Живот заурчал. Я только сейчас вспомнил, что со вчерашнего утра ничего не ел.
— А жрать здесь когда дают? — я поставил кружку на тумбочку и подошел к решетке. Тюрьма потихоньку просыпалась: со всех сторон слышались голоса заключенных, тюремщики бегали по проходу и о чем-то перекрикивались.
— Завтрак в семь, — Армин заправлял свою постель, тщательно засовывая простынь под матрас.
— В семь?! Сколько же сейчас времени?
— Подъем в шесть, в шесть пятнадцать нас выводят на зарядку до шести сорока, с семи до семи тридцати завтрак, потом проверка камер, с восьми до двенадцати работы, потом часовая прогулка, с часу до половины второго обед, — Армин говорил так быстро, что я еле успевал осмыслить сказанное, — потом комендантский час до половины третьего, дальше опять работы до пяти, перекличка, с пяти вечера до семи свободное время, с семи вечера до полвосьмого ужин, дальше опять свободное время и в девять отбой. Еще есть дни приёма посетителей и дни фильма, но об этом позже узнаешь. Сегодня вторник, так что пока незачем об этом говорить.
Я смотрел на него ошеломленным взглядом. У него хорошая память… была.
— Ты, наверно, здесь сидишь уже довольно долго, раз смог так хорошо всё запомнить.
— Нет, всего три месяца, но поверь, ты уже через два дня распорядок на зубок будешь знать. А пока лучше заправь постель, если не хочешь по рукам дубинкой получить.
Я подошел к своей койке и кое-как заправил постель. Я дома-то особо не заморачивался над этим, а здесь и вовсе не желал. Армин, видя всё это, закатил глаза, но ничего не сказал.
Через какое-то время вертухай открыл замок нашей камеры и нас вывели в проход. Со всех сторон по стенке стояли зеки. Кто-то переговаривался, кто-то стоял молча и немного отчужденно. Дружной колонной нас вывели во внутренний двор тюрьмы. Там было на удивление просторно: большое прямоугольное поле с несколькими лавочками и столами и с десятком разнообразных турников. Восходящее солнце окрашивало мир в оранжево-золотистые тона, под ногами росла зеленая трава, мокрая от росы. После вчерашнего дождя воздух пах свежестью. Это было похоже на рай. Нет, не так. Это было бы похоже на рай, если бы не стена, а точнее три высоченных стены с колючей проволокой и задний фасад тюремного здания. Мы встали в несколько шеренг человек в тридцать-сорок. Армин стоял по левую сторону от меня. Все опять начали переговариваться, пока не услышали грозный рев:
— А ну молчать, девоньки! — К нам вышел высокий лысый мужчина средних лет, с темными кругами под глазами. Все сразу замолкли. — Поприветствуем друг друга, красавицы!
Все заключенные дружно поприветствовали человека: «Мы — говно, Вы — наш закон». Что за дебильный слоган?
— Эй, Армин… — я повернул голову в его сторону.
— Это Кис Шадис, наш физрук. Забавный чел.
— Ага, я вижу.
— Он контуженный. Говорят, воевал где-то, получил ранение и свихнулся на всю голову. На нормальную работу его брать не хотели, зато в тюрьму взяли с распростертыми объятьями. Был какое-то время надзирателем, но после одного инцидента его направили работать физруком. Теперь гоняет заключенных на зарядке. Всех подробностей я не знаю.
Тем временем Шадис продолжал.
— Сегодня мы с вами сначала разомнем тело, а потом устроим пробежку. Двадцать кругов по двору.
Все заключенные сразу застонали.
— Еще вчера было десять! — проорал невысокий брюнет, стоявший в первых рядах с краю.
— Это вам наказание за то, что в прошлый раз один из ваших товарищей отлынивал.
Все снова начали переговариваться. Со всех сторон я слышал мат, недовольства, угрозы в адрес отлынивающего некто.
