Он лёг обратно и прислушался к тишине: гулко выл ветер за старыми ставнями, заползал в комнату, вился, точно ледяной клубок змей. Малик смотрел вперёд себя, в глухую каменную стену. Веки его тяжелели, но как только он закрывал глаза, сон мигом ускользал, точно прыткая ящерица. Он в очередной раз поёжился от пробирающего насквозь холода. Не спасало даже, казалось бы, некогда тёплое одеяло. Малик прислушался: в тишине где-то вверху сквозь каменный потолок доносились шорохи и редкие птичьи визги. Их узенькая комната ютилась в одной из башен, а значит над ними под крышей находился голубятник. Малик пару раз моргнул и издал тихий вздох. Уснул он лишь поближе к утру, когда начало проясняться.
Проснулся он к полудню, насилу открыв заспанные глаза. В комнате никого не было — все вещи сложены по местам, окно закрыто, даже птицы наверху замолкли. Малик медленно поднялся, сонно потянулся, точно кот. Наскоро переодевшись, он ещё раз осмотрелся по сторонам. После ухода Кадара и Саида в комнате стало намного просторнее. Малик в последний раз пригладил одежду, чтоб она выглядела опрятнее. Он вышел в пустой лестничный пролёт. В башнях редко бывало людно. Заметив на себе тяжёлый взгляд стражника, Малик нахмурился. Он поднялся по ступеням вверх, стараясь не подавать вид, что явственно чувствует чужой взор, буравящий спину. С каждым шагом звуки птиц из голубятни становились всё громче. Похоже, наверху был настоящий переполох. Малик в очередной раз встретился взглядом с часовым, что стоял около дверей в голубятню: он приветливо улыбнулся, пусть и не казался знакомым. Малик вежливо кивнул в ответ и, под шумное хлопанье крыльев и щёлканье клювов, вошёл внутрь.
Его встретили летающие во все стороны перья и хищные, отчаянные визги. Растерянно моргнув, Малик поискал взглядом помощника смотрителя голубятни, Хайдара. Последний, кажется, пытался силой разборонить сцепившихся птиц, не вполне успешно, но довольно громко.
— Мира и покоя, Хайдар, — спокойно отчеканил Малик, подходя ближе и пытаясь рассмотреть развернувшуюся драку.
— Ты вовремя, — нервно бросил ему Хайдар, не оборачиваясь, всё ещё пытаясь разнять птиц. — Помоги-ка мне.
Малик согласно хмыкнул и быстро схватился за первое крыло, которое попалось. В одной из дерущихся птиц он быстро опознал орла, который был на охоте с Рекхертом: никто так и не удосужился снять красную ленту с его лапы. Орёл был непосильно тяжёлым, да и царапался со всей силы. Драка прекратилась только когда большой ворон — вторая причина потасовки — упал наземь, подёргивая немеющими крыльями. Птицы заметались по комнате, заполняя её испуганными криками. Орёл вырвался из рук Малика, цапнув его при этом, и сел на один из выступов в стене, как ни в чём не бывало. Хайдар с досадой вздохнул.
— Чёртова птица, — Малик слегка поморщился, рассматривая исцарапанную руку.
— Они теперь никак не уймутся, — скривил губы Хайдар, пытаясь говорить громче птичьих криков. — Крыса пернатая.
Последние слова предназначались орлу, который с непринуждённым видом чистил крылья. В ответ птица окинула Хайдара взглядом, от которого он невольно содрогнулся.
— Погоди, — тревожно выпалил Хайдар. — Он тебя поцарапал.
Малик снова взглянул на руку: на ней яркой полосой краснела рана, из которой капала горячая кровь. Странно, но боль казалась ему какой-то далёкой и глухой, словно и не его собственной. Хайдар порылся в сумках на поясе. Боль начала постепенно усиливаться.
— Пойдём, — помощник смотрителя кивнул в сторону двери. — Наверно, придётся сшивать. Ты бы аккуратнее был.
— Мне нужно забрать птицу, — запротестовал Малик, непроизвольно прижав руку к себе.
— Никуда твоё пернатое бедствие не денется, — Хайдар с кривой ухмылкой выгнул одну бровь. — Я, конечно, не старший лекарь, но шить умею.
