— Учусь на фотографа. Знаешь, для меня важно запечатлеть моменты, чтобы помнить. Потому что после одного инцидента в детстве, мне довольно сложно удерживать многие вещи в памяти. Рисую я средне, а словоблудие вообще даётся плохо, так что остаётся лишь единственный вариант — фотография. Не можешь что-то написать, то сделай снимок. Я заметила, что ты тоже фотографируешь. Но ты же вроде художник, разве нет?
Пит встаёт с кресла и идёт к рабочему столу, мимоходом вынимая с кармана ключ, чтобы открыть один из выдвижных шкафчиков. Он решает пока не спрашивать у неё про инцидент. Зачем портить разговор?
— Я художник, но подрабатываю фотографом и корреспондентом нашей университетской газеты. И раз речь зашла о фотографиях, — здесь он делает драматичную паузу, внешне пародируя повадки местных актёров-студентов и громким шёпотом добавляет, — вот твоя фотография. Держи.
Китнисс колеблется, но аккуратно берет снимок. Глянцевая фотобумага на ощупь приятная, да и веет от неё необъяснимой теплотой. Она пытается подавить улыбку и даже впивается ногтями в мягкий матрас кровати. Она не должна улыбаться. Не должна и всё.
— Я согрелась, спасибо, — кратко отмахивается она.
Китнисс застёгивает жакет, ставит грязную кружку на стол и подходит парню. Несильно сжимает его руку в качестве прощального жеста и открывает дверь, чтобы уйти. Питу хочется, чтобы она оставалась здесь подольше. Но задерживать человека против его воли, это неправильно. Он следом натягивает на себя толстовку и в спешке сует в руки Китнисс кожаную перчатку.
— Пойдём, провожу тебя. Пока возьми эти перчатки. На улице холодно.
Китнисс хмыкает, а блёстки на щеках все так же сияют ярко. Даже под обычной лампочкой они не гаснут, а продолжают ослепительно мерцать. Пит зажмуривается.
— Пожалуй, ищешь повод, чтобы встретиться со мной снова. Книги же всего лишь были предлогом.
Из уст Мелларка чуть не вырывается игривое «а что нельзя? а ты догадлива», но он вовремя одёргивает себя щипком в руку и окрылённый сегодняшней встречей честно произносит:
— Прости. Я просто хотел отдать тебе фото, твоё фото. Оно должно храниться у тебя. Так будет правильно.
Эвердин опускает взгляд в сомнениях. Невозможно, чтобы парень был так учтив. Хотя, ведь её отец и отчим всегда были любезны с мамой. Может, так проявляется любовь? Когда ты хочешь быть лучше и совершенствоваться, чтобы объект воздыхания всегда чувствовал себя комфортно возле тебя? Нет, слишком много мыслей. Лучше она уйдёт. Спрячется в нору и подождёт окончание бури.
— Ну, Пит. Уже поздно, пора двигаться, а то опять придётся ругаться с охранником.
В ту ночь смех Пита Мелларка, наверное, был слышен на весь этаж. И студенты предположили, что вот и настал день, когда он сошёл с ума под началом Катона. Пит может и не принимал наркотики, но это не означало, что он был чист. Он был зависим. О, ещё как! Это была самая настоящая аддикция. И имя ей — Китнисс.
========== Глава восьмая. ==========
Мирта начинает лихорадочно искать припрятанные ножи, когда утром с неё резко стягивают тёплое одеяло. Резкий порыв ветра, бросающий в неприятную дрожь, проносится по комнате сквозь распахнутые окна.
Декабрьский холод нещадно пронзает чувствительную кожу, ведь девушка облачена лишь в тонкую пижаму. Пока Китнисс взволнованно раздвигает оранжевые шторы из бархата, Мирта только проснувшись, смотрит в стену пустым взглядом непонимания. А льющийся солнечный свет озаряет комнату и девушка, обречённо вздохнув, понимает, что она теперь точно не заснёт.
— Вставай, уже десять часов утра, — строго командует Китнисс, — после экзаменов спать допоздна простительно, но пора просыпаться. У нас сегодня будет совместный завтрак с Питом.
