За квалификационным заездом МакКинли наблюдала с живейшим интересом, а сидящий рядом с ней Карданвал, вновь пожелавший контролировать своих людей лично, с усмешкой следил за киллером, про себя отмечая горящие азартом чужие черные глаза.
Прожив с Джей несколько дней под одной крышей, он, уже с полной уверенностью в своих словах, мог сказать, что она является представителем той редкой породы людей, которые, выстроив вокруг себя каменную крепость, подсознательно стремятся не выбраться из нее, а создать себе в этом эмоциональном вакууме максимально комфортные условия. Ни разу магнату не удалось поймать ее на излишнем проявлении ненужных эмоций и ни разу не удалось ему прочитать хоть что-то по ее вечно отстраненному лицу или темному, ледяному взгляду черных глаз.
В голову Карданвала внезапно приходит весьма рискованная, однако, от этого не становящаяся менее гениальной, идея. Отдав однажды роль «оператора» Грэму, быстрее и аккуратнее всех остальных научившемуся обращаться с их смертоносной для моторов гоночных автомобилей телекамерой, Майлз не прогадал, получив на первой гонке в Токио трех участников, которые так и не завершили заезд: Трипа Обгонетски, Мигеля Камино и Макса Шнеля. Теперь же он собирался поручить непростой выбор будущих жертв именно МакКинли, которая, работая, сможет беспрепятственно смотреть гонку. Это внезапно пришедшее желание сделать девушке приятно, точнее, как-то порадовать ее, заставило предательский румянец проступить на скулах магната. Но, к счастью, его мимолетной слабости никто не заметил.
Джей в растерянности смотрела на себя в зеркало, с удивлением разглядывая непривычный образ. На сегодняшней Большой Встрече, которая должна была собрать глав всех мафий для обсуждений дальнейшего развития плана ведер, киллеру была отведена далеко не последняя роль.
За годы «грязной» работы, когда руки по локоть в чужой крови, и есть риск перемазаться чем угодно, начиная от пороха и оружейной смазки, заканчивая другими, малоприятными, жидкостями и субстанциями, зачастую естественных в организме человека, МакКинли совершенно отвыкла от одежды делового стиля, предпочитая ей комфорт и практичность, поэтому видеть в отражении зеркала себя в строгом черном костюме и оксфордах, было очень странно. Однако раз обстоятельства требуют — значит следует им подчиниться.
— Готовы? — Майлз неслышно возник на пороге ее комнаты, но увидев, что Джей гипнотизирует взглядом собственное отражение, подошел ближе, вставая у нее за спиной. — Выглядите невероятно, — честно признался мужчина, стараясь не заострять внимание ни на чем конкретно.
— Не хуже, чем с оружием в руках, — прохладно парировала МакКинли, удостоверяясь, что кобура под пиджаком не заметна. — И все же, назначать меня телохранителем Профессора — это глупо. Там будет достаточно тех, кто сможет справиться с этой задачей.
— Вас там и не будет, — магнат усмехнулся. — Вы отправитесь на гонку в качестве болельщика и будете координировать действия Грэма и Эйсера. Жечь моторы сегодня будут по вашей наводке, — Карданвал говорил тихо и вкрадчиво, от чего казалось, что в его голосе есть нечто завораживающее и гипнотическое. — Ваше место сегодня на трибуне для «особых» зрителей.
МакКинли круто развернулась на пятках, вскидывая голову, чтобы посмотреть магнату прямо в глаза. Она не любила менять планы в последний момент, хоть никогда и не отказывалась действовать исключительно по обстоятельствам. Однако такой поворот событий вызывал явный эмоциональный диссонанс в глубине души девушки.
Она не планировала прикасаться собственными руками к вершению того беспредела, который Ведра устроили на соревнованиях. Даже в Токио она не смогла заставить себя пойти на гонку вместе с остальными, а сейчас ей предлагают не просто смотреть на это, а самой принимать непосредственное участие в данном предприятии.
Хотя, это ведь не предложение — это приказ. Джей не сможет и не пойдет против приказа. Собственные принципы и желания в такие моменты отодвигаются и не должны играть никакой роли. Жалость и сентиментальность убивают настрой.
