Так откуда же мог взяться возле дома № 4 такой красивый, явно ухоженный и породистый пёс? Неужели кто-то ехал через Литтл-Уингинг и выбросил его из машины? Мальчик слышал, что такое бывает. «Нет, скорее всего, он вообще из другого города, просто убежал от хозяев и потерялся», — решил Гарри. Он присел на корточки и протянул к собаке руку. Он совсем не боялся. Но пёс не подошёл к нему, а просто спокойно сел и теперь смотрел на мальчика сверху вниз. Гарри показалось, что в больших тёмно-карих глазах светится почти человеческий ум. «В отличие от многих моих знакомых», — подумал мальчик и усмехнулся.
— Привет, — ласково заговорил он. — Ты хороший пёс, очень красивый. Похоже, ты умный и совсем не злой. Ты откуда тут взялся? Ты чей? Ты потерялся? А ошейник у тебя есть с адресом твоих хозяев?
Гарри пригляделся: нет, никакого ошейника не было. Неужели пёс всё-таки ничей? Вот бы можно было оставить его себе! Мальчику было неудобно долго сидеть на корточках, он плюхнулся на траву и размечтался.
«Дядя Вернон теперь иногда даёт мне карманные деньги. Если их не тратить, а ещё если незаметно взять сколько-нибудь из копилки Дадли, то можно будет купить поводок и самый красивый, чтобы всем сразу было видно, ошейник. На ошейник обязательно прицепить красно-золотой, в цветах Гриффиндора, кулон с адресом и именем хозяина: Гарри Дурсли. Можно будет каждый день гулять в парке, играть и дрессировать пса, и ни один хулиган не посмеет приставать ко мне! А если я возьму его в Хогвартс!..»
Гарри улыбался всё шире, но, вспомнив о Школе, сам себя спустил с небес на землю:
«Нет, неволшебное животное наверняка не пустят в магическую школу. Да и пёс всё-таки слишком большой, это не крыса, его в карман не спрячешь. Придётся оставлять его дома. Почти на весь год. Но Дурсли ни за что не позволят мне это. Где он будет спать? Кто будет его кормить? Да и чем кормить? Он ведь большой, и ест, наверняка, немало. Хоть думай, Гарри, хоть не думай, но оставить этого замечательного пса у себя ты никак не сможешь».
Гарри тяжело вздохнул и виновато посмотрел на собаку. Пока он мечтал, она подошла совсем близко и улеглась рядом, так, что ему и тянуться не пришлось, чтобы погладить жестковатую курчавую шерсть на спине. Мальчик гладил пса и вздыхал. Пёс тоже вздохнул и опустил голову на лапы.
— Ты очень хороший, — промолвил мальчик, — но тебе надо уйти.
Гарри снова погладил пса, ещё раз вздохнул и встал на ноги.
— Тебе лучше вернуться к твоим хозяевам. А мне надо доделать мою работу.
Мальчик вернулся к косилке. Он работал теперь без всякой радости, тщательно ровняя траву. Нет-нет, да и взглядывал он на зелёную изгородь, гадая, ушла ли собака, или всё ещё там. Как только закончил работу, он сразу же побежал и заглянул за крайний куст. Собаки не было. Гарри очень печально вздохнул, собрал косилку, отнёс её на место и вернулся в дом. Он сожалел, что опять остался один на Тисовой, но твердил себе, что так будет лучше. И для него, и для собаки.
***
Сириус Блэк резко толкнул дверь своего дома и шагнул внутрь. Сразу же, словно из-под пола, перед ним возник домовый эльф.
— Добро пожаловать домой, молодой хозяин, — проскрипел он с низким поклоном, но без всякого радушия.
Блэк неприязненно взглянул на это, даже по меркам домовых эльфов, очень старое существо. Домовика звали Сверчок, и служил он в доме Блэков уже третьему поколению. Он принадлежал матери Сириуса, и потому называл его не «хозяин», а «молодой хозяин». Сириус же с детских лет звал его не иначе, как Ворчок.
— Что прикажет молодой хозяин?
Хотя вышколенный слуга и вёл себя подобающим образом, его морщинистая мордочка со вздёрнутым, как свиной пятачок, носом ясно показывала, что хозяина он не только не любит, но даже не уважает. Тем не менее, как любой домовый эльф, Сверчок не мог ослушаться прямого приказа, и обязан был исполнять всё в точности. Сириус же относился к эльфу ещё неприязненнее, но понимал, что без помощи слуги ему не обойтись. Поэтому, как только вернулся из Азкабана, последний из рода Блэков сразу же выдал домовику все необходимые приказы.
