Не раздумывая, я достала из сумки клочок бумаги и написала «Эф», сильно давя на ручку, так, что буквы пропечатались на другой стороне. Но я не знала, что ещё к этому прибавить — словами тут было не помочь.
Я услышала голос Китса за дверью, он разговаривал с девушкой за стойкой, поэтому засунула записку между страниц книги и поставила её на место, на ту часть полки, где хранятся тайны.
Китс вошел, молча оглядел меня с ног до головы, а я не знала, куда деть руки, они казались бесполезным дополнением к моему телу. Но затем он, сильный и решительный, сделал шаг вперед и погрузил меня в поцелуй, и мы оба опустились на кушетку, будто вдыхая после долгой задержки дыхания.
* * *
Спустя какое-то время, когда мои губы покраснели и опухли, мы отправились на выход. Кивнув официантке, оделись и вышли на холодную улицу. Китс взял меня за руку, и мы пошли по Ист-Виллидж в Ва́шингтон-Сквер-парк, наблюдая за скейтбордистами, а я думала: «Этот парень. Этот, а не какой-нибудь другой. Именно он держит меня за руку».
Мы слушали, как мужчина прямо под аркой играл на переносном пианино старую джазовую музыку. Мы взяли по хот-догу и сели на лавочку. Вокруг бегали дети и распугивали голубей, мы прижались друг к другу, и я подумала: «Этого парня выбрала я».
Я не могла усмирить быстро бьющееся сердце, не могла перестать прогонять в мозгу одни и те же слова.
Овсяная каша
Розмарин
Кошачья еда
Arcade Fire
Сердцебиение
Тюльпаны
«Чёртово колесо», рассказ
Академия Святого Варфоломея
Нью-Йорк
Кат. № 201Х-16
Всю следующую неделю я была целиком и полностью погружена в мысли о Китсе, мои губы опухли от постоянных, почти непрерывающихся поцелуев.
На следующий день после свидания в «HELVETICA» он удивил меня, предложив проводить после школы домой. Пока мы шли, он рассмешил меня до слез, очень похоже изображая миссис Кэролл. Он дал мне один наушник, и мы вместе слушали новую песню The National и кивали головой в такт музыке. На крыльце моего дома я почувствовала, как холод от бетонной дорожки заползал под одежду, но мы все равно целовались, а вокруг каким-то волшебным образом кружили покрасневшие листья.
В четверг мы сидели на лавочке в Центральном парке в секции «Клубничные поля»[21] и наблюдали за брейкдансерами, за парнем, который рисовал шаржи, за людьми, гуляющими с собаками. Мы целовались под склонившимися над нами деревьями.
В субботу мы вышли из дома Китса и направились в библиотеку «Poets House», солнечные блики играли на поверхности реки. Моя голова лежала на его плече, он читал мне стихи Керуака, но солнечный свет нагонял на меня сон, и я просто наслаждалась голосом Китса, не вслушиваясь в слова. Это было настоящим чудом: Китс рядом со мной, и я ему нравлюсь.
В воскресенье, когда на улице начался настоящий листопад, мы отправились в музей Клойстерс. Внутри, держась за руки, мы разглядывали гобелены с единорогами, я была абсолютно счастлива.
Утром в понедельник Китс ждал меня у шкафчика. Сказал, что после уроков мы пойдем в книжный магазин «Strand». Я провела утро, представляя, как он мягко подтолкнет меня к стеллажу, его губы окажутся на моих губах, а слова окружат нас... В моей голове картинки были настолько яркие, что к ланчу уже с трудом смогла бы написать своё имя, вся погруженная в мечты о прекрасной второй половине дня.
— Пэн! — позвала меня Грейс, крикнув через весь коридор, и я очнулась, дважды моргнув.
— Привет, — ответила я, буквально чувствуя, как из меня льётся свет.
— И тебе привет, — сказала она, с восхищением глядя на меня. — Ты выглядишь такой счастливой! Китс?
Я широко и сонно улыбнулась. Она положила мне руку на плечо и подтолкнула вперед.
— Ты опаздываешь на собрание «Nevermore». Собственно, я тоже опаздываю, так что не парься. Оказывается, в следующем выпуске у нас еще осталось немного пустого места, хоть и надо было отдать его в печать еще вчера. Так что сегодня мы едим пиццу и читаем. Если только у тебя нет планов с твоим Прекрасным Принцем.
