Что в прошлый приход Женщины-Маски сподвигло его сказать ей, что нужно продолжать поиски информатора? Почему кто-то из «местных» людей следил за ней? Означало ли это, что она может быть двойным агентом, или же здесь просто принято никому не доверять, всегда держа наготове метаморфический нож, чтобы всадить его в спину товарищу, если тот проявит слабину?
Внезапно тишину разорвал шум и последовавшая за ним слишком активная возня у Рэдлайна над головой. Если прислушаться, то из общего гомона можно было выделить некоторые слова, которые было отчетливо слышно. Род мог сделать предположение, что среди ведер по какой-то причине начались разборки и все это может закончиться небольшой, но, вполне вероятно, кровопролитной потасовкой. Однако почти все голоса стихли также неожиданно, как и появились.
Гамливая толпа ведер, шумно обсуждая прошедший заезд и непредвиденное воскрешение утопленного — как всем казалось — МакМиссла, ввалилась в небольшой — а теперь, кажется, сжавшийся до размеров спичечного коробка — рыбацкий домик на одной из старых токийских пристаней. Из всех, здесь собравшихся, только Профессор Цундапп и Джей не разделяли неожиданной всеобщей радости. Цет на гонку идти отказался, зло усмехаясь, что если ему надоест жить, то он лучше явится ко входу в главное здание MI6 в Лондоне, чем здесь, в Токио, посетит массовое мероприятие. Тем более, Грэм отлично справился со своей ролью «оператора» — троим участникам Гран-При спалили моторы — план ведер начал претворяться в действие.
МакКинли же предпочла, пока есть время, заняться чисткой своего оружия. Она никогда никого не подпускала к своему арсеналу, содержа все в том порядке, который удобен ей, но и никогда не забывала вовремя пристреливать залежавшиеся пистолеты, заодно упражняясь в собственной меткости, и точить ножи.
— Эй, мышь, — на старый, местами плешивый, диван опустился Алекс, сразу же придвигаясь к девушке непозволительно близко и фривольно клядя руку ей на колено. — Как думаешь, Карданвал оценит твое стремление помочь нашему американскому товарищу, а? — Хьюго растянулся в ядовитой усмешке; Джей подавила желание сломать нахалу нос.
— Карданвал никогда не спустится со своей золоченой сцены сюда, в заброшенную хижину, к нанятому им сброду, — отозвалась киллер сквозь зубы — напарник начинал дико раздражать.
— А вот я владею совершенно иной информацией, — елейно пропел Алекс, прежде чем дверь в помещение, временно служащего Профессору Цету кабинетом, отворилась с таким скрипом, что всех присутствующих в комнате одновременно страшно перекосило.
На всеобщее обозрение явились немец и Майлз Карданвал, собственной персоной.
Александр перевел самодовольный взгляд на девчонку МакКинли, не изменившуюся в лице и даже бровью не поведшую на столь неожиданное появление высшего начальства.
— Что теперь скажешь? — он склонился так близко, что Джей могла почувствовать его дыхание на своей щеке, и это нервировало куда сильнее, чем ситуация, грозящая обернуться далеко не в ее пользу.
— Я, кажется, предупреждала, что в мое личное пространство опасно вторгаться, — с этими словами киллер резко ударила нахала лбом в нос.
Когда-то от этого приема у нее едва ли не звездочки перед глазами плясали да голова кружилась. Сейчас же ярость алой пеленой застилала все обозримое пространство. Боли не было.
Хьюго почувствовал во рту соленый привкус крови, вытекающей из разбитого носа, и с тихим, утробным рыком, бросился на обидчика. Живым клубком они скатились с дивана, набившаяся в хижину публика резко отступила к стенам, не желая участвовать в потасовке.
Алекс был сильнее и больше, но Джей оказалась ловчее и проворнее. Обхватив противника ногами за пояс и не позволяя ему выбраться из-под себя, девушка ухитрилась сомкнуть руки на чужом горле. Хватка у киллера была что надо, поэтому, перестав отбиваться, Алекс попытался отцепить от себя эту змею, душившую его.
