– Странно. Почему у кого-то из команды есть такие привилегии? – по-прежнему не отрываясь от микроскопа, Вескер продолжил совершенно будничным тоном.
– Ну, во-первых, мы не в вашей команде. Во-вторых, доктору Маркусу, видимо, виднее, кому стоит доверять дела.
Это ж как надо уметь с такой пронзительно-ледяной прямотой говорить с более опытными коллегами! Прокрутив эту реплику в голове ещё раз на случай, что я что-то не так понял, я собрал в кулак всё своё самообладание и выдержку.
– Что ж, надеюсь вы его не подведёте. Иначе он быстро вернётся к тем, кто действительно даёт результаты.
– Не сомневаюсь. Именно поэтому мы работаем, а не языком чешем, – так, ну это уже явно ни в какие ворота не лезет…
– Друзья! – вдруг подал голос Уильям, обернувшись к нам обоим, – Зачем на ровном месте разругались? Альберт, ну ты и бука, конечно, – он с упрёком покачал головой, глядя на своего товарища. – Марти, а ты чего хотел? – прозвучало довольно-таки с наездом, но я пропустил мимо ушей.
– Вообще-то я хотел хоть какой-то контакт наладить, но, похоже, не судьба. Что ж, я всё понял, не смею отвлекать, – я поднял ладони вверх в знаке непричастности к дальнейшей беседе и уже собрался уходить.
– Ладно, стой, подожди, – вдруг заохал Вескер, подходя ко мне. Хотя бы при работе с микроскопом он снимает свои чёрные очки, потому в этот раз я впервые увидел его без них. В глазах у него был абсолютно серьёзный взгляд, который спустя пару секунд сменился на более дружелюбно-располагающий. – Не хотел грубить. Правда не хотел. Проехали? – он слегка улыбнулся и протянул руку. Я пару мгновений поразмышлял, стоит ли ему прочесть какую-нибудь воспитательную мораль, и всё-таки решил этого не делать.
– Проехали, – я пожал протянутую крепкую руку, и Альберт вернулся на своё место.
– Если всё же действительно хочешь помочь, пересмотри вот эти срезы на предмет некроза, а то мы в спешке могли не заметить.
Я взял на заметку, что у Вескера характер тяжелее некуда. Думаю, если сильно не обращать внимания на его склонность к попыткам поставить себя выше других, то нормальный, конструктивный диалог можно получить. А если Уильям в случае чего снова остановит своего друга, то тогда проблем вообще не будет.
В уже просмотренных срезах тел пиявок некроза действительно не было. По словам ребят, обычные дождевые черви умирали после заражения Прародителем и очень быстро. Причиной смерти было стремительное омертвение гладких мышц кровеносных сосудов, из-за чего останавливалась кровь. Пиявки хоть и были близкими родственниками дождевых червей, такому воздействию после инфицирования вирусом не подвергались.
– Маркус сказал, что одна из групп пиявок его очень заинтересовала, – повествовал Биркин. – Они вроде бы стали эффективнее усваивать пищу, если я правильно понял.
– Вчера он при нас съел упаковку шоколадных конфет, а после дал своей сладкой крови на пробу пиявкам, – добавил Вескер.
У меня глаза на лоб вылезли. Я, конечно, знал, что доктор Маркус такой, но не знал, что настолько. Похоже, его ничто не остановит на пути к разгадке. Оставив ненужные мысли, я поинтересовался.
– Пиявок проверяли на ферменты?
– Да. Маркус в первую очередь заподозрил сверхнормальную экспрессию гексокиназы*. Мы с Уиллом это подтвердили и обнаружили ещё огромное количество глюкозных транспортёров**.
– То есть Прародитель не стал убивать пиявок, а сделал из них настоящих обжор, – снова тот самый момент, когда некое прояснение создаёт гораздо больше новых вопросов. – Почему именно они не погибают? Почему именно эти гены попали под влияние? – бормотал я себе под нос.
