— И не помнил бы! — воскликнула она, вскинув голову. По щекам потекли слёзы. — Чего б тебе стоило не вспоминать!.. Хоть кто-то жил бы весело и спокойно… Мы так тебя за это любили и любим сейчас… Ты был словно из другого мира, самый весёлый и лёгкий человек. Тебе не было места рядом с нами, ты сделал его сам… И как всё кончилось? Я думала, что сойду с ума! Мы стояли, как истуканы, и думали, что ты умер, пока Рокэ вытаскивал тебя из горящей машины…
— Подожди, — голова шла кругом, поскольку каждое её слово пробуждало прошлое, сталкивало с вершины горы здоровенную неостановимую лавину. А ещё надо было, чёрт возьми, успокоить плачущую женщину. Марсель сделал шаг вперёд, и она сама опустила голову ему на плечо, держа руки безвольно опущенными вдоль тела. — Тише, тише…
— Ты вспоминаешь?
— В общих чертах. Если вдуматься, такое трудно забыть, — настроение, образы, атмосфера, дурацкие навязчивые мысли и повторяющиеся идеи теперь вертелись в голове, но даже при желании Марсель не смог бы связать их в одно целое. — А «мы» — это кто? Ладно, извини, неважно… В конце концов, мне теперь есть к кому пристать…
— Марианна! — вместе с Констансом прокричали его птички. — Дорогая, это не может ждать, у нас остаётся так мало времени до ужина, а поваров я отпустил! Ты поможешь мне с соусами, дорогая?
— Иду! — отозвалась Марианна, резко отстраняясь. Вблизи её глаза казались совсем огромными, но слёз в них уже не было — ни слезинки. — Пожалуйста, не принимай близко к сердцу всё, что я наговорила. Но мне показалось это важным. Ты ведь совсем не помнишь Рокэ, он может показаться… резким или немного злым. Или очень злым, но на самом деле всё не так…
— Я помню, — поняв, что это чистая правда, Марсель сначала фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся. — Не переспрашивай, я, кажется, его отлично помню. И знаешь что? Всё ещё мечтаю треснуть чем-нибудь тяжёлым.
*
Ужинали втроём, поскольку Рокэ так и не явился, и только его оставленная в качестве залога сумка давала понять, что это был не мираж. Констанс был умышленно задобрен привезёнными в подарок семечками для птиц, каковые здесь не продавались, и только поэтому хозяин не бушевал, хоть и повторил несколько раз, что страшно обижен. Марсель попытался вытянуть из него что-нибудь ещё, но старый добрый Коко был непреклонен — с достоинством не вмешивался в то, что его не касалось.
— Вы знаете, — добавил он перед тем, как покормить птичек и уйти спать, — я всегда рад гостям, разумеется, если они мои добрые друзья. Неважно, сколько вы потеряли и сколько приобрели, друг мой, вы можете прийти ко мне в любое время суток — естественно, если я сам не в отъезде, увы, такое бывает…
— Спасибо, — растроганный Марсель посмотрел ему вслед, потом одумался. Что ж такое, как на войну провожают. Марианна наговорила всяких ужасов и тут же попросила забыть, Констанс прочёл прощальную речь, как будто отпевание. Вся надежда на Рокэ, и, будем откровенны, весьма сомнительная эта надежда. Либо получишь голой правдой по лицу, либо свихнёшься на самом деле и отправишься сколачивать себе гроб.
Входная дверь подала признаки жизни уже за полночь. Из-под накрытых тканью на ночь клеток кто-то несмело чирикнул полтора раза, но на него шикнули.
— Не бейте посуду слишком громко, — прошептала Марианна, снимая с полки бокалы, которые они только что вымыли и поставили на место.
— Я ничего не обещаю, — отшутился Марсель. За последние часа два он уже смертельно устал отшучиваться, потому что… да чёрт возьми, слишком многое толкалось в голове, а он не мог вываливать это всё на гостеприимных супругов! Неважно, на кого, всё равно вслух не выйдет — забытые ощущения кололи пальцы и нетерпеливо выбивали дробь в висках, мол, вспоминай, вспоминай, ты был таким-то, ты делал то-то… Утешало, что он не слетал с катушек и, в принципе, вёл себя как обычно. Не утешало, что приходится переваривать это всё сейчас.
