- Это был ксенос. Этот волк не мог такого сделать.
Драгнир бросил на Олафа мимолетный взгляд.
- Это не волк. Это малефик. Кто знает, на что он способен.
Все вокруг – и доспехи, и камни - было залито кровью. Не темным ихором насекомых. Не гнойным – псевдоволка. Это было красное вино человеческой жизни, с густым ароматом стали, огня и воли. Внутри брони натекло целое озерцо, не успевшее вылиться через трещины и начавшее замерзать. Драгнир стоял над разорванной, как фольга, броней. Его руки заметно дрожали. Его охватила с трудом сдерживаемая ярость. Как бы он ни делал вид, что он не согласен с таким вожаком, против въевшейся в сознание привычки подчиняться он пойти не мог. К тому же – раз за разом их вожак вел их к победе. Примириться с его смертью он не мог, но доказательство было на лицо.
Он отшвырнул с дороги замершего Олафа, но тот снова повис на нем как клещ.
- Нет. Нужно подкрепление. Нужно сообщить его брату.
Драгнир зарычал на посмевшего остановить его. Клинок злобно гудел в опасной близости от лица Олафа, но тот продолжал удерживать его. Скрипнув зубами, Драгнир активировал вокс, но тот лишь шипел помехами.
Только спустя полчаса, после того как Драгнир активировал эвакуационный маяк, к ним спустился «Грозовой ястреб». В своей обычной манере пилот буквально уронил транспорт на более-менее ровное место среди скал. Пассажиров там не было. Вдвоем они втащили каждый свою ношу. Олаф - свои доспехи, которые с него торопливо снимал вожак, чтобы спасти его. Драгнир – доспехи Антея, его оружие, которое он нашел там же среди скал и чудом уцелевшую шкуру, служившую накидкой.
Он, как волк, все эти полчаса ожидания, рыскал среди камней, чтобы найти каждый кусок металла, оторванный от брони вожака. Он собрал все амулеты, которые раньше красовались на груди воина. Сжимая в руке коготь орицеха, он с ненавистью смотрел на дорожку бледно-розовой крови, оставленной чудовищным волком, но транспорт должен был прибыть с минуты на минуту, а на молодого Волка надежды было мало. То ли еще не отошел от удара, то ли раздружился с головой. Он сидел неподвижно, сжав виски ладонями и глядя в одну точку.
Драгнир не собирался тянуть. Едва только оказавшись на катере, он подключился к его системе связи и сообщил о том, что на посадочной палубе нужен лорд Сигурд. Тот, чуя неладное, не стал ничего переспрашивать и, когда трап ударился о настил причала, уже стоял возле него. В полной броне, со своим оружием и уже собранным и готовым к бою отделением штурмовиков. Не переставая удивляться проницательности вожака и крепости братских уз, Драгнир опустился перед ним на колени, возвращая искореженные доспехи и трофеи Антея.
Олаф за его спиной стоял столбом с потерянным видом, не реагируя ни на что.
Все воины, которых в этом бою вел Антей, уже завершили свое задание и вернулись на корабль. Только Драгнир, приняв сигнал маяка доспехов Олафа, отправился выяснить, в чем дело. Он рассказал обо всем, что видел сам, уточнив, впрочем, что другой свидетель считает иначе.
***
Врядли Сигурд его вообще слышал. На его ладони по-прежнему мерцал, словно металл, темный коготь. Вытянутая вперед рука не дрожала. Он обернулся к своим воинам. На разорванные доспехи он даже не взглянул, но, все еще стоявшему на коленях Драгниру, бросил:
- Показывай.
Голос Сигурда, говорящего на вургене, был словно удар секиры, злой и резкий. Драгнир буквально подскочил на месте и бросился вслед за вожаком. Следом за ним прогрохотали уже готовые к бою, почуявшие неладное тяжеловооруженные штурмовики.
Едва только приземлившийся «Ястреб» успел выбросить трап, Сигурд соскочил на землю. Окинув взглядом картину, оставшуюся после боя, он по следу белесой крови бросился в нагромождение скал. Он, а за ним все отделение штурмовиков, двинулись молча, едва звякая бронированными ботинками. Не получив приказов, Драгнир опустился на крайнее в ряду сиденье. Он уставился в ту сторону, где исчезли ненавистное чудовище и оставшийся в живых вожак.
