Ангел не освоил только сон. В нём всё-таки были частички ответственности, и, как хранитель человечества, он считал, что должен быть настороже всегда. В последний год Азирафаэль всё чаще задумывался о том, чтобы всё-таки проставить эту галочку в своём списке, раз с него временно сняты обязанности. Когда он чувствовал себя готовым, он отправлялся в кровать, но по большей части так и оставался просто лежать всю ночь с закрытыми глазами без сна. Он не представлял, как вызвать у себя сонливость, не знал, что должен ощущать человек перед сном — уж точно не раздражение от беспомощности, какое испытывал он.
— Лиза, милая, ты не сталкивалась с бессонницей? — спросил Азирафаэль в один из вечеров.
— Нет, мне повезло. Но моя мать страдала от неё долгое время, — женщина встревоженно положила ладонь ему на бедро, а затем медленно повела вверх к животу. — Ты не можешь заснуть? Я могу как-то помочь?
— Не беспокойся, мне просто нужен совет.
— Тогда вот мой совет: попробуй обратиться к врачу.
— Я бы предпочёл избежать этого, — Азирафаэль отвёл глаза. Он не врал напрямую, но и чувствовал себя неуютно, скрывая кусочки правды. — Что помогло твоей маме?
— Какие-то таблетки. Я могу уточнить.
***
Через пару дней Азирафаэль сидел в своей кровати с парой таблеток в ладони. Эти белые кругляшки, вроде, не должны были ему навредить, но он чувствовал лёгкое волнение в предвкушении своего первого раза. Азирафаэль глубоко выдохнул и вдохнул, как перед прыжком в воду, и быстро выпил таблетки, пока не передумал. Лиза предлагала остаться с ним, чтобы помочь в борьбе с бессонницей, но, во-первых, она должна была следовать правилам и покидать его дом на ночь, а во-вторых, он считал, что должен самостоятельно пережить все ощущения от и до.
Азирафаэль всё ещё чувствовал себя немного потерянным. Он привычно лежал с закрытыми глазами и пытался прочувствовать отличия от своих обычных попыток. Ход мыслей замедлялся. Тело становилось как будто тяжелее. Конечности набивались ватой. Веки склеивались. “Это оно?” — только успел подумать ангел и провалился в глубокий сон.
========== -Гнев- ==========
Опять этот белобрысый хер в телике. Повезло, что влез посреди рекламы, и Кроули успел изобразить почти бурную деятельность. Было всяко лучше, чем если бы Хастур застал его подпевающим битлам из документалки. В Аду бы это точно не оценили. Без Хастура его бы ждал просто приятный вечер после утомительно бесполезного трудового дня: телик, пара журналов погорячее, расслабляющий душ, виски — и спать. Обычный распорядок в режиме планирования. Но теперь нужно было ещё отчитаться о том, что же он сделал за неделю. Точнее, придумал, что сделал. Отстой.
— Как дела у Лигура? Давненько его не видел, — Кроули сходу попытался перехватить инициативу.
Лицо Хастура скривилось, от чего стало ещё более уродливым, чем обычно.
— Ты его ещё долго не увидишь. Считай, что он на особом задании. Как там у тебя продвигается подготовка людей?
— Знаешь, неплохо. Работаю над большим проектом. Тысячи новых душ уже в смятении. Наверное, даже десятки тысяч. Я потерял счёт, если честно.
— Я тебе не верю.
— А мне не надо, чтобы ТЫ мне верил. Нужные люди в курсе.
С этими словами Кроули раздражённо отключил телик. Особого смысла досматривать серию не было (всё равно он едва ли не лично присутствовал при всех событиях и даже обменялся с Джоном очками), а эмоции надо было куда-то выплеснуть. Кроули ненавидел бессмысленные задачи, а потому дико утомился. Хастур бесил его аж до белизны в глазах своими появлениями по несколько раз в неделю: иногда даже лично приходил. Князь Ада не делал и не говорил чего-то особенного, но это ощущение, что в тебя всё время тыкают палочкой — охххх, какое же оно мерзкое. Люди выбесили ещё больше. Они сами уже сделали всю его работу, подставили его подлейшим образом и спокойно продолжают вести себя в разы отвратительнее, чем все порождения Ада вместе взятые. А это ещё нужно задокументировать. Кроули решил, что заслужил вечер отдыха и отправился в ночной клуб.
