***
Благо пока что дальше этих опасливых взглядов и настороженного вида дело не заходило. В течение ещё нескольких недель мы занимались наблюдением за развитием пиявок. Они стали есть ещё больше, требовать значительного количества белка и самое интересное – стали проявлять признаки социального поведения.
– Смотри, какая интересная штука! – заманивал меня к аквариуму Биркин.
Он открыл круглое отверстие в верхней стенке аквариума и бросил туда кусок мяса размером со свою ладонь. Группа 5, жившая в этом стеклянном доме и состоявшая из восьми особей, окружила красную массу свинины и принялась вцепляться в неё своими неестественно крепкими зубами. Их каплевидные тёмно-зелёные тела с жёлтыми продольными полосками циркулярно сокращались в направлении от рта к концу и немного раздувались, как воздушные шарики. Когда мяса не осталось, черви лениво расплылись по воде кто куда.
– А теперь другой вариант, – Уильям открыл стоящую на соседнем столе коробочку и достал оттуда за хвост белую мышь. Не задерживаясь ни на секунду, он также занёс животное над отверстием и разжал пальцы.
Мышь с плеском плюхнулась в воду, оказавшуюся аккурат в половину её роста в стоячем положении. Не успев оценить ситуацию, она подверглась немедленной атаке хозяев аквариума со всех сторон. Сначала они кольцом окружили добычу, а потом резко вонзились ей в тело, вгрызаясь в кожу и пытаясь её разорвать. Жертва издала громкий отчаянный писк и рефлекторно опустилась на все лапки, оказавшись полностью в воде, которая уже начала интенсивно окрашиваться в красный цвет. Не давая ни единого шанса без того беспомощной в таком положении мыши что-либо предпринять для защиты, четыре пиявки принялись грызть все конечности животного, сначала обнажая мышцы, а затем перекусывая их своими зубами, как ножницами. Зверёк чисто инстинктивно извивался ещё рабочим туловищем, пытаясь хотя бы отплыть от охотников, разводя красную воду вокруг и себя и слегка открывая нам обзор. Но в этот момент ещё две пиявки нацелились на горло добычи, точными рывками вонзившись в сонные артерии и трахею, перекусывая их. В этот момент вся вода вокруг стала совсем непроницаемой для взора из-за матовой алой крови, с огромной скоростью и напором вытекающей из тела жертвы.
Я смотрел на всё это своими глазами и не думал ни о чём, кроме поведения пиявок. Да, это было жестоко. Да, это было нелицеприятно. Но так происходит в природе. Хищник убивает добычу самым эффективным способом, следуя своему инстинкту пропитания. Так было миллионы лет и так будет ещё миллионы лет.
– Видел, как слаженно они это делали? – глаза Биркина горели восторгом.
– Видел, да. Причём, они охотились уже будучи сытыми.
– О, нет, они были ещё не сыты. Иначе не стали бы нападать на неё, – он обошёл аквариум, пытаясь разглядеть бойню с другой стороны. К нему присоединился стоявший всё это время у стола Альберт.
– Я засёк. Двадцать три секунды, и нашего добровольца не стало, – он посмотрел на наручные часы, а потом на Уильяма, – В прошлый раз было немного больше.
– Так который это раз и сколько было в самый первый? – сегодня поработать вместе с ребятами кроме меня пришёл Хэм. Впервые кроме меня к ним пришёл ещё хоть кто-то.
– Это четвёртый, а в первый раз была минута. Детишки быстро учатся… – Альберт усмехнулся и наклонился ближе к месту кровавого пиршества.
– Приятель, ты что-нибудь видишь в своих очках? Здесь итак солнца маловато, – мой друг рискнул спросить сей насущный вопрос у Вескера.
– Нет, не вижу. Зато очень хорошо воображаю, – сарказмом ответил тот. Но Хэма было не унять. Похоже назревала битва титанов иронии и хладнокровия.
– Да ладно, здоровяк. У меня исключительно научный интерес. Фотофобия? – здоровяк, это конечно сильно сказано. Альберт был на полголовы ниже собеседника.
