Они раздражали, даже сидя в четырех рядах от меня.
НетНетНет.
А еще Эф. Они с Мией были погружены в чтение, её голова покоилась на его плече. В какой-то момент она поцеловала его в щеку. Из-за их роста они хорошо смотрелись вместе, и от этого у меня больно кольнуло сердце.
Я снова посмотрела на Китса, прищурилась и судорожно вцепилась в краешек стула, посылая этой парочке мысленные проклятья, которые заставили бы их заткнуться.
Не сработало.
К тому времени, когда последний выступающий закончил чтение, я была в ярости. Все встали и аплодировали, но я не могла себя заставить, вцепившись в себя руками.
Подошли Эф с Мией, но Эф попятился на несколько шагов назад.
— Пэн, журнал восхитителен, — проворковала Миа, похоже, искренне наслаждавшаяся нашей встрече. Странно, если было бы наоборот.
— Спасибо, — поблагодарила я, отвернувшись от фальшивого смеха Черисс на какую-то шутку Китса. — Ты видела рисунки Эфа? Они потрясающие! Я просто влюбилась в них, правда.
Я повернулась к Эфу. Он потупил взгляд, засунул руки в карманы. Несмотря на то что в зале было темно, я точно знала, что он покраснел.
— Ничего особенного, — сказал он.
Я была так рада видеть его рядом с собой, разговаривать без ссор, что схватила его за рукав и заглянула в глаза.
— Знаешь, иногда среди кучи дерьма можно найти настоящие сокровища. Как твои рисунки. Они необыкновенные.
— Ты ругнулась? — удивился он.
— Да, — улыбнулась я ему. — Определенно да.
Китс подошел сзади, обхватив меня за талию и притянув к себе.
— Привет, Миа, Эф. — Миа помахала, а Эф сухо кивнул. — Слушай, Скаут, тебе еще долго нужно здесь находиться? Мы могли бы пойти ко мне.
Я не могла смотреть ему в глаза, боясь, что тогда сделаю что-нибудь не то. Убрав его руку со своей талии, я сделала шаг назад.
— Мы поговорим завтра, ладно?
— Всё хорошо? — Он попытался снова обнять меня, но я остановила его, подняв руку.
— Я сказала завтра.
Он поднял обе руки, как бы показывая, что сдается и возмущенно посмотрел на Мию и Эфа. Его взгляд говорил: «Вы можете в это поверить?!».
Эф на него даже внимания не обратил.
— Ты в порядке? — спросил он меня.
— Да. Мне нужно помочь Грейс и Майлзу.
Китс подождал несколько секунд, затем закатил глаза и направился к выходу. Черисс уже ушла, но удовлетворения я не почувствовала. Одри, должно быть, ушла вместе с ней.
Когда я обернулась, Миа была обеспокоена, а Эф как будто хотел кого-нибудь ударить. По его выражению лица я могла предположить, что он готов сказать что-то такое, чего слышать я не хотела, поэтому я подняла руки в знак примирения.
— Поговорим позже. — Я повернулась к Мие: — Спасибо, что пришла.
Она наклонилась ко мне, как будто богиня спустилась с Олимпа к простым смертным, и обняла меня.
— Эфраим так гордится тобой! И я тоже.
Вот черт. Её не так-то легко ненавидеть.
— Милый, я возьму вещи, встретимся у выхода?
Она помахала мне и направилась к дверям.
— Эфраим? Милый? — произнесла я.
Он поморщился и натянул толстовку, его волосы намагнитились и встали дыбом.
Совершенно машинально я привстала на носочки и пригладила их. Он очень удивился этому поступку. Да я и сама удивилась, что сделала это.
— Итак, Пенелопа Маркс, ты собираешься праздновать с нами? Кофейня закрывается через полчаса, — раздался сзади голос Майлза, жующего печенье.
— Да, точно, да! — Я радостно улыбнулась, пожав плечами.
— Я люблю эту девушку! А ты любишь эту девушку? — спросил он Эфа.
Я вспыхнула и, резко переведя взгляд на Эфа, наблюдала за его реакцией. Он смущенно улыбнулся.
— Да, люблю, — сказал он так тихо, что Майлз не расслышал, а моё сердце пропустило пару ударов.
— Привет, Эф. — К нам подошла Грейс, за ней гордые и счастливые следовали Мэй и Оскар.
