Я представила перед собой Эфа и подумала, что бы он сказал про Грейс. Возможно что-то в духе: «Пэн, расслабься. Если она странно к этому отнесется, то ты в любом случае не захочешь с ней встретиться» или «Не усложняй себе жизнь».
Ладно, ладно. Перестань сходить с ума.
Телефон звякнул.
Хочу! В 11?
Отлично. Возможно, мне и правда не нужно все постоянно усложнять.
Отлично! Увидимся там.
Я отправила ответ и решила взять на заметку этот случай. Грейс хотела встретиться и провести вместе время. Я тоже этого хотела. Готово.
Мне нравится Китс, я нравлюсь Китсу. Готово.
Не всё должно быть сложно.
Я встала с кровати и направилась к шкафу, раздумывая, что надеть. Я остановилась на сером свитере Эфа и черных лосинах с высокими черными ботинками, на голове попыталась соорудить что-то наподобие локонов Эллен. Бросив в сумку «В дороге» (дам ему еще один шанс, ради Китса), спустилась вниз что-нибудь перекусить.
На столешнице стояла сумка, из которой выглядывал пакет с рогаликами, а дорожка из кунжута на полу явно указывала, что в пакете уже кто-то побывал.
— Пааап, один из них мой? — крикнула я.
— Конечно, — прокричал мне в ответ голос из гостиной.
Я направилась на звук, на ходу жуя рогалик с корицей и изюмом.
— Дорогая дочь, — отец отложил «Таймс», — тебя-то я и хотел видеть.
— Ммм?
— Мы с мамой хотели пойти в кино сегодня, присоединишься к нам?
— А где она? — поинтересовалась я, стряхивая крошки.
Интересно, Китс любит рогалики?
— Экстренная встреча на кофе с Эллен, но к трём она вернется.
— Всё нормально?
— Понятия не имею, — пожал отец плечами.
Я снова вспомнила странное поведение Джорджа в книжной лавке и касающуюся его локтя Аннабет с хвостиком, и волна беспокойства накрыла меня с головой.
Я ковырнула пол носком.
— Ты знаешь кого-нибудь в музее по имени Аннабет? Кажется, она пишет диссертацию?
Отец нахмурил лоб.
— Нет, но ты же знаешь, я даже фамилию наших соседей запомнить не могу.
— Что есть, то есть, — согласилась я.
— Итак, ты присоединишься к нам с мамой? Будут показывать «Головокружение».
— Я поеду на блошиный рынок, но ненадолго, думаю, к трём как раз успею вернуться.
— Отлично, дорогая дочь, до встречи.
Папа не выглядел обеспокоенным из-за родителей Эфа. Может, я опять зря всё усложняю?
* * *
Когда я вышла на улицу, у меня перехватило дыхание. Стоял прекрасный, удивительный, восхитительный осенний день, небо будто нарисовали карандашами. Тротуар был усыпан яркими красными и оранжевыми листьями, и я прокладывала себе путь сквозь них.
Мне нравилось чувствовать себя такой же, как все. Мне нравилось это головокружительное чувство, когда не нужно притворяться, а можно быть самой собой. Мне нравилось всё вокруг.
Телефон звякнул.
Ты получила моё сообщение? Я тебя чем-то обидел? К.
Что? Нет! Я стала набирать ответ так быстро, как только могла.
Да! И нет! Прости! Еду в Бруклин. Жду встречи на химии.
Я прервалась, пытаясь решить, как лучше закончить, и, набравшись храбрости, добавила смайл с поцелуйчиком, нажала «отправить» и стала ждать.
Ух ты, Бруклин. До завтра, Скаут.
Ладно, ладно. Успокойся. Кажется, теперь все в порядке?
Пришло еще одно сообщение, на этот раз от Эфа.
Где ты?
Я снова вспомнила «странности» того поцелуя. Но ведь в этом не было ничего особенного. Во всяком случае, в самом поцелуе. Но вот человек, с которым я целовалась, увеличивал странность просто в геометрической прогрессии.
Странно: Эф намочил штаны во втором классе, потому что учитель рисования не отпустил его в туалет.
Дважды странно: иногда, когда мы смотрели фильм, Эф снимал свои ботинки, и его ноги воняли так сильно, что я буквально пыталась не дышать.