Он хрипит, пытаясь оторвать от себя чужие руки, до синяков сжимая тонкие, белые запястья, царапая их, до крови сдирая кожу. Когда воздуха совсем почти не остается, девушка вдруг отпускает его, напоследок с силой прикладывая затылком о бетонный пол. МакКинли поднимается на ноги, окидывая темным, тяжелым взглядом всех присутствующих.
У нее рассечена бровь, отчего кровь тонкими струйками заливает правую часть лица, сбиты на руках костяшки, на запястьях крснеют четкие следы чужих пальцев, содран локоть. Останавливая взгляд на Карданвале, она глубоко вздыхает, словно ожидая, что за учиненный беспредел он может пристрелить ее на месте.
— Думаешь, — хрипит Алекс, с трудом перебарывая приступ подступающего кашля. — Думаешь, я не скажу им, что ты якшаешься с американцем?
Секундное промедление. Мгновение, для того, чтобы обернуться вновь к своему обидчику.
Выстрел.
Облачко серого дыма зависает в воздухе, медленно оседая на пол. Длинные, кажущиеся мраморно-белыми пальцы Джей с силой сжимают верный Вальтер — он удобнее лежит в руке, нежели успевшая, все же, полюбиться Беретта.
— Ложь, — констатирует МакКинли, а затем, повернувшись к Майлзу и глядя ему в глаза, повторяет, разделяя слова: — Это. Наглая. Ложь.
Трудно спорить, когда у оппонента есть такой веский аргумент, как заряженное огнестрельное оружие в руках, которое может резко пойти в ход. Однако магнат делает шаг вперед из толпы, миролюбиво поднимая руки, но не говоря при этом ни слова. На его губах гуляет добрая — излишне открытая («Потому, что напускная» — думает про себя Джей) — улыбочка. Но в чужом взгляде отчетливо проглядываются внезапно проснувшееся недоверие и сомнение в правдивости ее слов.
— Мисс МакКинли, — он словно гипнотизирует бархатным голосом, — если, в самом деле, это клевета, то что вам мешает убить пленника?
— Отсутсвие прямого приказа, — она отвечает, не задумываясь, и, на самом деле, даже не врет.
— Считайте, что приказ был, — Карданвал чуть склоняет голову вперед, и в его лице прослеживается что-то совершенно ему чуждое, хищное.
Ведь нет ничего сложного — спуститься вниз, в подвал, по единственной лестнице, снять с гвоздя связку ключей, из которых нужный — только один, а все остальные болтаются на этом кольце только для вида. Отпереть хлипкую железную дверь, до этого держащуюся только на честном слове. Привычным жестом вскинуть руку с пистолетом.
Главное — не медлить, не задумываться, не смотреть. Это всего лишь работа. Такая же работа, как у художников и пекарей. Джей МакКинли не боится мышей, тараканов и змей. Джей МакКинли не боится смерти — и своей, и чужой. Джей МакКинли совершенно не боится убивать, однако, случайно встретившись взглядом с американцем, с удивлением замечает, что глаза у него, оказывается, синие. Она медлит всего пару секунд, но и этого времени Карданвалу достаточно, чтобы сделать необходимые выводы и подавить усмешку.
МакКинли убивает Рэдлайна, с совершенной точностью, не изменившей ей даже в такой момент, выпуская во вражеского агента две пули — в грудь, и в голову. Затем, опустив оружие, оборачивается к Карданвалу и, дождавшись его утвердительного кивка, поднимается с ним наверх, в саму хижину, где почти никого из ведер не осталось.
Поддевая носком берца — все же, они удобнее кед, которые приходится носить, в основном, на людях, чтобы особо не выделяться — бездыханное тело Александра Хьюго, Джей бросает безразличное:
— Я это потрошить не буду, — а затем уходит, мечтая вернуться в гостиницу, где остановились все участники Гран-При и куда заселили и их команды.
Иван, под тяжелым взглядом босса мафии Хьюго, вынужден идти избавляться от двух трупов. Карданвал же, хоть и слегка повергнутый в шок внезапным окончанием и сегодняшнего заезда, и вечера в целом, отправился в отель в весьма приподнятом, если не сказать, благодушном, настроении.