– Допустим. Это на что-то влияет?
– Нет, просто ты как-то чересчур остро на это реагируешь.
– Ну так не доводи до греха. Отстань, – этот разговор был бессмысленным, и я решил его прекратить.
– Хэм, да оставь ты его. Давай лучше об увиденном подумаем.
– По-моему, всё достаточно очевидно: пиявки сплачиваются в коллектив. Налицо ускоренная эволюция.
– Сильное заявление, – заметил я, – Надо бы его проверить. Что другие группы? Их кормили подобным образом?
– Нет, но это дело поправимое, – Уильям уже направился в сторону клетки с мышами.
– Подожди, дело же не только в сборе в стаю, – я жестом руки остановил Биркина, – И вообще, это скорее никакая не эволюция, а банальная адаптация. То, чему они научились здесь и сейчас, не передастся их потомству, так как модифицированный геном не наследуется.
– Пожалуй, да. Ты прав, – Хэм обхватил подбородок рукой и задумался.
Тем временем пиявки закончили свой пир, уплывая в противоположную сторону. Вместо мыши теперь в воде плавали маленькие косточки и разодранная окровавленная шкурка. Даже все внутренние органы были съедены без остатка. И я был уверен, что попади в аквариум ещё одна мышь, эти проглоты сожрали бы и её.
Они заметно увеличились. Ну ещё бы! Съесть столько за такой короткий промежуток! Как в них вообще всё это уместилось?
Остальные перешли наблюдать за другим аквариумом, а я сел за стол писать отчёт. Пока писал, думал о том, что было бы, если на месте пиявок были, скажем, волки. Это же просто адские машины для убийств… Никому не пожелаю с такими столкнуться, потому что это будет самая ужасная смерть на свете.
Ко мне подошёл Альберт.
– Насчёт твоей просьбы. Сегодня утром Маркус сказал быть осторожным с вами всеми, – брови сами по себе нахмурились, – Якобы вы хотите присвоить себе его труды. Он прав?
– С ума что ли сошёл? Нет, конечно! – возмущение не на шутку охватило меня, – Это скорее он решил оставить нас ни с чем. Почему он так решил? Мы всё делали, как и всегда. Только в один момент его словно перемкнуло.
– Не знаю, не знаю. В какой момент? – в его голосе неожиданно появилось не то сочувствие, не то любопытство.
– Как раз, когда вы двое здесь появились, – я же постарался умерить пыл, чтобы не дай бог опять не спровоцировать Вескера на колкости, – Совпадение ли, не совпадение…
– Возможно. Отчасти, – Альберт посмотрел в сторону Хэма и Уилла, стоящих в дальнем конце комнаты, и, убедившись в конфиденциальности нашего разговора, продолжил, – Мистер Спенсер попросил нас приглядеть за Маркусом. Предупредил, что он в последнее время сам не свой и может что-нибудь учудить.
Так значит парни не просто так появились здесь и заручились доверием учёного. Скорее всего, Спенсер прав: за таким одержимым, как Маркус, нужен глаз да глаз. И, видимо, глава Амбреллы уже подозревает что-то.
– Что, например?
– Как знать, – пожал плечами Альберт, – Ты же сам только что видел, на что способны пиявки. А на что способен тот, кто так ревностно хочет подчинить их?
Подчинить их… Ведь всё выглядит именно так. Именно одержимость доктора Маркуса это объясняет. Мрачные мысли совсем заполонили мозг, и я неосознанно покачал головой, в душе всё ещё отрицая допустимость сказанного.
– Похоже, что я слишком хорошо думаю о людях, чтобы делать такие выводы, – даже голос мой понизился от тяжёлых дум, – Но ты, вроде, нет. Что же заставило тебя так рано разувериться в других?
– Это не важно. Важно, что сейчас ты понимаешь всю тонкость происходящего.
Тонкость. Да, подходящее слово. В такой тонкой ситуации я ещё никогда не оказывался.
