— Эрен, да? — уточнил он.
Тот неуверенно кивнул.
— И что, теперь ты будешь вести себя так, словно язык проглотил? Раз решился, то делай всё до конца.
Похоже, Эрен колебался. Ривай списал его рвение назвать своё имя на температуру во время болезни.
— Я… не веду себя так. Просто вы появились… неожиданно.
— Я всегда буду появляться неожиданно, — ответил он и, подойдя к Эрену, застегнул верхнюю пуговицу.
Эрен смотрел на него снизу вверх испытующе, настороженно, но в то же время слишком доверчиво. Он больше не шарахался, как при первой встрече, не вздрагивал от прикосновений, а, наоборот — сидел тихо, спокойно. Он даже закрыл глаза, когда Ривай случайно дотронулся пальцем до его подбородка, и замер.
Нет, ему не кажется.
Эрен перестал дышать, будто бы боялся спугнуть то ли себя, то ли Ривая, который и сам не совсем понимал, что происходило. Так кажется ему или нет?..
— Зачем? — спросил он, сменив прикосновение на жёсткую хватку, заставив мальчишку поднять голову.
Тот распахнул глаза, блеснувшие на мгновение волчьим золотым огнём. И это к нему он должен приблизиться? И это с ним он должен играть, чтобы впоследствии перерезать ему глотку серебряным кинжалом? Проще простого. Он ведь сам так и льнёт к нему, ловит эти незначительные прикосновения и замирает, чтобы запомнить их, запечатлеть в памяти.
Теорема или аксиома?
Ривай снова ослабил хватку, почти нежно погладив кожу большим пальцем у уголка губ. Нет, это не ошибка — он действительно реагировал на прикосновения так, словно ожидал чего-то другого. Словно ожидал боли, а взамен получал ласку.
— Так зачем? — повторил он, но на этот не применяя силу. — О белом волке, нападающем на других волков и спасающем людей, уже давно ходят слухи. Я такого не видел ни разу, поэтому считал тебя выдумкой больного разума. И знаешь, я бы и себя посчитал сумасшедшим, если бы ты сейчас не сидел вот тут, с почти полностью затянувшейся раной от моей пули.
В глазах Эрена мелькнула едва уловимая паника.
— Вы всем расскажете? — внезапно охрипшим голосом спросил он, ссутулившись. — Если люди узнают… Люди немилосердны. Если они узнают, кто я, они убьют… они меня убьют!
— Тише, — Ривай зажал ему рот рукой. — Если не перестанешь так орать, то сам себя выдашь. Успокойся. О тебе знают всего несколько человек. И только двое в курсе того, что ты можешь говорить.
— Кто ещё? — так же хрипло спросил Эрен, когда Ривай убрал руку.
— Эрвин Смит. Командор подразделения армии в Тросте. Он весьма догадливый, но не болтливый.
— А… эта женщина… Ханджи, кажется. Она знает?
— Она будет рада услышать что-нибудь лично от тебя. И, поверь, она не испугается, а завизжит от радости.
— Почему?
— Видимо, ты мало оставался с ней наедине за последние дни, — пробормотал Ривай, и именно в этот момент в лабораторию влетела сама Ханджи, весьма радостная и довольная.
Завидев их двоих, слишком близко находящихся друг к другу, она одними губами восторженно произнесла: «Вау!» — и показала большой палец.
***
Было холодно.
Группа торговцев, вернувшаяся из Стохеса после удачной сделки, остановилась около ворот. Двое мужчин, по виду купцов, принялись долго и усердно ругаться, разбираясь, кому какой товар принадлежит.
Солдаты зябко ёжились, поглядывая на них, но ничего не говоря. Дело закончилось дракой, в которой один из купцов остался со сломанным носом. Растащив мужчин, солдаты отправили их по домам, объявив, что за товаром в повозках они смогут вернуться утром, когда остынут и выяснят отношения.
На том и порешили.
Ворота медленно закрылись, оставив чёрный лес Марии за чертой. Снег лежал тонким слоем на земле, и многие дети загулялись допоздна, играя в снежки. Им запрещали подходить близко к Стене там, где были открытые ворота. Родители боялись, что их чада из любопытства могут выбежать наружу, да так и не вернуться. Однако были и такие, кто не слушался родителей и отправлялся к воротам смотреть на вернувшихся из пути солдат.