— Не надо. Разбудите Констанса и птичек, — настаивала Марианна, комично скрестив руки на груди и подойдя к нему вплотную.
— Ради твоих птичек — что угодно. Тогда обещаю, — они случайно соприкоснулись носами, и это вышло безумно мило.
— Нежности, — протянул Рокэ, проходя мимо них в гостиную. — Омерзительно.
— Я тебя укушу, — заметила ему вслед Марианна. — Очень больно и жестоко…
— Жду с нетерпением.
— А сейчас я ухожу спать, и только попробуйте подраться, — наказала хозяйка и исчезла на лестнице, умело огибая птичьи клетки в полутьме. Марсель немного помедлил, выбирая вино, но ему было всё равно, что пить, так что процесс сильно не затянулся. Память продолжала вести себя отвратительно — он безошибочно определил любимое кресло Рокэ, но совершенно не знал, что ему сказать.
То есть, знал, но Марианна же попросила не ругаться.
— Наливай себе, я не буду.
— Так уж и не будешь?
— Пока незачем, — Рокэ проследил за тем, как он наполняет бокал, но больше ничего не сказал. Марсель уже догадался, что ждать можно до бесконечности, однако так и не придумал, с чего начать. Разве что с начала, но что делать, когда начал было как минимум два?
— Я страшно обижен, — тогда начнём с главного. Интонация получилась — нечто среднее между матушкой и Коко. — Почему ты в поезде ничего мне не сказал?
— Не хотел и не собирался, — объяснил Рокэ, опираясь на левый подлокотник и прямо глядя на собеседника через стол. — Потому и не сказал. Согласись, логично.
— Не соглашусь, потому что мне это не нравится, — пошёл в атаку Марсель, не преминув перед этим глотнуть вина — не столько перед разговором, сколько после мыслей. — Ты же меня узнал…
— Тебя трудно не узнать. Если грустно, можешь считать это комплиментом. Но я всё ещё не понимаю, с какой стати должен был что-то предпринять. И как ты себе это представляешь, скажи на милость? Поверил бы первому встречному незнакомцу?
— Смотря во что…
— Да хоть в Санта-Клауса. Марианна так старалась, чтоб ты ничего обо мне не услышал, было бы свинством пустить её старания насмарку.
— А заставлять её врать — не свинство?
— Самое настоящее, — Рокэ улыбнулся одними губами. — Свинство, издевательство, подлость, дрянь. Решение было общим, но идея принадлежала мне, так что повторю тебе то же, что сказал остальным: если совесть слишком хрупкая, валите всё на меня. Марианна солгала? Умничка, но я её об этом просил. Коко снял фотографии со стен? И отлично придумал, я не догадался, что мелькаю на них чаще положенного. Виновник найден, можно спокойно отчаливать домой.
— Как бы не так, — возмутился Марсель. — Ты и впрямь думаешь, что я этим удовлетворюсь? Что случилось на самом деле и чем я, чёрт возьми, занимался эти полгода?
— Не думаю, так… робко надеюсь, — нет, он издевается. Странно, если б не контекст, Марсель был бы счастлив это слышать. — Я тебя уже много раз просил не лезть не в своё дело и вообще отстать, грубо говоря. Душа болит уже от одной мысли о том, что придётся повторять всё это заново…
— О, не утруждай себя, отстану я нескоро.
— Либо пей больше, либо успокойся, — сухо сказал Рокэ, не сводя с него взгляда. — Марианна просила обойтись без истерики, так что постарайся держать себя в руках.
— Я абсолютно спокоен, — светски улыбнулся Марсель, — за исключением того, что меня все обманывают. Мне так не нравится. Такое ощущение, что я кого-то убил, а вы почему-то никак не можете в этом признаться.
— Масштабно, — заметил собеседник. — Даже слишком. Нет, обошлось без трупов.
— Страдаю, между прочим, — давить на жалость — тоже способ. — Слишком много информации на мою бедную голову. Она теперь снова болит.
— Так перестань выклянчивать информацию, и всё у тебя будет замечательно, — ухмыльнулся Рокэ и, мать его, был прав. Ошибочка вышла.
— А это уже от меня не зависит! Куда ни глянь — везде что-то о чём-то напоминает. Дежа вю, конечно, звучит красиво, но я же рано или поздно всё вспомню и…
— Ты бы ничего не вспомнил, если бы тебе не помогали.