Я потрясла головой.
— Тогда идем.
Когда мы зашли в кабинет, нас встретила улыбающаяся Мэй.
— Нам еще не попалась Эмили Дикинсон или Уолт Уитмен, — сказала она, — но мы их найдем!
Сердитый Майлз склонился над кучей бумаг, его ирокез зловеще покачивался.
— Будьте осторожны, вас ждет множество рассказов о вампирах и стихотворений о кровоточащих шипах роз.
— Эй, ребята, вы читали «Сумерки»? — спросил Оскар.
Майлз послал ему испепеляющий взгляд, Оскар пожал плечами.
— Они реально классно написаны.
— Это выше моих сил, — ответил Майлз и, хмурясь, отвернулся к стене.
Я только хотела спросить, что такого особенного Оскар нашел в «Сумерках», как он мне подмигнул.
— А ты хорош, — прошептала я еле слышно, садясь между ним и Майлзом.
Он пожал плечами, откинулся на спинку стула и вытянул ноги.
— Итааак... как всё прошло с парнем из «Старбакса»? — спросила я Майлза шепотом.
Он вытащил одну работу из кучи бумаг, попутно раскидывая остальные по столу. Мэй нахмурилась и потянулась, чтобы поправить стопку.
— Это Грейси разболтала? — раздраженно спросил Майлз.
— Что я рассказала Пэн? — спросила Грейс, плюхаясь на кресло по другую сторону от него.
— О моем свидании.
— Я рассказала о том, как оно началось, но не о том, как закончилось, — ответила Грейс.
Майлз вздохнул, несчастно и громко, претворяясь, что не замечает недовольного взгляда Мэй.
— Что случилось? — спросила я тихо.
— Ничего особенного не произошло, — вмешалась Грейс, — просто кто-то чересчур драматизирует.
— Я с тобой не разговариваю. — Майлз остановил её рукой и повернулся ко мне. — Его дыхание просто ужасно.
— А? — произнесла я, не зная, что ответить.
Грейс закатила глаза.
— И он все время говорил о своей стажировке в «Старбаксе» и даже ни разу меня ни о чем не спросил. В какой-то момент всё это переросло в десятиминутный монолог о том, какие свиные отбивные были в его жизни самыми вкусными. Кроме того, он ненавидит Каммингса — читал его только однажды и то потому, что ему пришлось. Свидание вышло отвратительным, скучным и совсем не романтичным. Просто катастрофа.
— О, нет, — прошептала я, тут же вспомнив о моей встрече с ужасно сексуальным парнем в «Грей Дог». — Может, он переволновался?
— Именно так оно и было, я уверена, Майлз просто не дал ему шанса, — пробормотала Грейс.
— Разве это можно назвать романтичным? — Майлз почти кричал. — Что я буду рассказывать нашим детям? Когда мы с вашим папой встретились, он не мог перестать говорить о свиных отбивных? Это ужасно!
Мэй зашикала на нас, Майлз показал ей средний палец.
— Прекрасно, — пробормотала она.
— Я хочу головокружительной романтики! Я хочу поцелуй, который перенесет меня в другие миры! Неужели я прошу чего-то запредельного?!
— Не соглашаться на меньшее, — произнесла я еле слышно, думая о клятве Вивьен и Дельфин, которую, возможно, уже нельзя было исполнить, но мы ведь не о нас с Китсом сейчас говорили.
— Всё не так устроено, — терпеливо сказала Грейс. — Ты просто должен дать ему еще один шанс. Когда я впервые встретила Кирана, я подумала, что он ужасно скучный, но...
— Это потому что он действительно скучный! — вскрикнул Майлз.
Лицо Грейс окаменело. Оскар оторвался от чтения, вглядываясь в Майлза, Мэй начала нервно вращать одно из колец на пальце.
— Ты считаешь, что Киран скучный? — спросила Грейс, голос её надломился.
— Единственное, о чем он может долгое время поддерживать разговор, это «Игра престолов», — начал Майлз.
— Мне нравится «Игра престолов», — попытался вклиниться Оскар.
— Он не ходит в кафе и рестораны, — Майлз пропустил мимо ушей его слова, — и все время есть только гамбургеры.