========== Часть 5 ==========
Капли конденсата монотонно ударялись о металлический подоконник, рассыпаясь тысячами мелких брызг, отчего на грязном стекле через некоторое время образовалась небольшое пятнышко. Если в него посмотреть — можно увидеть далеко простирающееся темно-синее небо, но только если глядеть вверх, присев на пол перед окном; если наблюдать с высоты нормального человеческого роста, то перед глазами оказывается бывший когда-то белым подоконник; если же этот кружочек находится ровно на уровне глаз — видно только унылую серую, местами потрескавшуюся стену здания напротив.
Периодически мигающий желтый свет дышащей на ладан настольной лампы заставлял Профессора Цета подслеповато щуриться, то и дело вытирая платком слезящиеся глаза. Карданвал, побрезговавший садится на старое кресло, которое уже один раз напугало его, ужалив решившей вылезти пружиной, стоял в центре импровизированного кабинета, задумчиво сложив руки на груди. Немец то и дело поднимал на него вопросительный взгляд.
Хладнокровное двойное убийство удивило магната, если не сказать, что повергло в шок. Он покинул рыбацкий домик сразу после ухода Джей, незаметно проследив за девчонкой весь путь от пристани до гостиницы, после чего, вернулся обратно. В его голову пришла одна толковая мысль, и он собирался обсудить ее лично с Цетом. Все-таки киллер находилась целиком во власти немца, и кто знает, может, ему срочно потребуется убрать еще кого-то.
— Ты думать, ей можно довер’гять? Ее пр’гилюдно обвинили в невер’гности, — мужчина передернул плечами, вспоминая, из-за чего лишился одного из самых верных, однако, как показала практика, не самых умных, людей.
— Я видел, на что она способна, — спокойно возразил Майлз. — Не вижу причин сомневаться в ее преданности нам. Независимо от того, что периодически в ней просыпаются честь и благородство, приказа она ослушаться не посмела.
— И застр’гелила амер’гиканца у тебя на глазах, я помню, — поморщившись, закончил за магната Цет. — Однако сейчас р’гечь совер’гшенно об ином деле. Кто даст гар’гантию, что она не подведет?
— О гарантии, конечно никто не говорит. Ты не в магазине электроники, чтобы все бумажками подтверждать, — не удержавшись, съязвил Карданвал. — Ты-то сам готов гарантированно поручиться за кого-то из них?
Цундапп задумался. С одной стороны МакКинли не раз подтверждала свою верность, и все основания поручить это дело именно ей были налицо. С другой стороны, Отто сам переманил ее из вражеского лагеря на свою сторону. А история, как все знают, цикличная штука.
— И все-таки, почему именно МакКинли? Что тебя в ней подкупило, помимо ее гипотетической вер’гности? — Цет снова завел свою пластинку; магнат закатил глаза.
— Все дело в цели встречи, — нехотя ответил мужчина, немец округлил бесцветные глаза.
— Эта стар’гая кор’габельная кр’гыса снова что-то задумала? — не без удивления осведомился Профессор.
Он давно был знаком с Тумбером — французом, торгующим всем, чем угодно, начиная от мелких запчастей для автомобилей и заканчивая товарами совершенно незаконными. В прошлом тот был контрабандистом, теперь же лишь сбывал привезенный товар, растянув свои осьминожьи щупальца по всей Европе. Удивительно, что Карданвал имеет с ним какие-то дела. Тумбер не самый надежный в своем деле человек, и все его связи даже Отто иногда казались подозрительными.
Теперь же речь шла о том, что девчонка МакКинли должна не просто отправиться в Париж, чтобы проследить — и по возможности устранить — очередную занозу в британско-аристократической заднице Майлза — Финна МакМиссла и двух верных ему людей, не дающих ведрам развернуть свою деятельность в тех масштабах, в которых планировалось. Киллер должна была встретиться с торговцем лично, чтобы передать ему сумку с деньгами. Вместе с ней Францию должен был покинуть и дорогой товар. Какой именно, магнат не сказал.
Все это не сильно походило на четко спланированное предприятие, потому немец размышлял, стоит ли посылать туда именно Джей — ему не улыбалось остаться без такого верного, а главное — исполнительного — человека. Однако посылать к Тумберу кого-то из ведер тоже не хотелось. МакКинли была принципиальной, гордой, но не самолюбивой женщиной, способной сбежать с кругленькой суммой, при первой же возможности.