— Приказываю подать обед, — процедил Сириус, скидывая на пол грязные сапоги и плащ. — Три перемены блюд. На две персоны. И чтобы всё было горячее и вкусное, а не как в прошлый раз. Где Ремус?
— Ваш гость, молодой хозяин, не выходил из библиотеки с самого вашего ухода.
— Ты хорошо прислуживал ему? — голос Сириуса стал угрожающим.
Эльф, который так и оставался склонённым, съёжился.
— Сверчок спросил у гостя молодого хозяина, не желает ли он чего-либо. Гость молодого хозяина приказал Сверчку удалиться к себе. Сверчок выполнил приказ гостя молодого хозяина.
— …Ты опять грубил ему?
— Сверчок хороший эльф, Сверчок уважает гостей дома хозяйки Вальбурги, даже если это отродье маглов. Сверчок не позволит себе говорить невежливо даже с…
— Молчать! — прикрикнул на него Сириус, топнув ногой. — Иначе Сверчок получит одежду прямо сейчас!
Домовик мгновенно смолк и пал ниц, обхватил ручонками ноги хозяина и принялся суетливо надевать на них домашнюю обувь. Сириус поморщился, но переобулся, всё-таки каменный пол был холодным.
— Вот придётся мне купить эльфа помоложе и действительно послушного, — пробормотал он хмуро, но уже не столь сердито. А затем презрительно усмехнулся: — Тебе же будет стыдно перед вашими, если ты в твоём-то возрасте всё-таки получишь одежду, да, Ворчок?
— Добрый молодой хозяин, — эльф понурился, смирённо прижал уши и дрожал, переступая с ноги на ногу, — великодушно простит старенького Сверчка и не причинит ему такого огромного позора.
— Смотри у меня! — погрозил пальцем Сириус. — Ладно, подавай обед и почисти потом плащ и сапоги. Живо!
Домовик исчез, низко кланяясь. Сириус торопливо прошёл в гостиную, сразу к камину, уселся в кресло и схватил сигару из коробки на столике.
— Ремус! — громко крикнул он в пространство и закурил.
Почти сразу открылась незаметная узкая дверь между двумя большими картинами, и вошёл Люпин с книгой в руке.
— Привет, Сириус, — мягко улыбнулся он и сел в кресло напротив. — У тебя шикарная библиотека, я просто не заметил, как время пролетело. …Ну, рассказывай же, ты говорил с ним?
Тот поморщился:
— Я видел его, но не говорил.
— Почему?
— Сначала не счёл нужным. Я же отправился туда в анимагической форме, чтобы только посмотреть на мальчишку. Но он меня заметил.
— И?
— Что — «и»? Я не мог трансфигурироваться в его присутствии. У парня могли бы быть проблемы с Министерством Магии, там же кругом кишат маглы.
— Бродяга! — в сердцах слегка повысил голос Люпин. — Мне, что, клещами из тебя всё вытаскивать? …Он тебя узнал?
— Не узнал он меня, — хмуро сказал Сириус и выпустил в потолок несколько колечек дыма. — Вёл себя, словно я обычная неволшебная собака. И… и он велел мне уйти.
— Может, он просто не помнит тебя? — растерянно промолвил Ремус.
— Ну, как же он может меня не помнить, а?! Я же, как только в их дом входил, почти сразу превращался ему на радость и часами играл с ним! Он человеком меня меньше видел, чем собакой! Так что, даже если он и Гарри, то уж никак не Поттер. Ты ошибся, Лунатик.
— И ты не увидел его сходство с Джеймсом?
Сириус помолчал, изображая задумчивость.
— Ну, внешнее сходство, пожалуй, есть, — лениво протянул он, — особенно если хотеть увидеть это сходство. Но характер совсем не Джима.
Друзья замолчали, глядя в огонь.
— Может, тебе стоит сходить к нему ещё раз? — просительно сказал Люпин.