Глаза Грейс наполнились слезами, но Майлза несло, и он даже не смотрел на неё.
— Да Бога ради, ему нравится баскетбол!
— Эй. — Оскар дотронулся до его плеча, но Майлз сбросил его руку.
— Что он подарил тебе на день рождения? Подарочную карту в магазин бытовой техники? — Майлз презрительно шмыгнул носом. — Если это романтика, то лучше убейте меня сразу.
Грейс уже плакала, её лицо покраснело. Она схватила свою сумку и направилась к двери. Перед выходом она оглянулась.
— Пошёл ты, Майлз.
Дверьза ней захлопнулась. Майлз вздрогнул, краска сошла с его лица, а ярость улетучилась.
Оскар встал, его стул оцарапал линолеум. Он вытянул руку, указал сначала на Майлза, а потом на дверь.
— Вон.
Мэй бросила обеспокоенный взгляд.
— Ты снова шутишь, да? — Майлз смущенно посмотрел на Оскара.
Оскар молча продолжал указывать на дверь. Майлз повернулся к нам с Мэй.
— Вы же понимаете, что я не это имел в виду? Я просто психанул. Я найду Грейс и извинюсь, хорошо?
— Тебе нужно идти, — твердо сказал Оскар.
Майлз ждал, что кто-нибудь из нас что-то скажет, но я не могла перестать думать о выражении на лице Грейс, о том, что мы не должны были его видеть, потому что этим нарушили её личное пространство. Майлз схватил свою сумку и, снова выйдя из себя, выбежал вон. Мы молча сидели, пока Мэй внезапно не вскочила.
— Я найду Грейс, а вы, ребята, читайте, — она указала на кипу бумаг, — нам нужно найти что-нибудь стоящее, если мы хотим, чтобы наш журнал вышел вовремя.
Оскар тяжело вздохнул и протянул мне несколько листов, взяв также несколько себе. Мэй вышла.
Я начала читать небольшой рассказ под названием «Чертово колесо», его главный герой целовался с девушкой по имени Джена на Колесе обозрения.
Хоть я и была не слишком голодна, я всё же взяла кусок пиццы, промокнула жир салфеткой и сложила треугольник пополам.
Рассказчик в отчаянии сидел в кафе и пил черный кофе, сожалея о том, что его привлекает Джена, хотя он и считал её «злой и пустой, как потаённые мечты девочки-подростка» (слишком много сексизма?), но всё время возвращался к ней как «несчастный мотылёк на пламя свечи» (слишком много клише?).
Меня бесило это произведение, но я продолжила читать.
В заключительной сцене рассказчик снова катался на Чертовом колесе, но теперь уже один, мучительно вглядываясь в синеву моря и выкуривая одну сигарету за другой. Он порвал с Дженой, с её жестокостью, которая «словно рак, разрушали его тело, просачиваясь сквозь него, как плесень», но как только он потерял её, то понял, что любит.
Я была готова поставить «нет» в отчете, когда мозг наконец догнал моё зрение и я еще раз вчиталась в последнее предложение: «Когда Чертово колесо остановилось на самой высокой точке, он положил ноги на сиденье напротив и стал разглядывать носки из разных пар, бессмысленность жизни билась в нём, словно удары барабанов».
Нет.
Нет.
Только не носки из разных пар!
Я отложила недоеденный кусок пиццы на салфетку и принялась перечитывать рассказ снова, на этот раз более внимательно.
У рассказчика был старший брат, который научил его курить травку в тринадцать лет. Его мать часто жаловалась на приведения в доме. Но самое ужасное: хоть его отец и хотел, чтобы он работал в «Голдман Сакс», больше всего на свете главный герой хотел стать писателем. Как Керуак.
Я покраснела, будто меня поймали с поличным, но Оскар смотрел в окно, а больше здесь никого не было. Мой желудок виновато сжался, но как я могла быть уверена? На рассказе нет его имени.
Я возненавидела эту историю. Я хотела сжечь её дотла.
Но я также ощущала странное сочувствие к Китсу, выложившему на этих страницах всю свою уязвимость.
Прозвенел первый звонок, я отметила в отчете «не уверена» и поспешно передала его Оскару, но вместо того, чтобы отправить бумаги в переработку (согласно нашим правилам), я положила их в свою сумку.