Мирта закатывает глаза. В жизни многое изменилось с того момента как они с Питом начали встречаться. Комната проветривалась чаще. Китнисс притащила в комнату занавеску оттенка «золотого мака». Так называл её Пит. Хотя, Мирте казалось, что она больше цвета апельсиновой шипучки. Да и весь этот роман развивался как-то излишне стремительно, что порождало у неё смутное чувство тревоги. Будто в один день корабль реальности взорвётся, не выдержав ниоткуда нахлынувшие чувства.
Пит как-то говорил Китнисс, что его любимый цвет оранжевый. Как у неба на закате. Вот и Китнисс покрасила часть своей комнаты в этот оттенок. И, конечно же, не без его помощи, что ему тогда приходилось часто ночевать у девушек. На полу. В спальном мешке, который он заранее приносил с собой. Потом Китнисс повесила ту самую фотографию. На самом видном месте. Это служило напоминанием об их встрече с Мелларком. Мирте было немного неуютно от их отношений, но она старалась на этом не зацикливаться, потому что это её не касается. Да и после этого семестра, она собиралась переезжать в другую комнату, чтобы не мешать Китнисс.
— Знаешь, ты встречаешься с Мелларком уже целый месяц. Но не научилась относиться деликатно к другим людям. Могла бы поучиться у своего «джентльмена», — недовольным тоном выражается Мирта.
Китнисс вытаскивает из шкафа несколько коробок и бережно кладёт их в рюкзак. А затем, повернувшись в сторону соседки, оглядывает её с хитро прищуренным взглядом и примирительно восклицает:
— Не кипятись, тебе понравится. Ну же! Чем быстрее соберёшься, тем быстрее узнаешь, что тебя ждёт.
У Реггадсон совсем не было планов на рождественские каникулы. Пит с Китнисс оставались в кампусе, так что она тоже решила, что останется, ведь ей не хотелось видеться с Марвелом. Вот и сегодняшний день не изобиловал никакими мероприятиями, так что Мирта уже мысленно соглашалась со всем, что предлагала её соседка.
Одевшись за пару минут, девушки спускаются в многолюдный холл. Большинство студентов как-никак не уезжали домой, предпочитая оставаться в стенах родного университета. Выбравшись оттуда, они, неуклюже топая по твёрдому снегу, за полчаса добираются до кофейни.
Раздвижные двери автоматически открываются, пропуская замёрзших посетителей в тёплое пространство, где в воздухе витает запах только что испечённых черничных кексов. На третьем столике сидит безмятежный Пит, который мигом встаёт, увидев идущих к нему девушек. Пит с Миртой вежливо кивают друг другу, а затем парень нежно обнимает Китнисс. А она в свою очередь коротко целует его в щеку в качестве приветствия.
— Ну, вы там не замёрзли? Что мне стоит заказать? Знаю, Китнисс не переваривает кофе. А что насчёт тебя, Мирта? — внимательно читая меню, уточняет Пит.
— Я, пожалуй, возьму омлет со шпинатом. И кофе с карамелью, — сонно отзывается девушка, — А ты, Китнисс?
Эвердин ослепительно улыбнувшись, воодушевлённая отвечает:
— Я возьму яичницу-глазунью с картофелем и паприкой. Шоколадный кекс с бананом и горячий шоколад.
Пит улыбается ей в ответ. Его радует, что у неё появился пламенный аппетит, и то, что она научилась радоваться ежедневным мелочам. И пока он отходит, чтобы сделать заказ, Китнисс достаёт из рюкзака небольшие коробки из василькового картона, перевязанные белоснежными ленточками. И протягивает одну удивлённой Мирте. Но она не спешит распаковывать, думая, что будет лучше открыть, когда Эвердин всучить подарок и Питу.
Вскоре Пит возвращается с тяжёлым подносом. И усевшись, тоже получает коробку от своей девушки. В то время как Пит и Мирта не теряя времени, рассматривают свои подарки, Китнисс не спеша попивает горячий шоколад.
Пит вытаскивает из коробки тёмный вязаный шарф из кашемира, а также перчатки в тон. Ещё и антисептик. Мирте достаётся изящный гербарий из высушенных одуванчиков и плитка молочного шоколада. Китнисс хоть и виду не подаёт, но жутко переживает, ведь раньше она не заморачивалась с выбором подарков. А это её первый год, в котором она усердно отбирала и выискивала подарки своим близким друзьям.
— Ух ты! Спасибо огромное, это так неожиданно, — выкрикивает Мирта, очнувшись первой от приятного сюрприза, — удивительно, что ты смогла достать одуванчики зимой.