— Грэм не справится с телекамерой сам? — она приподняла ровные темные брови, обозначая тем самым крайнюю степень своего удивления.
— Справится, — насмешливо кивнул магнат, заметив все же незначительную перемену в голосе МакКинли, но виду не подал. — Вы вольны выбирать: Собрание или гонка.
Джей нахмурилась, поджала губы, опуская глаза. Ей казалось, что мужчина просто издевается над ней, давая свободу выбора, прекрасно зная, что в ее случае проще приказать, нежели просить или предлагать выбирать. Зачем заморачиваться с принятием какого-то решения, если всегда можно положиться на более компетентного и авторитетного человека, который уже не первый год находится на вершине «пищевой цепочки» их обособленного социума? Киллер же всегда расценивала свою работу, как грязную, а себя, как человека, хоть и не последнего, но, все же, малозначительного и особой роли не играющего.
Ей приказывали убивать — она убивала; ей приказывали «выбивать» информацию — она выбивала. Свободного выбора ей не предоставлялось, но и не требовалось. Наемные убийцы ничего не решают. Они живут приказами. Нравится им это, или нет.
— Зачем все это, сэр Карданвал? — взгляд черных глаз взметнулся выше, с пристальной внимательностью цепляясь за лицо человека напротив.
Майлз подавил жесткую усмешку, цепко хватая женщину за подбородок, сжимая его сильными пальцами и вынуждая ее поднять голову выше. Ткань белых перчаток исключала нежелательные прикосновения кожи к коже. Джей про себя отметила, что никогда не видела магната без этих перчаток.
— Вы глубоко симпатичны мне, МакКинли.
Карданвал внимательно вглядывался в чужое, не отличающееся особой, по-женски утонченной, красотой, лицо напротив, ища в глубине больших, темных, как черный оникс, глаз, что-то, хотя бы отдаленно напоминающее страх. Но ни страха, ни трепета перед его непоколебимым авторитетом, ни благоговения не было. Она не боялась. Она принимала брошенный вызов.
Принимала правила неизвестной игры.
— Кто мешает мне следить за гонкой, будучи на Собрании? — с нескрываемым лукавством во взгляде, наконец, проронила она, даже не пытаясь вывернуться и уйти от нежелательного прикосновения или как-нибудь иначе дать понять оппоненту, что ей неприятно.
— Здравое решение, — Майлз резко разжал пальцы. — Действуйте.
Мужчина покинул комнату также резко и внезапно, как и возник здесь, оставляя после себя неприятную, режущую воздух острыми углами, недосказанность и острый запах парфюма, от которого МакКинли хотелось чихать.
Карданвал никогда не думал, что в этой игре ставки будут повышаться не с каждым днем, а ежечасно. Интерес к Джей не утихал, разрастаясь буйным цветом, пробуждая в его черствой, кажется, уже давно сгнившей, душе невероятное любопытство и азарт, с которым он уже давно не относился к женщинам. Ее хотелось разгадать, узнать все грани ее чувств и эмоций. Понять, наконец, что представляют из себя потемки души МакКинли.
Сколько скелетов в ее шкафу? Как для нее выглядит ненависть? Что она чувствует, когда убивает, когда смело идет под пулями, преследуя цель, словно опытная гончая? Но еще больше почему-то хотелось увидеть, как она улыбается, ярко и открыто, так что в уголках глаз появляются солнечные морщинки, или застать ее сонною — еще не успевшую нацепить свою непробиваемую маску холодного безразличия и ледяной жестокости — такую теплую, живую, безоружную.
Совсем не трудным оказалось жить с женщиной, не создающей тебе проблемы, но при том, умеющей решать свои самостоятельно. Она не требовала понимать или принимать ее, а просто была рядом, как бы под боком, все время перед глазами, как красивая статуэтка. Но этого оказалось мало. Хотелось, наконец, взять все в свои руки и разделить с ней хоть часть того бремени, что висело камнем на ее шее. Ему хотелось решать проблемы этой женщины.
