель между огромных шестерен Биг-Бена? Один из самых известных символов Великобритании, привлекающий конкретно в Лондон миллионы туристов со всех концов света ежегодно, мог стать плахой для одного из самых преданных своей стране и Британской Короне людей — агента MI6. «Ваше время пришло» — смысл этой фразы переменился в один миг и зазвучал теперь для этих людей свежо, неожиданно и по-новому. Но Джей, будучи противником долгих и мучительных смертей, лицезреть процесс и последствия казни не очень хотела. Сейчас она решилась на такое жестокое убийство только потому, что в ней взыграли низменные мотивы — людей, попортивших и ей немало крови, хотелось наказать.
— Ну, что? Работать можно? — Грэм нервно поглядывал то на часы, то на МакКинли, продолжающую ковыряться с установкой.
— Можно, но пока рано. Старта еще не было, — Джей уселась прямо на металлический пол. — Выплюнет его спорткар мотор — самого гонщика я пристрелю, — киллер привычным жестом провела ладонью вверх по затылку. — Не выплюнет — Цет придумает, что делать дальше, — женщина поднялась на ноги, желая проверить, хорошо ли закреплены веревки, которыми были связаны пленники.
У Финна появилось четкое ощущение, что в легкие засыпали как минимум, тонну песка, отчего под ребрами сейчас нестерпимо жгло, а пересохшее горло раздирали приступы подступающего то и дело кашля. МакМиссл привык к этим «особенностям» своей работы — ты просто не всегда знаешь, где и в какой ситуации можешь проснуться в следующий раз, предварительно, правда, получив неплохой такой удар увесистым предметом по давно успевшему засеребриться затылку. Ты иногда даже не знаешь, проснешься ли вообще.
Британец не был готов к тому, что ведра окажутся хитрее, и его — агента-мать-его-MI6 — с такой простотой сумеют обвести вокруг пальца, а затем еще и продержать непонятно где около трех дней, прежде, чем перевести на новое место, где, судя по всему, и должна была пройти казнь.
Серьезно, Финн сделал в последнее время слишком много ошибок, чтобы сейчас иметь возможность самозабвенно заниматься самобичеванием. Что мешало им просто следить за ведрами, держась от них на расстоянии, а не лезть в самое пекло? Ради чего он подверг ДеЛюкс, у которой еще молоко-то на губах не обсохло, напрасному риску, когда послал ее играть роль несчастной туристки и красивыми глазами очаровывать этого русского медведя — такого же огромного и, видимо, не отличающегося умственными способностями? И уж тем более не стоило отправлять в самое пекло Мэтра под прикрытием, который к шпионажу имеет такое же отношение, как Запорожец к спорткарам.
МакМиссл раздосадованно повел плечами, даже сквозь два слоя ткани ощущая давление веревок, которыми он был связан. Кожа на запястьях от постоянного трения успела уже покраснеть, а от внезапного шевеления за спиной, заставившего путы натянуться еще сильнее, глухо заныло затекшее плечо.
— Где мы? — голос у Мэтра был очень хриплый, надсаженный просто из-за долгого молчания, но Финну все-равно показалось, что американец разговаривает с ним сквозь зубы; и ведь немудрено, если это было именно так.
МакМиссл изогнул обветренные губы в подобие кривой улыбки, понимая, однако, что этого никто не увидит.
— Мы в Лондоне, Мэтр. Внутри Биг-Бена, — в голосе не было ни намека на веселость, однако, британец понимал, что в их ситуации единственное, что можно сделать — это посмеяться над собой; Финн никогда не был пессимистом, но даже он подозревал, что огромные, металлические шестерни — это последнее, что они увидят в своей жизни.
Ситуация сложилась — паршивей некуда. Он сам и американец, не имеющий никакого отношения к шпионажу, связаны и их явно ожидала скорая, весьма изощренная в своей жестокости, гибель. Но судя по тому, что ДеЛюкс в поле зрения не наблюдается вообще — участи девчонки можно позавидовать еще меньше. Прихвостни Большого Босса явно не отличались крепким душевным здоровьем.
