— Нет, — соврал я, — не видел.
Она еще немного порылась в кипе бумаг и даже заглянула под стол.
— Может, убрала куда? — Зоэ почесала макушку. — Ладно, у меня где-то в шкафчике еще пузырек был.
Она прошлась по стеклянным полкам, а когда нашла нужное, радостно вскрикнула и показала мне пузыречек. Затем промазала область вокруг раны йодом, замотала руку бинтом и, довольная своей работой, широко улыбнулась.
Я уже хотел встать и уйти, но снаружи послышались голоса.
— Д-добрый день, сэр! — громко, немного нервно сказал Кайл — я узнал его голос.
— Не ори, придурок, — сухо, безэмоционально ответили ему.
Через секунду в кабинет вошел маленький брюнет в форме охраны. Я узнал в нем Леви — того самого Леви, что был мужчиной Ханджи; Леви, что уводил Армина в карцер в день драки с Райнером; Леви, что избил его до полусмерти. Я вновь ощутил прилив ярости. Я сжал кулаки, мне хотелось прям здесь и сейчас начистить его мерзкую рожу. Но, вся моя спесь канула в небытие, как только я встретился с ним взглядом. Этот коротышка смотрел на меня своим стальными, леденящим душу глазами. Мне казалось, что за те миллисекунды, что мы смотрели друг другу в глаза, он смог прочитать меня всего. По телу прошелся озноб, и я, сам того не замечая, выпрямился на стуле и в буквальном смысле вжался в него.
— Блять! — Он случайно наступил на мою кровь своими вычищенными ботинками и теперь оттирал подошву о пол. — Опять ты здесь сральник устроила! Сколько раз я просил тебя убраться!
— А-а, Леви! Ну прости, прости, — весело проговорила Зоэ. Казалось, она совсем его не боялась, — у меня времени нет. Всё руки никак не дойдут.
— Времени у неё нет, как же, — пробубнил брюнет. — Да ты просто ленивая задница!
— Да ладно тебе, не кипятись. Приберусь как-нибудь. Ты только наорать на меня пришел или дело есть какое?
— Есть, — сказал он и завалился с ногами на кушетку. — Дай какое-нибудь обезболивающее. Башка с утра трещит, не могу больше.
— Сейчас, сейчас.
Пока Зоэ искала таблетки, Леви оценивающим взглядом рассматривал меня.
— Где-то я тебя уже видел, — констатировал он и задумался. Я всё это время смирно сидел на стуле, не смея пошевелиться и высказать ему всё, что о нём думал. — Не помню, — сказал он через пару секунд. — Да и насрать.
«Да кто б сомневался», — подумал я.
Женщина нашла таблетки, налила в стакан воды из графина и дала их брюнету. Тот выпил лекарство и, когда Зоэ повернулась к нему спиной, хорошенько шлепнул её по аппетитному заду. Та слегка вскрикнула и шутливо погрозила ему пальчиком.
— Эй, очкастая, — он подозвал шатенку к себе.
Ханджи подошла к нему. Я подумал, что он снова начнет шлепать её по заду, но вместо этого Леви схватил её за запястье и притянул к себе. Зоэ повалилась на него, а затем легким движение села на брюнета сверху в позе наездницы.
— Не хочешь сегодня ко мне прийти, — похотливо сказал коротышка, поглаживая свою спутницу по бедрам и ягодицам. — Эрвин уехал, так что кабинет в нашем полном распоряжении.
— Ну не знаю, — промямлила Зоэ. — Я вообще-то хотела эксперимент провести.
— Да ты задрала уже своими экспериментами! От тебя несет потом, как от химзавода, а халат выглядит так, словно ты его в куче помоев вывалила. Я заебался его постоянно отстирывать!
— Ну не кричи, малыш. — Зоэ надула губки. — Я же это ради науки делаю.
— Я же сказал тебе не называть меня так, — прошипел коротышка. — Ты же знаешь, какое наказание следует за это?