Малик настороженно нахмурился, но всё равно проследовал за Хайдаром. Он двинулся вглубь голубятника, к комнате в самом конце. Хайдар завёл его в небольшую, но более-менее чистую комнату. Внутри было явно поменьше птиц, но на полу всё равно лежали несколько перьев. Боль достигла своего пика, и в горле у Малика всё судорожно сжалось, не давая вдохнуть. Хайдар окинул его обеспокоенным взглядом и кивнул в сторону старого и слегка перекошенного стула около стола.
— Тут вообще должен смотритель сидеть, — бросил Хайдар, доставая из сумки небольшой моток корпии. Он начал копошиться в ящике под столом в поисках иглы. — Но его сюда и за уши не притянешь. Вечно выдумывает отговорки.
Малик кивнул, но его собеседник этого не видел, а потому пришлось дополнить кивок согласным хмыканьем. Хайдар положил на стол кривоватую иглу.
— Извини, чем богаты, — пожал плечами он, выискивая нитки. — Кипятить нет времени. Да и воды нет.
Малик неопределённо пожал плечами, стараясь выглядеть непринуждённым. Рана болела так, словно ему в руку вогнали раскалённую иглу. Хайдар шил аккуратно, но слишком долго, отчего Малик то и дело шипел от вяжущей боли, но продолжал молчать, даже когда Хайдар завязал тугой узел корпии на перевязи. Помощник смотрителя явно был доволен своей работой.
— Ну вот, — Хайдар быстро спрятал вещи обратно в ящик под столом. — Теперь можешь забирать свою глупую птицу. Только осторожнее.
Малик нахмурился, но кивнул. Даже не прощаясь, вышел из комнаты. Рука всё ещё нестерпимо болела. Он почти мгновенно нашёл того самого орла взглядом. Птица пристально следила за ним, и ему от этого стало не по себе. Он заметил около орла ворона: тот был многим меньше, с антрацитово-чёрными перьями и длинным, слегка изогнутым клювом. Ворон окинул Малика взглядом чёрных глаз-бусинок, полным насторожённой заинтересованности. Малик вытянул руку вперёд, тихо цокнув языком. Ворон, привыкший к подобной команде, ловко запрыгнул ему на руку и повертел головой, коротко каркнув. Малик заметил белое пятно у птицы на затылке и с лёгким удивлением приподнял брови. Заметил он также пристальный и даже сердитый взгляд орла.
Отогнав прочь мысли о птицах, Малик поспешил выйти из комнаты. Он и так слишком долго задержался. В спину ему донеслось сдавленное сипение орла, и ему на секунду показалось, что птица звучала печально. Малик обернулся в дверном проёме. Ворон повернулся к источнику звука и снова издал хриплое краканье. Происходящее напоминало любовную пьесу в дешёвом бродячем театре.
— Хочешь с нами? — неожиданно для самого себя сказал Малик. Он, наверное, совсем спятил, раз уж говорит с птицами. — Тогда лети давай, я тебя носить не собираюсь.
К его глубочайшему удивлению, орёл послушно спрыгнул с выступа под самой крышей и вылетел из комнаты, но недалеко, лишь чтоб сесть в небольшой бойнице. Вид у него был внимательный, птица ждала, когда Малик пойдёт дальше. Ворон молчал, не сводя с него всё того же любопытного взгляда, точно наставник, ждущий действий ученика. Тихо вздохнув, Малик двинулся вниз по лестнице. Орёл без единого звука следовал позади.
У самых ступеней в библиотеку, Малик заметил Аббаса. Последний поспешил уйти восвояси, будто и не замечая никого. Малик лишь фыркнул ему вслед, а ворон у него на здоровой руке ответил похожим звуком, повертев головой в сторону. На входе в библиотеку Малик заметил Альтаира, уходившего на улицу.
— Мира и покоя, — бросил Малик дежурное приветствие.
— Тебе того же, — с явным безразличием ответил Альтаир. Его взгляд мягко скользнул в сторону. — Похоже, за тобой хвост.
Малик обернулся через плечо и встретился взглядом с орлом, неустанно следующим за ним.
— Вижу, — согласно кивнул он, стараясь не обращать внимания на занемевшую руку. — Он не мешает. Но ведёт себя странно. Даже подрался с птицей в голубятнике.
— И вправду странно, — Альтаир нахмурился, уставившись в одну точку. По выражению его лица было видно, что он хотел ещё что-то сказать.
Малик проследил за его взглядом и понял, что речь о покрытой красно-бурым пятном корпии на его свободной руке. Ворон поспешно переминался с лапы на лапу.
