Дин кивнул, и Сэм ушел.
И Дин остался с Касом на всю ночь.
***
Сестры в конце концов перестали уговаривать Дина уйти и поставили для него раскладушку в углу палаты. Но Дин не хотел ложиться даже на раскладушку — вместо этого он часами сидел у постели Каса, держа его за руку.
Кас явно был еще очень болен. У него был сильный жар, и большую часть вечера он провел в полусознательном состоянии. И, что особенно тревожило Дина, с течением времени его сон становился все более беспокойным. К ночи Кас начал беспрестанно ворочаться и метаться по постели, ерзая ногами и сжимая в руках простыни, и никак не реагировал на попытки Дина его успокоить.
Следуя указаниям медсестры, Дин начал раз в полчаса скармливать ему пластинку льда. Кас брал их охотно, кажется, даже не осознавая, что их дает Дин. Каждый раз, когда Дин касался его губ ледяной пластинкой, Кас приоткрывал рот и принимал ее, не открывая глаз. Он казался таким хрупким, что Дин чувствовал, будто кормит птенца.
Иногда Кас немного приходил в себя, и его глаза приоткрывались. Каждый раз, увидев Дина, он начинал бормотать какую-нибудь вариацию фразы «могу бороться, могу мыть посуду, знаю ангельский язык». Всегда те же три пункта — как если бы это была его молитва Дину. И каждый раз Кас, казалось, не помнил, что они это уже проходили. Поэтому Дин говорил ему снова и снова, каждый раз, когда Кас просыпался: «Мы заберем тебя в бункер, Кас. Ты — член нашей семьи, и мы твои друзья. Все будет хорошо, я заберу тебя домой. Я заберу тебя в бункер».
Каждый раз Кас едва слышно вздыхал и снова закрывал глаза, но Дин никогда не мог сказать точно, действительно ли он понял сказанное.
В полночь Кас внезапно весь взмок от пота и почти перестал шевелиться. Его бесконечное ерзание прекратилось и дыхание заметно замедлилось. Дин слегка (да чего уж там — сильно) запаниковал и бросился за сестрой. Подошедшая сестра проверила состояние Каса.
— Жар прошел, — сообщила сестра Дину шепотом. — Теперь он просто спит. Пора и вам поспать.
========== Глава 7. Третий день зимы (23 декабря) ==========
— Чувак, восемь утра! — Вздрогнув, Дин открыл глаза. Он спал на раскладушке. Сэм легонько тряс его за плечо со словами: — Просыпайся. Надо выйти на время. Касу будут делать рентген легких, и им надо убрать раскладушку.
Первым делом Дин взглянул на Каса. Тот снова лежал на боку, но ночью он изменил позу и теперь был повернут лицом к Дину. Глаза его были по-прежнему закрыты. Похоже, он все еще спал. За шторками собрался больничный персонал, тихо беседуя, и внизу под шторами виднелись колеса какого-то большого аппарата.
Через окно в палату светило яркое солнце. Значит, уже рассвело. Дин все еще чувствовал сонливость — он спал так крепко, что разве только не заляпал слюной матрас. Он сел и вытер рот. Ладно, может, он действительно обслюнявил матрас.
Поднявшись с раскладушки, Дин подошел к Касу поближе.
— Как он? — прошептал Дин.
— Нормально, — прошептал в ответ Сэм. — Жар почти прошел — не совсем, но уже ниже 38. Его хотят комплексно обследовать. Сказали, это займет пару часов. Нам велели выйти через пять минут.
Дин посмотрел на Каса. Кас действительно выглядел немного лучше. На его лице появился цвет, и его сон теперь был больше похож на нормальный.
— Кас? — позвал Сэм громко и протянул к нему руку.
— Не разбуди его! — зашипел Дин, оттолкнув руку Сэма в сторону.
— Сестра сказала, что его все равно сейчас разбудят, — объяснил Сэм. — Нам можно поговорить с ним пять минут и сказать, что мы вернемся позже. То есть… если он сможет проснуться. — Сэм повернулся к Касу. — Эй, Кас? Тебе сейчас будут делать обследование. Мы с Дином вернемся через пару часов.
Кас открыл глаза.
И на этот раз — впервые — он выглядел полностью проснувшимся. Слабым и сонным, моргающим от яркого света, но взгляд его был ясным. И этот взгляд немедленно остановился на их лицах.
— Сэм? Дин? — спросил Кас, щурясь по очереди на Сэма и Дина, стоявших рядом у кровати. Он в недоумении обвел взглядом палату, потом снова посмотрел на них. — Это… больница?
Он говорил слабым, хриплым шепотом, вовсе не похожим на его обычный низкий баритон, но это было самое прекрасное, что Дин слышал за долгое время. Кас был в сознании. В сознании и в состоянии разговаривать. Связно.
— Да, ты в больнице, — ответил тем временем Сэм. — Господи, Кас, как же мы рады слышать твой голос!