Он совершил ошибку, позволив Антею идти одному. Он всегда шел один. Теперь он погиб, а ему оставалось только сидеть и ждать. Ждать безутешного брата, который, возможно, отомстит чудовищу, отнявшему жизнь героя.
========== Глава 13 ==========
Это существо было самым ужасным из тех, кого ему приходилось видеть. Даже зеленокожие или различные ксеноформы насекомых не были столь тошнотворно-отвратительными. Возможно, из-за того, что у них было мало сходства с привычными ему существами. Это чудовище являло собой издевательскую насмешку над природой, коверкая образ одного из самых гордых зверообразов человечества.
Это был волк. Но это не было волком. Это была дикая пародия, в которой волчий образ немыслимым образом сочетался со змеиным, издревле отвратительным для человека.
Тонкое тело, совершенно не напоминающее статную фигуру волка, было чрезвычайно длинным и изгибалось в любых направлениях, словно змеиное. Вне каких-либо пропорций, оно могло выгнуться горбом вверх, если существо ставило передние лапы близко к задним. Могло выгнуться вниз или в сторону, помогая невозможному животному преодолевать сложные препятствия среди камней.
Длинные лапы, казалось, не имели в себе костей, либо в них было слишком много суставов, изгибающихся, как и тело, в любых направлениях. Каждая лапа оканчивалась веером бритвенно-острых когтей, мерцавших, словно внутри них горел огонь галактик. У Сигурда, почему-то, не было сомнений, что такие когти способны с легкостью разорвать обшивку космического корабля, если бы этому зверю зачем-то понадобилось это сделать.
Массивная голова располагалась на тонковатой, для таких размеров твари, шее. Она тоже мало походила на волчью. Слишком сильно она была приплюснута. На вытянутой морде словно бы застыла брезгливая улыбка. Из-под нависавшей верхней губы торчали клыки, еще более страшные, чем когти. И их было не два, как у нормального волка.
Целый ряд костяных игл, как частый забор, не умещаясь в пасти, смотрел на мир. Их невозможно было даже сосчитать – стоило только сосредоточиться на них, и внутрь самого существа наблюдателя проникал страх. Животный ужас, который гипнотизировал и заставлял сознание отключаться.
Всё тело монстра покрывала болезненно-белёсая, почти прозрачная, шерсть. Густая и длинная, особенно на гриве, спине и хвосте.
От волка в этой твари, собственно, и были только пышный, длинной чуть ли не с само животное, хвост, длинные, вертикально торчащие уши, да влажно поблёскивающий кончик носа. И всё это постоянно пребывало в движении.
Сигурд, тихо дыша, облизал пересохшие от напряжения губы. Он вынужден был часто сглатывать вязкую слюну, чтобы побороть тошноту, вызванную чувством омерзения. В это время зверь открыл глаза.
Это были не глаза волка. Это были глаза куда более древнего хищника. Царственного и беспощадного, прошедшего такой эволюционный путь, какого не прошло ни одно высшее животное. Это были холодные и внимательные глаза рептилии.
Желтые, до такой степени, что казались янтарём в золотой оправе. Посередине находился вертикальный зрачок, сейчас очень узкий. Эти глаза можно бы было назвать чудом природы, не находись они на безобразной морде, которая была словно бы повреждена взрывом, выправлена неумелым лекарем и так срослась, неровная, но удивительно симметричная.
Эта странная симметричность прослеживалась во всех чертах зверя, и было понятно, что это не мутант. Оно было по-своему правильным и появилось на свет таким, каким ему надлежало появиться.
Оно подняло голову и повернуло ее таким образом, чтобы смотреть на человека обоими глазами. Игра в гляделки продолжалась, казалось, вечно. Зверь словно вытягивал по капле душу своей жертвы, и, в то же время, насмехался над ней. Он словно бы понял, что и сам Сигурд был таким же неудачным рукотворным чудовищем, неудачным плодом эксперимента примарха Русса. Сигурд сжал свой меч, но прекрасно понимал, что с этой махиной ему не тягаться. Вот если бы здесь был его брат – вдвоем они бы могли попытаться справиться с чудовищем.
