Прямо сейчас? То есть его все-таки убьют потом? Питер почувствовал, как его снова начало мутить. В какой-то момент он даже подумал о том, как было бы хорошо, пристрели она его прямо сейчас. Он точно не сможет выдержать сегодняшний день.
— Родители на работе? — спросила Наташа, когда отошла от подростка к камере, что-то настраивая там.
— Нет, — глухо ответил он.
— Значит, чисто теоретически, они могут смотреть сейчас телевизор? — на секунду Питеру показалось, что он слышит в ее голосе нотку сопереживания. Но лишь на секунду.
— Если только на небесах есть телек, — практически неслышно прошептал Питер, но женщина все равно смерила его нечитаемым взглядом.
— Родственники?
Питер промолчал. Единственное, что он сейчас мог сделать, это заткнуться и не болтать о единственной тете, чтобы не навлечь на нее опасность.
— Мы не… — девушка запнулась и покачала головой, вновь собираясь с мыслями. Это не должно было показаться Питеру странным. Хотя за всем этим толстым слоем паники, он уже перестал соображать, что действительно реально, а что ему кажется. — Кто бы там ни был, надеюсь, эту запись он не увидит.
Питер вновь замер, загнанно посмотрев на женщину. Ему ведь только что сказали, что его не будут убивать в прямом эфире. Или его убьют сразу после? Мозг Питера готов был взорваться от переизбытка чувств, информации и недопонимания. Хотя нет, он был не совсем прав. Информации было крайне недостаточно. Ему бы не помешало знать, что его ждет.
— Смотри, Питер, как только я скажу тебе начать, ты должен будешь представиться. Назвать свой класс и школу, в которой ты учишься. А затем просто читать то, что будет написано на этом планшете слово в слово. Хорошо? — женщина уже переместилась от камеры к планшету и сейчас что-то быстро печатала.
— Да, мэм.
— Так, готов? — Питер легонько кивнул, и Наташа подошла к камере, нажимая на кнопку. Она прошептала одними губами: — Начинай.
— Меня з-зовут Питер Паркер, — проговорил мальчик и облизал пересохшие от волнения губы, глядя в камеру. — Я учусь в десятом классе частной школы Куинса имени Авраама Линкольна, — подросток перевел взгляд на планшет и начал читать с него. — На мою школу только что напали террористы, у которых в заложниках двести семнадцать учеников и тридцать человек-персонала. Требования захватчиков просты: они хотят аудиенцию с главой криминалистического отдела ЦРУ Эвереттом Кеннетом Россом через два часа. Ему нужно приехать к зданию школы и встретиться с одним из захватчиков. Каждый час промедления они будут убивать троих: мальчика, девочку и преподавателя. Если же полиция, ЦРУ, ФБР или другие спец-отделения решат штурмом пробраться в школу, т-то… — он испуганно перевел взгляд на женщину, чувствуя, как по щекам льются соленые дорожки слез. Наташа покачала головой и направила на него пистолет, снимая с предохранителя. Питер вздрогнул от резкого звука и вернулся взглядом к планшету. — Т-то меня убьют прямо в прямом эфире, даруя телезрителям великолепное шоу. Они начнут с моих пальцев, отрезая каждый из пальцев по фаланге тупыми ножницами, — Питер начал вновь хватать воздух ртом, как рыба, выбравшаяся на берег. Он просто не может продолжить читать. Наташа приподняла пистолет, направляя дуло прямо в голову парню. — Затем они отрежут мне язык, чтобы я б-больше не мог кричать от боли. Его они уберут в маленькую коробочку и отправят в качестве подарка м-моей тете, — он испуганно поднял взгляд на Наташу, но заставил себя вернуться к чтению. — Прежде чем любые агенты смогут меня найти, мне разрежут грудь пополам, чтобы показать всем вам мое сердце. Потому что у меня оно есть, а вы так и останетесь бессердечными эгоистами, позволившими мне умереть. Привет вам всем от Мстителей.
Питер вспомнил, как дышать, только, когда Наташа выключила камеру и убрала пистолет, быстро подходя к нему. Она вновь коснулась его лба холодными пальцами и потрепала по волосам.
— Видишь? — улыбнулась она. — Ничего сложного, а ты боял…
Резкое шипение рации, раздавшееся в тихом кабинете, заставило ее замолчать, а Питера шарахнуться назад, падая со стула, и ударяясь и так уже настрадавшейся сегодня головой. Наташа прошипела что-то на каком-то иностранном языке и подняла подростка, усаживая его обратно на стул. Она провела пальцами по его затылку, и убедившись, что там нет никакой липкой багровой влажности, о которой совсем сейчас не хотел думать Питер, сняла с пояса рацию.