Конечно, умирать самому было, может, совсем немного, но все-таки страшно, но больше всего англичанин бы сожалел о гибели напарницы. Она была еще так молода — не успела, в отличие от него, ни поработать толком, ни пожить. Совсем еще зеленая, она вся отдавалась делу, отчаянно желая упечь негодяев за решетку.
Глупо и опасно; невероятно глупо и очень опасно. Отвратительная была идея, не стоило даже развивать ее в таком направлении, но МакМиссл и в этот раз, неся ответственность не только за свою, но и за две чужие жизни, принял неверное решение, подставив их жизни под напрасную угрозу. Да, работа у него непростая, но делать скидку на чужую неопытность и юность при работе с начинающими агентами, все же, необходимо. На своем горьком опыте он познал эту простую истину уже дважды.
Его, видимо, жизнь-то ничему не учит. Хотя, должна бы. Иначе нечего ему делать в разведке.
Однако, на памяти Финна Холли была не первой, кто умел работать и жить с таким азартом, однако, в прошлый раз в том, что такая же, совсем юная, агент не вернулась с задания виноват был он и только он. Должно быть, отдав столько лет верной службе MI6, МакМиссл позабыл о том, что сам когда-то был таким же — неопытным, но самоотверженным, кидающимся в омут с головой, совершенно, при этом, не умея плавать. С Леландом Турбо они сделали немало хорошего, но и ошибок по незнанию наворотили тоже достаточно.
А когда к Финну прикрепели молодого агента, ни разу не выходившую «в поле», он то ли понадеялся на ее благоразумность, то ли забыл, какие в этом возрасте амбиции и какой процент осторожности на них приходится.
Ева МакКиддл была его первой и единственной молодой напарницей. После ее смерти Финн отказался быть для кого бы то ни было наставником, отныне почти всегда выходя на задания с Леландом. Однако именно на нефтяную платформу Турбо пришлось отправиться в одиночку — без подстраховки и без крепкого плеча надежного товарища.
Но ни осторожность, ни профессионализм не помогли ему избежать сумасбродства местного королька — Цундаппа — по приказу которого Леланда схватили, а затем убили.
Что он чувствовал, умирая? Ощущал ли, как ныли сломанные кости в покалеченном теле, или наоборот, его убили быстро — единственным выстрелом в голову, как и принято, зачастую, убивать вражеских шпионов. Пытали ли его перед смертью? Боялся ли он, или ему уже было все равно?
Узнав о гибели боевого товарища, с которым его свело еще бурное студенчество, Финн был преисполнен слепой ненависти к немецкому оружейнику, мечтая собственными руками вытрясти из этого жалкого человечешки всю душу, отомстив за друга. Однако эмоции редко выходили у МакМислла на первый план. Гораздо важнее было продумать все настолько тщательно, чтобы даже малейшее колебание ветра или внезапно изменившаяся погода были учтены и на эти случаи предусматривались бы определенные действия.
Но Его Величество Случай снова перепутал англичанину все карты, не позволив ему при выходе ситуации из-под контроля, вовремя вмешаться и все исправить. Ведра взяли первым именно его, отрезав Холли и Мэтру все возможные пути отступления. В этой истории не могло быть сказано «Выбирайся сам». Без МакМиссла им было не выбраться.
Мэтр за спиной обреченно и тяжело вздохнул, и из-за значительной разницы в росте веревки натянулась вновь, неприятно проезжаясь по ноющим плечам. Оглушительно пробило три часа и родившийся где-то там, выше, в колоколе, звук, набатом застучал в ушах обоих мужчин. Металлическая шестерня со скрежетом дала ход, словно напомнив, что пленникам осталось совсем недолго.
До чуткого слуха британца донеслись вдруг звуки шагов и негромкие разговоры, даже смех — ехидный и мерзкий, отдавшийся неприятным холодком где-то в районе копчика. Вытянувшись, насколько в его положении это вообще было возможно, Финн различил меж шестернями три фигуры, находившихся на площадке людей.
Один был занят телекамерой, второй держался возле его плеча; третий стоял чуть поодаль. Но вдруг кто-то из них, кажется, первый, громко выругался, тотчас же отчитываясь по гарнитуре. Разговор у него получился недолгим, но весьма эмоциональным. Со скрежетом повернулась шестерня, давая англичанину больше обзора.
