— Конечно, управимся! Орков все больше, они все ближе. А еще какая случится напасть?
— Почтенная Фимбретиль, от напасти вас берегут наши воины, среди них твои сыновья, — мягко сказал Арагорн. — Ты усомнилась в их доблести и умениях? Я — нет. Я обязательно встречусь с ними, чтобы поблагодарить за ратный труд. Мой же поход необходим, чтобы отвести напасть не только от Ривенделла, но и от всего Севера… и от всего Средиземья.
«Если получится», — подумал он и закончил:
— Испокон веков долг государей нашего народа — бороться с Врагом, на своей земле и там, куда призывает необходимость. Я исполню свой долг, как исполнили его все мои предки.
От детского стола вдруг раздался звонкий голос Малласа:
— А ты еще с нами рыбу ловить будешь?
На него возмущенно зашикали старшие девчонки, и сидевшая рядом, такая же рыжая — наверное, сестра, — отвесила ему подзатыльник.
— Конечно, — подтвердил Арагорн. — Когда из похода вернусь.
— А меня? Меня возьмешь, государь? — загалдели мальчишки наперебой.
Даммар рядом с Арагорном внушительно рявкнул:
— Ну-ка тихо! Что за гвалт! Чей голос услышу, того государь не возьмет.
Мальчишки замолкли разом. Смолкли и взрослые. В наступившей тишине Арагорн произнес:
— Друзья мои, час расставания еще не настал. Давайте не будем печалиться о нем, а порадуемся встрече!
Он снова поднял свой кубок, приветствуя собравшихся, отпил из него и уселся.
— Теперь понятно, почему тебе не предлагают трон в Гондоре, — снова пробурчал Даммар. — Ты просто не усидишь на нем. Как был непоседой, так и остался. А пора бы тебе остепениться, государь.
— Пора, — Арагорн не хотел препирательств. — Но никак не получается, достопочтенный Даммар. Вот победим врагов, тогда и остепенюсь.
Он посмотрел на матушку, надеясь найти поддержку. Но она сидела выпрямившись, сжав губы, и упорно смотрела в стол. А когда все же подняла глаза, во взгляде ее читался лишь упрек.
Застолье шло своим чередом. Поворчав, люди успокоились. В конце концов, они больше времени жили сами по себе, чем при государе, и привыкли управляться с повседневными делами. А раз так, то государю не зазорно снова отправиться по своим делам — тем паче если эти дела помогут укротить Врага и вернуть домой отцов, мужей, сыновей и братьев!
Вскоре затишье сменилось новыми здравицами и пожеланиями удачи. Потом — песнями хором. Потом зардевшаяся юница с поклоном вручила Арагорну лютню и попросила государя спеть что-нибудь из песен южных земель.
Арагорн спел для разминки пару простеньких, но мелодичных веселых песенок, под которые молодежь пустилась в пляс. Потом затянул длинную героическую балладу о войне в Итилиэне, и с третьего куплета женские голоса подхватывали печальный припев. Следующей была песня из Рохана, живая, со сложным ритмом, который Арагорн выстукивал по деке. А после он встал, с поклоном передал лютню юнице и вновь поднял кубок, чествуя собравшихся.
Солнце уже давно закатилось за горы. Долину затопила прохлада, на темнеющем небе одна за другой зажигались звезды. Яства были съедены, вино выпито. Уцелели только сладкие пироги — все наелись раньше, чем до них дошло дело. Малыши дремали на руках у матерей, да и кое-кто из детишек постарше клевал носом.
— Хорошенького понемножку, — пригубив вино, пробормотал Нарфирин и, поднявшись с лавки, звучным, не стариковским голосом произнес: — Государь Арагорн и ты, матушка Гильраэн! Добрый был пир, душевное веселье. Однако пора и честь знать. Благодарим вас за хлеб-соль и доброе слово. Пусть ночь нынче будет столь же теплой и отрадной, как день, а день завтрашний принесет вам новую радость!
— Благодарю тебя, достопочтенный Нарфирин, и всех гостей за то, что разделили радость со мною, — поклонилась в ответ Гильраэн.
В голосе ее Арагорн слышал печаль.
Собравшиеся еще раз подняли кубки за процветание Ривенделла и Владыку Элронда и стали расходиться, с поклоном прощаясь с хозяевами. Вскоре на поляне осталась только Даэрвен, ее дочь и две молоденькие девицы. Женщины принялись убирать со столов; Арагорн хотел поучаствовать, но Даэрвен беспрекословно запретила: «Не государево это дело, с грязной посудой ковыряться!»
