— Но, сэр…
— Уйдите! — в конце концов рявкнул Ривай так громко, что парнишка за решёткой подпрыгнул и ещё сильнее забился в угол.
Он редко повышал голос и изменял интонации. Обычно до этого просто не доходило дело: умные солдаты понимали его с полуслова, а с неумными Риваю приходилось общаться довольно редко. Теперь уже до стражников дошло, что им нужно было сделать, и они, переглянувшись, торопливо удалились по длинному коридору к выходу.
Открыв тяжёлый замок, Ривай ступил в пределы камеры и остановился около решётки. Он долго внимательным взглядом изучал сидящего прямо напротив него парнишку, а тот в свою очередь изучал его.
Белый волк оказался подростком с большими ясными глазами и красивыми чертами лица.
— Вот, — Ривай протянул ему кружку с водой и кусок хлеба. — Вы, оборотни, предпочитаете свежее мясо, но для тебя нет свежего трупа. Ешь что дают.
Парнишка озадаченно похлопал ресницами, переводя взгляд с еды на Ривая и обратно. Ну, конечно же. Он ведь вообще может не понимать человеческую речь!
Около сотни лет назад оборотни считались защитниками и жили бок о бок с обычными людьми, в одних городах и в соседних домах. Однако случилось страшное — волк загрыз ребёнка насмерть. Семья подняла бунт, требуя наказать убийцу.
После долгих разбирательств оборотня признали виновным и отрубили ему голову. Он был невменяем и считал людей грязными лицемерами, смотрящими на них, оборотней, свысока и за спинами обзывая их позором для человеческого рода. Начались массовые восстания и недовольства.
В конце концов, правительству пришлось издать указ о том, что каждый оборотень будет изгнан из городов ради безопасности людей, так как несмотря на долгий союз могут найтись те, кто последует примеру волка-убийцы.
Никто не знал, что произошло с волками за прошедшую сотню лет. Никто не знал, как и где они жили. После того случая люди видели только волков и ни разу — их человеческое обличье. Все посчитали, что они растеряли всякую человечность, а возможно, и понимание человеческого языка.
Те особи, которые были пойманы ранее, не разговаривали и не реагировали осмысленно на то, что им говорили.
К удивлению Ривая, парнишка откусил кусок хлеба и, прожевав его, запил водой.
— Как тебя зовут?
Парнишка посмотрел на него внимательным взглядом, но, как и ожидалось, ничего не сказал.
— Видимо, способность к разговорам вы потеряли за сотню лет, — вздохнул он, смотря в маленькое окошко под потолком. — Ты меня понимаешь?
Ответом ему был озадаченный наклон головы влево и замедленное движение челюстей.
— Что ж… — Ривай взял из его рук кружку, когда та опустела, поставил на пол рядом с кроватью и медленно потянулся к предплечью, где была рана.
Парнишка резко дернулся и отполз в сторону, учащённо засопев.
— Мне нужно проверить рану. Не дёргайся, — жёстко сказал он.
Бинт уже пропитался кровью, и его явно нужно было сменить. Казалось, волчонок решил, что ему хотят причинить боль, поэтому когда Ривай нашёл край бинта и стал его разматывать, то он сидел весь в напряжении, громко сопя и всячески стараясь обойтись без соприкосновений.
Кожа волка в человеческом обличье была тёплой и мягкой. Парнишка вздрагивал словно от кипятка всякий раз, когда чужие пальцы касались его кожи. Ему было знакомо чувство стыда. Он сильнее натянул на себя одеяло так, чтобы оно закрывало не только нижнюю часть тела до пояса, но и поясницу сзади.
Но если за прошедший век они растеряли человечность, то откуда же этот стыд и порозовевшие щёки?
Края раны стянулись. Не было ни гноя, ни раздражения. Всё-таки Ханджи действительно могла сотворить чудеса. Неудивительно, что ей удалось вытащить Эрда с того света.
========== Глава II. ==========
На второй неделе первого месяца зимы с неба посыпались белые хлопья снега. Те, кто начинал работу с самого рассвета, выходили на улицы и замирали с открытым ртом.
Снег был здесь редким явлением, особенно осенью. Зимой иногда каменные улицы покрывались тонким снежным слоем, а дети сразу устраивали войны со снежными снарядами. Иногда даже удавалось слепить снеговиков, украсив их старым дырявым ведром и морковкой, стащенной с маминой кухни.
