Она обнимала и целовала его, и от этого мозг Гарри вообще отказывался что-либо соображать.
— Ладно, хватит, Гермиона, отпусти его, ты ж задушишь героя всея Британии! — весело восклицал рядом какой-то мальчишка, но каким-то странно знакомым Гарри голосом. — Не думаю, что он опять сможет выжить!
Девчонка по имени Гермиона отпустила Гарри и отступила от него на шаг, продолжая радостно ему улыбаться. Одной рукой, тем не менее, она продолжала держать его руку, словно боясь, что он вдруг исчезнет. Второй рукой она пыталась собрать растрёпанные волосы в хоть какое-то подобие причёски. Довольно безуспешно: лохмы так и оставались лохмами. Теперь Гарри смог разглядеть и мальчишку. Он тут же нахмурился: это был Рональд Уизли, всё такой же длинный и нескладный, с длинным носом и веснушками. Только ещё выше, чем помнил Гарри.
«Этому-то что тут надо, неужели и Лонгботтом тут поблизости? — подумал он. — Они же дальше, чем на два шага, друг от друга не отходят! И улыбается мне, словно лучшему другу… И кто эта девчонка, Гермиона?»
— Гарри, ты прости нас, мы писали тебе такие никчёмные письма… — с извиняющейся улыбкой забормотала Гермиона. — Мы просто не могли тебе ничего объяснить, понимаешь?
— Да, — так же извиняясь, вторил ей Уизли, — Дамблдор взял с нас клятву, чтобы мы ничего тебе…
— …Дементоры! Когда мы узнали… и ещё это дисциплинарное слушание… это же самое настоящее безобразие, я все законы просмотрела, тебя не могут исключить, просто не имеют права… — тараторила девушка.
Внезапно раздался шорох крыльев, и нечто снежно-белое, слетев со шкафа, мягко опустилось ему на плечо. Гарри вздрогнул и посмотрел на красивую полярную сову. Вот, значит, чья была та клетка, понял он. Но что, это значит, сова… его? Сова аккуратно переступила лапами и наклонилась, заглядывая ему в лицо. Гарри несмело погладил мягкие перья.
— Да, твоя Хедвига тут уже давно, — сказал Рональд. — Она, между прочим, в кровь нам руки расклевала, заставляя писать тебе письма!
Он помахал забинтованным пальцем. Гарри по-прежнему не понимал, что происходит. Но… сова на плече была абсолютно реальной. Дружеские улыбки Рональда и Гермионы — тоже. Шрам на лбу… Никакого Лонгботтома… Неужели это значит, что победитель великого тёмного колдуна теперь он, просто Гарри, Гарри Дурсли?
========== Гермиона Грэнджер ==========
Первого сентября, тепло распрощавшись на магловском вокзале с родителями Дина, Гарри Дурсли и Дин Томас проскочили на волшебную платформу 9 и ¾. Не успели они сделать и десяти шагов, как увидели Шеймуса Финнигана, который радостно замахал им руками. Все трое мальчишек поднялись в поезд и пошли по вагонам в поисках свободных мест. Пока Дин взахлёб рассказывал Шеймусу, как классно провёл каникулы, Гарри, чьё участие в разговоре ограничивалось кивками и смехом, заглядывал поочерёдно во все купе. Увидев одиноко сидящую девушку, он уже хотел было закрыть дверь и идти дальше, но что-то в этой девушке, которая уже переоделась в школьную мантию и сидела глядя в окно, внезапно показалось ему знакомым. Когда же она резко обернулась, явно рассердившись, что её побеспокоили, и уставилась на него круглыми тёмно-карими глазами, Гарри замер, словно оглушённый заклятием.
Это была Гермиона.
Она не успела ничего сказать: приятели дёрнули Гарри сзади за куртку, и он вылетел в коридор. Дверь захлопнулась.
— Ты чего, Гарри? — спросил Дин. — Чего ты уставился на эту девчонку?
— Влюбился, что ли? — хмыкнул Шеймус и подмигнул.
— Ничего подобного, — буркнул Гарри. — Просто это Гермиона Грэнджер.
— И что? Кто она такая? Дочь царицы Савской? — усмехнулся Финниган.
— Ну, кем бы она ни была, — рассудительно сказал Томас, — решайте: или мы едем с ней, или пошли дальше.