И следопыт ушел к реке. Он долго сидел в темноте на берегу, мечтая под лепет и журчание воды. О, если бы Арвен была рядом!..
Когда он вернулся домой, матушка еще не легла — ждала его, сидя при свече с шитьем. Заслышав его шаги, она подняла голову и, глядя прямо в глаза, сказала:
— Если бы Арвен была здесь, ты не ушел бы так скоро.
Арагорн молчал. Он и сам не знал, как поступил бы, будь Арвен сейчас рядом с ним, в Ривенделле.
— Или ты вконец рассорился с Владыкой?
— Нет, напротив.
— Так зачем же ты уходишь?
— Я же сказал, Гэндальф обнаружил, что…
Гильраэн разрыдалась, уронив голову на руки.
— Ну что ты, матушка!
Арагорн подвинул табурет, сел рядом, осторожно обнял ее. Попытался заглянуть в лицо — матушка отворачивалась.
— Не плачь, пожалуйста! Все будет хорошо. Я уйду и потом вернусь. Я же всегда возвращаюсь!
— Твой отец… говорил так же… Вы все говорите так, пока однажды… Я так ждала тебя, а ты… не нашел и нескольких дней…
— Прости, матушка. Чем скорее я уйду, тем быстрее вернусь… быть может, насовсем!
Гильраэн, всхлипывая, помотала головой:
— Вы все говорите так… Бедная Арвен!
Что тут скажешь?
Арагорн посидел молча, гладя матушку по волосам, а потом завел рассказ о Лориэне — о его огромных мэллорнах, каждый из которых служит домом многим эльфам; о висячих дворцах и веселых праздниках; о чудесной долине сребролистника, врачующего и телесную, и душевную боль; о полных счастья часах, проведенных с Арвен… Матушка притихла, потом перестала всхлипывать, дыхание ее выровнялось. Арагорн, увлеченный ожившими воспоминаниями, острыми и пронзительными, отдававшими сладкой болью, говорил и говорил… А когда принялся рассказывать о Холме Амрота, обнаружил, что матушка уснула.
Что ж, сон лучше слез, хоть она не дослушала его рассказ.
Он осторожно перенес матушку в ее горницу, уложил на узкую кровать и укрыл искусно составленным из ярких лоскутов узорчатым одеялом.
========== 7. Дела короля ==========
В ночной тишине и безделье навалились запоздалые, бесполезные угрызения совести, и Арагорн вертелся без сна.
Что ни делает дурак, все он делает не так!
Арагорн так и не нашел утешительных слов для Владыки Элронда, тот оставался расстроен и сердит. Потом поддался на хитрости Гэндальфа и ввязался в безнадежное дело. Маг-то и сам не уверен ни в домыслах своих, ни в успехе поисков этого мерзкого Голлума… А что подумают об Арагорне его гондорские товарищи? Чего доброго, решат, что он сбежал, отчаявшись бороться с мордорскими полчищами!
Ох, нет, это слишком. О Гондоре лучше не вспоминать…
Да что далеко ходить! Он и со здешними сородичами, которые почитают его как короля, обходится не лучшим образом. Явился на пару дней — и опять в бега!
А как жестоко он обидел матушку…
До чего же ему не хватает Арвен! Она бы успокоила, утешила и укрепила каждого, и прежде всех его самого.
Мысль об Арвен оказалась целительной. Арагорн вспомнил — все, что делает, он делает ради нее, ради их любви и ради победы над Врагом, которая соединит их навсегда. Победа оправдает его в глазах людей, ближних и дальних; если же победит Враг — ничье осуждение не будет иметь значения.
Свербящие сожаления оставили его. Он уснул крепким, спокойным сном — и пробудился на рассвете, бодрый и отдохнувший, будто спал сутки кряду.
Как был в исподнем, Арагорн вышел на крыльцо. Шумела река, щебетали птицы… Издали донеслись молодые голоса и смех — должно быть, это Барагил с товарищем отправились к Пригорью выполнять поручение Арагорна и торопятся наговориться в безопасности, ведь за пределами Ривенделла им будет не до болтовни.
Утренняя прохлада бодрила, подбивала на приключения.
Арагорн босиком пробежался по тропке до скалы, а там зашел в ледяную чистую воду и, с удовольствием сопротивляясь течению реки, переплыл на ту сторону, к утесу.