– Всё это чертовски интересно, – Биркин, тем не менее, меня услышал – Меня больше беспокоит, почему в сутках всего 24 часа? Я же ничего не успеваю! – Вескер подошёл к нему и несильно, но звонко хлопнул его по спине.
– Побереги свои мозги, зубрилка. Нам с тобой они ещё пригодятся.
***
Следующие две недели тенденция доктора Маркуса к снижению общения с нами только продолжалась. Все были неслабо возмущены, поскольку мы имеем полное право полноценно участвовать в работе, которую делали с самого её начала. А теперь мы, по-видимому, постепенно лишались этого права по некой неизвестной причине.
– Не верится мне, что приход этих двух и отстранение от нас Маркуса – простое совпадение, – высказался Томми.
Ввиду того, что для нас в данный момент даже не было поручений, мы попросту сидели без дела в лаборатории. Душа от такого расклада просто хотела выть. Голова переполнялась мыслями, требующими реализации, параллельно ещё и домыслами о потере доверия к нам. Что мы не так делали? Или мы вдруг стали не нужны? Как раз в тот момент, когда требовалась максимальная концентрация всех голов и рук научного персонала, Маркус решает разделить все обязанности между собой и двумя помощниками.
– Что, неужели два мальчишки умнее и продуктивнее нас всех вместе взятых? – не скрывала своё возмущение и Джейн, в этот раз как-то более агрессивно складывая руки на груди.
– Биркин этот носится по лаборатории, как муха, – заметил Хэм. – По-моему, он за час работы успевает больше, чем мы все за три.
– Так, я что-то не понял. Ты за нас или за них? – Томми с хищным прищуром уставился на Хэма, отчего тот только усмехнулся.
– Я вообще за «Филадельфия Флайерз»***. Но не признать факт не могу. А у нас что, уже гражданская война началась?
– Нет! – раздражённо отреагировал Том, – Просто я не понимаю, какого чёрта мы вдруг остались не при деле! И вообще, это же ты предложил последнюю версию с «разумной рекомбинацией ДНК», так чего же ты такой спокойный?
– Поверь, я недоволен не меньше твоего, только не считаю нужным так громко об этом заявлять, – Хэм как обычно излучал спокойствие, хотя я знал, что он действительно зол, как и все мы.
– А знаете, что? – я вдруг осознал кое-что, – Нам же никто не запрещал доступ к материалам и данным? Так почему бы нам самим всё не сделать? – после дружной переглядки друг с другом и паузы для раздумий тишину нарушил Том.
– Ты хоть знаешь, чем они сейчас занимаются и на каком этапе находятся? Я вот не знаю.
– Попробую поговорить с новенькими. Но что-то с последнего раза мне этого ещё так и не удавалось…
***
Выйдя из кабинета, я не успел сделать и трёх шагов, как увидел Вескера, идущего по коридору. Одного, без верного приятеля.
– Альберт, можно поговорить? – окликнул я его и догнал.
– Смотря о чём.
– Да всё о том же. Пойдём-ка к Уильяму заодно.
Зайдя в ту же комнату с микроскопами, Альберт сразу же встал рядом с другом, а я напротив них.
– Я всё же не понимаю, почему доктор Маркус перестал посвящать нас в курс дела. Вся эта работа началась с подачи именно нашей команды, и все имеющиеся данные – тоже плоды наших трудов. А теперь нас просто выкидывают с корабля, даже не объясняя причины. Так вот. Вы случайно не знаете, что происходит? – я говорил абсолютно нейтральным тоном, словно гонец, передающий чужое послание.
– Скажу честно, – отвечал Вескер. – Я понятия не имею, почему Маркус перестал с вами работать, – Вдруг он резко замолчал. Мне казалось, что он смотрит мне в глаза, но из-за вечных очков этого было не понять. – Но вообще-то мне бы самому было интересно это понять, – продолжил он с нотками загадочности в голосе и обернулся к Биркину. Тот ответил лишь выражением непонимания на лице.