***
Ночью Гарри спал плохо. Он ворочался, просыпаясь каждый раз, когда видел во сне очень умные и оттого слишком по-человечески печальные глаза той собаки. Наутро, едва прожевав завтрак, Гарри выскочил из дома, сопровождаемый удивлёнными взглядами Дурсли. Но никто его не остановил, и мальчик побежал к тому месту, где вчера был пёс. На что он надеялся? Да собственно, он вообще не раздумывал, просто очень хотел знать, там ли собака. Гарри лишь на мгновение помедлил у изгороди и одним прыжком перемахнул через неё.
Чёрный пёс вскочил, развернулся к нему и зарычал от неожиданности. Гарри заулыбался во всё лицо.
Теперь каждое утро он бежал к своему новому четвероногому другу, здорово проводил с ним время в беготне и играх, а к обеду, крайне проголодавшись, возвращался домой. Куда уходил пёс, Гарри не знал, но появлялся тот только по утрам. Так было даже лучше, считал мальчик.
========== «Happy Birthday to Harry» ==========
Первая мысль у Гарри Дурсли, когда он проснулся утром 31 июля, была «Как здорово, что завтра я уезжаю в Лондон, в гости к Дину Томасу!» И только спустя несколько минут созерцания с улыбкой потолка, где играли солнечные зайчики, он сообразил, что сегодня ещё и день его рождения. Странно, что вчера, ложась спать, он не подумал об этом, но вообще-то, радостных предвкушений в канун этого дня у него давно уже не было. Сколько себя он помнил, а это больше десяти лет жизни у Дурсли, — у тех, кстати, прошлых Дурсли! — нормального праздника у него ни разу не было. С того года, как он пошёл в Хогвартс, Дурсли вообще не вспоминали о его дне рождения. Кстати. Именно на своё одиннадцатилетие Гарри получил первый в жизни торт… Мальчик вздохнул: торт подарил Хагрид. А родственнички на десять и девять лет подарили не абы что, а сломанную вешалку и старые носки дяди Вернона. Дырявые и, между прочим, не стираные. Так что, пожалуй, пусть уж они лучше вообще не поздравляют его, чем так.
Но ведь сейчас Дурсли другие? Вот, с месяц назад был день рождения Дадли. Это был праздник так праздник! Конечно, в луна-парк они поехали без него, но он и один провёл время совсем неплохо: посмотрел телевизор, вдоволь поиграл на компьютере кузена. А вечером ему даже достался кусок торта. И немаленький такой, в две гарриных ладони. Было очень вкусно, но Гарри оставил всё-таки немного на утро и угостил своего нового друга, чёрного пса.
Вспомнив о собаке, Гарри резко сел на кровати: завтра он уезжает, а как же пёс? Может, не ехать? Но это значит — целый месяц торчать на Тисовой, по полдня подыхая от скуки. А там он будет в гостях у людей, которые будут относиться к нему наверняка лучше, чем родственнички. Да ещё можно будет сходить на настоящий футбольный матч вместе с Дином и его отцом… Эх, собака или футбол? Думай, Гарри, думай.
Дурсли оделся, умылся и пошёл на кухню завтракать.
— С днём рождения, — сказала тётя Петуния, впрочем, без всякой теплоты.
— Спасибо, — растерявшийся Гарри ответил не сразу. — Большое спасибо, тётя.
— Вечером будет торт. А пока — вот твой завтрак.
Тётя выставила на стол тарелку. Воспользовавшись тем, что она опять отвернулась, Гарри завернул кусок яичницы с беконом в салфетку и сунул в карман. Он быстро съел оставшееся, вежливо поблагодарил миссис Дурсли и спросил:
— Можно я пойду погуляю?
— Иди, — пожала она плечами.
Мальчик торопливо выскочил из дома. Он так спешил к дальней стороне зелёной изгороди к своему четвероногому другу, что едва не налетел на Дадли, который возник на его пути словно из ниоткуда. Гарри замер почти вплотную к нему, рефлекторно нащупывая за поясом волшебную палочку.
— Приветик, — хрюкнул один Дурсли другому. Пока без враждебности, но Гарри догадался, что вряд ли ему стоит ждать что-то хорошее.
— Привет, Дад. Ты чего в такую рань поднялся?
— Да вот… Хочу узнать, куда это ты каждое утро сбегаешь. Прям’ как папа на работу.
Гарри похолодел.
— К тому же, у тебя ведь сегодня особенный день, — продолжил Дадли, внимательно наблюдая за реакцией. — Мне интересно посмотреть на горы твоих поздравлений и подарков. Ну? — он принялся, кривляясь, глядеть по сторонам. — Где они? Покажи.