Шеймус опять усмехнулся, рванул дверь и втолкнул в купе Гарри со словами:
— Не помешаем, мисс?
Девушка пожала плечами, но ничего не ответила и опять отвернулась к окну. Дурсли от толчка пролетел всё купе и плюхнулся на сиденье у окна, напротив неё. Дин и Шеймус уложили сундуки и сели у двери, продолжив делиться впечатлениями о каникулах. Финниган рассказывал о финале чемпионата мира по квиддичу, Томас вторил ему рассказами о футболе. Дурсли всё с тем же обалделым видом смотрел на девушку, которая, казалось, его совсем не узнавала.
…Он уже настолько обжился в «новом» мире, что перестал удивляться отличиям от его «прежнего» мира, привыкнув и приспособившись к ним. Но сейчас, неожиданно увидев Гермиону, Гарри понял, что ждал от неё такой реакции, которая была свойственна Гермионе из его мира, его подруге. И велико же было его разочарование, когда эта Гермиона на него никак не реагировала. То есть, вообще никак. Словно он — пустое место. Гарри с большим трудом осознал, почему эта Гермиона не кидается с радостным визгом ему на шею. Правильно: с чего ей было узнать кого бы то ни было, если её три года не было в Хогвартсе!
Парень вздохнул. «Признайся, Гарри, — подумал он, — ты ужасно соскучился по своим друзьям! По идиоту Рону, по задаваке Гермионе… Мерлинова борода, да я скучаю даже по мерзавцу Малфою и стервозному Снейпу! Тут всё так… пресно…» Он опять вздохнул.
Гермиона, которая была и похожа, и не похожа на ту, которую помнил Гарри, смерила его недоверчивым взглядом и сказала:
— Ну, и долго глазеть на меня будешь? Ослепнешь. И очки не спасут.
Её тёмно-каштановые густые кудри были теперь гораздо короче, но не только причёска у девушки изменилась: зубы теперь были ровными и красивыми. Неестественно ровными и красивыми. А ещё она заметно заикалась. Гарри сообразил, что всё это — последствия страшной травмы.
— Привет, — выдавил он из себя. — Я — Гарри. Ты меня не помнишь, но я рад тебя видеть.
— Ну, привет, Гарри. Я тебя действительно не помню, а потому — с чего бы тебе радоваться? А, поняла, ты — здешний дурачок. Шут хогвартский. Да?
Гарри надулся, сжал губы и отвернулся, уставившись в окно.
Дин и Шеймус продолжали болтать, не обращая ни на кого внимания, Гермиона смотрела в окно. Гарри задремал. Стук колёс мерно раздавался в его голове: «Тук-тук… тук-тук…» Но внезапно стук стал словом: «Тур-нир… тур-нир…» Гарри мгновенно проснулся. Мерлиновы кальсоны, да как он мог забыть?! Турнир Трёх волшебников! Лже-Хмури, преподаватель Защиты от Тёмных сил! Подстроенное участие в турнире Мальчика-который-выжил! Его подстроенная победа! А дальше — Кубок-телепортер. Кладбище. Гарри зажмурился и помотал головой. «Чёрт-чёрт-чёрт, надо что-то сделать! — лихорадочно соображал он. — Пресно тебе, Мальчик-который-попал-так-попал?! Тогда думай, Гарри, думай, что ты можешь сделать. А может быть…»
Тут в его голове блеснула такая мысль, что он вскочил как ужаленный. Треснувшись макушкой о верхнюю полку, он кратко ругнулся непечатным словечком, которое чаще всего слышал от кузена Дадли, и упал на место. Трое волшебников воззрились на него. Только Дин, похоже, знал, что именно сказал Гарри, потому что он ухмыльнулся. Остальные двое догадались по интонации. Дурсли покраснел и пробормотал: «Извините». Гермиона возмущённо поджала губы и опять уставилась в окно, мальчишки стали о чём-то очень тихо шептаться, хитро поглядывая на Гарри. А он потирал ушибленную голову и думал дальше:
«А что, если я попал сюда, в этот мир, и стал «просто Гарри» только для того, чтобы исправить всё это? И если я спасу Невилла от участия в Турнире, то вернусь обратно, в свой мир? Но я же не собираюсь возвращаться! У меня тут всё хорошо, за исключением фамилии. У меня есть всё, что мне необходимо. Вот мои друзья, Шеймус и Дин, у меня есть квиддич и хорошая метла. Скучновато, правда, но развлечения можно найти и без риска для жизни. Да и Мальчик-который-выжил здесь такой, что не больно-то хочется ему помогать. Ну, Мерлин с ним, с Лонгботтомом, но вот не дать возродиться тутошнему Воландеморту, поломать его планы — это, пожалуй, интересно. Главное, чтобы никто не понял, что это я вмешался».