Мощная голова слегка склонилась на бок, словно зверь размышлял, а затем пасть раскрылась и издала звук, от которого все стоящие здесь пошатнулись. Кого-то позади вырвало. Кто-то стоял с позеленевшим лицом. Сигурд качнулся. Он почувствовал, как из носа и ушей заструилась кровь, но сил стереть ее так и не нашел.
Воины стояли вокруг непонятного животного, как кролики возле удава. Оно могло бы напасть и покончить с ними, но оно продолжало лежать на камнях, опираясь на передние лапы, как лежат волки.
Издав свой вопль, этот не-волк склонил голову уже на другой бок, словно удивленный тем, как он воздействовал на окруживших его загонщиков. Уши дергались, ловя отзвуки, создаваемые людьми. Глаза внимательно всматривались в застывших легионеров. Мочка носа подрагивала в такт вздохам, когда зверь пробовал воздух на вкус, оценивая напряженность нервов охотников и готовность их тел броситься в атаку.
Оно снова приоткрыло пасть и взвизгнуло. Тихо и жалобно. У Сигурда свело челюсти. Звук был таким, как если бы кто-то провел клинком по стеклу, оставляя глубокую царапину.
Оно не вставало и вообще не проявляло агрессии. И оно не убило Олафа. Более того – явно защитило. Что это могло значить? Настойчивая мысль не давала покоя, но он никак не мог додумать ее до конца. Хвостик правильного ответа вырывался из его рук, словно маленькая быстрая змейка.
Стоять под прямым оценивающим взглядом становилось всё труднее, словно оружие и броня с собственным экзоскелетом становились тяжелее с каждым мигом.
Не в силах больше выдерживать пытку, Сигурд сделал шаг, занося меч. Как только он ступил вперед, следом, словно оттаяв, шагнули и его воины. Мягкими текучими движениями они перехватили оружие и приняли боевую стойку. Они шли вперед медленно, едва дыша, словно боясь спугнуть добычу, хотя прекрасно понимали, что зверь их видит. Сложно было не заметить десятерых Волков Фенриса в полной броне и вооруженных до зубов. Под бронированными сапогами щелкали мелкие камешки, не смотря на хвалёное мастерство бесшумной ходьбы.
По мере приближения космодесантников, хвост зверя начал дергаться из стороны в сторону, поднимая облачка пыли и тонкой взвеси снега. Люди с оружием явно нервировали его, но он все равно продолжал оставаться неподвижным.
Сигурд вздрогнул, когда едва ли не над самым ухом проревел полузвериный голос.
- Чего вы ждёте? Прикончите чудовище.
Он узнал этот голос и, при своем обостренном восприятии, успел удивиться жестокой злобе сквозившей в нём. Но не только восприятие его было острее, чем у человека. Реакция Сигурда, так же, была куда быстрее, а тренированное тело безупречно подчинялось его воле. Он хорошо знал Волка, отдавшего приказ, и знал, что за этим последует и чего ждали остальные.
Ледяной меч только начал подниматься, когда Сигурд метнулся вперед и вправо. Он успел вовремя развернуться, чтобы остановить клинок.
Он вздрогнул, когда фенрисийская сталь пробила доспех и на половину ладони погрузилась в его тело, но с совершенно спокойным лицом встретил взгляд своего главнокомандующего. Тот так и не убрал оружия, а метнувшиеся, было, вперед воины замерли, так и не получив толком сигнала к атаке. Они бросали тревожные взгляды и напряженно нюхали воздух, чувствуя и пролившуюся кровь, струйкой сбегавшую на камни, и возникшее напряжение между примархом и тем, кого они какое-то время назад насмешливо звали выкормышем Русса.
То время уже безвозвратно прошло, и теперь у него под началом было не одно это отделение, а своя собственная небольшая стая. Воины в неё подбирались долго, но когда этот процесс условно завершился, она явила собой монолит, несокрушимый и непобедимый, едва ли имевший равный себе по стойкости среди других стай. Никого из них не смущало больше происхождение вожаков. Наоборот, уважение к ним росло с каждым днём.