Дин наклонился ближе и, потрепав Каса по руке, сказал:
— Мы скоро заберем тебя назад в бункер, Кас. Как только ты будешь готов к переезду. — Это было то же самое, что он говорил Касу всю ночь, во время его лихорадочного бреда, но Дину все еще казалось, что первым делом нужно прояснить именно этот момент.
— О… — пробормотал Кас, моргнув от неожиданности. — О, правда? Это… это… чудесно. Это… правда? Дин, я… Правда? — Потом он нахмурился, прищурившись на Дина. — Погоди. Ты… мне это уже говорил?
«Раз сто прошлой ночью», — подумал Дин. Вслух он сказал:
— Несколько раз. Ты был не очень-то в сознании.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Сэм.
— Устало… — ответил Кас. Он говорил немного невнятно и почти не шевелился — лишь чуть повернул голову, чтобы видеть Сэма и Дина. И у него получалось произнести не больше пары слов за раз. — Очень устало… Даже… странно… насколько устало. — Он набрал воздуха, чтобы сказать что-то еще, но потом свернулся на постели в приступе кашля. Дин вздрогнул от этого резкого звука и несколько раз бесполезно похлопал Каса по спине. Сквозь шторы заглянула медсестра, чтобы узнать, что случилось, но приступ оказался коротким и скоро прошел сам собой.
Прокашлявшись, Кас сделал нетвердый вдох и сказал Сэму и Дину так серьезно, будто извещал их о какой-то неожиданной новости:
— Мне кажется… я, возможно… болен.
— Мы знаем, Кас, — ответил Сэм с ласковой улыбкой.
Дин объяснил:
— У тебя был грипп, а потом пневмония. Ты, на самом деле, был очень болен. Но теперь тебе лучше. И скоро мы заберем тебя домой.
Кас посмотрел на них по очереди, после чего сказал Дину слабым, едва слышным шепотом, делая паузы через каждые пару слов:
— Дин… думаю, у меня… еще остались… полезные боевые навыки… и я могу…
— Ты можешь мыть посуду и мою машину и знаешь ангельский язык, — перебил Дин. — Я в курсе. Слушай меня, Кас. У тебя еще миллион разных навыков, которые ты забыл в своем списке, но ничего из этого не нужно. Мы заберем тебя в бункер независимо ни от чего. Даже если бы у тебя было ноль навыков — что, конечно, не так, — мы бы забрали тебя в бункер все равно. Ты меня понял?
Кас несколько секунд пристально вглядывался в лицо Дина. Потом он спросил:
— Можно я останусь у вас… на несколько дней? Пока… мне не станет лучше? Я… мало ем.
— О, господи, Кас, — простонал Дин, сжимая кулаки.
— Ты можешь есть сколько захочешь, — заверил Сэм.
Дин добавил:
— Мы заберем тебе насовсем, я имел в виду. Не на день-два. Можешь остаться сколько захочешь. И после того, как поправишься. Если хочешь — навсегда.
Кас недоуменно наморщил лоб. Он бросил взгляд на Сэма и, попытавшись пододвинуться чуть ближе к Дину, прошептал:
— И Сэм не будет… против?
— Кас, Кас, я хочу, чтобы ты у нас жил, — уверил его Сэм. — Я никогда на тебя не злился…
Один из медбратьев отодвинул занавеску и прошептал:
— Простите, что прерываю, но нам нужно сделать рентген.
Сэм и Дин кивнули. Дин снова наклонился к Касу и начал быстро говорить:
— Тут много чего случилось, о чем я не мог тебе рассказать раньше. Я потом объясню. Пока, главное, знай: все закончилось, и теперь все хорошо и мы заберем тебя домой. — Дин бросил взгляд на медперсонал, который начал просачиваться к ним через шторки, и добавил: — Тебе сейчас сделают рентген, убедятся, что ты идешь на поправку, и помогут помыться. Мы вернемся попозже, ладно?
Но как только Дин и Сэм отступили на шаг от кровати, Кас забеспокоился снова. Он даже попытаться встать. Дин шагнул назад и с легкостью уложил его обратно.
— Мы вернемся, — заверил он Каса. — Обещаю. Клянусь тебе. Мы тебя тут не оставим. Честное слово. Поговорим попозже, ладно?
Кас немного успокоился и, кивнув, опустился назад на матрас. После этого Дина и Сэма выгнали наружу.
Взяв пальто, Дин и Сэм вышли в холл и понаблюдали, как медперсонал закатывает внутрь рентгеновский аппарат. Вскоре медбрат выкатил в холл столик Каса с лежащей на нем сумкой. Теперь она выглядела беззащитной, так что Дин взял ее себе на хранение.
— Он очнулся! — сказал Сэм. — Он на самом деле очнулся. И даже выглядит неплохо, да?
— Он выглядит отлично, — согласился Дин. — Он выглядит потрясающе.
— Если не считать того, что он не может ни сесть, ни произнести больше двух слов за раз.
— Ну, потрясающе для того, кто только что был при смерти, — уточнил Дин.