— Что? — немного грубовато ответила она, не сводя глаз с подростка.
— Общий сбор на первом этаже. Только следящие за детьми остаются в актовом зале. И парочка на запасных входах. Ты нужна здесь, — раздался мгновенно механический голос.
— Скоро буду, — сказала Наташа и повесила рацию обратно. Она оглядела помещение в поисках чего-то и подошла к парте, стоявшей позади штатива. Вытянув что-то похожее на леску, она вновь подошла к Питеру и, встав позади него, сказала жестоким командным голосом: — Руки.
Питер послушно отвел руки назад, понимая, что спорить с женщиной бесполезно. Да, и шанс на то, что его все-таки оставят в живых, тепло грел сердце. Наташа жестко скрутила его руки за спиной, отчего подросток зашипел, и туго затянула их леской. У Питера, наверняка, останутся кровоподтеки от следов этой железяки.
Закончив, Наташа вновь обошла его и присела на корточки, внимательно вглядываясь в глаза Питера.
— Пожалуйста, малыш, — снова мягко проговорила она, хотя в глазах можно было буквально пересчитать льдинки. — Не заставляй меня жалеть, что я не отвела тебя в изолятор. Хорошо?
Питер вновь кивнул и съежился под тяжелым взглядом женщины. Та резко встала и пошла на выход, оборачиваясь в последний раз у двери.
— Не скучай тут, Питер, — насмешливо протянула она и вышла за дверь, захлопнув ее.
У Питера в голове целый рой гудящих мыслей, руки немного побаливают от неудобного положения и острой проволоки, а тело ноет в местах, где он успел приложиться за сегодняшний день. Когда стук каблуков по коридору затихает, Питера внезапно осеняет: дверь то девушка так и не заперла. Конечно, выходить со связанными сзади руками — выходка глупая и опасная, учитывая положение, но, когда Питер отличался разумными поступками взрослого человека?
7. Рискуйте, если шанс сбежать есть.
Питер чувствует, что в груди внезапно вспыхивает что-то очень горячее и теплое, обволакивая сердце. В глубине души он понимает, что это надежда. Такая яркая и густая, она захлестнула его голову и заставила подорваться с места. Он стремительно подходит к двери и открывает ее, надавливая на ручку подбородком. Мэй бы сказала, что из него непутевый диверсант. Воспоминание о тете заставляют его голову немного отрезветь, и он старается снять розовые очки, напяленные надеждой. Он осторожно выглядывает в коридор, где, как и ожидалось, никого не оказалось. Все же на собрании. Питер сбивчиво думает, что делать дальше. На выход идти глупо, его пристрелят тут же, зато он может попробовать спрятаться в одном из кабинетов наверху.
Питер тихо ступает по коридору, сосредотачиваясь на любых звуках, но, к счастью, в школе тишина. Он добирается до лестницы без приключений, путь наверх тоже успешен. Он выходит на четвертом этаже и юркает в самый левый кабинет. Он опять же открывает и закрывает дверь с помощью подбородка и лихорадочно осматривает класс, думая, куда же можно спрятаться. На глаза попадается огромный шкаф в углу, и он, не мешкаясь, идет к нему. Он зубами тянет за маленькую ручку и открывает одну из дверц. Казалось, что удача на его стороне, потому что в шкафу не было ни вещицы. Он ныряет в спасительную темноту шкафа и садится вниз, прислоняясь спиной к стене. Питер чертыхается, когда вспоминает, что не закрыл дверцу. Он долго возится с ней, но все-таки умудряется зацепиться зубами за стенку и потянуть на себя так, чтобы она захлопнулась. Он тяжело выдыхает. У него получилось.
Питер вновь откидывается на стенку шкафа и прикрывает глаза, пытаясь отдышаться. Только сейчас он понимает, как сильно бьется его сердце. Он невольно сравнивает себя с кроликом, за которым гонится волк. Только вот хищников было, куда больше, чем один. На самом деле Питер совсем не хочет мыслями возвращаться к тому, что он читал в прямом эфире, но он ничего не может с этим поделать, ведь перед глазами уже вспыхивают кровавые изображения. Он морщится, представляя каждое из обещанного террористами. Он понимает, что его снова трясет лишь, когда случайно бьется головой о стенку шкафа. Черт, ему надо прекращать, иначе он точно спалится, и сюда сбегутся все эти ублюдки. Но в голову, как назло, лезут непрошенные мысли о Мэй. А что, если она видела этот прямой эфир? Что, если коллеги ей показали? Ее же хватит инфаркт, она не выдержит после смерти Бена. Она…
Дурацкий внутренний голос приказывает заткнуться и советует подумать о нем самом. Что случится, когда Наташа вернется в комнату и не застанет там его? Как скоро она начнет его искать? Или она тут же забьет тревогу, и искать его уже будут все? А вдруг его убьют сразу же, как только откроют эту злополучную дверь шкафчика. Питер думает, что ему, наверное, следовало бы выйти через окно, но он ведь не мог быть уверен, что на улице никого нет.