— Тоже он, — Малик неопределённо пожал плечами.
Альтаир сильно замялся, нервно облизнув пересохшие губы. Он всегда так делал, когда собирался с мыслями.
— Не болит? — от такого вопроса Малик и сам сбился с толку, опомнившись лишь после длительной паузы.
— Ты дурак? — Малик раздражённо фыркнул. — Тебя это не касается.
Альтаир прищурился, ничего не ответив. После секундной задержки он кивнул и ушёл, не прощаясь. Малик провёл его взглядом, но довольно быстро отвернулся и двинулся вглубь библиотеки.
Кадар сидел за ровным, но довольно грубо обтёсанным столом. Вокруг него кипами стояли книги и стопки различных бумаг. Малик с огромным облегчением отпустил ворона сидеть на столе. Рядом с ним мгновенно приземлился орёл, точно верный сателлит. Кадар, казалось бы, не замечал ни брата, ни птиц, расписывая пером по бумаге. Малик вежливо закашлялся, привлекая к себе внимание.
— А, — Кадар резко встрепенулся, точно застигнутый кошкой врасплох воробей. — Нельзя же так пугать!
— Не кричи в библиотеке, — с язвительной улыбкой прошептал Малик. — Мира и покоя, братец.
— От тебя не дождёшься ни того, ни другого, — раздражённо упрекнул Кадар, опуская взгляд на бумагу, по которой расползалось блестящее чернильное пятно. — Ну вот, полюбуйся.
Малик ответил ему сдавленным смешком.
— Давай я перепишу, — Малик сел напротив, доставая из соседней стопки бумагу. Совсем рядом как нельзя кстати оказалась чернильница с пером. Кадар молча протянул ему пергамент, исписанный витиеватыми, закруглёнными символами.
— И кто его вообще писал, — тихо протянул Малик, вытаскивая из собеседника незамедлительный ответ.
— Асад, — так же приглушённо хмыкнул Кадар, слабо ухмыляясь. — Смотритель казематов.
— Странный у него почерк, — констатировал Малик, неуверенно начиная вырисовывать свои собственные, плавные и низкие символы, точно деревья, согнутые ветром. — Думаю, стоит ужасно постараться, чтоб превратить арабский в круги.
— Надеюсь, у нас не появится возможности спросить, — едва слышно ответил Кадар, привязывая письмо к лапе ворона. — Я не просил двух птиц.
— Один сам увязался, — пожал плечами Малик, отвлекаясь от сухого доклада смотрителя казематов. — Не знаю, почему. Просто не уходит.
Ворон издал тихое «кар», после чего начал шумно щёлкать клювом. Звук получался монотонный и металлический, словно лязг меча на боку во время ходьбы. Закончив щёлкать, птица принялась чистить светло-бурые перья орла, что лишь замер, не позволяя себе и головой повернуть. Даже с расстояния локтя Малик мог заметить, как сотрясается грудная клетка хищной птицы под остервенелым рокотом сердца. Кадар с недовольным видом забрал ворона прочь, и Малик почему-то ощутил, как внутри него самого обрывается нечто тонкое и едва ощутимое. Орёл явно возмутился, грозно распушив перья, но ничего предпринимать не стал. Хлопая крыльями, ворон полетел прочь из окна библиотеки с письмом, и орёл не сводил взгляда с того небольшого, вытесанного в каменной резной стене окошка.
Малик и сам смотрел туда несколько секунд, а потом заставил себя вернуться к докладу, в котором сотней слов раскрывался единый смысл — «всё тихо». К собственному удивлению, Малик был даже рад, что Асад вынужден подбирать пустые слова, чтоб не выразить ими ничего конкретного. От одной мысли о казематах в желудке у него всё скручивалось в узел, а в горле становилось так же сухо, как в ветвях верблюжьей колючки. Кадар тоже вернулся к письмам, и они молчали, поскрипыванием перьев по бумаге заставляя тишину мелко дрожать, как задетая пальцами струна.
Кажется, Кадар даже не заметил повязку на его руке. Не заметил, похоже, и Альтаира, который обычно держался от библиотеки подальше. Закончив с докладом Асада, Малик молча наблюдал за братом: как он внимательно вчитывается в тексты, с каким рвением пишет по бумаге и как задумчиво он сводит брови, когда находит непонятное слово.
— Смотри не тресни от напряжения, — шутливо бросил Малик, слегка приподнимая брови. — У тебя такой вид, будто ты военачальник перед битвой.