Из-за тёплой погоды снег был мокрым.
Ривай зябко поёжился и застегнул утеплённую армейскую куртку до упора, выпуская изо рта клубы пара.
— Красиво, правда? — Петра неслышно подошла сзади и, раскинув руки в стороны, запрокинула голову и с восхищением взглянула на небо. — Словно воспоминания осколками осыпаются на землю.
Ривай неодобрительно посмотрел на неё. Сентиментальность — минус для солдата. Но… Снежные хлопья на светлых рыжих волосах были не так заметны, как на его тёмных.
Ей шёл снег.
— Простудишься, — почти равнодушно бросил он. — Застегнись.
Опустив голову, Петра тепло улыбнулась и взялась за движок на молнии куртки.
— Не холодно ведь.
— Снег — это всегда зима.
Зимой холодно.
И они зашагали на запад — туда, где располагалась местная лечебница, а через пару домов от неё, в опасной близости от стены — темница.
***
Эрд Джин после лечения у Ханджи Зоэ выглядел как новенький — так говорили все его знакомые. Только вот саму Зоэ он теперь старался обходить стороной или убегать сразу, как только та здоровалась с ним.
С Ханджи Риваю было сложно находиться в одной комнате дольше пяти минут. Благо, что Зоэ редко участвовала в сопровождении людей при выходе за пределы города, потому как занималась изучением волков и совершенствовала лекарства от их укуса. Было хорошо, когда у неё имелась парочка волков на цепи. Тогда её не видели точно так же, как и Эрвина. Но когда волки умирали от голода, ей срочно нужно было выйти из города, чтобы словить нового.
— Он потрясающий, этот белый волк! — восхищалась она. — Какая шерсть, какие челюсти! А какие глаза! Ривай, ты видел его глаза? Золотистые, такие красивые!
— У него и в человеческом обличье такие глаза. Только чуть темнее.
— Правда? Что-то я не приглядывалась, — озадачилась она. — Нужно срочно проверить!
— Да оставь ты его в покое хотя бы на день. Он — первый волк, который ест в неволе и не ведёт себя агрессивно.
— Ты тоже считаешь, что он потрясающий?! — воскликнула Ханджи и для пущей уверенности, сложив руки перед грудью в замок, обернулась вокруг своей оси.
Ханджи Зоэ всегда питала слабость к этим существам, природы которых люди толком не знали. С того времени — сто лет назад — практически не осталось никаких сведений. Люди знали, что оборотни жили рядом с ними, знали, с чего началось разделение. Но то, что случилось потом, после изгнания волков из городов, оставалось тайной.
Никто кроме Ханджи не стремился понять этих существ, изучить их, пронаблюдать повадки. Она всегда находилась в опасной близости от острых клыков, которые никогда не могли достать до неё.
Она рисковала, но всегда выходила сухой из воды.
— Потрясающий, — фыркнул Ривай скорее с насмешкой, чем с согласием. — Обычный волк без мозгов.
— Вот не надо! То, что они не живут с людьми, ещё не значит, что уровень их мозговой деятельности понизился! Ты видел, как они себя ведут, когда нападают? Слаженная коллективная работа! Подача сигналов друг другу! А в неволе? Умирают с голоду, чтобы не стать на всю жизнь подопытными шавками! И после этого хочешь сказать, что волки — глупые?
После выданной тирады Ханджи тяжело дышала и яростно сверкала глазами, словно готовилась запустить в Ривая чем-нибудь тяжёлым. Он несколько секунд стоял в ступоре, совершенно не понимая, как эта женщина могла испытывать настолько тёплые чувства к существам, способным убить человека одним движением.
— И за что ты их так любишь? — пробормотал он, отводя взгляд.
— А за что ты их так не любишь?
Ривай посмотрел на неё как на идиотку и посчитал нужным не отвечать на столь глупый вопрос.
— Попробуй подумать — может, и поймёшь.
Ханджи только картинно хохотнула и отошла к противоположной стене, переводя дыхание.