Когда в следующее мгновение Питер слышит чьи-то громкие крики, он теряется. Он резко дергается и вбирает в себя побольше воздуха, потому что он отчетливо слышит тяжелые шаги, которые остановились прямо перед дверью этого кабинета. Питер зажмуривается от страха и кусает ворот своей рубашки, заставляя себя даже не дышать. Ему очень сложно дается заставить свое тело подрагивать. Дверь медленно, словно издеваясь, со скрипом отворяется, и некто заходит в кабинет. Тишина длится всего пару секунд, но для Питера они кажутся вечностью.
— Здесь его нет, Нат, — говорит чей-то грубый голос, и шаги начинают отдаляться.
— Проверь еще раз, он мог перемещаться. Выглядит не глупым парнем, — Питер узнает голос Наташи, несмотря на то, как сильно рация искажает его.
— Если бы он был неглупым, то никогда бы не сбежал, — вкрадчиво говорит мужчина и выходит из кабинета.
Питер замирает. Эта фраза еще несколько раз прокручивается у него в голове, и он понимает, что сам себе вымостил дорожку к виселице. Питеру хочется реветь в голос от отчаяния и жалости к себе, но он все-таки сдерживается, потому что ощущает это. Он вновь чувствует легкое щекотящее чувство в горле, и Питеру хочется избавиться от пут, чтобы разодрать ногтями свое горло и хоть как-то облегчить страдания. Он чувствует, как его руки самостоятельно дергаются позади, громко ударяясь об шкаф. Он открывает рот, чтобы сделать спасительный вздох, но все, что он может, это дико хрипеть. Питер отчаянно бьется головой об стенку, стараясь хоть как-то отвлечься, обмануть сознание, чтобы он смог предоставить себе доступ к кислороду, но все безуспешно. А его ингалятор, как назло, лежит в кармане худи, и он понимает, что достать его, не используя руки невозможно. Ему хочется реветь, потому что кислорода в организме критически мало, а хрипы, которые он издает, тратят его еще сильнее. В шкафу и так довольно темно, но он чувствует, что его буквально накрывает темнота, потому что у него нет гребанного воздуха в легких. И он никак не может вздохнуть. Ему нужно выбраться из шкафа. Может, в светлом кабинете он почувствует себя лучше. Тело Питера отяжелело, он даже представить себе не мог, что его паническая атака настолько сильная. Последний раз проблема такого масштаба накрывала его много лет назад. Ему стоит титанических усилий оторваться от стенки шкафа и боднуть головой дверцу. Та стремительно отлетела, и не почувствовав никакой поддержки, Питер начал заваливаться вбок.
— Черт, пацан, — шепчет где-то совсем рядом голос, и Питер краем сознания понимает, что так и не упал на пол. Его как-то слишком бережно приподнимают и позволяют вновь упереться о стенку. Питер тут же вспоминает теплые и нежные руки Мэй, которые так же успокаивали его во время приступов. — Да, где же он, блять, — вновь раздается голос, и он чувствует, как кто-то грубо шарится руками по его телу. Питер хочет возмутиться и оттолкнуть наглые руки, но все мысли застилает какая-то густая черная тьма, а потом в его рот что-то бесцеремонно вторгается, а на язык попадают капли лекарства. Он запоздало понимает, что это ингалятор, и благодарно делает вдох. А затем еще один, и еще. Ему кажется, что он буквально только что родился заново, и это чувство окрыляет. Но потом страшная реальность обрушивается на него звонкой пощечиной, и он ошалело открывает глаза. Он долго не может сфокусироваться на том, кто потревожил его спокойствие, а потом вдруг понимает, что перед ним очередной террорист. На этот раз это точно мужчина с широкими плечами и крупными мышцами. Его глаза льдисто-голубые, и смотрят они с недобрым прищуром. Питер в ужасе отшатывается назад и вновь со всей дури бьется об стенку, застонав от боли.