После этих слов Леви с силой схватил Ханджи за волосы и, притянув её к себе, страстно поцеловал в губы. Но это мало было похоже на поцелуй. Это выглядело так, будто удав целиком заглатывает мышь. Он засасывал её рот, при этом причмокивая, как причмокивают дети, сося леденец на палочке. Я скривился в отвращении. Нет, надо было это остановить. Я немного поёрзал на стуле, а потом негромко кашлянул. Леви открыл один глаз и скосил его в мою сторону.
— Ты всё еще здесь? — прорычал он, выплюнув Ханджи. — Кучерявый!
— Д-да, сэр. — В дверном проеме появилась рыжая голова Кайла.
— Уведи этого выродка с глаз долой, — бросил брюнет и снова слился губами с Ханджи.
Кайл стащил меня со стула и поспешно вывел из кабинета, закрыв за нами дверь.
В комендантский час я был весь на нервах. Перед глазами всё еще стоял образ Леви, мне даже казалось, что он по-прежнему смотрит на меня. Я встряхнул голову, чтобы избавиться от этого мерзкого липкого ощущения.
У Армина снова поднялась температура. Я положил ему на лоб холодный компресс, но это мало чем могло помочь. В кармане комбинезона была всего одна маленькая баночка йода, — единственное, что мне удалось стащить, — но я не мог её применить по назначению — снаружи ошивался один из надсмотрщиков. Я сел на кровать у ног друга, прислонился спиной к стене и уткнулся лицом в согнутые коленки, обхватив их руками. Мне было тошно, тошно от своей бесполезности, от своей… трусости? Я никогда не считал себя трусом. С детства я привык ничего не бояться, даже в детдоме я не отступал перед старшими ребятами. Не боялся высказать воспитателям всё, что о них думаю, пусть даже после этого меня били розгой по заднице и ставили в угол, лишая полдника. Бесстрастно держался перед директором фирмы во время собеседования. Я никогда не ставил слово «трус» рядом со своим именем. Но теперь…
Из раздумий меня вывел чей-то шепот:
— Псс, эй, парень. — Я поднял голову и увидел возле решетки Кайла. Он стоял ко мне спиной и озирался вокруг. — Подойди сюда.
Я встал с койки и подошел к нему.
— Вот, держи, — сказал он, протягивая через решетку две таблетки в бумажной упаковке. — Жаропонижающее, поможет сбить температуру.
Я не мог поверить в происходящее. Волна чувств нахлынула на меня, с головой погружая в водоворот облегчения, радости и благодарности. Слова комом встали у меня в горле. Дрожащими руками я принял у него лекарство.
— Спасибо, — наконец выговорил я.
— И еще, — Кайл всучил мне маленький белый тюбик. — Это антисептик. Промоешь его раны с мылом, а затем обработаешь их мазью. Это снимет воспаление. Это всё, что я смог достать.
— Я не смогу тебе заплатить за неё, у меня мало денег.
— Да не нужны мне твои деньги. — Рыжий повернулся ко мне и посмотрел в упор своими васильковыми глазами. — Просто… я не хочу, чтобы они загубили еще одну душу. Я посторожу, а ты позаботься о своем друге. — Кайл слегка улыбнулся.
Я робко кивнул и отправился к Армину. Мне кое-как удалось заставить его выпить таблетку жаропонижающего. Затем я, как и сказал мне Кайл, промыл раны Армина мыльной водой и помазал каждый гнойник антисептиком, а для верности обработал самые большие йодом.
Лекарство помогло — к вечеру того же дня температура у Армина спала, и он пришел в себя. Взгляд его голубых глаз был немного отрешенным; мне казалось, что тогда он мало понимал, что с ним происходит и где он находится. Я взял его за руку.
— Армин. — Его рука слегка дернулась, и он повернул голову в мою сторону. — Ты слышишь меня?
— Эрен? — его голос был слаб и тих. — Где… где я?
— В камере.
— Какой сегодня день?
— Вторник, — ответил я и, предугадывая его следующий вопрос, добавил: — Они привели тебя в воскресенье утром.
— Ясно… — Он отвел взгляд.