Через скопления людей, поглощённых своими эмоциями и страстями, Кроули обычно проходил, как сквозь кукурузное поле, чувствуя щекочущие волны энергии, то там, то сям срывая набухшие початки Алчности, Похоти, Зависти, Гнева. Люди приходили в клубы за разными вещами, и демон профессионально отмечал тех, кто не просто отдыхает, а чего-то жаждет, кто переполнен пороком так, что аж из ушей плещет. Не менее профессионально он обходил людей счастливых. Для того, чтобы питаться ими нужен был совершенно другой настрой, который он обычно обретал во время концертов. Прямо сейчас хотелось напиться и что-нибудь или кого-нибудь разметать. Всегда приятно добавить немного хаоса в этот старый добрый расхлябанный мир. Кроули пробился к барной стойке, и бармен привычно передал ему первый напиток. В статусе постоянного посетителя были свои преимущества, особенно, когда персонал нижнего звена не в курсе, что ты владелец заведения.
Кроули потягивал пятую порцию, когда заметил человека, выбивавшегося из обстановки. Мужчина, сидевший в пол-оборота, был одет в песочного цвета костюм-тройку и застёгнут на все пуговицы. Слишком тепло для этого места, слишком закрыто, но, кажется, ему было комфортно. Золотистые волны волос спадали почти до воротника, обрамляя мягкие на вид щёки. Мужчина был бледен, но выглядел гармонично и приятно. Мягко и тягуче. Как васильковый мёд. Он обернулся, Кроули встретил ответный взгляд — глаза цвета неба перед дождём — и пропал.
Неужели они выпускают их из Рая погулять? Ведь это не мог быть никто иной, кроме Леонардо. Кроули слышал когда-то по радио, что у многих людей есть двойники, даже не по одному. Мужчина напоминал и великого творца, и кого-то ещё, чей образ был дорог, но ускользал, не успев сформироваться. Мужчина не отводил слегка мутный взгляд. Зрачки сжаты почти в точку, но это мелочь. Внутри демона мгновенно взлетели языки пламени вверх от пупка, выжигая всё. Он практически никогда не чувствовал себя так (хотя за последние лет пять, на самом деле, довольно часто при виде земляничных блондинов). Противоестественно для демона. Он жаждал, он тосковал, он желал, он был потерян. Он должен был разобраться с этим как можно скорее. Меньше чем через четверть часа Кроули в своей персональной комнате на втором этаже клуба одной рукой придерживал макушку мужчины, насаживая его мокрый податливый рот на свой член. Второй рукой он вцепился в собственные волосы, разрываясь между звенящим физическим удовольствием и смутным клубком чувств в груди. Гудящее внутри него пламя не уменьшилось, а наоборот захватило его целиком. Состояние было хуже, чем за весь последний месяц, он был переполнен раздражением, гневом и ненавистью. Кончив, он мгновенно переместил себя домой, не размышляя о том, что подумает и запомнит человек. Под наркотой ещё не то померещится.
Дома было гораздо больше напитков, чем в клубе. Кроули уже два раза полностью уничтожал свои огромные винные запасы и понял, что если продолжит в том же духе, разорится, несмотря на все чудеса и размер выплат. После чего он заменил вино на более крепкие напитки. Виски заставлял огонь внутри прогорать быстрее, да и спалось потом крепче. Образ мужчины из клуба смешивался с воспоминаниями о Леонардо и о ком-то ещё, медовом и мягком. Возможно, Кроули просто знал свой типаж и придерживался его столетиями, не запоминая конкретных людей. А может, просто придумал себе что-то. Образ. На воображение он не жаловался. Почему же тогда так хочется разорвать себе грудь просто от похоти?
Кроули отправился с уже полупустой бутылкой в душ и допил её под струями воды, пытаясь выцарапать из головы остро отпечатавшийся образ. Уставший от себя, злой, чертовски пьяный и неудовлетворенный по всем статьям, он не понял даже, как дошёл кровати, и провалился в сон, ещё не успев упасть на простынь.
***
Во сне Кроули всё ещё был пьян и фрустрирован. Хотелось громить, хотелось подраться с кем-нибудь, аж до хруста костяшек. Но он был в ебучем книжном! Это место было слишком тихое и гармоничное для бури, которая выворачивала каждый сустав. Слишком эстетичное для погромов. Если он сейчас заставит себя проснуться, самочувствие будет всё таким же отвратительным, а злоба неудовлетворённой, и не факт, что в таком состоянии он сможет заснуть обратно. Хотелось хотя бы пнуть что-нибудь изо всех сил. Кроули пошёл в дальние, ещё не так хорошо исследованные, комнаты в надежде найти что-нибудь, что можно разрушить без последствий для общей эстетики. Ему же ещё раз за разом, блять, сюда возвращаться и куковать в этом скучном месте, а прибираться он был не намерен. В задней комнате оказалась стопка журналов, и Кроули решительной, хотя и не слишком твёрдой походкой направился к ней. Не доходя буквально один шаг, на ходу, демон пнул эту стопку так, что не только все журналы разлетелись, но и сам он не удержал равновесие и упал. Он почувствовал резкую боль в затылке. Это было не во сне, а по-настоящему, он натренировался чётко различать границу ощущений, потому что не желал случайно умереть во сне. “Ссссука”, — прошипел Кроули и резко проснулся.