Трижды странно: Эф отказывался читать что-либо кроме графических романов, комиксов и «Хоббита». Думаю потому, что чтение для него до сих пор сродни некому испытанию, и я это понимаю. Но для меня чтение важная часть моей жизни.
Бесконечно странно: однажды я видела, как две разные девушки плакали на весеннем балу, когда узнали, что он одновременно встречался с обеими.
Я целовалась с этим человеком.
Целовать Эфа = странно.
(Но мне понравилось?)
Нет. Эф не был парнем моей мечты. Им был Китс.
Определенно мне нужно время, чтобы переварить случившееся.
Поехала на блошиный рынок с Грейс.
Я отправила ответ. Да, так и должно быть.
Отлично, встретимся там.
Да чтоб тебя!
Я была так увлечена перепиской с Эфом и Китсом, что совершенно не обращала внимания на то, куда иду, и — бац! — чуть не сбила кого-то с ног.
— Смотри под ноги, — сказали мне.
Я подняла взгляд. К несчастью, это оказалась Черисс. Еще хуже — с ней была Одри. Более полутора миллиона человек живет на Манхэттене. Полтора миллиона! Конечно, Одри живет в десяти минутах ходьбы от моего дома, но какова вероятность встретить их сейчас, в этот самый момент, когда вся моя новоприобретенная уверенность висела на волоске; когда я переживала, не обидела ли я чем-нибудь Китса, и не могла перестать думать о губах Эфа?
Кажется, жетон Бородатой Леди вышел из строя.
Черисс была одета в бело-розовых тонах, будто ее выходные проходили в «Хэмптонс»[18]. Я скривила губы, представляя, что сказал бы Эф. Возможно, что она выглядит как престарелая светская львица по имени Банни.
— Привет, Пэн, — поздоровалась Одри, смущенно переминаясь с ноги на ногу. Стоило мне взглянуть на нее, как я поняла, насколько сильно соскучилась.
— Ты должны смотреть, куда идешь, Пенелопа. Терпеть не могу людей, которые в толпе только и делаю, что пялятся в свой телефон, а не смотрят по сторонам.
Что-то не особо в это верилось.
— Прости, Черисс, я писала Китсу.
Воодушевление Черисс упало сразу на пару градусов.
В яблочко.
— Ты же знаешь, как это бывает. — Я попыталась выдавить смешок, как у влюбленной по уши девушки, но вышло так, как будто я вдохнула гелий из шарика на дне рождения.
Черисс стала грызть ногти, а Одри хмуро посмотрела на меня. Я сразу почувствовала себя какой-то злодейкой.
— Эм, так куда вы направляетесь?
— Мы собирались навестить мою бабушку, — ответила Одри.
— О, — только и смогла выдавить я из себя. Еще месяц назад я бы шла туда с Одри.
— Да, — тихо отозвалась Одри.
— Мне жаль... — начала говорить я, но Черисс взяла Одри под руку.
— Од, нам пора идти, если мы хотим купить круассаны и успеть на следующий поезд.
— Они веганские? — Я не смогла удержаться.
Глаза Черисс зло сверкнули, но Одри вмешалась.
— Они для моей бабушки.
И вот тогда я почувствовала себя мелкой и гадкой.
— Передавай ей привет, — попросила я Одри.
— Обязательно, — ответила она и улыбнулась такой искусственной и ничего не значившей улыбкой, словно я ей совсем не нравилась.
Да я и сама не была уверена, что себе нравлюсь.
* * *
Добравшись до Бруклина, я снова начала все усложнять, хотя так старалась этого избежать. Я возненавидела «В дороге». Разумеется, я дочитаю её, потому что я всегда дочитываю книги, и потому что это много значит для Китса. Но (боже мой!) Керуак отвратителен!
А вдруг Китс обидится за то, что мне не понравилась книга?
Что если я уже обидела его, потому что не сразу ответила этим утром?
Почему я опустилась до уровня Черисс?
Одри же не расскажет своей милой бабушке, как ужасно я себя вела?
Что если Эф захочет поговорить о поцелуе?