— Издевается, сволочь, — Армин стоял всё также смирно и улыбался. Мне показалось, что увеличение нагрузки в два раза его вообще не волновало.
Я же физкультуру ненавидел с детства. Каждый раз, когда в детском доме нас выводили на улицу для разминки и пробежки, я сбегал, прячась в ветвях огромной плакучей ивы за домом, и просиживал там до окончания зарядки. А Микаса, раскрасневшаяся после пробежки, каждый раз приходила в моё убежище и говорила, что всё закончилось и можно выходить.
— Отставить ныть! — рявкнул Шадис. — Начнём зарядку!
Сначала мы размяли шею, плечи и руки. Потом нагибались и крутили тазом. Со стороны это выглядело жутко забавно. Представьте себе картину, где десятки огромных верзил крутят своими жопапи подобно стриптизершам на шесте. Потом мы делали приседания и разминали суставы на ногах. А дальше было самое жуткое — пробежка. Мы бежали с Армином рядом, не разговаривая. Но уже после пятого круга я от него отстал и потерял из виду. Я начал задыхаться, ноги заболели, и силы стали покидать меня. Я плелся в самом заду вместе с еще пятью задохликами. Я видел, как один и те же люди пробегают мимо меня по несколько раз. Я уже хотел остановиться, но мне на плечо легла чья-то рука. Я обернулся и увидел красное счастливое лицо Армина.
— Не смей останавливаться. Если будешь отлынивать, они, — он кивнул на группу заключенных, — мокрого места от тебя не оставят. Ты же этого не хочешь? — он подмигнул мне и побежал дальше.
Я собрал все силы, что у меня были, и прибавил скорость.
Вернувшись в камеру, я сразу рухнул на койку. Тело болело, пот стекал с меня ручьями, сердце бешено колотилось, а легкие разрывались от недостатка воздуха. Я лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, и хрипел, стараясь вернуть сердцебиение и дыхание в норму.
— Вижу, со спортом ты не дружишь? — Армин снял верхнюю часть комбинезона и повязал её вокруг пояса, оставаясь в одной майке.
— Да это пиздец какой-то! — я с трудом поднялся и сел на кровати, постепенно приходя в себя. — Они нас угробить, что ли, хотят?
Блондин усмехнулся. Он достал из кармана резинку и завязал себе невысокий маленький хвост. Затем взял свою зубную щетку, выдавил на неё немного пасты и принялся чистить зубы. Я наблюдал за процессом, как мне вдруг приспичило в туалет. Я подошел к толчку, снял верхнюю часть комбинезона и уже хотел снять трусы, но вспомнил, что я здесь не один. Армин по-прежнему чистил зубы и с интересом наблюдал за мной.
— Ты так и будешь здесь стоять? — я с недовольством посмотрел на него.
— Вообще-то, это и моя хата* тоже, — сухо ответил он.
— Я, конечно, понимаю, но я не привык срать на людях.
— Ну, так привыкай.
В какой-то мере он был прав — вряд ли здесь кто-то будет ждать, пока я облегчусь, что бы пройти мимо моей камеры в нужное место. Но всё же, справлять нужду, когда на тебя так откровенно пялятся, мне было не по нутру. Я испытующе смотрел на блондина, пока он, наконец, не вздохнул и, прополоскав рот и сполоснув щетку, не вышел из камеры.
Сделав все дела, я подтерся не совсем мягкой сортиркой и надел штаны. Я нажал на рычаг слива, но он не поддался.
— Ногой надо, — Армин стоял в дверном проеме, облокотившись о стену и скрестив руки на груди.
— Чего? — спросил я.
— Нажми на слив ногой, да посильнее, тогда вода пойдет.
Я изо всех сил надавил подошвой ботинок на рычаг слива, и вода с ревом потекла, унося мои фекалии в канализацию и забрызгивая мои штаны. Я выругался и отряхнулся.