========== -Сон- ==========
Азирафаэль совершенно не понимал, как вести себя во сне. С одной стороны, сон — это часть его сознания, а значит, он может позволить себе что угодно, если поймёт правила игры. С другой стороны, он не знает, как себя при этом будет вести его физическое тело. Всё-таки сон сверхъестественного существа не исследован, а многие прочитанные им книги утверждают, что и простые люди могут вести себя странно. Например, ходить и говорить. Ангел, конечно, был один у себя дома, но и повредить тело не хотел, потому что выбить новое на складе при таких обстоятельствах будет сложновато. В любом случае, в своём сне он не замечал ничего необычного. Он просто сидел в кровати в том виде, в котором и заснул: в майке и трусах под одеялом. На всякий случай Азирафаэль решил одеться. Хоть он и был в своём подсознании, он хотел чувствовать себя уверенно, достойно и комфортно.
Ощущения от одевания были такими же, как в реальности: мягкая ткань обыкновенным образом шуршала по коже. Звуки и запахи тоже не слишком отличались от привычных. Интересно, закинет ли его сознание Лизу в сон? Ему было бы приятно её видеть. Какой по ощущениям будет она? Книги не давали ответа на этот вопрос, и сам Азирафаэль пока был не против исследовать сон самостоятельно, без компании.
Ангел спустился со второго этажа в основной зал магазина. Во сне был день, и яркое солнце врывалось внутрь сквозь панорамные окна. Всё выглядело точно так же как в реальности, кроме того, что улицы были пусты. Азирафаэль проверил свои особые полки. Он подготовился заранее, когда вычитал, что для минимизации энергетических затрат мозг снижает детализацию общей картины мира и по возможности упорядочивает то, что может быть подвергнуто рационализации. Именно поэтому за неделю до того, как решиться на сон, на некоторых полках он перемешал книги так, чтобы и самому не запомнить порядок, и иметь возможность убедиться, что он спит. Книги стояли в неправильном порядке: не так, как во всём остальном магазине. Это не сон? Или всё-таки его подсознание запомнило (бес)порядок?
В одном из дальних помещений послышался шум: стук, громкое глянцевое шуршание и шипящее “Ссссука” странно знакомым голосом. Азирафаэль поспешил в направлении звуков и увидел, что одна из стопок современных журналов об автомобилях, на которые он как-то раз подписался из любопытства, разбросана по комнате. В остальном, в помещении всё было как и всегда.
Азирафаэль пожал плечами и решил, раз он ещё не во всём разобрался, просто запоминать странности, а пока заняться привычными делами. Для начала можно заварить чайник ароматного чая, чтобы проверить вкусовые ощущения. Азирафаэль поставил пластинку в граммофон для настроения и некоторое время провёл на кухоньке, подпевая музыке и делая чай. Кажется, это действие заняло времени примерно столько же, сколько в реальности, а чай оказался таким же горячим и вкусным, с нотками горчинки. Занятно всё это. Насколько всё это иллюзорно?
Азирафаэль с чашкой чая читал в кресле, когда мир по углам зрения начал колебаться и расплываться. Он окинул взглядом помещение и проснулся у себя в кровати.
***
Азирафаэль был слегка дезориентирован своим сном. Или он всё ещё во сне, просто перескочил в другое сновидение? Он читал про такое, но не знал, как это поверить теперь, когда идея с контрольной полкой провалилась. Ангел отметил, что на часах натикало 3 часа, встал с кровати, оделся и спустился в магазин. Следов чаепития не было, послевкусия чая во рту не ощущалось. Книги на особой полке были в беспорядке. Единственное, что отличалось от того сна, это лёгкое ощущение томления в мышцах. Вероятно, это всё-таки реальность, потому что Азирафаэль не мог знать, что должно чувствовать тело, так что это должен быть естественный отклик.