Я присела на ступеньки школы у блошиного рынка, обняла колени и положила на них голову. Из фургончиков с едой доносились соблазнительные ароматы: приготовленная в печи пицца, пупуса[19], курица на гриле и жареное тесто. Сегодня на рынке было очень много людей, и продавцы пытались продать как можно больше, пока погода совсем не испортилась. Там были палатки с винтажной одеждой и начищенной до блеска обувью из искусственной кожи; можно было найти стеллажи с пластиковыми игрушками и со старыми деревянными ящиками из-под соды. Люди продавали переливающиеся на свету изящные ожерелья и забавные футболки с изображением нарвалов, восковые свечи разных форм и «музыку ветра» из морского стекла.
— Пэн! — Грейс села рядом со мной и вытащила из огромной сумки солнцезащитные очки в винтажной оправе. — Погода просто чудо!
— Это точно! — согласилась я. — Всегда думаю, что больше всего люблю весну в Нью-Йорке, но каждый год осень заставляет меня передумать и понять, как я ошибалась.
— Поддерживаю. А еще осенью можно пить яблочный сидр, и только одно это даёт осени сто очков вперед. Ну что, пойдем смотреть?
— Эм, тут такое дело... Мой друг сам себе предложил присоединиться к нам... Надеюсь, ты не против?
— Конечно, все в порядке! Я предлагала Майлзу, но у него свидание с парнем из «Старбакса».
— Вау! Круто! Как это произошло?
— Майлз его наконец-то пригласил. Думаю, это ты его вдохновила. Они уже должны были встретиться и выпить кофе где-то за пределами «Старбакса», а потом прогуляться по Хай-Лайн. У него чёткие инструкции: как только появится возможность, он должен сразу же мне написать. Я дам тебе знать, что у него там происходит. Кстати говоря, как прошло твоё свидание?
Я ей всё в подробностях рассказала и даже то, как сильно Китс хотел, чтобы я прочитала «В дороге».
— Фу, не люблю ее, — поморщилась Грейс.
— Правда? Я бы хотела, чтобы мне понравился Керуак, но... — Я замолчала.
— Вот, что я могу предложить: если он хочет, чтобы ты прочитала его любимую книгу, заставь его прочитать свою. Это справедливо.
— А это хорошая идея! — Мне понравилась мысль уровнять наши книжные весы. — Вы с Кираном тоже заставляете друг друга читать свои любимые книги?
— На самом деле, мы с ним на одной волне, поэтому обычно читаем одно и то же. Главное успевать читать в одном темпе, чтобы никто не спойлерил, — ответила она. — Мы оба в восторге от Терри Брукса. Знаешь его? Это писатель-фантаст.
Я покачала головой.
— Он просто великолепен! Однажды Киран закончил книгу раньше меня, но так как он не получил моего сообщения, то взял и сообщил мне о смерти главного героя, и я не стану говорить, какого именно из главных героев, вдруг ты всё-таки решишь его почитать. Я не разговаривала с ним пять минут. Это была наша самая страшная ссора.
Она вздохнула.
— Целых пять минут? — усмехнулась я.
Грейс покраснела.
— Знаю. Майлз всегда смеётся над нами, потому что наши с Кираном ссоры и не ссоры вовсе. Он называет это «драматИк за минусом драмы, отчего остаётся ик». Но мой бывший был ужасен, и на самом деле в ссорах нет ничего хорошего, так что меня вполне устраивает «ик». Это лучше, чем влюбиться в плохого парня и страдать.
Я прикусила губу, вспомнив предупреждения Одри о Китсе.
— Но ведь у Майлза прямо перед носом есть замечательный парень. Разве Оскар не классный?
— Я всё еще не могу перестать смеяться с его шутки про Майли Сайрус.
— Он был такой невозмутимый, блестяще сыграл!
И тут я заметила Эфа. Я помахала ему, но он меня не увидел, потому что всё его внимание было приковано к симпатичной кудрявой темноволосой девушке, явной поклоннице панк-рока. Она всё время касалась его локтя. Я закатила глаза. А как же эльфийка Миа? Или она тоже была из разряда «ничего особенного»? Эф набрал что-то на телефоне девушки (скорее всего, свой номер), и они попрощались. Когда он повернулся к ней спиной, я увидела, как она тихонько завизжала и запрыгала вместе со своими друзьями.