— Пит? — негромко зовёт парня Китнисс. Ему что не понравилось? Он аж побледнел.
— Прости, милая. Мне так стыдно. У меня с собой ничего нет. И ещё просто я так ошарашен. Мне даже бабушка не дарила шарфы, поэтому и удивлён.
— А это… Просто хотела, чтобы ты больше не замерзал в эту зиму, — немного осекается Эвердин и нервно дополняет, — насчёт антисептика… не пойми не правильно, просто у тебя иногда нет возможности очистить руку от красок. Особенно, когда ты после урока рисования торопишься в кафетерии, чтобы успеть оттуда, купить что-то более-менее съестное.
— Это уж точно! Ты заботишься обо мне круче, чем сама Флоренс Найтингейл, — смеётся юноша заливистым хохотом.
Мирта желая скрыть смущения от данной обстановки, поспешно доедает омлет и, выпив кофе, живо добавляет:
— К сожалению, у меня тоже нет подарка. Потому давайте я оплачу наш завтрак. Это и будет маленькой компенсацией. Я тут отойду в сторону кассы, а вы тут посидите, — и мигом ретируется, чтобы оставить влюблённых наедине.
Пит посмеивается над этой ситуацией и, усевшись ближе к ней, шепчет в ухо Китнисс:
— Бедняжка. Нелегко быть третьим лишним, да? Но спасибо ей, что оплачивает всё. Однако после этого я бы хотел с тобой провести день перед отъездом на конкурс. Только с тобой.
Ей щекотно. Но намёк ясен. Только она не скажет этого Мирте. Она умна и сама поймёт, что к чему. Китнисс вздыхает. Однако не из-за этого, а оттого что её парень завтра уедет на соревнование художников в один из дальних штатов. Его не будет целую неделю. В последнее время, Пит колебался и думал, стоит ли ему вообще ехать туда? Ведь у него там нет шансов против студентов Нью-Йорка. Да и мать не одобряла его занятия, посчитав рисование невыгодным и малоприбыльным делом, но Китнисс, его Китнисс, уговорила хотя бы попробовать. Потому и он согласился на такую авантюру.
— Почему вздыхаешь? Это же всего на неделю, — мягко сжимает её руку Пит, — твои руки озябли.
Китнисс ухмыляется на романтические «штучки» Мелларка, как она обычно называет все его жесты заботы.
— Просто. Тебя не будет, — прямо без кокетства высказывается она.
— Не говори так, солнышко. Я всегда с тобой. Я в твоих социальных сетях. А главное в сердце.
Мирта оплатив счёт, смотрит на обнимающуюся пару цепким взглядом и сжимает рукой железный ключ от комнаты. Ей совсем не нравится Пит, но она будет молчать, потому что уважает выбор своей подруги. Да и потому что не может объяснить ей, чем он её так отталкивает.
А на паркет падают капельки крови багряной ненависти.
========== Глава девятая. ==========
Недавно выпавший снег блестит укрытый невесомой шалью вечернего светила. Солнце уже почти садится, уходит за горизонт, оставляя свои владения в молчаливой темноте. А деревья, растущие на территории кампуса, хоть и потеряли свои листки, но не нагнетают терпкую печаль, ведь студенческое правительство заранее украсило их светодиодными лампами.
Китнисс, медленно пересекая аллею, на миг оказывается в лабиринте искрящихся точек. Блики цвета ледяной орхидеи и бледного золота так и мерцают, мягко откладывая на смуглой коже полоску утешения. Китнисс вздыхает тоскливо, ведь Пит уже отсутствует несколько дней. В среду уехал на соревнование и теперь даже не может уделить минуту своей девушке. Меланхолично рассматривать здания скрытые под игривым свечением кажется ей занятием довольно неразумным, и она тихим шагом плутает обратно до общежития. Легким движением открывает дверь и входит в комнату.
Комнатный пол усыпан газетными отрывками, мягкий ковёр облеплен черно-белыми текстами из прошлого. А среди этого хаоса восседает Мирта с блокнотом, увлечённо делая какие-то заметки. В рубашке испачканной алым без права на дальнейшую жизнь. Она настолько погружена в работу, что даже не замечает прихода Китнисс.