Он вздохнул. Видеть, как Кас переживает по поводу возвращения в Канзас, было тяжело, но то, что он вообще смог узнать Дина и связно разговаривать, явилось огромным облегчением. Дин знал, что ему еще придется объяснить Касу всю жуткую историю с Гадриилом, и у него наготове был целый набор извинений. Хотя он совсем не был уверен, что Кас когда-нибудь по-настоящему простит его — да и в том, что Сэм простит его, тоже. Но теперь у Дина появилась надежда.
— Он выглядит гораздо лучше, — произнес Дин. — Он всю прошлую ночь был в бреду, Сэм.
Сэм кивнул:
— Мне сказали. Я на самом деле узнал кое-что полезное. Пошли, посидим в кафе.
В кафе Дин внезапно почувствовал жуткий голод. Он взял себе большой кофе и два бутерброда с сосисками, первый из которых проглотил за два укуса и только слегка замедлился на втором. Сэм ковырялся ложкой в каком-то йогурте с мюсли, наблюдая через стол, как Дин пожирает бутерброды.
— Кажется, к тебе вернулся аппетит, — сухо заметил Сэм.
— Черт, Сэм, — выпалил Дин, сделав перерыв на втором бутерброде. — Я знаю, что он, может быть, никогда меня не простит, но уже то, что он вообще пришел в себя… Уже от мысли, что он поправится, мне в тысячу раз лучше! — Дин откусил еще кусок.
Сэм сказал:
— Ну, тогда слушай. У меня есть идея, и, думаю, она тебе понравится. — Дин увидел, что у Сэма заблестели глаза и даже замаячила на лице улыбка — он явно был приятно взволнован. Сэм сунул ложку в йогурт и наклонился вперед. — Так вот: я пришел час назад, и пока вы с Касом спали, как две спящие красавицы, я поговорил с врачом. По ее словам, критично было, чтобы этим утром Кас проснулся в ясном сознании — это поворотный момент, и теперь можно сказать, что этот этап пройден успешно. Поэтому расклад следующий: оказывается, с такой пневмонией часто достаточно трех дней антибиотиков. Когда они начинают действовать, пациенту быстро становится лучше. Не хочу сглазить, но врач намекнула, что если сегодня ему будет лучше — если он будет в сознании, начнет есть и вставать с постели — его, может быть, выпишут уже завтра! Он будет еще слаб и должен будет продолжать пить антибиотики, но, может быть, он будет уже на ногах, и мы сами сможем за ним ухаживать.
Дин не верил своим ушам. Каса выпишут уже завтра?
Сэм добавил, расплываясь в улыбке:
— А сегодня канун кануна Рождества.
Дин даже не сразу понял, что он имел в виду. «Канун кануна Рождества» — это был день перед кануном Рождества, — так они в детстве называли 23 декабря. Сэм продолжил:
— То есть завтра канун Рождества. И было бы классно привезти его домой завтра. То есть…
— То есть на Рождество, — закончил Дин за него, отложив остаток бутерброда.
— Именно! — сказал Сэм. — В этом и идея. Знаю, что это длинный перегон, и не уверен, готов ли к этому Кас, но… может, можно хотя бы подумать об этом?
Дин смотрел на него. Странно было слышать, как Сэм называет какое-то место «домом». Сэм однажды поклялся, что бункер никогда не станет ему домом. Но может быть, теперь все изменилось? И удивительно было, как Сэм произносит «мы» после всего, что случилось. Не говоря уже о таких фразах, как «мы сами сможем за ним ухаживать». Уж не начал ли Сэм снова считать их с Дином одной семьей? Или хотя бы командой? Даже если это было временное перемирие, только на время ухода за Касом, слышать такое было чертовски приятно.
Рождество никогда не было любимым праздником Дина. Оно всегда приносило много воспоминаний из детства о грустных рождественских днях в номерах мотелей, о попытках не обращать внимание на вечное отсутствие отца. О попытках забыть, как сильно он скучал по маме; о попытках сделать Сэма счастливым. Когда они оба выросли, Дин по большей части игнорировал Рождество. Однако время от времени он вдохновлялся на то, чтобы купить по пути случайный подарок Сэму или даже повесить какое-нибудь попавшееся под руку украшение. И хотя он никогда бы не признался в этом, одно-два Рождества как-то даже вышли весьма неплохими.
Сэм добавил:
— У него был такой ужасный День благодарения. Было бы здорово устроить ему настоящее Рождество, да?
Дин смотрел на него и думал: «Да, это было бы очень здорово. И было бы здорово устроить настоящее Рождество для тебя тоже». Внезапно перед мысленным взором Дина возникла картина: Кас отдыхает на диване перед телевизором, окруженный морем пледов и подушек, и Сэм сидит рядом, откинувшись в удобном кресле. Они оба смотрят какую-нибудь дурацкую рождественскую передачу, а Дин приносит им горячий шоколад и имбирные печенья (и, может быть, еще алкогольный пунш).