— Потерялась, малышка?
Розовощёкая девочка, лепившая в руках снежок, обернулась на зов. Этого мужчину она никогда раньше не видела. Он странно выглядел: поношенная одежда тёмных цветов бесформенно висела на нём, волосы были спутаны, а на лице виднелась грязь.
Но внимание девочки привлекли глаза незнакомца — они светились золотым огнём.
— Ты… волк?
Он улыбнулся и клацнул зубами, приложив указательный палец к губам.
— Не бойся.
— Я не боюсь. Ты мне нравишься, — улыбнулась она. — Ты не выглядишь страшным.
— Правильно.
— Но почему ты выглядишь как человек? Мама говорила…
— Мама ошибается.
— Правда?
— Правда. Хочешь, докажу?
И она кивнула.
— Хочу, — прошептала девочка, протянув руки к нему.
========== Глава IV. ==========
— С пропажи девочки прошло уже пять дней, — рассказывал Эрвин, когда они вместе с Риваем шли к городским воротам.
— И я всё равно не понимаю, почему ты считаешь, что это связано с волками. Если девочка пропала, то она должна быть где-то в пределах города — дальше идти некуда, если похититель не самоубийца-извращенец.
Ворота оставались закрытыми. Солдат, спустившийся с вышки после дежурства для пересмены, завидев Смита, выпрямился и отдал честь, на что тот вежливо кивнул.
— Похищать кого-то — вообще неблагодарное дело. Рано или поздно его найдут именно потому, что бежать некуда. Город имеет пределы, а через людей можно узнать многое.
Эрвин подошёл к воротам и, коснувшись рукой, медленно двинулся вдоль них, будто бы что-то ища.
— Что ты делаешь? — Ривай остановился, со стороны наблюдая за непонятными действиями Смита. — Думаешь, где-то здесь есть дыра, через которую мог бы пролезть волк? Брось, чтобы дыру не заметили, она должна быть маленькой, а волк всё-таки не с жука размером.
— Я знаю, — отозвался Эрвин. — Солдаты уже проверили ограду по всему периметру, но…
— Но ты им не доверяешь, — усмехнулся он.
— Доверяю.
— Тогда в чём причина?
— Когда-то вражда людей и волков началась именно с ребёнка. Ребёнок был убит, из-за чего всех волков изгнали с территории городов. Сейчас пропала девочка. Свидетель говорит, что видел странного мужчину в старой рваной одежде, который подозрительно себя вёл и по движениям не был похож на человека. — Проверив ворота, Эрвин вернулся к Риваю, озадаченно потерев лоб.
— Этот свидетель — пьяница, мало ли что ему могло привидеться, учитывая вознаграждение за его рассказ. Тут любой бы рассказал именно то, что от него хотят услышать.
Эрвин смотрел вдаль, поверх головы Ривая, и явно слушал только краем уха.
— Здесь что-то не сходится, — продолжал он. — Если принять рассказ свидетеля за правду, то после похищения неподалёку от ворот волк должен был и уйти через них, иначе его бы заметили. Но свидетель говорил, что это произошло после того, как вернулся отряд из Стохеса. Ворота к тому времени уже были закрыты.
— И уже темнело, — подытожил Ривай. — К тому же здесь рядом вышки. Не слишком ли рискованное место?
— Да. И главный вопрос: почему девочку не убили?
— Может, убили, а мы просто ещё не нашли её.
— Ривай, — оборвал его Эрвин. — Девочка ещё жива.
— Какой ты оптимист.
— Я не оптимист, я реалист.
— Да что ты? Не заметно.
Вдоль Стены они шли молча: Эрвин — около неё, иногда дотрагиваясь рукой, а Ривай — на несколько шагов позади, шёл след в след, добровольно, но бесцельно.
— Как Эрен?
Эрен был той темой, которую Риваю совершенно не хотелось затрагивать. После случая в лаборатории Ханджи он виделся с ним ещё один раз. Эта встреча продлилась не дольше пяти минут, но её хватило, чтобы Риваю не захотелось видеть Эрена ещё долго. Мало того, что Эрен оказался выше его, так ещё и заметно повеселел, как только они пересеклись. Ривай мог поклясться, что будь он в этот момент в облике волка, то непременно завилял бы хвостом, подобно псу.