— Я бы рано или поздно заметил несостыковки и начал искать, причём в первую очередь — тебя!
— И не нашёл бы. В отличие от нашего друга Джильди, я свои номера где попало не оставляю. К тому же, это произошло бы много лет спустя. Стал бы ты копаться в прошлом, будучи, скажем, состоятельным владельцем компании и счастливым семьянином?
— Нет, но сейчас я стал, — разговор не заходил в тупик, он просто бился, подобно теннисному мячику, из одного тупикового угла в другой. Марсель выпил ещё, он не закусывал и не собирался, и попробовал ещё раз с нуля: — И что в этом такого страшного? Что именно я, по-твоему, знать не должен?
— Всё, что с тобой приключилось с мая по февраль, — неожиданно ответил Рокэ, продолжая сидеть неподвижно, как шедевр мировой скульптуры. — Переговоры, поездки, преследования. Хуана, Антонио, Карло, Луиджи, Юлию, Елену, меня. Ответил на вопрос?
Ответил, ещё как. Каждое имя звучало подобно спусковому крючку, вызывая в памяти невнятный, но неостановимый всплеск, заставляя невидимые весы не просто колебаться, но полностью выходить из-под контроля.
— Вспоминаешь? — знакомый голос доносился будто бы сквозь толщу воды. Воды, которая до сего дня лежала себе тихо, но была готова бурлить и пениться, как море в шторм. — Иногда было весело. Иногда — нет. Начиналось всё проще, чем закончилось, но тебе чертовски повезло не только выжить и не остаться инвалидом, но и избавиться от всего, что тебя связывало с этой угрозой. Тебя никто не заставлял и ты никому не должен, так зачем лезть обратно в пекло?
— Вспоминаю, но медленнее, чем ты говоришь… — какая хрупкая ножка у бокала, вот-вот разломается на части. — Ладно, допустим, мне так лучше, но неужели я там никому не нужен?
— Не нужен.
— Не верю. Настолько не нужен, что вы все дружно решили оградить меня от опасности? Какой, кстати, опасности?
— В данную минуту — никакой. А так, не знаю, это не ты ли на машине подорвался? Думаешь, это просто так произошло?
Может, он что-то ответил, может — нет. Бокал снова был пуст, а в ушах звенела музыка ветра. Или как называется эта штука, которую над дверью в магазине повесили? В каком магазине, почему он опять оказался чёрт знает где?
— Хорошо, — снова дом Констанса и Марианны, снова ночная Прага. Марсель аккуратно поставил пустой бокал на краешек стола. В голове не то чтоб прояснилось — стало абсолютно пусто. — Я жутко болтливый и неуместный, толку от меня ноль, я всех раздражаю, и в первую очередь — тебя. Почему бы не избавиться от меня более простым способом? Пулю в лоб, столкнуть на рельсы?
Ещё не договорив, он понял, что несёт что-то не то, но дело довершил алкоголь, смешавшийся с одолевающими изнутри противоречивыми эмоциями. А чем не выход, раз всё так мрачно сложилось? Рокэ молчал, глядя на него так же пристально, как в поезде, потом медленно провёл ладонями по закрытым глазам, снова посмотрел в упор.
— Ты это серьёзно?
— Чисто теоретически, — что-то в тихом голосе заставило Марселя рвануть на попятную. — Нет, вообще не серьёзно. Прости. Я правда не знаю, что происходило и происходит, и… И я же не пойму, пока кто-нибудь не объяснит. Но это можешь только ты…
— Я всё ещё не хочу, — он резко поднялся и вернулся со вторым бокалом. — Налей… Было очевидно, что кончится этим.
— Чем? Вином?
— Нет. Мне следовало понять ещё в вагоне, что просто сойти с поезда не получится. Вечно ты навязываешься так, что не избавиться, — Рокэ сказал это на удивление монотонно, как будто не отчитывал и не издевался, а просто констатировал факт. Впрочем, наверное, так оно и должно было звучать.
— Это сильно плохо? — уточнил Марсель, пожалуй, впервые в жизни чувствуя некоторую вину за свою настырность. — Я кому-то этим навредил?
— Нет, — он странновато улыбнулся, как будто передумал на полдороги, и поставил бокал на подлокотник кресла. Боже, ну конечно, на подлокотник, куда же ещё.