— Это не твоё дело, Дад, — только и оставалось сказать Гарри.
— Ла-адно! — осклабился кузен, когда убедился, что обидел его. — Тогда прими подарок от меня. Выбирай: два или пять?
Гарри резко выдохнул и стиснул зубы. Хоть в его прошлой жизни, хоть тут чувство юмора Дадли Дурсли было весьма примитивным. И эту «шуточку» про «два или пять» он знал прекрасно, как и остальные его «приколы», которые разнообразием не отличались. Если бы Гарри сказал «два», то кузен с хохотом щёлкнул бы его двумя пальцами по лбу так, что ещё долго звон в ушах стоял. А «пять» означало не что иное, как увесистый подзатыльник всей ладонью. И то, и другое, конечно, не смертельно, но ужасно обидно. А главное, чем ответить? Намёк на поросячий хвост, который неплохо осаживал кузена в том, старом, мире, тут совсем не работал. Колдовать нельзя, и что тогда делать? Думай, Гарри, думай, как ты сможешь справиться с этим тупым амбалом… Или хотя бы сбежать. Но ведь собака тут, совсем рядом, и ждёт его…
И тогда…
Из-за спины Дадли послышалось тихое, но очень грозное рычание. Такое, что даже у Гарри холодок пробежал по спине. Его кузен побелел:
— Г-гарри… там кто, за мной?
— Собака, Дад, — понизил голос Гарри, — огромная, с вот такими клыками… Не двигайся, а то она может наброситься.
— От-куда она тут взялась?
— Да вот, я уже несколько дней её подкармливаю, уговариваю, чтобы она не ворвалась в дом и всех вас не перекусала, — «доверительно» сказал Гарри.
— О-она тебя слушается, что ли?
— Ну, так, немножко. Ты же знаешь, я ведь волшебник.
— А-а… Ну, ты скажи ей, что я пошёл, а?
Гарри не сдержал улыбку превосходства:
— Спокойно, собачка, Дадли уже уходит. Правда же, Даддерс, ты просто уходишь?
Тот несколько раз кивнул… и очень, очень вежливо прошептал: «С днём рождения, Гарри». Потом, не поворачиваясь, он бочком, как краб, обошёл кузена и моментально исчез в доме. Оставшийся Дурсли кинулся обнимать пса, шепча прямо в ухо: «Спасибо, пёсик, спасибо, вот ты выручил меня!» Собака попятилась, упираясь задними лапами и замотала головой, вырываясь из рук мальчишки.
Гарри вынул из кармана спрятанное угощение:
— Вот, ешь. Этого мало, но это всё, чем я могу поделиться.
Пока пёс ел, аккуратно собирая широким языком даже самые маленькие крошки, Гарри рассказал ему, что у него сегодня день рождения, а завтра он должен уехать в гости к другу.
— Так что, завтра меня тут не будет. Ты же умный, я знаю, ты всё понимаешь. Ты не приходи сюда больше. Дурсли вообще-то не злые, но вряд ли они будут тебе рады, как я.
Затем Гарри стал как обычно играть с собакой. Они гонялись друг за другом, боролись, пёс приносил палку, искал спрятанный носок… Словом, Гарри Дурсли радовался своему дню рождения, как никогда. Буквально, как никогда в жизни.
А потом случилась ещё одна неожиданность. Когда мальчик, набегавшись, уселся на траву рядом с псом, поглаживая его, он услышал вновь голос Дадли:
— Я принёс мячик. Собаки любят играть с мячиком. Давай поиграем втроём.
Гарри вскочил и уставился на кузена в таком изумлении, что у него едва глаза из орбит не вылезли. Пёс смотрел на Дадли с неменьшим удивлением, совсем по-человечески разинув рот, то есть, пасть.
— Дадли, это точно ты? — промолвил Гарри. — Я тебя не узнаю. Что с тобой стряслось?
— Ну, я понаблюдал за вами. Он неплохо тебя слушается. Скажи ему, что я буду играть с ним, пока тебя не будет. Ну, и кормить, конечно.
С этими словами Дадли Дурсли вынул руки из-за спины. Тут у Гарри едва не подломились колени от ещё большего удивления: в одной руке его кузен держал ярко-жёлтый теннисный мяч, а в другой — огромный сэндвич с колбасой и сыром.