С ней всегда было так. Она распалялась, когда речь заходила о волках, и начинала нести всякий бред, сетуя на их всё ещё не утерянную человечность и — наоборот — жестокость людей. Ханджи Зоэ считала, что люди сами навлекли на себя беду, изгнав волков и объявив их своими злейшими врагами. Причём она была чуть ли не единственной, кто говорил об этом так открыто — другие боялись, что их сочтут предателями.
— Он не называл своё имя?
— Он вообще ничего не говорил.
— То есть с речью всё-таки проблемы, — разочарованно протянула Ханджи. — Значит, будет просто Волчонком.
— Смеёшься?
— Нет, — она подняла на него серьёзный взгляд. — А что? Мне нравится.
— Это всё равно что вывести его на городскую площадь и позволить людям закидать его камнями.
— Он ещё не полностью вылечился после пули, так что никаких прогулок по городу не планируется, — заверила Ханджи. — Раньше мне только однажды приходилось лечить волка от ранения серебром.
— И сколько времени потребовалось?
— Не знаю. Волк умер от голода, а я так и не узнала, насколько быстро такая рана заживает. Но, похоже, медленно.
— Этот волк здесь уже неделю. Есть результаты?
— Небольшие. Рана стягивается, но временами всё равно кровоточит. Иногда поднимается температура, и его начинает тошнить. С ним тяжело. Он боится прикосновений.
— Я заметил, — Ривай вспомнил, как тот забивался в угол кровати при малейшем движении в его сторону.
— Ты часто бываешь у него?
— Нет. Только один раз — в тот день, когда мальчишка очнулся. Кто за ним сейчас ухаживает кроме тебя?
— Армин Арлерт. Хороший мальчик, опрятный, исполнительный. Он быстро нашёл общий язык с волком, — Ханджи хихикнула. — Чувствую, они подружатся.
— Как же, — усмехнулся Ривай. — Подружиться с тем, кто даже слова сказать не может. Да и бессмысленно это — волк не будет оставаться здесь вечно.
— Пока я его не отпущу, пусть остаётся.
— Эрвин…
— С Эрвином я справлюсь. Это, между прочим, в его интересах. Чем больше мы о них узнаем, тем будет лучше для людей.
Ривай искоса посмотрел на неё, но всё же сдался. Ну что за женщина.
— Ладно. Справляйся.
— Ты в порядке? Выглядишь слишком уставшим. Отдохни, Ривай.
— Нельзя. Через четыре дня нужно сопровождать повозки с медикаментами в Гермину. Они пережили нападение волков — слишком много пострадавших.
— Может, мне тоже следует отправиться туда? — заволновалась Ханджи.
— Нет, — сразу оборвал её Ривай, — ты нужна здесь. Приглядывай за белым волком. К тому же я там надолго не задержусь — максимум на сутки. Плюс нужно передать послание от Смита тамошнему командиру Пиксису.
Ханджи сразу озадачилась.
— Он хочет сообщить им о нашем волке? Сдурел?
— Нет, — он снова покачал головой. — Ещё рано. И Эрвин это понимает.
— Тогда какое послание? — заметно успокоилась Зоэ.
— О нападении на нашу группу, когда мы и поймали белого волка. Нападение средь бела дня в восточной части леса. Эрвин считает это странным.
— Ты считаешь это странным, а Эрвин прислушивается к тебе. Ты используешь его доверие, — она нагло улыбнулась.
Ривай раздражённо закатил глаза. Прошло уже больше пяти минут его нахождения здесь, и терпение начинало заканчиваться. Петра навещала Эрда Джина, но явно задерживалась, а Ривай не был готов провести рядом с Зоэ ещё полчаса.
— Я буду на стрельбище. Если Петра будет искать меня, скажешь, где, — он развернулся и пошёл к двери.
— Она хорошая девушка, правда?
Он удивлённо поднял бровь.
— И что?
— Да ничего, — Ханджи махнула рукой. — Просто мысли вслух.
***
По иронии судьбы стрельбище тоже располагалось за городской Стеной, в опасной близости от кладбища. Чаще всего сюда приходили в хорошую погоду. Но сегодня из-за снега стрельбище пустовало, однако несколько смельчаков всё же нашлось.
Гюнтер Шульц и Ауруо Боссард, по-видимому, соревновались друг с другом в попадании в яблочко. Завидев их, Ривай снял с плеча ружьё и выбрал самое крайнее свободное место, чтобы избежать навязчивой беседы.