Оба вожака подтвердили своё право находиться во главе этой стаи, и вот теперь, когда один из братьев шагнул в пропасть ради спасения другого Волка, они готовы были пройти огонь и воду, лишь бы найти его или его останки. Они должны были либо помочь ему вернуться, либо проводить в его последний путь с достойными почестями. Они не собирались останавливаться, и чудовище стало лишь досадной и странной помехой на их пути, но отступать они не намеревались.
Их озадачило противостояние вожаков. Сигурд посмел воспротивиться воле Волчьего Короля, причем подкрепил свою уверенность собственной кровью, но зачем он это сделал – никто так и не понял. Было ясно, что ни один, ни другой не отступят.
Сигурд давно уже опустил свой меч. Глупо было пытаться угрожать примарху. Ему ни за что не победить в схватке, да и схватка будет бесполезной. Даже если его стая вступится за него против Русса – их сметут те, кто верен ему. Да и не нужна была ему эта драка. Ему нужно было заставить примарха остановиться, чтобы выиграть время и попытаться сберечь жизнь странному созданию. Он рискнул. Рискнул, как привык рисковать, ставя на кон свою жизнь. Рискнул, сам толком не зная, ради чего. Ради этой тошнотворной твари? Возможно. Ради знаний? Возможно. Он продолжал смотреть в глаза примарха, горящие яростным пламенем.
Русс стоял не двигаясь. Возможно, он был шокирован поведением юного воина, но не показал этого ни чем. Лишь палец лег на руну активизации силового поля. Он в любой момент мог нажать на нее, оборвав жизнь наглеца. Да даже простого движения руки хватило бы, чтобы клинок нанёс смертельную рану – доспех Сигурда был куда менее прочен, чем у остальных космодесантников. Но мальчишка не сдавался. Несмотря на боль и опасность, он продолжал стоять, мешая примарху отдать приказ. Зверь за его спиной продолжал лежать, как изваяние. Примарх хищно прищурился.
- Уйди с дороги, щенок.
Сигурд мотнул головой, оставаясь на том же месте.
- Прошу, господин, позвольте сохранить ему жизнь.
Рычание примарха больно отдавалось в барабанных перепонках.
- Зачем?
- Мы должны знать, кто это.
- Мы знаем, что это малефик. Он убил твоего брата и пытался убить Олафа. Этого знания достаточно.
- Тогда почему не убил?
Сигурд постарался не выдать, как его передернуло при словах примарха о том, что стало с его братом, но окровавленные разодранные доспехи не оставляли никаких сомнений. Антей был мертв. А останков они, скорее всего, уже не найдут – только этот зверь мог вскрыть прочнейшую керамитовую броню с той лёгкостью, с какой ребёнок вскрывает банку жидкого рациона. И только с одной целью – насытиться человеческой плотью, усовершенствованной, более привлекательной, чем сущность простого смертного, из-за специфического набора гормонов и химических стимуляторов. И сейчас этот зверь принюхивался к небольшой группе такой добычи. А он пытается не дать его убить, ставя под угрозу столько жизней. Стоит ли оно того?
«Будь уверен в том, что делаешь и говоришь. Будь уверен даже зная, что не прав. Колебания смертельно опасны. Стоит врагу увидеть твое сомнение – и ты труп».
Этому их когда-то с братом учил Ульфриг, но еще до того, как тот стал их наставником, оба руководствовались этим. И вот теперь один уже мёртв, а второй одной ногой в могиле. Его жизнь сейчас на кончике меча примарха, и тот может распорядиться ею как ему угодно.
Стоит ли оно того? Он слышал шумное дыхание зверя, почуявшего его кровь. Он понимал, что хищник на пределе. Еще чуть - и он ринется вперёд на дразнящий запах. Он с легкостью перебьет отряд и останется пировать, если его не прикончит примарх. А станет ли он это делать, чтобы защитить непокорных дураков? Врядли. Странно даже то, что он еще здесь, и почему он, Сигурд, еще жив.
Словно прочитав его мысли, пристально глядя в глаза, примарх высвободил свое оружие. Это движение заставило воина пошатнуться, но теперь он точно знал, что Русс его не убьет. По крайней мере – не сейчас. На камни снова упали капли крови. Ее стало чуть больше, когда Русс встряхнул меч. Затем он активировал силовое поле, чтобы окончательно очистить клинок. Снова деактивировав поле, он вложил его в ножны и бросил неприязненный взгляд на отряд.