— Ой, да ладно тебе, — Кадар с лёгким раздражением оскалился, точно вредная собака. — Если не помогаешь, то хотя бы не мешай.
По нему было видно, что он хотел было ещё что-то договорить, но его взгляд скользнул в сторону, и Кадар изумлённо моргнул. В его глазах сверкнуло глубокое восхищение, а потому Малик сразу понял, кто стоит позади него. И это ему чертовски не нравилось.
— Малик, — ровный и даже в некоторой степени холодный голос Альтаира гулко заполнял библиотеку. Он говорил громко, совершенно не заботясь о тишине. Малик недовольно нахмурился: произносимое Альтаиром, его имя теряло всякий смысл, превращаясь в пустой звук.
— Мне сказали передать, чтоб ты шёл в комнату Дахи, — их взгляды встретились, и Малик едва заставил себя не отводить взгляд в сторону. Что-то изменилось. Что-то было не так. — Забрать некоторые вещи. Надеюсь, ты знаешь, где это.
Он ответил глубоким и медленным кивком, сбитый с толку. Альтаир продолжал смотреть на него внимательно, будто что-то ждал. Так смотрит мангуст на змею, которая забралась к нему в нору. Малик с гордым видом поднялся со скамьи.
— Знаю, — его голос даже ему самому показался удивительно злым и скрипучим.
Он отвернулся, наверняка зная, что Альтаир смотрит ему в спину. Малик шёл уверенно и равномерно, не задумываясь, выглядит ли это слишком поспешным или резким.
Комната Дахи находилась на самом дальнем углу крыла фидаинов: дверь в неё казалась такой хлипкой, словно вот-вот сорвётся с петель и рухнет на каменный пол. Малик на секунду застыл перед ней, точно обвиняемый на суде, но, заметив на себе взгляды некоторых фидаинов в коридоре, легко толкнул её рукой.
Внутри было темно — солнечный свет едва досягал углов из-за занавеса из плотной ткани. Комната оказалась абсолютно пустой. Одни лишь каменные стены да полузакрытое окно, и ничего более. Малик даже не знал, на что надеялся, когда сюда шёл. Он слегка скривился, стараясь подавить нарастающую злость. Его провели, точно малое дитя. И он доверчиво повёлся на эту глупую беспричинную уловку.
Его прервал изумлённый, резко вырванный из горла возглас, донёсшийся с улицы. Таким бывает крик птицы, которая видит, как в соседнем гнезде роется куница. Так кричат о змее, что заползла в дом. Так кричат на ребёнка, позорящего семью. Гулкий, возглас разносится по коридору и зависает в комнате, уже пустой и тёмной, выглядящей так, словно в ней никто никогда не жил. Выносить вещи начали только этим утром.
— Смотри, — возглас повторился, и ему вторили несколько десятков голосов. — Предатель.
У Малика в желудке похолодело. Он напрягся, но сдержался и вышел из комнаты Дахи спокойно, лишь с некоторым интересом в глазах — так, чтоб никто не окрестил его нелюдимым, но и не смел называть трусом или дураком. В мыслях у него рокотало страшное, но знакомое слово.
Малик быстро потеснил фидаинов прочь от окна, которое они окружили, точно стервятники. Они податливо пропустили его, несмотря на то, что он был явно ниже их по рангу. Наверное, просто не хотели нарываться на ссору. Малик выглянул из окна, и ветер завыл у него в ушах, точно изголодавшаяся собака. Обтёсанный давным-давно камень уперся ему в рёбра, обдавая их жутким, нарастающим холодом. Непоколебимый камень давил так, что у него к горлу подобрался горький комок, но Малик заставил себя сосредоточиться только на том, что происходило во внутреннем дворе, около тренировочного круга. А происходило там многое.
Во дворе собралась толпа народу, они создали неровный круг около места для тренировок. Среди пыли и песка Малик отчётливо видел двоих: один был высоким, в белом одеянии, досягавшем едва ли не щиколоток, а второго он сразу узнал — Альтаир двигался вдоль изогнутых бортов тренировочного круга, выверенными движениями бредя по кругу, вынуждая противника делать то же самое. Человек, которого Малик не узнал, двигался рвано, но выверено. В голове у Малика всё смешалось: кого-то из этих двух точно назвали предателем, это было и дураку понятно, но кого именно — этот вопрос был сложнее.