— Тогда рассказывай. Я готов, — храбро произнёс Марсель, не очень-то ощущая эту самую храбрость изнутри, но любопытство было сильнее. В коридоре снова чирикнул какой-то певучий воробей с хронической бессонницей и тут же заткнулся.
— Прошлой весной убили одного из моих подчинённых, — Рокэ так долго говорить отказывался, что теперь эти слова казались громом среди ясного неба; впрочем, учитывая суть, они были бы таковыми и в более мирной обстановке. Он говорил не медленно и не быстро, разглаживая этикетку на полупустой бутылке и смотря куда-то на край стола, левее глаз слушателя. — К сожалению, очень не вовремя: он помогал вести переговоры с нашими партнёрами, самыми важными на тот момент партнёрами — владельцами главной местной газеты. Дело было недалеко отсюда, в Брно. Марко не вызывал подозрений, так как числился известным журналистом, и у него было достаточно опыта, обаяния и денег, чтоб никто после пары встреч — разумеется, выданных за рабочую текучку безо всяких последствий — не заподозрил, что несчастный случай у реки — вовсе не несчастный случай. Заказное убийство одной политической сволочи должно было пройти тихо и незаметно.
— И оно прошло?
— Конечно. Я нашёл замену, и мы успели договориться даже на три дня раньше, чем планировали, — Рокэ выжидающе заглянул ему в лицо: — Дальше сам?
— Это был я, — растерялся Марсель. Ответ лежал на самой поверхности воды, стоило лишь ткнуть его носом… Он точно забывал? Как будто это произошло вчера. — У меня были знакомые в этом издательстве, и…
— Опыт, обаяние и деньги, совершенно верно.
— Помню, как я с ними говорил, но что именно? Я знал, что собираюсь покрывать убийство?
— Конечно, знал. Я сразу тебе сказал, рассчитывая, что ты как порядочный человек струсишь и сделаешь вид, что ничего не слышал.
— И что я?
— Оказался непорядочный.
— Вот как… И это убийство, оно прошло гладко? Никого не посадили?
— Как видишь, я здесь и даже не в тюремной робе, — любезно пояснил Рокэ. — Да, прошло. Если ты ещё не припоминаешь, это можно назвать своеобразной работой по найму. По отдельности: нас можно нанять и мы можем убить, но за хорошие деньги и по предварительной договорённости с заказчиком. Чаще всего это политики, предприниматели или журналисты (я и про клиентов, и про их цели). Мы также позволяем себе не браться за заказы, откровенно не стоящие того. По некоторым сволочам могила плачет, других же заказывают из-за личной неприязни, если у заказчика размеры кошелька — единственное преимущество, мы можем отказаться, и пусть нанимает себе любого уличного головореза.
— Это легально?
— Нет. Нелегальная, международная, проверенная и знающая своё дело сеть — и потому безнаказанная. Мы всем рано или поздно нужны, пойди что не так — во многих странах Европы нас вытащат те, кто должен был засадить за решётку.
— И кто у вас главный? Ты?
— Частично… Есть и поглавнее. Не хочешь спросить про Марианну?
— Информация, — догадался Марсель. — Обхаживать таких богатых клиентов — никуда не денешься, будешь знать всякое… А что у неё было раньше? Ладно, это личное… Подожди, а Констанс в курсе?!
— Частично, — повторил Рокэ, слегка улыбнувшись. — Скажем так: он знает почти всё, за исключением того, что пару раз Марианна убивала. Сошлись на том, что это был случайно оказавшийся рядом я. Мне можно…
— Луиджи занимается оружием и транспортом, верно? И ещё… и что-то ещё.
— У него неплохие связи с итальянской мафией. Иногда нужны не элитные убийцы с претензиями (это про меня, если что), а банда потомственных головорезов, хорошо знающих местность. Впрочем, обычно мы объединяемся.
— Круто, — пробормотал Марсель и откинулся на спинку кресла. Удивительно, как она не покачнулась, ведь всё вокруг так миленько плыло. Ну чисто качели. А они за разговорами выпили куда больше, чем казалось. Раньше не замечал…
— На сегодня хватит.
— Не-ет, ещё чего. Ты же только начал! Сейчас ка-ак уедешь и… и нет тебя…
— А потом ты выскочишь из-за угла, удирая от очередной психованной любовницы, — возмутился Рокэ и пнул его под столом. От неожиданности Марсель подпрыгнул и икнул. — От тебя хрен спрячешься, знаешь что?