«Но не исключал возможность попадания в неё, когда соглашался работать на Амбреллу».
Не исключал. И мне стоило с самого начала с осторожностью относиться к Маркусу, ведь он даже внешне излучал безумие. Что взбредёт ему в голову однажды? Нужно быть внимательным, как никогда. И нужно предупредить остальных.
– Да, и кстати. Об этом разговоре ни слова никому, – я почувствовал строгий взгляд Альберта даже сквозь тёмные стёкла очков.
– Остальные имеют право знать, что им надо быть настороже!
– Ладно. Но про наше с Уиллом задание им знать не обязательно, – всё так же требовательно.
– Об этом не беспокойся, я умею хранить секреты, – не знаю, что такого секретного было в их задании, но раз нельзя говорить, то не скажу. Нечего лишний раз усложнять обстановку.
***
Как теперь рассказать моей команде о том, почему Маркус нас сторонится, и не ляпнуть лишнего? Надо делать ставку либо на их равнодушие, либо на благоразумие. Под последним я имел в виду нежелание задавать лишних вопросов, но трудно обойтись без этого, когда всё вокруг итак достаточно подозрительно. Без толики лжи, пожалуй, тоже не обойтись, а врать я очень не люблю.
На очередном утреннем собрании я сообщил всем, что причиной нашего попадания в немилость главе Учебного Центра являются его домыслы о наших намерениях украсть работу. Разумеется, был вопрос, откуда я это взял, на что я честно назвал имя «информатора». На следующий вопрос, откуда это знает Альберт Вескер, я сказал, что тот просто хотел нас предупредить, по собственному желанию. Это, кстати, было отчасти правдой, потому что я до сих пор не понимаю, отчего он всё-таки согласился мне помочь. Быть может, он рассчитывает на моё содействие в присмотре за Маркусом? Да я и сам не против.
Обошлось без выпытываний дальнейших подробностей. Сошлись на том, что наш старик просто выжил из ума, и поэтому надо внимательнее следить за ходом его мыслей. Кроме того, я постарался убедить ребят начать доверять Вескеру и Биркину. От них хоть и веяло излишней загадочностью, но зато дело своё они знали отлично, беря на себя функцию главных двигателей прогресса.
Так и продолжалось ещё в течение месяца. Нашей команде удалось найти взаимопонимание с юными коллегами и даже предоставить им роль организаторов общей деятельности. Поначалу это раздражало Тома, как самого старшего в нашей группе, но и он со временем смирился.
Пиявки становились всё организованнее и организованнее. Причём, эффективность их действий была тем выше, чем больше особей жили вместе. Они были как муравьи или термиты, только ещё умнее. Одновременно с этим пиявки стали проявлять агрессию по отношению к людям. Это уже начинало пугать, потому что неизвестно, что могло произойти, если одна из них укусит кого-нибудь. Мы не знаем наверняка передаётся или не передаётся вирус со слюной, зато отлично знаем о последствиях заражения для человека. Посему мы разработали меры безопасности при постановке опытов над пиявками, включающую ношение кольчужных перчаток и нарукавников, дабы избежать возможности прокусывания кожи, а также поддержание подопытных в сытом состоянии.
Однажды утром в коридоре особняка меня подозвал к себе Альберт.
– Мартин, я должен кое-что сообщить, – опять: в стороне от всех, тайны-секреты, все дела, – Наш дорогой доктор Маркус сегодня заявил, что совсем с вами дел иметь не желает. – Всё. Видимо, настали чёрные дни.
– Что именно он сказал?
– Он думает, что вы хотите влезть в его исследования, поэтому прицепились к нам с Уиллом. Так что он запретил работать с вами.
– Чёрт возьми, да что не так с этим параноиком? – в сердцах вырвалось у меня. Сколько можно это терпеть? Чем мы провоцируем такое мнение?