— Привет, — ответил Эф, — рад видеть тебя, Грейс. Журнал получился что надо.
Оскар шагнул вперед, пожимая ему руку.
— Постой-ка, так это ты нарисовал динозавров? У меня просто крышу сорвало от них. Скажи, что у тебя есть еще рисунки для нашего следующего выпуска! Например, можно изобразить, как они поднимаются вместе с Ноем на его ковчег.
Эф застыл.
— Динозавров не было на ковчеге, — начал было Эф, но Майлз его прервал.
— Он прикалывается. Это его фишка, не бери в голову.
— Хорошая попытка. — Лицо Эфа расслабилось, он благодарно улыбнулся.
Оскар кивнул, принимая комплимент.
— Хочешь отпраздновать с нами? Твоя девушка тоже может пойти, — предложила Грейс.
Слово «девушка» сразу же задело меня.
— У нас другие планы, но спасибо. И да, мы можем это обсудить. — Эф пожал Оскару руку, затем помахал мне и вышел.
— Хммм.... — задумчиво протянул Майлз, наблюдая, как он уходит.
— Нет, — быстро сказала я, — всё совсем не так.
— Я просто хотел сказать...
— Ты ничего не хотел сказать!
Он усмехнулся.
— Праздничные чуррос в «Копелии»? — предложила Мэй.
— Да! — воскликнула Грейс, натягивая пальто и шарф.
Когда мы вышли из кофейни, Грейс схватила меня и Мэй за рукава и показала на Майлза и Оскара, идущих впереди.
Оскар что-то оживленно рассказывал, а Майлз восхищенно слушал, периодически ласково касаясь его руки.
— Это удивительно, — сказал ему Майлз.
Мэй открыла рот, я повернулась к Грейс.
— Что происходит?
— Когда это случилось? — спросила Мэй.
— Как это случилось? — Я не верила своим глазам.
— Без понятия, — только и сказала Грейс.
Майлз оглянулся посмотреть, идем ли мы за ними, и я могла только представить, какую картину он увидел: мы трое с удивленными лицами и открытыми ртами. Он показал нам язык и прислонился к Оскару, а мы пошли следом за ними. На улице начало вечереть.
Золотой кулон
Нью-Йорк
Кат. № 201Х-19
Подарок Китса Фрэнсиса
В понедельник Китс ждал меня в кабинете химии с самой очаровательной в мире улыбкой на лице. Я сделала вид, что не заметила его, достала учебник и углубилась в чтение. Я очень устала после вчерашнего вечера. После того как мы попрощались с ребятами, я пришла домой, надеясь счастливо уснуть, думая о журнале. Вместо этого я прокручивала в голове отвратительное поведение Киста: его разочарование, когда он понял, что его рассказ не опубликовали; раздражающее перешептывание с Черисс на протяжении всего вечера, которое слушали все пришедшие. Вероятно, в какой-то момент я всё-таки заснула, потому что будильник рывком поднял меня с кровати. Даже если бы я забыла, что в четыре утра еще не спала, мешки под глазами успешно бы мне об этом напомнили.
— Как ты, детка? — спросил он.
Я хмыкнула, показывая недовольство.
— Скаут, — он потянулся через проход и взялменя за руку, — я не спал всю ночь, переживая из-за того, как мы вчера расстались. Позволь мне все исправить?
— Не знаю, — ответила я.
Миссис Кэрол вошла в класс с первым звонком.
— Знаю, знаю. Вчера вечером я облажался. Но ты... ты моя девушка... пожалуйста...
Я еще никогда не была чьей-то девушкой.
Может, таковы отношения? Ты ссоришься, потом миришься, потом забываешь о ссоре?
Я почувствовала, что оттаиваю.
— В эту субботу у меня день рождения. Придешь на ужин со мной и родителями? — спросила я.
— Отпраздновать день, когда ты родилась? Лучший день в истории мироздания? Скаут, я ни за что его не пропущу! — Он наклонился над проходом и поцеловал меня перед всем классом, и в этот момент прозвенел второй звонок.
Только в середине бесконечно-нудной лекции миссис Кэрол про модель атома бора я поняла, что Китс так и не извинился за вчерашнее.
* * *
На мой день рождения Китс опоздал на 42 минуты. Я была как никогда зла. Открыв дверь, я заметила, что выглядел он взволнованным, на щеках алел румянец, да еще и насморк прибавился.