– Ну-у, хорошо. Если что-то узнаешь, прошу – скажи.
– А что мне за это будет? – неожиданно.
– В смысле?
– В смысле, что я получу от тебя взамен на информацию? – эх, всё-таки нельзя с ним нормально разговаривать.
– Не пойму: ты ведёшь себя как ребёнок или как слишком меркантильный взрослый дядя?
– Выбирай, что больше нравится, но скажи, что же я получу взамен? – сложный паренёк. Очень сложный.
– Ну я даже не знаю, – развёл я руками от безысходности, – Что я могу для тебя такого сделать?
– Я как-нибудь попрошу тебя кое о чём. Ничего сложного или опасного, не волнуйся, просто это будет очень важно для меня.
– Слишком много абстрактности, – не думаю, что просьба будет прямо-таки невинной. Но я же никаких бумаг и расписок тут не подписываю, так что всегда могу передумать делать одолжение.
– А ещё, я так понимаю, ты и твои друзья хотите продолжать участвовать в работе?
– Ещё как хотим. Но для этого нам нужны все последние данные, которыми Маркус не делится. У вас они есть? И не придётся ли мне за них делать ещё что-нибудь? – Альберт усмехнулся.
– Не придётся. Смотрите на здоровье, всё вот здесь.
* - гексокиназа - фермент, который делает глюкозу в клетке готовой для дальнейших превращений
** - глюкозные транспортёры - белки в мембране клетки, которые пропускают внутрь неё молекулы глюкозы
*** - «Филадельфия Флайерз» - хоккейный клуб из США
Комментарий к Часть 3.
Ещё раз прошу прощения за ожидание. С этой части очень постараюсь выкладывать проду раз в неделю)
И да, очень много болтовни…
========== Часть 4. ==========
Раздобыв кипу с данными об экспериментах за последние две недели, я поспешил поделиться ими с коллегами. Чувствовал я себя героем какого-то шпионского кино, и мне это очень не нравилось, будто я что-то украл. И чтобы поскорее отделаться от неприятного ощущения, я принялся изучать записи.
Мы были немало удивлены тому, как далеко продвинулся Маркус со своими помощниками. Хэм действительно оказался прав в своём предположении об изменении ДНК вируса при встраивании в чей-то геном. Помимо того, что мне уже рассказали о пиявках Альберт и Уильям, в отчётах были прямо-таки любопытные моменты.
Прародитель, будучи «гостем» в клетках живых организмов, словно анализировал их образ жизни, выявлял слабые места и корректировал их. Звучит безумно, но всё действительно выглядит так, как будто у этого набора нуклеиновых кислот в белковой оболочке есть разум, который изначально знает об устройстве всех существ на планете и стремится усилить их выживаемость. На что же это похоже?
«Словно Бог явился в наш мир и решил его преобразить».
Само собой, никакого Бога нет и быть не может, да и вообще идея о разумном вирусе выглядит бредом. Просто в голову не приходит ни одного более подходящего под ситуацию термина, понятной аналогии.
«Однако, похоже у тебя в руках есть по истине сила Бога».
Сила Бога? Какие громкие слова. Нет, в Бога я точно не верю. Вся его концепция полна противоречий, а суть явно не в добре и любви. Я слишком много времени когда-то посвятил размышлениям о нём. Людской разум слишком наивен, чтобы полагать, будто его кто-то создал с благой целью. Наша способность мыслить отличным от других животных способом и воплощать эти мысли в реальность – всего лишь средство приспособления к жизни в окружающей среде. С одной стороны, это породило все величайшие культурные и технические достижения человечества, с другой – все его глобальные проблемы. И я не стремлюсь с помощью своего разума решить все эти проблемы, я всего лишь хочу сделать всё от себя зависящее, чтобы их стало меньше.