— Эрен, да ты и вправду неудачник! — посмеялся Армин. — Ладно, идем, сейчас завтрак начнётся. Да, только руки вымыть не забудь.
Мы стояли в очереди на раздаче завтрака со своими кружками и тарелками. Двигалась она еле-еле, заставляя меня сгорать от нетерпения. Есть хотелось очень, мой желудок буквально сворачивался в трубочку. Некоторые уже сидели за столом и поедали что-то похожее на овсянку. От этого становилось только хуже. Наконец, мы добрались до раздающего, и я увидел перед собой огромного небритого толстяка в засаленной майке и с зубочисткой во рту. Он вывалил мне на тарелку серую массу не понятно чего, а в кружку налил что-то вроде компота. Я поморщился, выглядело это омерзительно.
— Как это вообще можно жрать? — спросил я.
— Тебе что-то не нравится, милочка? — толстяк грозно посмотрел на меня и сжал в руке половник.
— Нет-нет, Дак, он просто здесь новенький, это его первый завтрак, — нервно произнес сзади стоящий Армин и подтолкнул меня в спину.
Я прошел чуть вперед, взял из одного тазика черствую булку, из другого — ложку, и стал осматриваться в поисках свободного места. Столовой служил тот же зал на первом этаже, где давеча произошла сцена с армрестлингом.
— Никогда так больше не делай, — сказал подошедший сокамерник. — Идём.
Мы шли вдоль рядов длинных столов и скамеек, которые под завязку были заняты синими комбинезонами.
— Эй, Армин! — нас окликнул пепельный блондин с большими бакенбардами и помахал рукой, призывая идти к нему.
Мы пробрались вглубь столов.
— Я тут место занял, — сказал пепельный, чуть подвинувшись.
— Спасибо. А для него местечко будет? — Армин кивнул в мою сторону.
— Найдем, — ответил брюнет с россыпью веснушек на лице.
Я сел между брюнетом и еще одним парнем со стрижкой горшком на голове. Армин пристроился напротив, рядом с блондином с бакенбардами.
— Знакомьтесь, это Эрен, — Армин указал на меня, — мой сосед по камере, он новенький. Эрен, это Томас, Марко и Марло.
Я пожал всем троим руки в знак приветствия.
— Приятного аппетита, — сказал Марко с веснушками и отправил себе в рот ложку с кашей.
— Д-да, спасибо, — я поковырялся в тарелке, потом зачерпнул ложкой немного серой массы и отправил её в рот. Вкус был омерзительным, он напоминал что-то среднее между сеном и потными носками. Я проглотил кашу. Но желудок отказался её принимать, и в туже секунду меня вырвало на пол. Я закашлялся. Трое новых знакомых засмеялись.
— Ты как? В порядке? — Марло-горшок похлопал меня по спине.
— Вроде как, — ответил я, немного отдышавшись.
— Дак — хороший парень, но готовит он отвратительно, — сказал Марко.
— Здесь главное не жевать, — сказал Марло. — Засовываешь в рот ложку и сразу глотаешь, — он отправил в рот немного каши и проглотил, даже не поморщившись.
— А еще можно компотом запивать, — добавил Томас.
Я предпринял еще одну попытку запихнуть в себя еду. Я отправил себе в рот очередную ложку с кашей и быстро проглотил, а для верности запил компотом. Желудок больше не возникал.
Мы ели молча. Каждый думал о своём. Вдруг с соседнего стола раздался дикий ржач. Я повернул голову на шум и увидел небольшую компанию во главе с накаченным блондином с маленькими глазками и узкими бровями.
— Это Райнер, — сказал Марко, — который блондин. Он блатной, местный авторитет, так сказать. Смуглый долговязый парень рядом с ним — Бертхольд, а лысый коротышка — Конни.
— Слышал про банду под названием «Титаны»? — спросил Томас. — Райнер их главарь.