— Мне кажется, ты убьешь себя раньше, чем мы успеем оружие достать, — насмешливо говорит мужчина, и Питер морщится, вспоминая, как изощренно они распланировали его смерть. — Не стоило тебе сбегать, — террорист серьезно всматривается в Питера, и подростка передергивает. Он буквально чувствует опасность, исходящую от мужчины. — Тебя нужно отвести главному, ты его разозлил, — мужчина резко тянет парня за плечи, подтягивая наверх. Питер все еще не чувствует конечностей, поэтому он даже не удивляется, когда вновь неловко заваливается и падает прямо в объятия к мужчине. Тот кротко смеется и отлепляет парня от себя, хватая за предплечье.
***
Питера резко запихивают в кабинет директора, и он опять же чуть не падает, но рука крепко хватает его за предплечье и ставит обратно в вертикальное положение.
— Стив, ты бы поаккуратней, — насмешливо говорит незнакомый Питеру голос, и он поворачивает голову к его источнику. На мужчине предсказуемо надета маска, и Питер вздыхает. Его бесцеремонно усаживают на стул, и он понимает, что в кабинете еще находится Наташа, которая сейчас очень свирепо сверлит его взглядом. Питер стыдливо опускает голову и чувствует себя нашкодившим ребенком. Ему невероятно сильно хочется просто расплакаться и прижаться к теплой груди Мэй, позволяя гладить себя и жалеть.
— Ладно, тащите мешок. Он пойдет на переговоры, — говорит так называемый главный, и Питер резко вскидывает голову. Что?
— Что? — спрашивает Наташа, голос ее резок, и Питер понимает, что с ним девушка общалась, куда милее. Даже с пистолетом, направленным на него.
— Мешок несите, — холодно повторяет мужчина, даже не взглянув на побледневшего Питера.
— Тони, — с нажимом произносит Стив. — У него уже вторая паническая атака была. Он прямо на переговорах загнется.
Питер благодарно отмечает, как снисходительно Стив заменяет слово «сдохнуть» на более приятные уху синонимы.
Главный медленно, словно хищник, подходит к Питеру и присаживается на корточки перед ним, заглядывая в глаза. Как ни странно Питер не видит там ненависти, только боль и насмешливость, а это довольно странное сочетание.
— Парень, а ты в детстве соревновался, кто дольше сможет не дышать? — с усмешкой спрашивает Тони, и Питер осторожно кивает. Злить мужчину не хотелось. — Результат помнишь?
— Тридцать секунд, сэр, — шепчет Питер.
— Отлично, — Тони громко хлопает в ладони, заставляя Питера вздрогнуть. — Будешь делать вдох раз в сорок секунд — не умрешь.
У Питера вновь замирает сердце. Конечно, он понимал все это время, что заложник, но угроза жизни еще никогда не была такой реальной. Даже, когда Наташа направляла на него пистолет. Теперь же от одного взгляда на мешок, Питеру хочется самому застрелиться. Он безуспешно дергается назад, когда к нему подходит Стив с этим дурацким мешком, но цепкие руки Наташи перехватывает его и не позволяют двигаться.
— Запомни, пацан. С этой секунды ты дышишь только, когда я тебе позволю. Иначе ты просто задохнешься, — говорит Старк, и на него надевают мешок.
***
Питер уверен практически на сто процентов, что, если его попросят рассказать, как он дошел до выхода из школы с пакетом на голове и дулом, утыкающимся в его спину, он просто не сможет. Он не помнит практически ничего из всего их маленького путешествия. Ужас, который сегодня его не отпускает ни на секунду, вновь сковывает его сознание, не позволяя концентрироваться на окружающем его мире. Все, о чем он может сейчас думать, это секунды до нового вздоха. Тони, кажется, считает вместе с ним, потому что каждый раз, когда Питер, чуть ли не теряя сознание от нехватки кислорода, досчитывает до сорока, мужчина слегка ослабляет пакет, позволяя ему сделать вдох.
Питеру страшно, очень страшно. Его колотит от одной лишь мысли, что следующий вздох может его убить, потому что кислород так и не запустят. Наверное, поэтому он и не концентрируется на переговорах террористов со службами. Он слышит лишь гул мужских голосов и чувствует горячую руку, которая обхватывает его поперек груди, не давая свалиться. Питер ненавидит себя за одну лишь мысль о том, что только это прикосновение не дает ему сорваться и улететь в очередной приступ паники. Он крепко держится за мысль, что пока эта рука его крепко обхватывает, с ним ничего не случится. Конечно, принимать помощь или поддержку от террористов, которые убили столько людей, которых он видел в школе каждый день, просто мерзко, но думать об этом он будет потом. Если выживет, конечно.