— Что тут происходит? — испуганно спрашивает Эвердин. Мирта неожиданно оживает и немного поднимает голову, чтобы рассмотреть вопрошающего. Бледное лицо подёргивается грустной улыбкой, и она саркастично отвечает:
— Классическая история студента, который дописывает исследовательскую работу за этот семестр после череды экзаменов. Ничего нового. Кровь, в моем случае гранатовый сок и слезы от потерянной флешки, где была сохранена уже готовая работа. Вот и обратно вытащила все свои заметки, чтобы всё восстановить по памяти. И это нужно сделать за три дня. Университет не даёт отсрочку на больший срок.
Китнисс присаживается на кровать и задумчиво произносит:
— Мне жаль. Может тебе стоит отвлечься хотя бы на час? А то перегоришь. Взглянув на эти газеты, мне захотелось посмотреть новости. Хорошо, что они теперь доступны и через смартфон. Я их включу тебе. Что хочешь CBS или Fox?
— Мне без разницы. Выбери на своё усмотрение, — устало отзывается она и ложится на кровать Эвердин, мрачно смотря на бледно-оранжевую стену, куда и Китнисс проецировала экран своего смартфона. Калейдоскоп дикторов с серьёзными лицами, ежесекундно меняется, пока Китнисс резко не вздрагивает, а затем так же замолкает.
Мирта немного приподнимается на локте и начинает напряжённо вслушиваться в слова диктора. Женщина спокойно поправляет пепельные волосы лишённые какого-либо изъяна и ровным голосом объясняет происходящее.
— Добрый вечер, в эфире «Вечерние новости» и я, Альма Коин. К сожалению, в связи событиями в Смарагдусе мы вынуждены сменить фокус с ежедневных извещений на экстренные новости. В лифте застряла наша корреспондентка с потенциальным смертником, которого временно обезвредили студенты-художники из Южного университета, приехавшие на национальный конкурс.
Мирта поворачивает голову в сторону Китнисс. Её серые глаза остекленели от тревоги, ведь Пит Мелларк наряду с остальными четырьмя участниками представлял этот университет на соревновании. Имелась вероятность, что он может оказаться там. Мирта позабыв про несчастную исследовательскую работу, с отчаянной силой сжимает холодные руки Эвердин. Китнисс сбивчиво дышит, стремительно теряя угасающее спокойствие.
А тем временем действие на камере сменяется видом слабо освещённого лифта, где в тесном пространстве ютятся несколько людей. На полу лежит мужчина с окровавленным виском, под кофтой которого красуется устройство. И оно жутко пикает. Молодая женщина, измотанная и побелевшая, чётко поставленным голосом рассказывает о происходящем.
— Спасибо, Альма, — она слегка дрожит, отчего её голос немного надламывается, — с вами Аннели Виртанен. Два часа назад, шесть человек вошли в кабинку лифта, но так и не вышли. Четыре студента, я и пожилой мужчина неизвестного происхождения. Позже мужчине стало плохо, и он упал в обморок, задев по пути металлический рычаг, который не только нанёс ему ранение, но и притормозил работу лифта. Затем он очнулся и, поняв, что мы застряли, исповедал, что намеревался взорвать себя на выставке в качестве расплаты за то, что его сын погиб на операции в Персидском заливе. Наши студенты его связали и пытались отключить это устройство. Но как видите, не получилось. И если спасатели не вытащат нас за семнадцать минут, то всем нам конец.
И замолчала. Альма тоже молчала. Как и Китнисс с Миртой. Девушки не отрывая глаз, вглядывались в экран. За мисс Виртанен безмолвно стоял юноша поразительно похожий на Пита. Китнисс почувствовала, что её сердце бьётся чаще и мысленно тянулась руками к Питу, желая вытащить его оттуда. И когда она в реальности пыталась это сделать, погас свет. По всему кампусу отключили электричество. Обычная неполадка из-за погоды, которой суждено случиться сейчас. И воцаряется тьма, от которой не сбежать.
Лишь безжизненный лунный свет, проникнув через незакрытые шторы, зловеще освещает одинокое фото, которое Китнисс с Питом совместно вклеивали в стену. Никто в этой комнате не смеет двинуться. Эвердин, провалившаяся в собственные воспоминания, даже не может пошевелиться от паники. А Мирта беззвучно смотрит на неё, но затем с опаской подаёт голос.
— Позвони Питу.