…Как только поезд остановился на станции Хогсмид, Гермиона резко поднялась с места. Она заносчиво вскинула подбородок и, не обращая ни на кого внимания, вышла из купе. Гарри так и сидел в задумчивости, глядя в одну точку. А Дин с Шеймусом расхохотались девчонке вслед. Она громко хлопнула дверью, и Дурсли вздрогнул, возвращаясь в реальный мир.
— Чего ржём? — осведомился он у приятелей.
— Да эта, королева твоя…
— Во-первых, никакая она не королева. А во-вторых, с чего она вдруг моя?
— Ну, ты же глазел на неё, словно единорога увидел, — они опять рассмеялись.
— Уж вы скажете: единорога… — но Гарри слегка покраснел. — Так чего в ней смешного-то?
— Ну, как чего? Нос задирает, а сама — заика, да ещё и хромая!
Тут он резко вскочил и сжал кулаки. Парни удивлённо уставились на него.
— Эй, Гарри, ты чего? — пробормотал Шеймус.
— Не смейте про неё говорить ничего плохого! — тихо, но как мог грозно сказал Дурсли. — И смеяться над ней не смейте!
— Да ладно тебе, старик, — примирительно сказал Дин, — что особенного в этой девчонке? Она, что, тебе вправду нра…?
— Нравится она мне, или нет, это ни при чём. Вы не знаете, что с ней случилось? Даже я знаю!
Они переглянулись и помотали головами.
— Это же на неё тролль напал! В Хеллоуин, ещё на первом курсе. Чудо, что она вообще живая, а вы: хромает! заикается! Посмотрел бы я на тебя, Шеймус, если бы тебя тролль дубиной отметелил.
— А ты, что, дружил с ней?
— Ну, можно и так сказать, — мотнул головой Гарри.
— Ну, ладно, старик, не будем мы больше смеяться над ней, — подвёл черту Томас. — Пошли уже, пора ехать в школу.
Оказавшись на перроне Хогсмида, все ученики сразу же начинали ёжиться: шёл противный, нудный, по-настоящему осенний дождь, который даже не дождь, а липкая изморось. Хагрид, с непривычно озабоченным выражением на видимых частях лица, собирал вокруг себя будущих первокурсников и выдавал каждым четверым по огромному зонтику. Наконец, цепочка зонтов двинулась к озеру, а старшие курсы поспешили к стоянке дилижансов. Пока все ехали до надёжного укрытия под сводами замка, дождь стал настоящей бурей, с громом, молниями и свирепым ветром.
Каким же тёплым и уютным показался ученикам Большой Зал после такой непогоды!
Усевшись за гриффиндорский стол между Шеймусом и Дином, Гарри Дурсли принялся искать взглядом Гермиону. Наконец, он обнаружил её возле Парвати и Лаванды, которые с сочувственными лицами разговаривали с ней. Он немного успокоился, увидев, что она не в одиночестве. Профессор МакГонаголл тем временем торжественно вынесла высокий табурет и возложила на него Распределяющую Шляпу. Новички, отчаянно волнуясь, выстроились в линию, а затем по одному стали подходить и надевать Шляпу.
Всё шло как обычно. После Распределения с приветственной речью встал ректор Дамблдор. В том числе, он представил нового преподавателя Защиты от Тёмных сил, профессора Аластора Хмури. Ученики зашептались, впечатлённые его устрашающей наружностью. Гарри впился взглядом в грузного седовласого волшебника с деревянной ногой и с разными глазами. Ему показалось, что подменённый Хмури ведёт себя не очень-то похоже на настоящего. Но потом он сообразил: это только потому, что он знает правду. На самом деле, Дамблдор, который хорошо знал настоящего Хмури, наверняка заметил бы, если что-то в нём было не так. Дурсли вздохнул. И тут прозвучали слова ректора о предстоящем проведении в Хогвартсе Турнира Трёх Волшебников. Сначала в зале наступила изумлённая тишина, а потом все ученики разразились ликующими криками.