— Я написала тебе смс, где ты был? — спросила я.
— Скаут, прости, мне очень жаль. Проблемы с метро. Ты очень на меня злишься? — Он мялся у дверей, шумно дыша.
Я хотела сказать, что нужно было выйти раньше, потому что в Нью-Йорке ты всегда зависим от метро. А если ты идешь на важное мероприятие, нужно подумать о дороге заранее, но... он уже был здесь, пришел праздновать мой день рождения с букетом розовых пионов в одной руке и с небольшой коробочкой в обертке в другой.
Не заморачивайся, не заморачивайся, Пэн.
— Входи, — пригласила я.
Он вручил мне цветы и начал раздеваться: шапка, шарф, перчатки, два пальто.
— Твой молодой человек пришел, дорогая дочь? — раздался голос отца из кухни.
Я закатила глаза.
— Приготовься, — прошептала я Китсу.
Он улыбнулся, отбирая у меня цветы.
— Эй! — возмутилась я.
— Они для твоей мамы, — ответил он, и я взяла его за руку и повела в теплую кухни.
Сладкий запах томатного соуса моей мамы, который кипел на плите, заполнил все пространство. Окна запотели, в комнате казалось было слишком жарко, но всё вместе это создавало ощущение тепла и уюта.
— Мам, пап, это Китс.
Отец поставил бокал с вином на стол и соскочил со своего места, протягивая Китсу руку.
— Теодор Маркс. Приятно познакомиться.
— Взаимно, сэр.
— Можешь звать меня Тео.
Китс кивнул.
— Хорошо, мистер...— он запнулся и покраснел, — то есть, Теодор... Тео...
Я почувствовала, что оттаяла еще больше: в нервничающем Китсе было что-то милое.
— Вот, миссис Маркс, это вам. — Китс протянул маме пионы.
— Китс, они прекрасны, спасибо большое! Пойду найду, во что их поставить. Присаживайтесь, ребята. — Она открыла шкафчик под раковиной в поисках вазы.
Папа начал расставлять тарелки.
— Я помогу, — предложила я, но отец указал мне на стул.
— Сегодня твой день рождения — единственный день в году, когда тебе не нужно помогать.
Мама начала раскладывать фетучини на тарелки.
— Итак, Китс, ты родом из Нью-Йорка?
— Да, моя мама родилась в Верхнем Ист-Сайде, а папа вырос в Гринвиче, Коннектикут, — ответил Китс, комкая в руках бумажную салфетку. — Они встретились в Йельском Университете, на летних каникулах на Мартас-Винъярд между первым и вторым годом обучения.
— Ох уж эти снобы, — сказал папа.
— Тео! Папа! — воскликнули мы с мамой одновременно.
— Нет, всё в порядке, — сказал Китс, усаживаясь поудобнее в кресле. — Мы простые американцы, как все. Да, на свадьбе моих родителей были семьи Вандербильтов и Дюпон[22], но если это поможет мне быстрее попасть в Йель, то я только за.
— Хмм, — задумчиво протянул папа.
Я напряглась. Мало на что мой папа любил жаловаться больше, чем на Лигу плюща и привилегии, которые к ней прилагаются.
— Пап, Китс любит университетский футбол, — вмешалась я, не давая ему развить тему.
— Да, мы с отцом ходили на стадион «Роуз-боул» в прошлом году, — добавил Китс.
Мама поставила перед каждым из нас тарелки, над которыми клубился пар, я потянулась к хлебной корзинке и передала её Китсу.
— Так значит, ты видел, как OSU разнес в щепки Мичиган? — Папа взволнованно наклонился вперед.
— Хм, да. — Китс недовольно поморщился.
— Только не говори, что ты фанат Мичигана, — выдавил из себя отец.
Теперь Китс мог в довесок объявить себя креационистом[23] и республиканцем, потому что после Лиги Плюща и Мичиганского клуба в списке ненависти отца остались только эти пункты.
Китс съежился и кивнул, а папа хмыкнул. Самое время сменить тему.
— Мам, — сказала я, вытирая соус с уголков губ, — Китс и его брат собираются летом повторить путешествие персонажей из романа Джека Керуака «В дороге».
— Боже, — произнесла она, — разве ваша мама не беспокоится о том, как два мальчика поедут одни в такую дальнюю поездку? Что если машина сломается или кто-то из вас заболеет?