Грэм и Эйсер — неразлучная парочка с камерой — и кто-то третий, все это время стоявший спиной, возмущенно препирались между собой.
— Почему ничего не работает? Ты не ронял ее? — недоуменно и при этом крайне недовольно.
— Тихо ты, дай послушать Профессора, — возмущенное рявканье.
— Успокойтесь вы, оба, — голос был напорядок выше, но злее и раздраженнее. — Переходите на резервный план!
— Что за резервный план? — Эйсер — вроде, это был именно он — задумчиво почесал затылок.
— Заложим бомбу этому недотепе в бокс — третий человек говорил очень спокойно, демонстрируя здравый рационализм. — Заедет на пит-стоп — тотчас же весь пит-лейн взлетит на воздух, — Грэм с Эйсером задумчиво переглянулись: логика в этих словах явно прослеживалась.
Судя по их дальнейшим действиям они, наконец, пришли к консенсусу, и Грэм с Эйсером, забрав телекамеру, торопливо ретировались. Третий недолго постоял, низко опустив голову, затем обернулся, долго и задумчиво поглядел на Мэтра, а потом перевел взгляд на МакМиссла, словно бы случайно встретившись с ним глазами.
В этой женщине — коротко стриженной и не очень привлекательной — Финн узнал телохранителя Цундаппа, однако лицо ее все-равно казалось каким-то чужим и невиданным доселе. «Человек-невидимка», как окрестил британец подобный человеческий типаж, долгим, тяжелым взглядом сверлила англичанина.
МакКинли с каким-то внутренним упоением разглядывала до боли знакомые черты аристократического лица мужчины, щуря жутко-темные — она догадывалась, что Финну кажется именно так — провалы глаз. Как давно она мечтала об этой встрече! Сколько лет ненавидела британца и желала ему смерти!
И вот, он в ее руках. Ей приказано убить и она убила бы, если б только не ДеЛюкс. Девчонку, такую же зеленую, как когда-то была она сама, вышедшую в «поле» впервые в жизни, было, конечно, отчего-то, совсем по-человечески, жаль. Однако, если уж быть совсем честной, свернуть ее худую белую шейку своими руками хотелось гораздо больше, нежели убрать, наконец, с дороги надоедливого МакМиссла. Может быть, Финн даже сможет выбраться — если включит голову (британец умеет это делать иногда крайне вовремя). На британского подданного было плевать. А вот лицезреть, как в тех огромных зеленых глазищах гаснет яростное пламя жизни… Да, определенно, самолюбие Джей это зрелище удовлетворило бы с лихвой. Если жизнь Евы МакКиддл не сложилась так, как ей бы самой хотелось, то почему бы наглядно не продемонстрировать всем, что бывает с агентами, которых сбросили с крыши, объявили погибшими, а потом пытали электричеством? Ее совесть свое отжила — пришло время хладнокровной мести.
Киллер ступила на металлическую платформу, служившую неким подобием технического лифта, но перед тем, как нажать рычаг и поехать вниз, женщина, довольно громко произнесла:
— Ваше время пришло, МакМиссл! Спасите, наконец, не только себя! — Финн дернулся от громкого, показавшегося смутно знакомым голоса.
МакКинли не захотела оставлять этих двоих в столь смехотворной, якобы опасной, ситуации. Серьезно, все слишком сильно стало напоминать сценарий плохого кино, и чтобы не повторять известную ошибку всех экранных злодеев, киллер вскинула руку с пистолетом и, прицелившись, выстрелила. Интересно, много МакМиссл сможет наворотить с простреленным плечом?
Технический лифт тихо уехал вниз.
МакМиссл невольно взвыл, чувствуя, как волны боли прошлись от места ранения по всему организму; желудок свело болезненным спазмом, а в голове словно взорвались тысячи фейерверков. Он задышал тяжело, как-то сипло, загнанно, откинувшись мгновенно взмокшим затылком на плечо Мэтра, с которым они были связаны спина к спине, мужчина попытался выровнять дыхание и заново собрать воедино рассыпавшуюся мгновением ранее картину мира.