Мы идём по пути создания инструмента, способного исправлять проблемы с самым ценным для человека – здоровьем. И почему-то вдруг меня и моих товарищей сталкивают с этого пути. Это наводит на определённые мысли по поводу намерений Маркуса относительно изучения вируса.
Витая в облаках своих размышлений, я еле заметил, что перед глазами мне машет рукой Хэм.
– Дружище, ты здесь вообще? – уже почти отчаявшимся тоном пытался он привлечь моё внимание. Тряхнув головой, я ответил ему.
– Прости, совсем задумался. Что ты говорил?
– Говорю: что будем делать дальше? – я не знал. Генератором планов дальнейших мероприятий у нас был Том, поэтому я адресовал этот вопрос ему.
– Томми, каков наш следующий шаг?
– Думаю, что надо продолжать изучать заражённых пиявок. Они – пока что самый яркий пример изменения Прародителя.
– Нам нужно как-то вернуть внимание Маркуса. Без него не получится эффективной работы, – высказался я. Мне всё же хотелось верить, что он просто слишком увлёкся опытами и запамятовал о нашем существовании, а вовсе не стал жертвой тех мыслей, которые пришли в голову и мне.
– Как?
– Просто будем делать свою работу. Маркус даёт все поручения новичкам. Вот и поможем им быстрее с ними разобраться, хочет он этого или нет.
***
К нашему счастью, Уильям и особенно Альберт не стали упираться и отказываться от помощи. Тем временем, я совсем запутался в складывающихся взаимоотношениях между обитателями Учебного Центра. Проматывая в голове все события последних месяцев, я пытался построить какие-никакие логические цепочки. Но мастером интриг я никогда не был, а потому ни к чему и не пришёл. Единственное, что я мог сказать наверняка – всё вертится вокруг вируса.
Перестав ломать голову над тем, в чём совершенно не разбирался, я вновь погрузился в работу. Изменения, которые привнёс Прародитель в организм пиявок, не ограничивались увеличением потребляемой пищи и её усвоением. Структура тканей также изменилась, делая их более прочными, а значит более стойкими к физическим повреждениям. Хитин, из которых состояли «зубы» пиявки, был заменён на гидроксиапатит, главный компонент костей и зубов позвоночных. В соединительной ткани увеличилось содержание коллагена, а в мышечной – сократительных и регуляторных белков. В связи с этим, размеры тела пиявок также несколько возросли.
Но по какой-то неизвестной причине вирус отказывался действовать на половые клетки. Это вело к тому, что непохожие на своих обычных сородичей пиявки давали похожее на них потомство, отличное от самих себя. Как такое могло быть?
– Чтобы дети добивались всего сами, а не пользовались достижениями родителей, – пошутил по этому поводу Томми.
Какие ещё новшества способен привнести вирус? Пожалуй, ответа на этот вопрос не знает даже он сам.
В один момент нас, выполняющих на микротоме срезы тканей, всё же увидел доктор Маркус. Он встал в проёме и начал пристально нас разглядывать и словно готовился к тому, что кто-то из нас сейчас на него набросится с кулаками. С ним явно не всё в порядке. Неужто он теперь видит в нас угрозу? Да как до этого вообще дошло?
– Доктор Маркус, хотите взглянуть на эти образцы? – к счастью, Джейн нашла, что сказать для успокоения. Однако подозрение из взгляда начальства никуда не ушло.
– Что у вас здесь? – холодно спросил он.
– Нервные узлы. Пока вроде без изменений, – коллега протянула держатель с готовыми срезами Маркусу, но тот не спешил взять его.
– Что вам ещё удалось узнать? – он медленно шагал навстречу, всё же забирая препараты.
– Несколько изменена конформация гиалуронидазы второго типа. Но её активность тоже оказалась без изменений.
– Хорошо, хорошо… – тихо сказал доктор Маркус и, не смотря больше на нас, ушёл.
Мне было не по себе. Наш руководитель, наш наставник ждёт от нас какого-то подвоха. Чем мы заслужили такое отношение? И с каких пор?