Только она не желала подпускать его даже на расстояние пушечного выстрела, оставаясь загадкой, которую хотелось разгадать во что бы то ни стало. Ее душа — потемки; но для того, чтобы добраться до ее омута с чертями, необходимо было пробить каменную стену недоверия ко всему миру и вырубить терновый лес, который она возвела для сохранения своего одиночества и собственных тайн.
МакМисслу давно не приходилось видеть столько людей из мафиозных семейств, поимкой которых занимались чуть ли не все разведки мира. В Порто-Корсо намечался Большой Сбор, на который, по разговорам самих Ведер — так их прозвали за нездоровую любовь к старым автомобилям отвратительного качества — должен был явиться сам Большой Босс, чью фотографию Рэдлайн должен был передать Финну и Холли в Токио. Однако, вместо американского секретного агента, устройство сохранил один из техников гонщика Молнии МакКуина — Мэтр.
Сначала у британца было желание отправить его куда подальше, после того, как фото попало в его собственные руки, но видя, с каким остервенением Ведра начали поиски Американца, Финн решил перестраховаться, опасаясь, как бы число трупов на этих соревнованиях не стало критическим.
Фото, к большому сожалению МакМиссла, не представляло ничего интересного, хотя минимум информации из него все же вытянуть удалось. Конечно, ответить на вопрос, кому принадлежали запечатленные на снимке руки, с длинными, крепкими пальцами, усыпанными рыжими пятнами веснушек, и покрытые страшными, выпуклыми шрамами, пока не удалось. Но по мере распутывания этого клубка гадюк, появлялись все новые и новые улики, которые рано или поздно сложились бы в четкую картину, и тогда стало бы понятно, кто возглавляет сеть.
Мэтр играл свою роль дурачка безупречно, не вызывая у боссов мафий лишних подозрений. Ивана, чье место он временно занял, Холли обезвредила и все должно было идти как по маслу.
— Мэтр, медленно поверни голову влево-вправо. Хочу увидеть, всех заговорщиков, — четко разделяя слова, приказал Финн, просматривая изображение на экране ноутбука.
Он и мисс ДеЛюкс удобно устроились в небольшом местном ресторанчике, откуда было видно гоночную трассу. Окружающие принимали их за болельщиков, не обращая внимание и не приставая с ненужными расспросами.
На Собрании Ведер были все: и Таббс Пейсер, и Владимир Транков, и Джей Гробли Гремлин, и Виктор Хьюго, на которого и работал Иван. Сам Виктор был неходячим, но, несмотря на инвалидность, тоже немало крови попортил и Британской разведке и много кому еще.
— Большой Босс уже здесь? — спросил Хьюго, не обращаясь ни к кому конкретно.
— С минуты на минуту должен быть, — отозвался Пейсер.
За дверью раздались чьи-то торопливые шаги, мафиози и их телохранители синхронно обернулись на звук, МакМиссл вытянулся в струнку перед ноутбуком и сжал пальцами деревянную столешницу так, что костяшки побелели.
— Ну и кто же он? — вопрос так и повис воздухе.
Деревянная створка высокой двери распахнулась и на пороге возник…
— Это же Профессор! — с некоторым недовольным пренебрежением выплюнул Таббс.
— Guten Tag! — поприветствовал всех присутсвующих немец, проходя в зал.
Следом за ним в помещение вошел его телохранитель. Глядя на него, МакМиссл даже не сразу определил, мужчина это или женщина.
— Цундапп, ну где же командир?! — снова подал голос Виктор.
Цет уселся во главе большого стола, следя цепким взглядом за телохранителем, севшей за компьютер в дальнем углу зала.
— Он уже здесь, — успокоил заговорщиков оружейник, настраивая выключенные до этого телеэкраны, закрепленные на кронштейнах.
Джей надела наушники, постучала по микрофону кончиком пальца. Гонка началась чуть больше получаса назад. Совсем скоро участники проедут ровно половину от всего расстояния.
— Грэм, слышишь меня? — в наушниках раздался непонятный шум, мало, впрочем, похожий на помехи.