Путь на вершину он нашел бы и на ощупь — так памятны ему были каждый выступ, ямка и трещинка. Взобравшись, он сверху оглядел поселок. Между домами не заметно было движения, спали даже юные любители рыбалки. Отлично! Значит, никто не увидит безрассудства, не подобающего государю.
Он набрал полную грудь пряного, насыщенного влагой воздуха и шагнул с утеса.
Свист ветра в ушах, скала напротив устремилась вверх… Раз, два, три!
Вода с силой ударила по пяткам, поглотила, схватила, поволокла.
Он оттолкнулся от дна и в два сильных гребка выплыл к воздуху. Отфыркался, повертел головой… Течение снесло его к поселку; он снова нырнул и вынырнул у галечной отмели, где в жаркую погоду плескались ребятишки и не брезговали окунаться взрослые.
Домой он вернулся бегом, чтобы согреться и чтобы такому, полуголому и мокрому, ни с кем не столкнуться. У крыльца отжал на себе штаны, прокрался внутрь — матушка хлопотала на кухне, спокойная, хоть и не веселая. Стол был усыпан мукой, в большой миске поднималось тесто. На чистой тряпице лежало несколько ломтей вчерашнего, оставшегося от пира хлеба и пол-головки сыра.
— Доброе утро, матушка!
Склонившись, Арагорн поцеловал ей перепачканную в муке руку.
— Доброе утро, Эстель… Фу, мокрый, холодный! Скорей иди сушись.
— Да захотелось что-то окунуться…
— С утеса прыгал?
Арагорн, уже шагнувший к выходу, застыл:
— Так ты знаешь?!
— Как я могу не знать? Твои подвиги у тебя на лбу написаны. А потом, от твоих прыжков плеску, будто от чудища морского. За лигу слышно. Не захочешь, а догадаешься. Мальчишка! — добавила матушка с ласковой укоризной.
И сказать нечего. Выходит, матушка умеет хранить тайны не хуже бывалого лазутчика. Столько лет скрывала свои догадки!
Он пошел к себе, обсушился и переоделся. Вернулся на кухню. Матушка поставила на стол малиновый взвар и тарелку горячих оладьев:
— Ешь. У тебя будет непростой день.
— Думаешь?
— Не сомневаюсь. Тебе придется за сегодня переделать все государевы дела… раз уж завтра уходишь.
Она отвернулась и принялась с преувеличенной тщательностью заворачивать в тряпицы хлеб и сыр, будто вертлявого младенца пеленала. Нет, она не смирилась с близкой разлукой…
— Матушка, прости, — сказал Арагорн. — Это в последний раз. Я постараюсь исправиться. Честно-честно.
Гильраэн вздохнула:
— Кто тебе поверит! Ты неисправим, весь в отца… А я уже простила тебя. Что толку сердиться?
Вдруг, бросив свертки на стол, она выскочила из кухни едва ли не бегом. Арагорн остался в задумчивости жевать оладьи.
Не успел он допить ароматный сладкий взвар, как снаружи послышались юношеские голоса, а потом и голос матушки. Вскоре она позвала Арагорна:
— Государь! Тут к тебе ученики!
Ученики?!
Он вышел на крыльцо.
Перед домом стояли двое парнишек: один ровесник Барагила, другой помладше. Оба были в легких кожаных доспехах, с учебными мечами в руках. Они поклонились, и старший самым учтивым образом попросил государя преподать им урок мечного боя. Если, конечно, у него нет иных, более важных дел…
Арагорн согласился и следующий час провел, вспоминая собственное обучение — только с наставнической стороны. В Гондоре он, бывало, вступал в поединки с молодыми бойцами, чтобы оценить умение и силу присланного в отряд новичка. Но ученики-мальчишки ему не попадались.
Поначалу он осторожничал, сдерживая удары непривычно легкого чужого меча. Однако оба парня были хорошо обучены и дрались всерьез: не разменивались на красивые позы и широкие замахи, а зорко выцеливали бреши в защите Арагорна, атаковали точно, как по струне — и в паре схваток почти достали его. Тогда Арагорн велел им нападать вдвоем и воспользовался случаем, чтобы показать кое-какие обманные приемы, подсмотренные у харадцев. Парни быстро восприняли науку. Старший изловчился бросить Арагорна на землю его же подсечкой — но тут же получил мечом в живот.