Армин был очень подавлен. Я решил для себя, что, когда он очнётся, я выскажу ему всё, что накопилось в моей душе. Я думал, что буду кричать на него, ругаться за то, что он поступил так необдуманно, что позволил этому чертову коротыше глумиться над собой. Но… я не смог.
Больше он ни о чём не спрашивал.
Армин потихоньку стал поправляться. После того, как я обработал его раны антисептиком и йодом, они перестали гноиться, и пошел процесс заживления. Температуры практически не было, и его лихорадка свелась до легкой дрожи. Он не ел уже несколько дней, поэтому после каждого приема пищи я воровал зачерствевшие куски хлеба и булок, пряча их в штаны между ног, и приносил Арлерту. А потом, размачивая хлеб в воде, кормил ими Армина. Отеки на его лице спали, и я, наконец, смог увидеть его прежнего. Единственное, что мне не давало покоя — это его глаза. Они смотрели на меня слишком спокойно. Я ожидал увидеть бурю, а вместо этого видел штиль. Его молчание давило на меня; я думал, что лучше бы он кричал на меня, обвинял, обкладывал трехэтажным матом, чем просто смотрел и… молчал. В его глазах не было осуждения, не было злости; в них не было абсолютно ничего.
Четверг выдался пасмурным. Циклон принес собой не только осадки, но и северный ветер, что давал долгожданную прохладу. Утром птицы не пели, солнце не светило, и казалось, будто весь мир остановился в ожидании чего-то. Настал день возмездия.
С самого утра я сильно нервничал. Сегодня вечером я должен был сделать то, что возможно навсегда изменит мою жизнь, — сегодня вечером я должен был забрать чужую жизнь. Я десятки, сотни раз прокручивал в голове план действия, дополняя и переделывая его. Почему-то именно сегодня мне казалось, будто за мной следят, будто кто-то ждал, когда я оступлюсь. Я не мог есть и был очень рассеянным. В этот день я заметил изменения в Армине: море в его глазах волновалось. Он ни о чем не спрашивал, а я ничего не говорил, но я знал, что он чувствует мое состояние. Я старался собраться с мыслями, взять себя в руки, и иногда мне это даже удавалось. Но всего часа на два или на три, а потом всё возвращалось.
А затем в какой-то момент я вдруг понял, что именно не давало мне покоя: я не учел в своем плане маленькую деталь — я не обеспечил себе алиби. До вечера оставалось еще несколько часов, и у меня было много времени, чтобы подумать.
И решение не заставило себя долго ждать.
— Эй, Конни! — Меня направили на работу в прачечной и по стечению обстоятельств поставили в пару с Конни. — Опять приходится стирать эти вонючие портки.
— Ага, — усмехнулся тот, — мне иногда хочется вместо стирального порошка насыпать в стиралку чесоточного, чтоб у них в заднице у всех засвербело.
— А как же Райнер?
— А что Райнер?
— Ну, вы вроде как с ним неплохо ладите. Его вещи ведь тоже здесь есть.
— С кем? С этой тупорылой грудой мышц? — Конни засмеялся и с силой захлопнул дверцу стиральной машины. — Да я его больше всех ненавижу. Была б моя воля, я б самолично кастрировал этого ушлепка. И дружбана его в придачу.
— Бертхольда?
— Ага.
Это был мой шанс.
— Конни, — сказал я, улыбнувшись, — у меня есть предложение.
Он секунду смотрел на меня непонимающим взглядом. Затем его глаза засверкали блаженным огнем, а рот скривился в безумной ухмылке.
— Слушаю…
К вечеру у Армина снова сильно поднялась температура. Я дал ему вторую таблетку жаропонижающего, а бумажную упаковку размочил в воде и слил в раковину. Заточка еще с обеда была спрятана в ботинках. Я забрал её, когда друг спал, чтобы он не видел, ведь я так и не рассказал ему о своих планах.
За окном гремел гром, и сверкали молнии — началась буря. Огромные свинцовые облака нависли над зданием тюрьмы, и казалось, будто они вот-вот обрушатся на него под тяжестью скопившейся в них воды. Час пробил.