Эф улыбался, безмерно довольный собой, но тут он увидел, что я за ним наблюдаю, и тут же сделал серьезное лицо. Он направился к нам, со скейтбордом под мышкой и в черной вязаной шапочке, в которой казался еще выше. Я попыталась спрятать любые напоминания о поцелуе (ничего особенного, Пэн!) как можно дальше.
Когда он наконец подошёл к нам, то осмотрел меня с ног до головы.
— Знаешь, однажды я захочу забрать у тебя этот свитер.
В нашу последнюю встречу, мы поцеловались, и это всё, что он может мне сказать?!
— Эф, — произнесла я, борясь с желанием назвать его придурком, — это моя подруга Грейс.
Потому что она была моей подругой! Да, у меня появился новый друг.
— Грейс, это Эф.
— Эфраим, — поправил он.
Я закатила глаза, Грейс пожала его руку.
— Крутая футболка, — сделал комплимент он, рассматривая её рубашку с Hüsker Dü, а затем, как в какой-то сцене из ужасной комедии про студенческие братства, его взгляд слишком долго задержался на её груди.
Лицо Грейс покраснело. Я толкнула его в живот. Сильно.
— Ой. — Он грозно на меня посмотрел, но я сделала вид, что ничего не заметила и потянула за собой Грейс по первому ряду.
— Итак, как вы познакомились? — спросил Эф, заглядывая мне через плечо.
— «Nevermore», — ответила Грейс тоном, который она использовала, когда делала вид, что все хорошо.
Чёрт возьми, Эф.
— Что это? — поинтересовался Эф.
— Литературный журнал. Я тебе говорила, помнишь? — Я пыталась разрядить разрядить обстановку.
— Нет, ты не говорила.
— Вообще-то, говорила, помнишь? Я предлагала тебе отправить рисунки с динозаврами в редакцию. — Я повернулась к Грейс: — Вы ведь публикуете много классных артов?
— Да, точно... — начала говорить Грейс, но Эф перебил.
— И когда ты говорила мне об этом? Если это было частью твоего монолога о том, как «Хранители» похожи на «Гамлета», то прости, Пэн... — Он притворился, что зевает.
У меня даже глаз задергался.
— Я говорила тебе об этом по пути в винтажный магазин. Или для тебя это тоже было, — я изобразила пальцами кавычки, — «ни черта особенного»?
Он вздрогнул, и на секунду я почувствовала вкус победы.
— Не чертыхайся, Пенелопа. — Он резво отодвинулся от меня подальше, чтобы я не смогла его достать.
Я нахмурилась.
— Ты же знаешь, я хочу для тебя самого лучшего. Люди должны увидеть твои рисунки.
— Если я захочу, чтобы люди увидели мои рисунки, я покажу людям свои рисунки.
Грейс по очереди взглянула на нас.
— Лааадненько, пойду посмотрю вон те книжки. — Она практически побежала по проходу.
Эф присвистнул, смотря ей вслед.
— Она. Очень. Сексуальная.
— Да что с тобой не так?!
— Ничего? — Он снял шапку и провел рукой по волосам.
Поцелуй, как уродливая заусеница, не давал о себе забыть. Я знала, что обсуждение только ухудшит ситуацию: заусеница станет красной и причинит слишком сильную боль. Она будет сильнее и дольше, чем должна. Но я уже не могла остановиться.
Я скрестила руки на груди.
— Ничего? Ты серьезно?
— Ничего, серьёзно. — Он эхом повторил за мной.
Кажется, задергался и второй глаз. Чудесно.
— Значит, мы не станем говорить о том, что случилось в пятницу?
— А что случилось в пятницу? — спросил он как бы вскользь, и тут я не выдержала.
— Ты меня поцеловал! — Слова вырвались, и словно взорвалась звуковая бомба, расчищая пространство вокруг нас.
Бородатый мужчина за прилавком хихикнул, вероятнее всего надо мной, и мне очень захотелось «случайно» задеть его стол с пуговицами. Интересно, меня арестуют за это?
— Ты поцеловала меня в ответ, — беззаботно отозвался Эф, выбрал в лотке самую уродливую красную пластиковую миниатюру Санты, и указал на нее продавцу.
— Два доллара, — ответил тот.
Эф вытащил свой кошелек, цепочкой пристегнутый к его карману, и протянул продавцу две монеты. Поставил Санту на ладонь, протянул его мне.