– Слушай, я прекрасно понимаю, что всё это бред. Давай поступим следующим образом. Я буду снабжать тебя и других данными, и вы продолжите исследования. Но я не представляю, как отреагирует Маркус, если застанет вас за ними, – кажется, это было продолжение шпионского фильма, и мне снова это очень не нравилось. – Поэтому будьте осторожны, иначе попасть может и нам. А тогда… Тогда Маркус вообще потеряет рассудок и обозлится на всю Амбреллу.
– В такой рискованной ситуации… почему ты доверяешь мне? – В этом парне чувствовалась решительность, готовность брать ответственность и идти на риск. И мне необходимо было знать, чем я заслуживаю доверие этого человека.
– У тебя есть чёткая позиция, которая мне понятна, – без промедлений ответил он, – И ты также, как и я, не хочешь доводить ситуацию до критического уровня. Делай своё дело, Мартин Холт, и всё будет хорошо.
Он хлопнул меня по плечу, и ушёл в сторону лифта.
Что ж, видимо я сам не до конца осознавал в себе эти качества, а со стороны оно виднее. Тяжесть осознанных проблем внезапно накатила на голову, как лавина. Я облокотился спиной и затылком о стену, глубоко вздохнув. Что же здесь происходит? К чему нас приведёт весь этот проект? И как мне опять сообщать все новости другим? Альберт хоть и заслуживает моё уважение, но ведь в очередной раз делает меня гонцом с дурными вестями… Что Маркус намерен делать с пиявками? Не собирается же он делать из них подобие собачек и натравливать на людей? С его совершенно алогичным ходом мыслей стоит ждать всякого…
Но это всё мой путь. Я с самого начала пообещал себе, что не сверну с него, что бы и как здесь не происходило. Собраться бы только духом и построить себе план действий…
Дверь в одну из комнат открылась, и послышались приближающиеся лёгкие шаги. Я всё также смотрел прямо в одну точку и не мог ни на что отвлечься, пока передо мной не возникло лицо Джейн. Она несколько мгновений обеспокоенно вглядывалась в меня, но реакции не дождалась.
– У тебя всё хорошо? – голос её выражал ещё больше тревоги, чем мимика.
– Нет, – честно ответил я, – Не всё хорошо. Ни у меня, ни у тебя, ни у кого, – кажется, этими словами я совсем её напугал, и она замерла на месте.
– Что? Что случилось?
– Маркус. Опять поднимает планку неадекватности.
– А-а-а, Маркус, - как-то не к месту облегчённо произнесла она, – Ну, здесь уже ничего нового нет, человек бредит.
– Нет, ты не понимаешь, Джейн, – я прикоснулся к её плечу, чтобы она выслушала меня внимательно, – Мы все можем оказаться в очень большой опасности. Разве ты не видишь, что за создания здесь родились?
– Но ведь мы для того и придумали правила безопасности и…
– Дело не в них. Дело в самом Маркусе, – надо было всё максимально подробно рассказать, не забывая, конечно, о своём обещании. Я чувствовал всю важность имеющихся у себя сведений, которые во что бы то ни стало должны дойти до остальных. Смахнув с лица накатившую усталость, я взял под локоть Джейн и повёл её в сторону комнаты собраний. – Пойдём-ка, попьём чаю и поговорим.
Комментарий к Часть 4.
Ставь лайк, если оценил отсылку к Дружко)
А вообще часть вышла довольно дёрганной. Недостаток вдохновения даёт о себе знать.
По поводу того, что кто-то оказался выше Вескера - так ему всего 17 лет, и он ещё вырастет:D
========== Часть 5. ==========
Я рассказал всё, как есть. Маркус дрессирует прожорливых пиявок, не прекращая поиски развития их способностей. Его необузданная страсть в стремлении изучить всё это может привести к самым неожиданным исходам. И Джейн, прослушав мой рассказ, согласилась со мной.
– Скорее всего, ты прав, нам действительно стоит быть осторожными, – сказала она, отставляя опустевшую чашку чая, – Хорошо, что среди нас ещё есть человек, рассуждающий здраво. Надо предупредить других.