Я что-то слышал давно в новостях про эту группировку, но не заострял особого внимания.
— Они, кажется, людей убивали, — сказал я.
— Не просто убивали, — возразил Марло, — они пытали их до смерти, а трупы расчленяли, перемалывали и скармливали собакам.
— Марло, неужели ты веришь во весь это бред? — вмешался Армин.
— Как знаешь, Армин, но на их счету пятнадцать человек и это — факт.
— И как он здесь оказался? — поинтересовался я.
— Копы схватили Берта, — объяснил Марко. — Говорят, сначала он молчал, ни в какую не хотел сдавать корешей, а как только к нему применили силу, он разрыдался, как сучка, и сдал всех с потрохами: выдал место нахождения банды, ну, их всех и повязали.
— Конни тоже из их? — спросил я.
— Нет, — сказал Томас, — он мелкий воришка — воровал у фирмы, в которой работал, проводил какие-то банковские махинации, ну и попался по неосторожности. Он у Райнера шнырь**.
Я смотрел на их дружную компанию. Они смеялись, похлопывали друг друга по спине, обнимались.
— И Райнер простил Бертхольда за предательство? — поинтересовался я.
— Ага, простил, — ответил Марло, — только сначала избил его до полусмерти, а потом отымел по первое число. Бертхольд после этого неделю с койки не вставал. — Марло и остальные засмеялись. — Райнер вообще трахает всё, что движется. Ты с ним поаккуратнее. Под него все «милашки» ложатся.
Я посмотрел на Армина. По его прямому пронизывающему взгляду я понял, что он понял, о чём я подумал, и мне стало стыдно. Я опустил взгляд вниз и продолжил есть.
Доев кашу, я принялся за булку. Она была тверда как камень. Томас посоветовал мне окунуть её в компот и немного подержать, что я и сделал. От воды хлеб немного размягчился, и я смог его съесть.
— Ну всё, завтрак закончен! Отправляйтесь в свои камеры, — прокричал один из надсмотрщиков.
Я взял свои приборы и направился к стойке раздачи. Армин шёл за мной. Я кинул грязную ложку в контейнер и уже хотел пойти к лестнице, как нас окликнули:
— Эй, Златовласка! — сзади к Армину подбежал Райнер и, обняв того за шею, положил свою руку ему на плечо. — Как жизнь, красавица? Слышал, к тебе соседа подселили. И как, хорошая у него попка? — Райнер и его компания загоготали.
— Тебе лучше знать, Райнер, — Армин говорил спокойно, без эмоций, смотря прямо в глаза Райнеру.
— Ах ты сученыш, — блондин выбил из рук Армина столовые приборы, и они с грохотом полетели на пол. Потом взял его за грудки и притянул к себе. — Ты у меня договоришься когда-нибудь, — прошипел Райнер.
Мой сосед сверху всё также спокойно смотрел своему обидчику в глаза — ни капли страха, ни капли преклонения. Тем временем к нам прибежало несколько охранников. Райнер отпустил Армина и убрался восвояси.
— И что это было? — спросил я, наблюдая, как сокамерник подбирает с пола столовые приборы и кидает свою грязную ложку в общий контейнер.
— Не обращай внимания, — ответил тот. — Идем, сейчас будет досмотр камер, а потом распределение на работу.
Мы с Армином стояли возле стены в своей камере и наблюдали за тем, как вертухай ворочает наши постели, скидывая постельное белье на пол и прощупывая каждый сантиметр матрасов и подушек. Потом та же учесть постигла нашу тумбочку. Надзиратель просматривал каждый уголок, не оставляя без внимания даже унитаз и раковину. После пятиминутного погрома он сделал заключение: «Чисто». Второй вертухай, что стоял в дверном проеме, поставил галочку в списке рядом с номером нашей камеры, и они пошли дальше по этажу. Мы же принялись убирать беспорядок.