— Нечестно! — возмутился он, хватаясь за ушибленное место.
— Отчего же? — возразил Арагорн, вставая. — Не зевай. В бою зевнешь — останешься без рук, без ног… Ладно, не огорчайся, — он хлопнул парня по плечу. — Вы бойцы не из слабых. Передайте мою благодарность вашему учителю. Судя по ученикам, он свое дело знает.
— Благодарю, государь, — с поклоном сказал старший. — Обязательно передам. Он будет очень рад.
Младший добавил живо:
— Государь, видишь, мы умеем держать мечи в руках! Может, у тебя и для нас найдется поручение? А не только для Барагила с Турлином!
— Найдется… в свой срок. Твое тебя не минует, — пообещал Арагорн. — Пока займитесь тем, чем Барагил занимался: присмотрите за младшими.
— Ну-у, это мы и та-ак, — протянул паренек разочарованно.
Старший товарищ толкнул его в бок и сказал серьезно:
— Сделаем, государь.
Они снова поклонились. Арагорн поблагодарил парней за удовольствие поединков с достойными напарниками (он и впрямь рад был размяться) и направился домой, ждать следующих гостей. Чутье подсказывало, что пообщаться с ним захотят не только подростки-ученики.
Едва он умылся и переоделся, как явились Нарфирин и Даммар, наряженные почти как на пир. Чинно поприветствовав государя, они попросили (а скорее, потребовали) подробного рассказа о происходящем в Гондоре, в Рохане и вообще на юге. От них не отделаться было песнями и байками, разговор обещал быть долгим.
Арагорн вынес во двор, в тень большой яблони, три стула, усадил гостей, попросил матушку принести эля и пирогов. Отведали угощение, и Арагорн дал старейшинам отчет столь же подробный, как в свое время Галадриэли и Элронду — не касаясь визита в Лориэн и встречи с Арвен. Зато о боях в Итилиэне и о вылазке Мордоре он рассказал все без утайки.
— Да-а, дела, — протянул Нарфирин. — Понятно, почему у нас тут чем дальше, тем больше нечисть плодится. Подзуживает здешних орков мордорский колдун, как пить дать подзуживает. И как ты думаешь с ним управиться, государь?
— Думаю управиться. Но пока не очень знаю, как. Гэндальф Серый, возможно, нашел способ… Я для того и иду с ним, чтобы прояснить насчет его… находки.
Даммар хмыкнул:
— Вот почему тебе на месте не сидится! Что ж, кто ищет — тот обрящет. Хотя и не всегда то, что ищет. Желаю тебе, государь, обрести искомое.
Помолчав, Арагорн решился завести речь о том, что тревожило его, и о чем давным-давно надо было поговорить:
— Достопочтенные, вы понимаете, странствия мои… хм… небезопасны. Я не знаю, с чем вернусь на этот раз и вернусь ли вообще.
— Вернешься, государь, куда ты денешься, — перебил Нарфирин. — Сгинуть не пойми где — не в твоем обычае.
— Но может случиться и такое. Прямых наследников и близких родичей у меня нет. И не хотелось бы, чтобы в случае моего… исчезновения… среди нашего народа возник бы разброд… или, хуже того, споры, кому принять правление. Посему я хотел бы назначить своим преемником Хальбарада. Он храбрый воин, толковый командир, да и вообще человек здравомыслящий. Он будет достойным вождем.
— Вождь не король! — возразил Даммар. — Без короля народ не народ. Он обречен рассеяться, смешаться с другими племенами… исчезнуть. У тебя нет права оставить народ без короля.
— Если на то пошло, Хальбарад может сгинуть, как и ты, — добавил Нарфирин. — Наследника бы тебе, государь. Женился бы ты, что ли.
— Всему свое время, — буркнул Арагорн. — Пока это невозможно. Не сейчас.
Старики переглянулись, но промолчали. Потом Нарфирин строго сказал:
— Подумай вот еще о чем, государь. Мы с Даммаром зажились на белом свете. Сколько нам осталось? Может статься, умрем раньше, чем исполним твои распоряжения. Раз уж идешь к нашим, сам и передай Хальбараду свой наказ.
— Передам, — и, предвосхищая новые возражения, Арагорн добавил: — А на случай, если мы разминемся, я запишу свою волю и запись оставлю на хранение тебе, почтенный Нарфирин. Для нашего общего спокойствия.
Нарфирин длинно вздохнул — видно, не такого спокойствия ему хотелось.