— Делай, что тебе вздумается, Майлз. Только помни, что я не побоюсь своими р’гуками пр’гистр’гелить пр’гедателя, — отмахнувшись, наконец, согласился Цет.
Магнат рассмеялся невеселым, жутковатым смехом.
— Если она не привезет товар, я убью ее сам, Отто.
Цундапп был, конечно, склонен иногда ставить под сомнение слова Карданвала, однако в этот раз никаких моральных колебаний не возникало: любая ошибка МакКинли будет стоить ей головы.
***
МакКинли не особо обрадовалась, узнав о перспективе зависнуть в Париже с контрабандным товаром и пропустить второй заезд Гран-При, проходящий в Италии, однако Цундапп «успокоил» ее, сказав, что и на пути туда, и при перелете обратно, ее будут сопровождать верные Карданвалу люди. Джей, конечно, не поверила, но выбора у нее не было. Немец снабдил киллера подробными инструкциями, прозрачно намекнув, что шлейфа трупов, тянущегося из самого сердца Франции после возвращения оттуда МакКинли, быть не должно. Девушка, усмехнувшись, отозвалась, что все будет зависеть только от обстоятельств. Если МакМиссл со своими шавками жертвы вполне допустимые, то ни в чем не повинных французов трогать не надо. Однако, если, что-то все же пойдет не так, то необходимо постараться обойтись малой кровью. И самое главное — доставить товар в целости и сохранности в Порто-Корсо, лично в руки Майлзу. Джей кивнула, приняв полученную информацию к сведению, но в глубине души проснулся крохотный, язвительный червячок недовольства: она, все-таки, киллер, а не курьер.
Однако в Париже все пошло далеко не по намеченному Карданвалом плану.
Голова Джей казалась ей самой тяжелой, а возобновившийся звон в ушах создавал ощущение, будто металлические ключи катаются по дну чугунного таза, звонко ударяясь о его эмалированные бортики. Перед глазами расплывались яркие, разноцветные круги. МакКинли приоткрыла глаза, стараясь сфокусироваться хоть на чем-нибудь, но, зашипев сквозь зубы от усилившейся головной боли, склонила голову к плечу.
Пытаясь осознать положение своего тела в пространстве, девушка не без удивления отметила, что хоть под ногами и есть твердая поверхность, сейчас она висела на руках, поднятых над головой, которые оказались скреплены металлическими наручниками, чья цепочка была перекинута через толстую железную трубу. В таком положении оказалось невозможым ни сидеть, ни лежать — только стоять или висеть всем телом на злосчастных браслетах, острыми краями врезавшимися в кожу.
МакКинли не без труда откинула голову назад, но увидев собственные руки, залитые до локтей сочившейся из разодранных запястий кровью, тотчас почувствовала вернувшееся головокружение и подступающую к горлу тошноту. В первый раз от вида и запаха крови ее вырвало желчью.
Стараясь игнорировать тошнотворный привкус, оставшийся во рту, Джей мысленно попыталась прикинуть, как она тут оказалось и сколько уже здесь болтается. После прилета в Париж, сразу же, из аэропорта она поехала в центр, откуда пешком добралась до того рынка, где должна была встретиться с Тумбером. Почти сразу же в шумной толпе торговцев, торговок и покупателей всех мастей киллеру бросилась в глаза фигура британского агента, того самого, с которым она имела неосторожность столкнуться на презентации Алинола. С ним было двое — парень, в старом комбинезоне и коричневой рабочей куртке и девушка в таком же элегантном, как и у самого МакМиссла, костюме. МакКинли решила проследить за ними, догадываясь, что в условиях пребывания здесь агентов, ее встреча с бывшим контрабандистом вряд ли состоится.
Все, что было после, помнилось очень смутно. Кажется, Джей самой кто-то присел «на хвост» и, улучив момент, хорошенько приложил ее по голове чем-то тяжелым, а затем уже притащил сюда. Киллер огляделась, отмечая про себя, что то помещение, где она находится, отдаленно напоминает старый заброшенный цех какого-то предприятия. Но что больше всего ее обрадовало — так это попавшаяся на глаза ее сумка, в которой были деньги, брошенная в дальний угол, однако остающаяся все еще в поле зрения своей временной хозяйки.