Я занял место с краю в самом конце холла. Отсюда было проще всего незаметно выйти, к тому же открывался полный обзор. Свет выключили, старенький проектор загудел, фильм начался.
Я немного успокоился. Сердечный ритм был в норме, мои руки уже не дрожали, дыхание не сбивалось. Я спокойно сидел и смотрел на Райнера. Я ждал. Прошло полчаса, час… Картинки сменяли одна другую, но я не видел, не слышал. Я был отрешен от этого мира. Сейчас для меня существовали только я, Райнер и кусок метала в сапоге. Качок всё так же спокойно сидел и смотрел фильм.
Я не знаю, сколько прошло времени с момента включения проектора, но терпение мое уже подходило к концу. И вот случилось то, чего я так долго ждал: блондин встал с места, о чем-то переговорил с охранником у проектора и пошел в сторону спортзала. Немного выждав, я аккуратно встал с места и, крадясь, как кошка в ночи, последовал за ним. Я подошел к двери туалета и достал заточку. Крепко сжав её в правой руке, я зашел внутрь. Райнер стоял у писсуара спиной ко мне и справлял нужду, насвистывая себе что-то под нос.
Я сделал шаг, еще один. Я почувствовал, как по спине и лбу стекал пот, руки задрожали, сердце бешено забилось в груди, норовя вот-вот покинуть тело, дыхание участилось.
«Черт! — думал я. — Ну почему именно сейчас? Неужели я боюсь? — я мысленно усмехнулся. – Нет! Я не трус! Я должен сделать это, сейчас или никогда. Я не должен дрожать, не должен сомневаться!»
Я сделал еще один шаг, но допустил оплошность: разбитая напольная плитка хрустнула у меня под ногой.
«Проклятье!».
— Кто здесь? — Райнер повернулся ко мне — план был провален. — Эрен? — Он удивленно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на заточку в моих руках. – Что, решил отомстить за Златовласку? — Качок ехидно усмехнулся. — Или за свою мордашку красивую? Ну, что молчишь? Давай, покажи мне всё, на что ты способен!
Я с яростью помчался на него. Кровь шумела у меня в ушах. Отступать было поздно. Я занес правую руку для удара, но легким движением Райнер перехватил её своей и вывернул так, что жуткая боль сразу пронзила мою конечность. Я выронил заточку, и блондин пнул её в сторону крайней раковины. Держа мою руку, он с силой впечатал меня лицом в стену.
— И это всё, что ты можешь? — Он сильнее вжал меня в стену своим телом.
Я почувствовал, как его свободная рука начала шариться по моему телу. Он начал оглаживать мои бедра, поднимаясь все выше и выше. Я брыкался, пытался высвободиться, но блондин был сильнее меня.
— Ну-ну, — прошептал он мне на ухо, — расслабишься — будет не так больно.
— Да пошел ты, — процедил я сквозь зубы.
Его рука стала подниматься выше. Он провел по внутренней части моих бедер. Я почувствовал, как сзади в меня что-то уперлось — этот урод возбудился.
— Убери от меня свои грязные руки!
Он облизнул своим языком моё ухо и сжал мои яички в своей руке. Я вскрикнул не то от неожиданности, не то от… удовольствия? Дыхание сбилось ещё сильней, а тело горело.
— Боже, да ты возбудился парень! — Райнер рассмеялся. — Не лги себе, ты же хочешь этого.
— Да пошел ты, гомосек херов! — Я со всей силы ударил его головой по носу. В глазах сразу потемнело, а затылок пронзила боль.
Райнер зашипел, его хватка слегка ослабла, и я, оттолкнувшись ногой о стену, впечатал блондина спиной в раковину. Он застонал и повалился вместе со мной на пол. Голова немного кружилась, но я всё же смог осмотреться и увидеть заточку, что лежала неподалеку. Выбравшись из-под груды мышц, я пополз на четвереньках в её сторону. Я почти дотянулся до неё, как меня схватили за ногу и потащили обратно.