— Увидимся, — сказала я в дверях, мои руки дрожали из-за... чего? Кражи? Заимствования? НЕ переработки отходов?
— До встречи, — тихо ответил Оскар.
Я практически выбежала из класса. Правильнее было бы выбросить тупой рассказ в ближайшую мусорку, а не давать ему второй шанс. Вместо этого я читала его, пряча под обложкой учебника по мировой истории. От того, что я перечитала рассказ, лучше он всё равно не стал.
* * *
Когда закончились уроки, Китс ждал меня у шкафчика, от него пахло корицей. Я невольно взглянула на его носки, изо всех сил отгоняя от себя мысли о мотыльке, летящем на пламя, и потаённых мечтах девочки-подростка.
— Скаут, — прошептал он, притягивая к себе и целуя в губы.
Как бы мне хотелось, чтобы в этот момент мимо шла Черисс, или Одри, или Эф. Что бы они подумали?
Он с неохотой отстранился и лениво мне улыбнулся — я уже выучила эту его улыбку-после-поцелуя.
— Как ты, детка?
Детка. Китс назвал меня деткой. Забудь глупую историю, Пенелопа.
— Если честно, не очень. Двое моих друзей поссорились и наговорили друг другу кучу гадостей. Я не рассказывала тебе о Грейс и Майлзе? Я за них переживаю. И мне очень хотелось бы выбросить из головы всё это. Например, посмотреть на книги...— Я погладила его по руке с невероятно обворожительной и самой что ни на есть флиртующей улыбкой.
— Видишь ли... Тут такое дело... Родители сказали, чтобы сегодня я пришел домой пораньше: Беккет приехал на осенние каникулы, и у нас будет официальный ужин с семьёй Черисс.
С семьёй Черисс?! Я думала, он попросит меня пойти с ним, но он этого не сделал.
— Вот как, — наконец произнесла я, пытаясь не выглядеть слишком разочарованной и мечтая утопить Черисс в озере.
— Ты сильно злишься? — спросил он, проводя рукой по волосам и всматриваясь в моё лицо.
— Нет, всё в порядке, ты должен проводить время со своей семьей, — сказала я, желая, чтобы он посочувствовал ситуации с Грейс и Майлзом, или хотя бы сказал, что знает, о ком идет речь.
— Ты уверена? — спросил он, немного расслабившись.
— Да, — солгала я.
— Спасибо, детка. — Он быстро поцеловал меня в щеку и направился к выходу. — Обещаю, я заглажу перед тобой вину!
Из школы я вышла в полном унынии и решила пойти не по Восточному Центральному парку, а по улице Колумба. Конечно, идти по парку было бы куда приятнее, но сегодня я была не в настроении любоваться чудесными осенними видами.
Я гадала, пойдут ли Китс и Черисс вместе к нему домой после школы.
Мне бы хотелось, чтобы он отказался от ужина и целовался со мной, пока у меня губы не заболят. Хотела поговорить с ним о Грейс и Майлзе. А он как-то даже не особо расстроился, что пришлось отменить наши планы.
Но, с другой стороны, он же не видел ссоры, поэтому не понимал, как ужасно быть этому свидетелем, не знал, что это меня расстроило еще и потому, что напомнило мне о ссоре с Одри. И он хотел загладить вину передо мной. Он хотел быть со мной.
И потом, напомнила я себе, Китс, который хочет быть со мной, явно лучше, чем никакого Китса. Ведь в этом и есть суть отношений: приливы и отливы, брать и отдавать. Мы бы и так не могли проводить каждую секунду вместе, ведь так?
Я прикусила губу, проходя мимо закусочной, про которую Одри говорила, что от нее можно пропитаться запахом жира, даже стоя на противоположной стороне улицы. Уже почти пройдя мимо, я остановилась и с удивлением посмотрела за стекло. Внутри, ссутулившись над столиком, сидел Майлз.
Я не горела желанием входить в двери этого заведения, но не могла оставить Майлза одного, поэтому задержала дыхание и прошла внутрь, сморщившись от запаха сигаретного дыма (несмотря на табличку «для некурящих»), алкоголя (лицензии на его продажу у них не было) и рыбных палочек (которые, по крайней мере, были в меню).