— Эй, командир! — крикнул Ауруо, и Ривай краем глаза заметил, что он махнул ему рукой.
Отделавшись сдержанным кивком, Ривай зарядил ружьё и, сняв его с предохранителя, сделал одиночный точный выстрел, эхом разнёсшийся по поляне.
— Браво, командир! Точно в цель! — поддакнул Гюнтер.
Обычно за Стены приходилось брать не только ружьё, но и пистолет. Пистолет был легче по весу и проще в обращении, когда в движении требовалось попасть в нападающего волка. Также за поясом всегда имелся нож из серебряной стали, используемый при близкой встрече с волком. В такой ситуации руки крепче обхватывали рукоять ножа, нежели пистолета, да и всадить лезвие в бок напавшему на тебя волку было удобнее, чем выстрелить в него.
Услышав парные шаги, Ривай усилием воли заставил себя не поворачиваться, а зарядить следующий патрон.
— Командир Ривай, — отчеканил Шульц, — доброе утро!
Пришлось всё же повернуться.
— Доброе, — тихо ответил он.
— Как ваша рана? Помнится, на вас напал волк.
Ривай озадаченно взглянул на руку, которая иногда ныла, но в целом не беспокоила его. Удивительно, что люди запоминают такие мелочи, о которых он сам порой забывает поразительно быстро.
— Это было неделю назад.
— Царапины от когтей волка быстро не заживают, по себе знаю, — Ауруо хлопнул себя по груди.
— Ну так зачем спрашиваешь?
— Вы же командир, так положено!
— А я снимаю с вас обоих эту задачу. Можете не беспокоиться. Идите, стреляйте дальше. Хва…
Ривай не успел договорить. Снег посыпал сильнее, и именно в этот момент раздался протяжный вой из глубины леса Марии.
***
В тот же день Эрвин Смит отдал приказ ставить на дежурство на вышках по два человека, обеспечив их достаточным запасом патронов. Волков после воя не видели, но тревожные вести разнеслись по Тросту со скоростью ветра. Те, кто слышали вой, находясь у окраины города, бросили дела и кинулись домой, чтобы предупредить родных и близких.
Вечером на улице похолодало ещё сильнее, будто бы сама погода предупреждала о надвигающейся беде.
— Не нравится мне всё это, — пробормотал Ривай, смотря на зажжённые факелы около главных ворот и вышек.
Эрвин стоял рядом, тревожно смотря на то, как двое дежурных с ружьями наготове бродят взад-вперёд по небольшому квадратному пространству на вышке.
— Раньше волков не было в лесу Марии, — сказал он.
— Теперь есть. По крайней мере, с недавнего времени.
— Ты уверен, что в тот день солдаты не сделали ничего такого, что могло бы разозлить волков?
— Ничего. Я лично за ними следил.
— А лесорубы?
— А что они могли сделать? Рубить деревья слишком громко? Это их работа, — выплюнул Ривай. — Здесь что-то другое.
— Не видишь связи?
— С чем?
— С белым волком.
Ривай усмехнулся.
— Ну и какая здесь связь? Мы и раньше захватывали волков. Никто даже не пытался вернуть их, если ты к этому клонишь. Ради выживания они готовы бросить тех, кто попал в беду.
— Этот волк особенный, — сказал Эрвин и, заметив подозрительный взгляд, добавил: — Сам ведь говорил.
— Я говорил не так. Не коверкай мои слова.
— Смысл тот же.
— Нет, — упрямо возразил Ривай, гневно посмотрев на Смита, но получил от него укрощающий взгляд.
Эрвин был странным. В этом Ривай убедился давно.
Снаружи он был вполне приятным человеком, который умело излагал мысли, справлялся с большим количеством бумажной работы и запоминал большой объём информации. Он мог быть приятным в общении и производить положительное впечатление на собеседника, но Ривай знал, что где-то глубоко внутри у него полно прячущихся демонов.
Тёмных демонов.
— Если ты хочешь, чтобы я почувствовал себя виноватым, то зря стараешься.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал вину, — медленно произнёс Эрвин, будто бы продумывая каждое слово. — Я хочу сказать, что в тот день что-то изменилось. И если мы поймём, что именно, то, возможно, это и будет ответом.