— Слышу.
— Дай знать, как в поле зрения появится… — МакКинли сверилась с таблицей, выясняя, как едут гонщики, — номер «8» — Карла Гоньяло. Бразилия, — Джей отдала команду, почти не колеблясь.
Выбор жертвы был сделан. Назад дороги нет.
— Кто еще? — зашуршал голос Грэма в наушниках.
— Следом за ней, — девушке не хотелось особо выбирать. — Номер «9» — Найджел Газли. И седьмой. Японец. Сю Тодороки, — Джей сцепила пальцы в замок, стараясь сглотнуть вставший в горле ком.
Ей казалось, что гонщики были напрасными жертвами, и даже если им всего лишь жгли моторы, риск аварии был очень высок. А лишние трупы брать на себя не хотелось.
МакМиссла мало интересовали манипуляции телохранителя Цундаппа с компьютером. Однако, наблюдение за Ведрами, замеревшими в ожидании Большого Босса тоже особого интереса не представляло.
Вдруг все телеэкраны разом ожили, являя те же самые руки, которые были запечатлены на снимке Американца. Жесткий, невероятно искаженный голос разорвал тишину.
— Ну, здравствуйте. Как жаль, что я не с вами в этот радостный день. Увы, у меня полетело сцепление. Уверен — вы поймете, — со всех сторон раздались отобрительные вздохи; кто-то даже согласно поддакнул.
Холли, колдующая над компьютером, бросая все время осторожные взгляды на нервничающего наставника, пыталась выяснить, кому принадлежит этот голос. Но из-за сильного искажения программа постоянно выдавала ошибку.
— Но сегодня у нас праздник. Наш тяжкий труд будет вот-вот вознагражден. Мир отворачивался от таких маленьких, бедных людей как мы, — Финн на этом моменте возмущенно и со свистом выдохнул: нашлись, тоже, сирые и убогие. — Они осуждали наши интересы, осуждали нас. Одно они делали не переставая — смеялись над нами. Сколько обидных прозвищ: колымага, гроб на колесах, корыто, жестянка, телега, тарантайка, рыдван, драндулет, Ведро! Но всякому терпению приходит конец. И сегодня, друзья, мы с этим покончим.
МакМиссл с ДеЛюкс переглянулись. Значит, не просто так все эти люди ездили на столь нереспектабельных автомобилях. Они поднимались на свои места с самых низов, выбирались из грязи теми способами, которые были им доступны. Они воровали, подставляли, убивали, лишь бы урвать себе кусок побольше и получше и вылезти наверх.
Старые автомобили стали особенным, отличительным знаком этой касты — той самой, единой, мафии, которая пустила свои щупальцы по всей Европе и славилась жестокой бесцеремонностью и напрасными кровопролитиями.
— Над нами смеялись, но теперь посмеемся мы, — экраны, до этого демонстрирующие изображение Большого Босса, переключились на прямую трансляцию гонки.
Гонщица под номером восемь, въехавшая на мост Фортуны, потеряла управление, в то время, как из выхлопной трубы Гоньяло валил черный дым. Автомобиль гонщицы врезался в заграждение, содрав о него свой железный бок, так, что во все стороны брызнули желтые искры. Бразильянка успела сориентироваться, стремительно покидая машину и перебираясь на пешеходную часть закрытого на время гонок моста.
— В чем там дело? — МакМиссл внутренне собрался, готовый в ту же секунду сорваться с места.
— Сейчас узнаем, — Холли торопливо стучала по клавишам.
— Ведро, твой час пробил — выплесни свою ярость, — британского гонщика — Найджела Газли — под номером девять постигла та же участь, что и его бразильскую коллегу.
Его автомобиль круто развернуло, и с гулким металлическим скрежетом впечатало в каменное ограждение моста.
— Финн, это телекамера! — ДеЛюкс воззрилась на наставника своими большими, испуганными зелеными глазами.
— Где?
— На балконе, — Холли указала, где именно ее прибор засек камеру; МакМиссл тотчас же сорвался с места, намереваясь в этот раз застать Грэма и Эйсера врасплох.