На всякий случай, Азирафаэль решил проверить ту комнату с журналами, и нашёл её в том печальном состоянии, в котором оставил во сне. Так не могло быть. Так не должно было быть. Нужно сходить подышать. Сердце ангела радостно забилось чаще, когда он обнаружил, что улицы не пустынны, как во сне, а заполнены спешащими по делам людьми. Азирафаэль вернулся на минуту в магазин, чтобы пригласить по телефону Лизу на прогулку, а сам для начала отправился в кафе перекусить.
***
— Сколько ты не спал до этого? Ты выглядишь посвежевшим, — Лиза легко поцеловала Азирафаэля при встрече и теперь солнечно ему улыбалась. Она, кажется, “подсела” на его безусловную любовь. Все они ощущали её и “подсаживались”, все они любили ангела в ответ, заботились о нём. Как же тяжело было прощаться с ними потом, тихонько и как можно более мягко выживая их из своей жизни. А ведь это было неизбежно. Близкие ему люди обращали внимание, что он не стареет. Подсознательно они замечали, что его любовь не чувственная, как у них, а нейтральная. Иногда они не уходили от него, а вместо этого сходили с ума от неоднозначности поведения ангела — и это уже было крайне не по-ангельски и неприятно. Хорошо, что это случалось крайне редко. Люди могли разделить с ним остаток своих дней, но Азирафаэль не мог разделить с ними остаток своих, что заставляло ангела отгораживаться от близкого общения всеми доступными способами. Но иногда и он срывался. В тот раз, когда он сам полюбил так отчаянно и безнадёжно, когда раскрыл свою ангельскую сущность и рассказал своему человеку про Рай и про Ад, Боже, как больно было ему самому, когда этот человек умер. Он не хотел повторения подобного.
Азирафаэль немного подумал над ответом. Нельзя же было сказать: “Знаешь, дорогая, я не спал 5999 лет, и меня это совершенно устраивало, а сейчас я просто не знаю, что происходит и как мне вести себя во сне”. Кхм. Даааа… Надо было отрепетировать возможный разговор заранее, тогда бы он чувствовал себя чуть менее неловко, придумывая “легенду” на ходу.
— Я не то, чтобы не спал. Я, скорее, плохо засыпал и рано просыпался. Где-то, — Азирафаэль попытался прикинуть правдоподобный ответ: — месяц. Два-три часа сна за ночь не слишком приятная практика, лучше хотя бы часов шесть. Пойдём.
И они отправились на степенную прогулку по парку к радостно встречающим их уткам.
***
Лиза знала правила: через полчаса ей следовало уйти к себе домой. Тем не менее, её голова всё ещё покоилась на широкой груди Азирафаэля, а пальцы дразняще щекотали кожу живота, рисуя одним им известные узоры. Женщина легонько поцеловала ангела в челюсть, а он обнял её чуть покрепче.
— Тони?
— Мммм?
— У тебя ведь скоро день рождения?
Одной из неприятных частей близкого общения с людьми был этот их ритуал отмечать то, что человек проделал вместе с планетой ещё один оборот вокруг солнца. Уже почти два века Азирафаэль изображал представителей семейства Фелл, жёны которых трагически погибали вне обозримой истории, а сыновья до какого-то возраста учились в закрытых школах, заменяя впоследствии отца на поприще продажи книг. Всегда работало, случайные знакомые обновлялись раньше, чем успевали заметить, что никогда не видели отца и сына в одном помещении. В среднем раз в 30 лет Азирафаэль записывал в отдельный блокнот новую “дату рождения” и имя, начинающееся (чтобы не менять вывеску) на “А”, на случай, если кто-то спросит. Согласно последней записи, совсем свежей, его звали Энтони З. Фелл, и родился он 18 декабря 1955 года. Ангел подумывал о том, чтобы уже завязать с этой игрой и остановиться на каком-нибудь “родовом” имени.
— Да. Чуть больше недели осталось, а что?
— Нуууу… Тебе исполняется сорок, ты солидный и достойный человек, мы с тобой любим друг друга и уже практически три года вместе… Я хотела предложить… начать жить вместе. Ты бы не хотел?
— Но зачем? У нас ведь и так всё хорошо, не правда ли?
— Да, конечно. Но ты только подумай, насколько это удобнее. Мы будем ближе друг к другу. Вдвоём жить гораздо экономнее. В конце концов, тебе не надо будет забирать меня из дома на прогулки, мне, да и тебе тоже, не надо будет возвращаться к себе по ночам. Мы сможем просто быть у нас, при том, что всё остальное останется по-прежнему.