Начался пир, столы мгновенно оказались уставлены, как всегда, вкуснейшими блюдами и напитками. Но почти все ученики, особенно старшекурсники, не столько ели, сколько разговаривали о предстоящем турнире. Гарри же предпочёл спрятать взгляд в тарелку, потому что его так и тянуло смотреть то на Хмури, то на Гермиону.
После ужина сытые, сонные и благодушные ученики побрели в расположения своих факультетов. Гарри тоже почти спал и не обращал более ни на кого внимания, его ноги словно шли сами по себе.
Утром перед уроками Гарри Дурсли отправился к мадам Помфри за своими школьными принадлежностями на этот год, а когда пришёл в класс Трансфигурации, увидел, что за его партой, где он в прошлом году сидел один, уже сидит Гермиона. Гарри взлохматил волосы в замешательстве. Девушка посмотрела на него смущённо.
— Это твоя парта? — спросила она. — Мне больше некуда было сесть.
— Да ладно, — сказал Гарри, а что, собственно, он мог сказать ещё.
Он сел рядом. Это был бы неплохой шанс поговорить, после неудачной попытки познакомиться в поезде, но на уроке МакГонаголл не слишком-то поболтаешь. Декан Гриффиндора вошла в класс и начала урок.
В ходе этого урока, да и всех последующих, Гарри убедился, что даже если здешняя Гермиона и пострадала от тролля и выглядела немного иначе, чем та, с которой он дружил, то её отличная память и начитанность оставались такими же, ничуть не меньше. А вот поведение претерпело гораздо более сильные изменения. Эта Гермиона не стремилась каждый раз выставлять себя, — то есть, свои знания, — напоказ, и вообще старалась, чтобы на неё поменьше обращали внимание, как ученики, так и учителя. Если с ней кто-то заговаривал, кроме Парвати и Лаванды, она краснела и начинала сильнее заикаться. Но Гарри отметил про себя, что на магические формулы это не распространялось.
Вне уроков Гарри больше не стал навязывать своё общество Гермионе, на обеде и на ужине он был вместе с Дином и Шеймусом. Ну, а вечером, после уроков, в гостиной его всё-таки «отловил» Лонгботтом.
— Дурсли, ты почему меня игнорируешь?
— Я не игнорирую, я просто… — Гарри замялся, не зная, что сказать.
— Вот и хорошо, пошли за наш стол, уроки делать!
Лонгботтом явно не привык слышать слово «нет», поэтому направился к столу, где уже сидел Уизли с учебниками, не сомневаясь, что Гарри идёт за ним. Дурсли было в принципе всё равно, с кем делать уроки, поэтому он действительно пошёл за Невиллом. Между прочим, Гермиона, Лаванда и Парвати расположились за столом по соседству.
Рональд приготовил перо и пергамент и молча взирал на Невилла, ожидая, когда тот начнёт диктовать. Гарри принялся листать учебник. Он как-то незаметно для себя привык делать уроки сам, поэтому не ждал подсказок. Он нашёл нужную главу и стал писать. Речь шла об основном законе Трансфигурации, о законе Фабиана Гампа. Переписав формулировку закона из учебника, Гарри перешёл к исключениям. Тем временем Невилл растолковывал Рональду эти самые исключения. Гарри прислушался.
— Четвёртое исключение: «Нельзя трансфигурировать деньги, золото, другие драгоценные металлы и драгоценные камни». Записал?
— Записал. Хм, почему деньги выделены отдельно, Невилл? — пробурчал Уизли. — Они же из драгоценных металлов.
— Потому, что так написано в законе, — снисходительно отозвался Лонгботтом, водя пером по своему пергаменту. — Формулировка Гампа.
— Это же ясно! — внезапно раздался насмешливый девичий голос.
Гарри даже поворачиваться не надо было, чтобы узнать, кто это сказал. Сколько раз в своей прежней жизни он слышал этот голос в подобной ситуации! Гермиону хлебом не корми, дай только объяснить кому-нибудь что-нибудь. Причём, не просто объяснить, а именно в такой поучающей манере. Да уж, Гермиона такая Гермиона! Некоторые вещи остаются неизменными даже в других мирах. И он ухмыльнулся, низко наклоняясь над своим сочинением.