— Надо… — воздух, кажется, все еще не вернулся в легкие, отчего Финн задохнулся почти сразу, как только начал, — надо выбираться, — два слова дались ему с величайшим трудом.
Мэтр что-то неразборчиво булькнул себе под нос, потянув одну из веревок, проходящих от плеча к запястью, а затем как-то потрясенно, почти восторженно выдохнул. Брыкаясь, ерзая и изворачиваясь, он отчаянно пытался высвободиться из пут, выворачивая кисти рук из хитрых петель, только казавшихся плотными и крепкими. Парнишка торопливо распутывал узлы, которыми были связаны руки, тихо, но оттого не менее забавно, по-простецки, ругаясь себе под нос, но на его простое лицо все же невольно лезла счастливая, несерьезная улыбка человека, который только что понял, что ему, может быть, еще удасться пожить.
— Это же так… — шестерня снова сменила свое положение, — так просто! — Мэтру удалось освободить одну руку; теперь процесс должен был пойти быстрее. Правда, помимо собственной головы ему необходимо было помочь еще и раненому товарищу.
Времени думать о словах Женщины-Невидимки не было, однако МакМиссл был уверен, что это не последняя их встреча.
Цундапп рвал и метал: мало того, что «луч смерти» не сработал, так еще и МакКинли проспала, поздно схватившись за винтовку — сразу после неудачной нелицензированной охоты за головой красно-золотого американского мальчика, киллер явилась на гонку, и затерялась на трибуне среди восторженных болельщиков. Однако Отто не был бы Отто, если бы не продумал на такой — откровенно идиотский в своей провальности — случай план «Б».
Деревенскому дурачку, который мог, если бы постарался, вырваться из ловушки, к руке крепко приковали браслет со взрывчаткой, который просто так снять было невозможно. Осталось только дождаться, пока МакМиссл скажет ему, что бомбу можно отключить с помощью голосового управления. Парнишка бы попытался сделать это сам, а уж за пять минут догадаться, кто является Большим Боссом, который лично устанавливал и таймер, и саму бомбу, не смог бы никто.
Немец вместе с боссами мафий без особого интереса наблюдал за гонкой, все ожидая, когда же, наконец, объявится Мэтр, но уж чего они точно не ожидали, так это выстрелов, разнесших панорамное стекло моторхоума, в котором Карданвал умудрился временно разместить своих людей.
Перед тем, как сделать ноги, Цет успел только рявкнуть в гарнитуру:
— МакКинли!
Для киллера, услышавшей этот внезапный возглас, он означал лишь одно: Майлз был прав — их раскрыли.
На раздумья времени не осталось. Памятуя о приказе, отданном ей магнатом, киллер уверенно сжала ключи от автомобиля в руке, а затем, пробираясь через болельщиков, собравшихся на трибуне, начала продвигаться к выходу.
Если поторопиться — можно успеть хотя бы предупредить Майлза, перед тем, как бежать самой. Сейчас, когда отсчет шел на секунды, положиться можно было только на собственную удачу. Джей рванула к трибуне для важных гостей, даже не думая о том, что гвардейцы и полисмены, выставленные там для охраны Ее Королевского Величества от таких ненормальных, как МакКинли, попросту не пропустят ее.
— Вам сюда нельзя, мисс! — двое людей в полицейской форме преградили испуганной женщине дорогу.
Киллер, было, в обреченном недоумении попятилась назад, однако вдруг услышала знакомый голос:
— Инспектор, это ко мне. Будьте добры, пропустите, — Джей подняла темные глаза на Карданвала.
Он был действительно очень взволнован ее внезапным появлением здесь. Ничто сейчас его не выдавало больше, чем плохо скрываемая растерянность, пробивающаяся сквозь привычную маску ненастоящих эмоций или напускного безразличия.
Эта женщина во что бы то ни стало должна была остаться на свободе. Не для того, чтобы вытащить его — нет, совершенно не для этого. У киллера был последний заказ, который она должна была исполнить. Убивать — это ее работа.