Я поморщилась.
— Мы пытаемся продумать все возможные варианты. Но я думаю, всё будет хорошо, — ответил Китс.
Папа, почувствовав паузу, снова сел на своего конька.
— Китс, Пенелопа рассказывала тебе о Вилло?
Я еле заметно покачала головой, но отец будто и не заметил этого.
— Ты должен приехать в музей на прием! Будет просто чудесно! Это...
— Что за мероприятие? — Китс перебил его, обращаясь ко мне.
— Это часть работы моего отца, ничего особенного.
— Ничего особенного?! — Папа добродушно стукнул ладонью по столу. — Это будет самая восхитительная выставка о динозаврах за всю историю нашего музея!
— Он такой скромный. — Мама улыбнулась, закатывая глаза.
Папа же выражением лица стал напоминать чокнутого профессора.
— Вилло — динозавр, у которого, как все думали, было сердце! — объявил отец. — Конечно, до наших дней дошел только песок, но то, что Вилло знаменит, позволило нам соорудить выставку в кратчайшие сроки! Система кровообращения динозавров невероятная...
Началось. Китс вежливо кивал, а мы с мамой намеками пытались перевести тему. Десять минут спустя, когда монолог о системе кровообращения начал плавно перетекать в рассказ о репродуктивной системе динозавров, мама резко поднялась из-за стола.
— У нас же есть торт! — воскликнула мама. — Теодор, идем, поможешь мне со свечами.
— Прости, — тихо сказала я Китсу, — когда он на своей волне, его невозможно остановить.
— Я думал, это никогда не закончится, — ответил он.
И тут я почувствовала нечто странное: еще недавно, я готова была нагрубить отцу, только чтобы он перестал говорить о Вилло, но теперь я не хотела, чтобы Китс соглашался со мной. Я хотела, чтобы он сказал мне, что мой папа классный. Потому что он был классным!
Это ведь мой папа. Конечно, он не был учтивым, как звезды черно-белого кино, не любил вычурных разговоров ни о чем, но когда он говорил о том, что любил, его глаза светились чистой магией. И я это в нем обожала.
Я собиралась что-нибудь ответить, но тут родители погасили свет и начали петь «С днем рождения». На моем любимом торте, который мама делала на каждый мой день рождения — с клубничной глазурью и кондитерской посыпкой — горело 17 свечей.
Родители пели, а Китс улыбался, положив руку мне на колено. По моим ощущениям она весила целую тонну.
Когда пришло время задуть свечи, я почувствовала странную пустоту. У меня не осталось дыхания для того, чтобы загадать желание, кроме самого желания дышать. Я вспомнила рисунок Эфа: динозавр в комиссионном магазине и надпись: «Всё меняется». Подумала о том, что еще год назад и представить не могла, что буду отмечать день рождение с красивым парнем. Но без Эфа. Я так и не загадала желание.
Китс отказался от пирога.
— Искусственные красители. — Он с виноватым видом пожал плечами.
— Ну и зря, — сказал отец, отрезав себе огромный кусок.
Вскоре родители удалились в гостиную, а мы остались на кухне и сидели в тишине, пока я доедала свой кусок торта.
Он вытащил из кармана маленькую коробочку в оберточной бумаге.
— Вот. — Он подтолкнул её ко мне.
— Китс, ты не должен был...
— Я хотел, — отрезал он. — С днем рождения, Скаут!
Подарок был крошечный, его тщательно упаковали.
— Красиво завернуто. — Я попыталась вновь стать той девушкой, которая еще год назад отдала бы левую руку за то, чтобы красивый кудрявый мальчик подарил ей маленькую завернутую коробочку в день рождения.
— Спасибо продавцу в магазине, — улыбнулся он, и я улыбнулась в ответ.
Я открыла коробочку. На темно-синей бархатной подушечке лежала золотая кость желаний на золотой цепочке.
Первая мысль: я ненавижу золото.
Вторая: это очень дорого.
А затем: это совсем мне не подходит.
— Ух ты, — произнесла я, извлекая подарок из коробочки.
— Вот, позволь мне застегнуть. — Он убрал мои волосы и, не спрашивая меня, снял цепочку с жетоном, который я надела после воскресной вечеринки. Он отдал мне цепочку, застегнув на её месте новое украшение.