Опустив последние подробности, Ривай решил озвучить то, что слышал от Ханджи.
— Почти полностью выздоровел.
— И всё?
— А что ещё?
— Ну, например, не поделился ли он с тобой чем-нибудь, кроме своего имени, — Эрвин еле слышно усмехнулся.
Ривай проигнорировал этот факт.
— Нет, — односложно ответил он, — но…
— Но?
— У волков ведь превосходный нюх. Гораздо лучше человеческого.
Эрвин с интересом посмотрел на Ривая, явно понимая, к чему тот клонил.
— С его помощью можно попытаться найти девочку.
— Для этого нужно, чтобы он хотел нам помочь. Мне поговорить с ним? — любезно предложил Смит.
— Нет, — снова покачал головой Ривай. — Я сам. Если уж, как ты говоришь, он выбрал меня, то мне его и обрабатывать.
— Только не перестарайся. Вряд ли он с радостью кинется помогать, если ты разобьёшь ему нос, к примеру.
— Я разберусь, Эрвин.
И Эрвин как-то удовлетворённо выдохнул, словно испытал облегчение, что не пришлось прибегать к угрозам и приказам и Ривай наконец-то сломился, подчиняясь.
Он знал, что выбора у него просто не осталось.
***
Было сформировано десять поисковых групп, которым приказали обойти каждый дом и опросить людей, однако по прошествии нескольких дней не оказалось никаких сдвигов.
Нашёлся ещё один свидетель, который утверждал, что видел пропавшую девочку с мужчиной. Эрвин тогда бросил на Ривая несколько самодовольный взгляд, мол, я же говорил, а ты не верил.
На третий день поисков случилось страшное: пропал мальчик. Исчез буквально из-под носа матери, когда та, возвращаясь с рынка, разговаривала с солдатами из поисковой группы. Мальчик крутился около её ног, не в силах устоять на месте, и постоянно дёргал мать то за юбку, то за руку, безмолвно пытаясь уговорить её пойти дальше. В конце концов, мать не выдержала и прикрикнула на сына, чтобы тот успокоился. Мальчик смутился и, не выдержав сразу нескольких взглядов солдат, отошёл на несколько шагов в сторону.
И затем пропал.
Когда женщина поняла это, то впала в истерику, крича и вырываясь из рук солдата, который пытался её успокоить.
— Они убьют, они убьют его! — рыдала она, осев на землю и закрыв покрасневшее лицо руками. — Они животные! Они хотят истребить нас!
Ривай был невольным свидетелем этой сцены, но, как и в других подобных случаях, предпочитал держаться поодаль, чтобы не пришлось заново ломать себя, подбирая нелепые обнадёживающие и успокаивающие слова. Зачем врать, если рано или поздно придётся взглянуть в глаза реальности и пережить ту боль, которую можно было бы пережить сразу, не теша себя иллюзиями?
Эрвин говорил: молчи и делай так, как приказано. То есть делай вид, что не всё потеряно. Держи в неведении людей. Держи в неведении себя самого.
Пик терпения пришёлся на пропажу третьего ребёнка. Похищение снова произошло ближе к ночи в тот опасный промежуток, когда солнца уже не было видно за горизонтом, а факелы ещё не горели.
Тогда Ривай решил, что тянуть дальше уже нельзя.
Эрена по-прежнему держали в темнице, но обращались намного лучше благодаря Ханджи, которая заверила, что это самый прекрасный волк, который ей попадался в руки. Когда он зашёл в камеру, Эрен заметно оживился, перестав скучающе смотреть в стену и покачивать свешенной с кровати рукой. Теперь он полностью поправился и больше не нуждался в каждодневном приёме горьких микстур.
Ривай тяжело взглянул на него, не сразу решившись подойти к кровати.
— Что-то случилось, — Эрену сразу передалось его настроение. — Что?
Он поправил тяжёлые цепи, сел и подобрал под себя ноги.
Ривай знал, что ему нужно сделать. Знал, что если поддастся приказу, то непременно одержит победу. Эрвин говорил, что в их занятии победа — это самое важное, ради чего стоит жить или умереть.
Он воздержался от прикосновений, от которых Эрен млел, расслаблялся и терялся во времени. Сейчас Риваю нужна была полноценная реакция, возможно, не совсем такая, на какую рассчитывал Эрвин.
— Дети пропадают, — прямо сказал он.
Эрен не изменился в лице — только отвёл взгляд.
— Они как-то пробираются в город, — Ривай сжал кулаки. — В Стене нет бреши, ворота большую часть времени закрыты. Сначала мы думали, что это происходит во время возвращения отрядов из экспедиций. В таком случае можно попасть в город, но нельзя из него выйти. Люди начинают паниковать. Это раздражает.
Ривай низко опустил голову и, не сдержавшись, несильно ударил кулаком по каменной стене. Костяшки отозвались лёгкой болью.
— Может, скажешь уже что-нибудь полезное?
— Что? — почти равнодушно отозвался Эрен, и Ривай понял, что точка кипения пройдена.
Бросив взгляд на покрасневшие пальцы, он резко повернулся и широким шагом настиг Эрена, который в мгновение ока превратился в того самого испуганного ребёнка, каким был в первые дни. Однако сейчас Ривай не позволил ему забиться в угол, весом собственного тела придавив того к постели и грубо заведя руки над головой.
— Не строй из себя дурачка, — прошипел он, низко наклонившись. — Я ведь пытался обращаться с тобой хорошо. Я правда пытался, и ты это видел. Волки никогда не нападали на людей около леса Марии. Никогда. И вот после твоего появления здесь, около Троста, мы пережили первое нападение. А Эрвин говорил, что события взаимосвязаны. Эрвин говорил, а я пытался тебя защищать.
Эрен дёрнулся, впервые за всё время пребывания здесь оскалившись. Цепи звякнули, но Ривай только сильнее стиснул и без того скованные запястья. Чтобы обратиться, оборотню требуется около минуты. Возможно, меньше — никто уже давно не видел, как это происходит. Ривай знал, что рисковал, выплёскивая агрессию, но уже ничего не мог поделать с собой.
— Ты знал, — по слогам процедил Ривай, когда Эрен перестал брыкаться.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— Хватит врать! У меня за поясом нож с серебряным лезвием, думаешь, мне потребуется много времени, чтобы перерезать к чертям твою глотку?
Эрен замер, и в его глазах появилось нечто вроде испуга.
— Я… слышал, — наконец, сдался он. — Но я здесь ни при чём.
— Оправдаться пытаешься?
— Да нет же! — вспылил Эрен. — Может, вы слезете с меня, и я всё спокойно расскажу?
— Ну уж нет. Уж больно ты неженка для того, кто перегрызает глотки другим волкам, так что терпи. Так надёжнее.
Ривай мог поклясться, что мальчишка покраснел, когда отвёл взгляд после отказа. Интересно, был бы он таким податливым, если бы его руки не сковывали цепи?
— Я слышал от других. Слышал, что планируется нападение, но не знал, какое именно.
— Когда ты это слышал?
Эрен сильнее вжался в постель.
— Всю свою жизнь.
Ривай от неожиданности ослабил захват, но Эрен даже не попытался убрать руки.
— Волки из другого леса. Я слышал послания в их вое.
— Вое, — повторил Ривай и вопросительно приподнял бровь, будто бы прося пояснить.
Эрен вздохнул.
— Это как звуковой код. Длительность, высота, другие особенности, которые не слышит человеческое ухо, — он медленно опустил руки и, коснувшись своих ушей, закрыл глаза и на мгновение затих. — Например, я слышу крысу, которая скребётся в третьей… нет, в четвёртой камере от меня. Я слышу отдалённые голоса людей, там, наверху. Слышу, но уже не понимаю слов.
Он выразительно посмотрел на Ривая.
— Я знаю, что люди хорошие и что нести смерть — не выход.
— Откуда? — Ривай прищурился. — Когда мы пересекаемся, то рвём друг другу глотки и убиваем. Откуда тебе знать, что люди хорошие?
— Потому что когда-то меня спас человек. Когда я был ребёнком, меня спас человек. Там, в лесу. Я слышал, что в тот день взрослые особи собирались напасть на людей, и проследовал за ними, попав в самую гущу событий. В тот день меня спас человек. Он был солдатом — я помню его лицо и голос. Он спрятал меня под кустарником около дерева и приказал сидеть тихо, пока всё вокруг не успокоится.
— Ты говоришь, что волки собирались напасть в тот же день. Значит, вы обитаете где-то поблизости?